Предатель. Ты врал мне годами (СИ)

Глава 59. Мне больно

— Тогда пошли выпьем кофе, раз мы помешали, — Аркаша разворачивается и хочет торопливо ретироваться, но я не даю это сделать.

— Стоять, — зеваю и прикрываю рот ладонью. — Рассказывайте.

— Да было бы что рассказывать, — Аркаша разводит руки в стороны. — Света и Доминика сначала посрались, а потом обе разрыдались.

— Заткнись, — шипит Света.

— Потом Доминика раз десять назвала папу козлом, — Аркаша чешет висок, — раз пять повторила, что ненавидит его и что он будет гореть в аду, потом опять сцепилась со Светой и опять были слезы.

Света скрещивает руки на груди и смотрит перед собой заплаканным глазами.

Богдан сжимает переносицу:

— И что в итоге?

— Потом и мне прилетело, — Аркадий пожимает плечами, — и опять свелось к тому, что ты козел и урод.

— Понятно, — сдержанно отвечает Богдан, — и да, справедливо.

— Потом опять слезы, когда Света написала ей на бумажке свой номер телефона…

— Ты дала ей свой номер телефона? — удивленно кошусь на Свету.

— Да, — на меня не смотрит и хмурится.

— Зачем? — интересуется Богдан.

— Не знаю! — рявкает на не Света. — Что ты пристал?! Настрогал мне сестру, а теперь спрашиваешь, зачем ей мой номер телефона?! Чтобы звонила мне! Жалко мне ее стало! Дура такая! — брызжут слезы из глаз. Прижимает ладони к лицу, — и еще…

— Да, она ее на свадьбу пригласила, — вздыхает Аркаша.

— Что? — Богдан медленно и недоуменно моргает.

— Да! — Света опять в гневе смотрит на него. Сжимает кулаки. — Вырвалось, блин!

Не знаю зачем! Так получилось! Вы-то сбежали!

— Только Доминика отказалась, — Аркаша скрещивает руки и вальяжно приваливается к стене.

Смотрит на Богдана, — потому что там будешь ты. Она тебя явно невзлюбила, пап.

Богдан массирует переносицу:

— Ожидаемо.

— Пригласила Доминику на свадьбу? — сажусь. — И не обсудила это с Андреем?

— хмыкаю. — Ему вряд ли это понравится.

— Мам я знаю что он тебе звонил, — света переводит на меня сердитый взгляд, — и знаю, что разговор у вас не задался. Да, ему не нравится, что объявилась Доминика, но… ему некуда деваться. Он даже хотел сегодня со мной пойти, но… короче, мам, еще пара дней и он примет то, что у меня есть сестра.

— А ты сама этот факт приняла? — тихо интересуюсь я.

— Я это факт можно не принять? — усмехается она. — Принимаю я или нет, но Доминика была и будет. А он, — вскидывает руку в сторону Богдана, — ее отец.

Лучше бы, — вновь она смотрит на меня, — ты мне сестру родила, но увы и ах.

— Я тоже ей дал свой телефон, — Аркаша тяжело вздыхает, — типа… если в школе обижают, то я же типа старший брат… Тут она не выдержала и убежала со словами, что мы ее достали и что пошли мы в жопу, — разминает шею с хрустом, — а Света за ней.

— Я посадила ее в такси и отправила восвояси, — Света вытирает слезы. — Меня опять назвали дурой, но я все равно попросила написать, когда она будет дома.

И тут раздается короткая вибрация. Света лезет в карман пиджака, достает телефон и бегло пробегает по экрану взглядом.

— Она дома, — Света прячет телефон обратно в карман пиджака и вновь смотрит на Богдана, — я не думаю, что она сможет тебя простить, пап.

Глаза Богдана темнеют, а я опускаю взгляд. Я согласна со Светой. Доминика, возможно, с возрастом отпустит эту ситуацию, но Богдана не простит и не поймет детской частью души. Он никогда не станет для нее отцом.

— Я знаю, — глухо отвечает Богдан.

— И что ты об этом думаешь? — Света сглатывает и по ее щекам опять текут слезы.

— Присоединяюсь к вопросу, — тихо отзывается Аркаша. — Что ты об этом думаешь?—

Чувствуешь, — с трудом выдавливаю я из себя.

Богдану надо разобраться не в мыслях, а в чувствах. Он должен принять свою боль, вину и даже страх перед Доминикой.

Да, он ее боялся все эти пятнадцать лет, потому что она могла разрушить его семью и его репутацию, но вот она вынырнула из тени, а его дети и жена рядом.

Обиженные, злые, но рядом и хотят узнать, что у него сейчас в душе.

А репутация…

Да кому из нас сейчас до нее дело? Каждому из нас сейчас больно и муторно и беспокоимся мы не о посторонних людях и возможных сплетнях, а друг о друге.

Молчание Богдана длится несколько долгих минут, но он все же хрипло и глухо отвечает:

— Мне больно.