Приключения Бэзила Скуридайна

Глава XVIII. Виконт

Беда не приходит одна. Наблюдая за весенними посевными работами в поместье Гринов, на обманчиво-теплом апрельском ветру, простыла и заболела бабушка Маргарет. Народные средства не помогали. Ей становилось все хуже и хуже. Леди Грин слегла. Вызванный срочно дорогой врач, чуть ли не официальный врачеватель королевской семьи, прописал ей лечебные настои и какие-то порошки. А сэру Джону, оставшись с ним наедине, прямо сказал:

— Подружка стариков — застой в груди[20]! Никаких надежд на спасение вашей жены нет!

Наверное, это поняла и сама больная. Она срочно потребовала к себе нотариуса, чтобы сделать завещание. Нотариус, убеленный сединами, розовощекий полный старик, приехал не задерживаясь. Его сопровождал свидетель — представитель магистрата. Не раздеваясь, они прошли в комнату больной. За ними устремился сэр Джон Грин, но был остановлен в двери слабым, но еще властным голосом Маргарет:

— Джон, оставьте нас одних!

Вслед за этим из комнаты выпорхнула служанка, плотно закрыв за собой дверь. Джон Грин, не стесняясь собравшихся вокруг слуг, прижался ухом к дереву украшенной золотой резьбой двери. Ему было не до правил приличия. Решалась судьба целого состояния. Отец Марго, крупнейший судовладелец Англии, умирая, завещал ей все накопленное им. Всю жизнь сэр Джон был всего лишь управляющим капиталов своей жены. Неужели, состояние, которое сохранено и приумножено его трудами достанется кому-нибудь другому? Джон Грин волновался так, что нервная дрожь не давала ему возможности прижать ухо к полотну двери. А массивная, плотно пригнанная буковая дверь не пропускала звуков.

Наконец, где-то через час, дверь распахнулась. Из нее вышли нотариус и чиновник. Нотариус молча поспешил к выходу, а свидетель, уходя, объявил:

— Леди Грин просит пригласить к ней вас сэр Джон и мисс Джейн Грин!

Сэр Джон вошел в спальню. Маргарет неподвижно лежала на высокой кровати с балдахином. Сухая, старушечья головка в чепце, утонувшая в пухлых белых подушках окружавших ее, едва была видна. Джон не узнал свою жену. Так болезнь состарила ее!

— А где Джейн? — с трудом успела произнести леди Грин, прежде чем сухой лающий кашель сотряс ее худенькое тело.

Гримаса боли пробежала по ее лицу.

— Ее сейчас приведут! — ответил Джон Грин, на глаза которого, при виде мучений жены навернулись слезы.

— Бабушка! Что с тобой? — надрывно плача, вбежала в спальню Джейн и бросилась ей на грудь.

— Отойди от меня Джейн! — ледяным тоном голоса предостерегла внучку леди Маргарет. — Говорят эта болезнь заразная!

Джейн остановилась в полушаге от кровати больной.

— Не надо меня оплакивать! Держите себя в руках! — потребовала леди Грин. — Силы стремительно покидают меня, поэтому я вызвала нотариуса, чтобы в завещании успеть завершить свои земные дела. Никто из вас не будет обижен и забыт. Джон! — обратилась она к мужу.

— Я слушаю вас моя дорогая! — откликнулся Джон Грин.

— Когда уйдете от меня, объявите об этом же слугам. Каждому из них будет что-нибудь отписано, — произнесла леди Грин.

Ее взгляд остановился на Джейн:

— А теперь послушай меня Джейн! Я позаботилась о твоем будущем и отдала все необходимые распоряжения нотариусу, чтобы оно было счастливым, и ты всегда вспоминала меня с любовью и радостью. Не обижайся на бабушку, если тебе на первый взгляд покажется, что я сделала что-то не так. Придет время, и ты убедишься, в том, что я была права! Прощай Джейн. Скажи и мне прощай, детка!

Чувствуя, что сознание может внезапно покинуть ее, леди Грин спешила.

— Прощай бабушка! — произнесла Джейн и залилась горькими слезами.

— Иди, иди! — нарочито недовольным голосом потребовала леди Грин, — только твоих слез мне еще не хватало! А ты, Джон останься!

Сэр Джон Грин вышел из спальни не скоро. Тяжелый был разговор. Узнать от Марго, о судьбе ее состояния, ему не удалось.

— Моя воля: — огласить завещание после моих похорон! — На все его вопросы твердо отвечала она.

Сразу после беседы с мужем, леди Грин потребовала привезти к ней своего духовника, отца Патрика, настоятеля приходской церкви для исповедания, причастия и соборования. В отличие от нотариуса, святой отец приехал не скоро.

— Спешил батюшка, спешил! — оправдывался он сэру Джону Грину. — Такую праведницу, как ваша супруга, и ангелы причастят, а вот тем грешникам, которых я соборовал перед ней, без моего причастия прямая дорога в ад.

Из спальни леди Грин пастор вышел где-то около полуночи, усталый и грустный. Сэр Джон Грин предложил ему заночевать у него, но он отказался, сказав, что утреннюю литургию будет провести некому.

Маргарет Грин не стало 2 мая 1585 года. Она умерла ночью, тихо и незаметно. Утром, сиделка, прикорнувшая в кресле рядом с кроватью больной, проснувшись, обнаружила свою хозяйку перешедшей в мир иной.

Отпевали леди Грин дома, чтобы соблюсти все особенности значимости этого ритуала. В церкви Святого Павла это было невозможно, потому что все делалось на скорую руку. Приход был большой, а люди в нем умирали так часто, что на церковном дворе невозможно было находиться от запаха мертвецов, которых подносили к нему одного за другим.

Шествие к месту погребения было пышным. Супруг покойной не поскупился на покупку черной материи для одеяний участвующих в процессии, драпировки дома, похоронного полога и жезла, обязательных атрибутов траурного шествия. Два герольда, несли перед гробом герб рыцаря Грина с девизом «Приумножая — созидаем!». Колокол на колокольне церкви Святого Павла скорбно гудел не переставая. Родственников и знакомых Гринов было немного, но процессия из участвующих в похоронах женщин растянулась на целую улицу. Каждая из них за это получила по три шиллинга.

Похоронили усопшую в фамильном склепе Гринов на кладбище прихода церкви Святого Павла, там, где уже покоился ее младший сын Оливер.

Вдовец, на похоронах громко хлюпая носом, не стесняясь, рыдал.

— Какая любовь! Какая верность! — глядя на него, сочувственно шептались родственники. — Не дай Бог старик Грин не выдержит свалившегося на него горя и последует в мир иной за своей ненаглядной Марго.

На следующий день, выполняя последнюю волю усопшей, в дом Гринов приехал нотариус.

— Где я смогу огласить завещание леди Грин? — спросил он у вышедшего к нему на встречу сэра Джона Грина.

— Пожалуйте в мой кабинет! — предложил хозяин.

Разместившись за письменным столом, нотариус достал завещание из кожаной папки и, разложив документ перед собой, внимательно оглядел сидевшего, напротив него Грина. «Чего он тянет?» — нетерпеливо подумал сэр Джон Грин.

— Пригласите в кабинет мисс Джейн Грин, — попросил нотариус.

— А разве нельзя обойтись без нее? — удивился хозяин.

— Нет! — ответил нотариус. — Она главный наследник и речь идет об очень больших суммах!

Нотариус поднял указательный палец вверх и, понизив голос почти до шепота, еще раз сказал:

— Очень, очень больших!

У сэра Джона Грина испортилось настроение. Начали сбываться его подозрения о том, что состояние жены достанется кому-то другому. Зачем молодой девчонке огромные деньги, к которым она не имеет никакого отношения? Он сам бы определил размеры ее приданого! Неужели, таким образом, Маргарет решила свести с ним счеты за связь с леди Генри. Примерно за полгода, до своей кончины, внезапно приехав из сельского имения Гринов, она застала его в объятьях молодой неизвестной женщины в их супружеской кровати. Тогда скандал удалось замять.

— Джонсон! — крикнул он через дверь своему старому слуге. — Пригласи в кабинет мисс Джейн!

Приглаживая растрепанные волосы, в кабинет тихо вошла Джейн и скромно села на краешек стула рядом с сэром Джоном Грином. Чернота под глазами и сильно покрасневший нос говорили о том, что она не спала, оплакивая бабушку Марго.

— Сэр! Мисс! Я собрал вас для того, чтобы огласить волю покойной, как она указала в своем завещании! — громко объявил нотариус.

При слове «покойной» из глаз Джейн опять брызнули слезы. Нотариус, подождав, пока девушка справится со слезами и приложит платок к глазам, нудным и скучным голосом приступил к чтению завещания. Вначале завещания шло перечисление всего того, чем она решила облагодетельствовать своих слуг. То были ткани, скатерти, полотенца, простыни, зеркало, ларцы и коробочки для хранения мелких вещей и даже павлиньи перья. Озабоченная спасением души дворника Питера, известного своим пристрастием к горячительным напиткам, она даровала ему молитвенник, для служения Господу. Указывались также суммы денег, которые должны были быть розданы не только дворовым, но и страждущим из приютов Пресвятой Девы Бедлема и Святого Фомы в Саутуорке с условием, что эти несчастные будут молиться за упокой ее души. Часть денег жаловалась священникам церкви Святого Павла.

Зачитываемые суммы были мизерной частью состояния леди Грин, которое по договору, в золотых слитках хранилось в королевской сокровищнице. Сэр Джон с удовольствием констатировал в голове этот факт и с нетерпением ожидал, когда нотариус перейдет к главной части завещания, касающегося его и внучки. Джейн же, подавленная горем, была равнодушна к происходящему.

От непрерывного чтения у нотариуса запершило в горле, и он попросил воды. Промочив горло, нотариус приступил к оглашению основной части. Сэр Джон Грин слушал его, открыв рот. Все свое огромное состояние, поделив на две равные части, Маргарет завещала ему и внучке. Поморщившись, Джон Грин воспринял это как должное. Так велики были эти денежные суммы! «Конечно! Молодая девица не заслужила такого богатства, но бог с ней и чудачествами Маргарет, меня вполне устроит завещанное!» — снисходительно подумал он и встал со стула, чтобы получить из рук нотариуса дорогую бумагу.

— Не спешите сэр! — строго посмотрев на наследника, предупредил нотариус. — Это не все. Я еще не зачитал условия, при которых вы становитесь обладателем наследуемой части состояния.

Согласно воле покойной, сэр Джон Грин, мог получить свою долю только в том случае, если его внучка не достигнув тридцатилетнего возраста, выйдет замуж за благородного джентльмена, и будет иметь титул «леди». Те же условия были для Джейн. В случае их невыполнения внучка леди Грин получала всего лишь небольшую пенсию на содержание и то лишь до замужества, а сэр Джон Грин оставался бы без всего — огромное богатство леди Маргарет завещалось приходу церкви Святого Павла! И это был не конец завещания. Его последние строки леди Маргарет разрешала огласить только через год после ее смерти!

Негодованию сэра Джона Грина не было предела. «Не простила измену! С того света отомстила! Как я выдам Джейн замуж за дворянина, ведь у нее характер Марго? По указке она никогда не женится, потому что ждет своего нищего русского!» — сначала возмутился он. Но потом, поразмыслив, остыл: — «Ничего! За ее приданым сбегутся аристократы со всей Англии! Кого-нибудь выберет! А любовь к русскому пройдет, как и у ее бабки. Ведь у Марго, до замужества тоже был какой-то ненаглядный! Тем более о нем давно уже ни слуху, ни духу. Пропал где-то в морских пучинах!».

Джейн на бабушку не обиделась. Она проживет без ее денег! Лишь бы Василий вернулся. Вместе они не пропадут!

А время шло. Горе сэра Джона Грина так бросившееся в глаза родственникам на похоронах леди Маргарет, вскоре куда-то улетучилось. На сороковой день в доме Гринов появилась женщина, лет на тридцать моложе старика Грина. Правильные черты лица, большие карие глаза, белая кожа лица в обрамлении каштановых вьющихся волос делали ее по-своему красивой. Пышная грудь, на которой почти горизонтально лежал золотой крест, тонкий стан, бесстыдные крутизна бедер и округлость зада, чувствуемые даже под слоем ткани нескольких надетых юбок притягивали к ней нескромные взгляды мужчин. К тому же она была со вкусом одета в дорогие одежды. Золото, самоцветы и жемчуг украшали красавицу. Звали ее Эмма Генри. Она, также как и Джон Грин была одинока. Год назад, ее муж, барон Генри, приятель сэра Джона Грина по карточным играм, умер от старческой немощи. Что сблизило шестидесятилетнего старика и молодую женщину? Несколько простых обстоятельств. Во-первых, старое знакомство Грина с ее мужем. Во-вторых, то, что Эмма любила жить на широкую ногу и при жизни почти разорила своего покойного мужа. Очевидно, оставшаяся одной молодая и красивая женщина очень нуждалась в покровительстве мужчины, пусть пожилого, но щедрого на богатые подарки, коих от молодых невозможно было дождаться.

Сэр Джон Грин, собрав всю прислугу, объявил, что они с Эммой решили пожениться, как положено, через год после смерти леди Грин. До свадьбы было еще далеко, но мисс Эмма уже вела себя в доме Гринов, как хозяйка. Недовольные приказаниями Эммы слуги были немедленно уволены хозяином, а те, что остались, притихли и беспрекословно исполняли все ее прихоти. Вынуждена была уйти из дома Гринов и старая служанка миссис Лора, которая многие годы заботилась о леди Грин и ее внучке. Вместо нее, к Джейн была приставлена новая служанка мисс Линда, незамужняя сорокалетняя женщина, которая очевидно по указке мисс Эммы пыталась бесцеремонно «совать свой нос», во все ее дела. Из-за этого и много другого, между Эммой и Джейн сложились неприязненные отношения. Несколько раз девушка, выходя из дома, замечала, как ее новая служанка следовала за ней, пытаясь оставаться незамеченной. Кроме того, Джейн стало казаться, что ее вещи кто-то тщательно просматривает. Джейн не придавала этому значения, пока однажды, внезапно вернувшись домой, она не застала в своей комнате Эмму.

— Что вы здесь делаете мисс? — возмутилась девушка.

— Случайно перепутала двери! — нагло улыбаясь, ответила ей мисс Эмма и стремительно выскользнула из комнаты.

Чувство тревоги за себя стало беспричинно возникать у Джейн при мыслях о странном поведении мисс Эммы и служанки мисс Линды. Что им от нее нужно?

Своими сомнениями Джейн поделилась с подружкой Нэнси. Та, недолго думая, прямо спросила:

— Мне кажется, что это не простое любопытство мисс Эммы! Скажи, Джейн! У тебя, как у девушки из богатой семьи, большое приданое?

— Скорее всего, его вообще не будет! Потому, что я выйду замуж только за Василия, а если он не вернется — уйду в монастырь! — призналась Джейн и рассказала о странном завещании своей бабушки.

Нэнси, пораженная размерами приданого своей подружки, несколько раз переспрашивала названную сумму.

— Это целое состояние! Такое приданое бывает, наверное, только у принцесс. Тебя могут и не спросить! — с тревогой произнесла Нэнси.

— Как не спросить, если я не хочу? — удивилась Джейн.

— Я знаю много историй, когда с девушками не церемонились, ведя к алтарю из-за гораздо меньшего приданого! — авторитетно заявила Нэнси.

— Что-то я не понимаю! — рассмеялась Джейн. — Не хочешь ли ты сказать, что Эмма хочет женить меня на себе?

— Зря ты так! — обиделась Нэнси. — Может, я ошибаюсь, но что-то, во внимании мисс Эммы к тебе, нечисто! В чьих-то интересах она пытается узнать о тебе все! Жених скоро даст знать о себе!

— Какой интерес для Эммы выдать меня замуж, ведь она не получит за это ничего? — снова возразила Джейн.

— Как сказать! Может она действует по поручению жениха, который пообещал рассчитаться с ней за содействие после. Да, что говорить, прямой интерес в твоей женитьбе есть у сэра Джона Грина, а значит и у миссис Эммы!

— Не надо наговаривать на моего дедушку! — возмутилась Джейн. — Он освободил меня из плена мавров!

— Ради Бога! Я не хотела тебя обидеть! — взмолилась Нэнси. — Извини, тогда я не знаю ответа на твой вопрос.

— А что же мне теперь делать? — смирившись с выводами подруги, печально спросила Джейн.

Нэнси задумалась. Внезапно ее озарило:

— Знаешь, что! Сможешь, избавиться от опеки мисс Линды и взять служанкой вместо нее, меня? Вместе, нам никакие козни врагов будут не страшны!

— Это ты хорошо придумала! — обрадовалась Джейн. — Конечно, смогу!

После многочисленных обращений Джейн к сэру Джону Грину о новой служанке, ее просьба была удовлетворена. У Джейн появилась служанка, которая прислуживала только ей.

Надо отдать должное прозорливости подружки Джейн. Ровно через неделю после их разговора, в доме Гринов объявился потенциальный жених.

— Виконт Альфред Глостер, старший сын восьмого виконта Глостера! — важно объявил сэр Джон Грин, представляя собравшимся на ланч Джейн и Эмме стройного, черноволосого молодой человека, лет двадцати пяти.

Виконт носил высокие накрахмаленные брыжи, очевидно из-за которых, он был коротко подстрижен. От него исходил аромат тонких восточных духов. Его аккуратные усики, стрелами расходились к краям губ, а подбородок покрывала небольшая, ухоженная остроконечная бородка.

— Мой компаньон! — солгал сэр Джон Грин, чтобы как-то оправдать перед дамами появление незнакомого мужчины в его доме.

Виконт криво улыбнулся, услышав неуклюжую версию его появления из уст хозяина дома, и поклонился дамам.

Впрочем, Эмме Генри, представлять виконта не было надобности. Это с ее подачи, появился в доме Гринов молодой человек. Как-то вечером, Джон Грин, озабоченный мыслью о компенсации непомерных расходов Эммы, попросил ее найти кандидата в женихи для Джейн, чтобы попытаться получить завещанную покойной женой сумму.

— Конечно, найду милый! — обняв его, заверила женщина.

Через день, она рассказала ему об одном таком кандидате. Со слов Эммы, он приходился кузеном ее подруге. Альфред Глостер происходил из известной аристократической фамилии, род которой, корнями уходил к первым британским королям. Она также пояснила сэру Джону Грину, что он, ради приданого Джейн, готов взять ее в жены прямо сейчас. Семья аристократа, да и сам виконт не вылезали из долгов.

— Зато, они владельцы настоящего замка в Дартмуре! — расхваливала жениха Эмма, забыв сказать, что его стены уже лет сто не ремонтировались и разваливаются на глазах, а юный Глостер — картежник, любитель прекрасного пола и мот, которого свет не видал.

Сэру Джону Грину кандидатура Альфреда понравилась. «Обедневшие аристократы не так требовательны к происхождению тех, за счет родства с которыми они хотят обогатиться!» — разумно решил он.

С первых минут, появления в доме Гринов, виконт проявил себя как опытный покоритель дамских сердец. За столом он бросал на Джейн нежные, полные любви взгляды, часто томно вздыхал. Увидев Джейн в гостиной, устремлялся к девушке и, поцеловав ручку, заводил с ней беседу на какую-нибудь пространную тему. Надо отдать ему должное — он умел привлечь к себе внимание. Чувствовалось, что молодой человек не глуп и получил прекрасное образование. Джейн сначала краснела и немела при виде спешащего к ней виконта, но потом привыкла и даже поддерживала с ним разговор. Однако его чары на нее не действовали. Взгляд ее всегда был холоден, а в разговоре чувствовалось полное отсутствие интереса к своему собеседнику. Девушка ничего не имела против этого, пытавшегося завоевать ее любовь красавца-аристократа, но сердце ее навсегда было занято пустившимся ради нее в странствия русским юношей.

Самолюбие ловеласа было сильно задето. Не вдаваясь в подробности причины своей неудачи, он усилил натиск. В ход пошли пышные букеты и дорогие подарки. Но Джейн по-прежнему не отвечала ему благосклонностью. Тогда он решил завоевать ее силой, уверенный в том, что после такого позора девушка будет сговорчивей. Однажды он пригласил Джейн и Эмму на бал, который устраивал в своем дворце герцог Корнуольский. Во время перерыва, он предложил Джейн пройтись по аллеям дворцового парка. Ничего не подозревающая девушка согласилась. Заманив Джейн в одну из многочисленных, увитых плющом беседок, виконт накинулся на девушку, пытаясь овладеть ею. Неизвестно чем бы это закончилось, если бы рядом не оказалась Нэнси. Служанка стала громко звать Джейн. Виконт, испугавшись, что девушка может позвать на помощь людей, отпустил ее.

Нэнси не просто так оказалась рядом с Джейн, потому что этому событию предшествовало другое, заставившее обоих принять меры предосторожности.

— Альфред Глостер мерзавец, который пытается соблазнить тебя, для того чтобы получить богатое приданое! — примерно за два дня до бала, заявила Нэнси Джейн.

— Почему ты так думаешь? — удивилась Джейн.

— Мне кажется он не тот, за кого себя выдает! — продолжала Нэнси. — Ты знаешь, что вчера, сэр Джон Грин, до утра задержался на верфи?

— Конечно, знаю! Ну и что тут такого?

— А виконт как раз приехал к хозяину, якобы по каким-то делам и Эмма распорядилась отвести для него отдельную комнату, чтобы он переночевал у нас?

— Я слышала об этом!

— Утром, я решила снять влажное белье с веревки во дворе, чтобы просушить его на кухне и встала очень рано. Не помню зачем, поднялась наверх и увидела такое! — многозначительно произнесла Нэнси.

— Что там такого могло быть? — простодушно удивилась Джейн.

— Дверь в спальню Эммы была приоткрыта. Я хотела ее закрыть и невольно увидела, что в ее постели лежит мужчина. Не кто иной, как Альфред Глостер! — сообщила Нэнси.

— Значит они любовники! Какие негодяи эти Эмма и Альфред! — возмутилась Джейн. — От них можно ожидать всего чего угодно!

— Конечно! — согласилась Нэнси.

Подумав, подружки решили не давать огласки увиденному Нэнси, чтобы не огорчать сэра Джона Грина, который, ослепленный страстью к Эмме, мог не поверить словам служанки и выгнать ее, но быть настороже, для того чтобы Джейн не стала жертвой коварного замысла любовников.

После этого случая Альфред Глостер из дома Гринов исчез. Все шло по-прежнему. Но вскоре Джейн вновь ощутила на себе пытливые взгляды своей будущей мачехи, очевидно пытавшейся угадать, как на нее подействовала выходка виконта. Убедившись, что Джейн особо не переживает случившееся, она заявилась к ней в комнату с огромным дорогим букетом алых роз.

— Это тебе! — сказала Эмма, протянув ей букет.

— От кого? — настороженно спросила Джейн.

— От Альфреда Глостера! — ответила, пряча глаза, Эмма. — Он просит простить его!

— За что? — притворно удивившись, спросила Джейн.

— Он мне не сказал! — солгала Эмма. — Но ты его все равно прости, мало ли чем мужчина может обидеть девушку. Альфред очень впечатлительный молодой человек. Моя подруга Элли, которой он приходится кузеном, говорит, что он очень страдает от обиды, которую нанес тебе! Он просил передать, что больше этого не повторится! Прости его Джейн! Ты еще молода и не знаешь, как горячи и невоздержанны, бывают с женщинами мужчины!

Джейн не поверила искренности переживаний виконта, и букет из рук Эммы не приняла.

— Верни цветы их владельцу! — презрительно взглянув на Эмму, сказала она. — Я на Альфреда зла не держу, но и поддерживать с ним прежние отношения не собираюсь. Пусть держится от меня подальше!

Убедившись, что девушку не уговорить, Эмма покинула комнату, напоследок бросив в ее сторону полный ненависти взгляд. Сердце Джейн сжалось от тревоги за себя. Она почувствовала, что виконт от нее так просто не отстанет! К сожалению ее предположения оправдались.

Буквально через день, Нэнси, менявшая у Джейн постельное белье, сообщила о том, что ее отправляют на три дня в сельскую усадьбу Гринов, для оказания помощи местной прислуге. «Странно! Такого никогда раньше не было!» — подумала Джейн и обратилась за разъяснением к сэру Джону Грину.

— Милая моя! — успокоил ее сэр Джон Грин. — Мисс Эмма была там не более как два дня назад и обратила внимание на запущенные огороды. А лето в этом году такое, что любой овощ прямо прет из земли. Нужно только приложить немного усилий, чтобы осенью получить богатый урожай. Ты знаешь, что после эпидемии «потницы» во всех хозяйствах недостаток рабочих рук. Вот Эмма и подала мне мысль привлечь к сельскохозяйственным работам домашнюю прислугу! А с тобой ничего за три дня не случится. За тобой и Эммой будет ухаживать мисс Линда.

— Так посылала бы на прополку свою мисс Линду! — обидевшись, возразила Джейн.

— Успокойся девочка неразумная! — улыбнувшись, пожурил ее Джон Грин. — Сравни сколько лет мисс Линде и сколько твоей Нэнси! Наверное, тебе станет стыдно отправлять на такие работы пожилую женщину. А с Нэнси ничего не случится!

Поняв, что разговор окончен, Джейн вернулась в свою комнату.

— Придется тебе ехать! — огорченно сообщила она своей подружке и рассказала о беседе с сэром Джоном Грином.

— Ничего страшного! Я к любому труду привычна с детства! — ответила Нэнси.

— А как же я? — спросила Джейн. — Может мне поехать вместе с тобой. То, что я знаю об Эмме и Альфреде, не дает мне покоя без тебя. Из последнего разговора с Эммой, я поняла, что они действуют против меня сообща.

— Не тревожься подружка! — попыталась успокоить ее Нэнси. — После такого позора, виконт в вашем доме, наверное, не покажется.

Но Джейн была печальна.

— Слушай! — вдруг предложила Нэнси, глядя на грустное лицо Джейн. — Возьми на всякий случай вот это!

Покопавшись в оборках своей юбки, она извлекла, что-то ярко блеснувшее холодным светом на свету и протянула Джейн. Это был небольшой, с узким и острым жалом дамский стилет[21].

— Мне подарил его Питер, когда уходил в море. Он знал, как трудно девушке из простой семьи защитить свою честь от негодяев в кварталах Ист-Сайда.

Джейн взяла из ее рук маленький кинжал.

— Тебе приходилось применять его? — удивленно спросила она.

— Да, два раза! — спокойно ответила Нэнси. — Бей не раздумывая. Рана от него не опасная, но болезненная!

— Спасибо! — не отрывая взгляда от оружия, поблагодарила подружку Джейн.

После полудня, Нэнси и еще нескольких женщин из городской прислуги увезли на телеге в усадьбу. А вечером, Джейн пришлось воспользоваться подарком подружки.

В доме Гринов ложились спать где-то в восемь, чтобы встать в четыре утра. Так жил весь Лондон. Как всегда, перед сном, Джейн выпила теплое молоко, которое ей принесла вместо Нэнси, мисс Линда. Молоко на ночь, было устоявшейся привычкой, к которой приучила Джейн с детства бабушка. Тогда, при виде худосочного, чахоточного вида ребенка никто не мог предположить, что из него вырастет розовощекая, полная сил, красивая девушка. В доме очень боялись за ее жизнь. Каким только докторам ее не показывали, какими только лекарствами не пользовали — ничто не действовало. Помог только совет простой крестьянки — пить на ночь теплое кипяченое молоко.

Джейн нравился вкус молока, но в этот вечер она почувствовала в нем какой-то неприятный металлический привкус. Тем не менее, придерживаясь привычки, она выпила молоко все без остатка. Обычно, девушка, лежа в постели еще полчаса могла помечтать, прежде чем заснуть, а тут какая-то тяжелая хмарь сразу заполнила ее затылок, погружая во мрак сна так, что Джейн подумала, а не умирает ли она. Она с трудом встала с постели и, подойдя к окну, распахнула его. Свежий воздух немного привел ее в чувство. Перегнувшись через подоконник, она заставила себя вырвать. Ей стало легче. Стакан воды из графина на столе немного облегчил страдания Джейн. Добравшись до кровати, она рухнула на нее и забылась во сне. Но ужас вечера на этом не прекратился.

Проснулась девушка от чувства того, что кто-то душит ее во сне. Увы, это был не сон, а кошмарная явь. Неизвестный, навалившись на нее, слюнявым ртом елозил по лицу, щекоча кожу усами, а руки его пытались стянуть приставшую к ее телу ночную рубашку. Сопротивляться ему не было сил. Поняв, что происходит, Джейн заплакала от стыда и бессилия, но быстро опомнилась, вспомнив про подарок Нэнси, который лежал у нее под подушкой. «Да что же это я!» — подумала она и нащупала рукой резную рукоять стилета. Собрав все силы, она ударила насильника им в бок. Охнув от боли, тот скатился с нее. Не удержавшись на узкой девичьей кровати, он с грохотом упал на пол. В тот же момент насильник вскочил на ноги и бросился к двери.

— Все равно ты будешь моей! — задыхаясь, выкрикнул он, прежде чем покинул комнату. Джейн узнала его по голосу. Это был виконт Альфред Глостер. Девушка попыталась встать и позвать помощь, но сил у нее не осталось. Она опять забылась.

Утром ее с трудом разбудила Нэнси.

— Что здесь произошло? — с надрывом в голосе внезапно спросила Нэнси.

Джейн с трудом приподнялась. Болело все тело. Она не сразу вспомнила о том, что произошло ночью. А когда вспомнила, подумала, что это был какой-то дурной сон. Но это был не сон. Стилет с запекшейся кровью, крепко зажатый в ее руке, несколько бурых пятен на полу, говорили о том, что ночной кошмар был жестокой явью. «Может, я его убила!» — с ужасом подумала Джейн и рассказала об ужасной ночи Нэнси.

— Все хорошо! Не переживай! Ни трупа мерзкого виконта, ни шерифа в доме нет! — улыбнувшись, успокоила ее Нэнси.

— А как ты оказалась здесь? — поинтересовалась Джейн.

— Я чувствовала, что Эмма не просто так послала меня в деревню! — сообщила ей Нэнси. — Оказывается там у них все в порядке, и никто из городских им не нужен.

Девушка сразу решила, что ее подруга в опасности. Выпросив у конюшенного верховую лошадь, с рассветом, она поспешила в Лондон.

— Мне кажется, что в вечернее молоко, кто-то подсыпал снотворное. То, что меня стошнило, ослабило его действие и дало возможность оказать сопротивление насильнику, — поделилась мыслями с подружкой Джейн. — Пригласи мисс Линду и мисс Эмму ко мне в спальню. Я думаю, они причастны к тому, что произошло ночью. Пусть дадут ответ, за снотворное в молоке и появление Альфреда в доме!

Но доказать причастность мисс Эммы к ночным событиям не удалось. Она пришла одна. Джейн, гневно поглядывая на нее, рассказала о происшедшем.

— А вам это не привиделось мисс? — как ни в чем не бывало, ядовито улыбаясь, спросила миссис Эмма. — И Альфред ли это был?

Джейн, чуть не задохнувшись от наглости такого утверждения мисс Эммы, молча показала рукой на стилет и пятна крови на полу.

— Какой кошмар! Неужели это все правда! — изобразила ужас на своем хорошеньком личике мисс Эмма. — Я догадываюсь, чьих это рук дело! Надо найти мисс Линду!

Мисс Линду так и не нашли. Она исчезла из дома.

— Это все она, она мерзавка! — без зазрения совести утверждала мисс Эмма.

Джейн пришлось замолчать эту историю. По совету Нэнси, в дом пригласили плотника, который врезал в дверь спальни Джейн замок. Но все равно, после этой истории девушка стала чувствовать себя в доме Гринов неуютно.

Для Джейн время замедлило свой бег. Она по-прежнему ездила в порт встречать приходящие корабли, но никто на них ничего о Василии не знал. Потеряв надежду увидеть своего любимого живым, Джейн стала подумывать об уходе в монастырь после Рождества.