Приключения Бэзила Скуридайна

Глава IV. Джентльмены удачи

В каюте Джекоба Уиддона было душно и тесно. Сегодня, руководитель похода собрал у себя почти весь цвет своего офицерства: командиров кораблей, первых помощников, штурманов, боцманов и старших канониров. Не всем хватило места на лавке стоящей возле переборки, многие стояли рядом. Некоторые из них курили трубки, отчего в помещении стоял сильный запах табака и сизое облако дыма. Сам хозяин, в шелковой белой рубахе и легких малиновых хлопчатобумажных шароварах, закинув ногу на ногу, сидел в своем любимом, украшенном резьбой кресле из черного дерева за небольшим столиком рядом с большой испанской картой вывешенной на свободной стенке каюты.

— Джентльмены! — объявил Уиддон, — я собрал вас здесь, для того чтобы рассказать о плане наших дальнейших действий. Экипажи выздоровели и с верой в успех рвутся в бой. Наша задача оправдать их надежды. Перед вами копия настоящей испанской карты побережья испанского Мэйна и Тьерра Фирме. Напомню, сегодня 12 декабря 1584 года от Рождества Христова.

Уиддон сделал паузу, для того чтобы сделать глоток из кружки стоящей на столе.

— Я назвал дату, для того, чтобы вы обратили внимание на следующее. Для многих из вас, будет интересно узнать, — продолжил капитан, — что те сокровища, на которые мы охотимся, перевозятся в Испанию двумя конвоями. Они выходят из Севильи каждый в разное время. Конвой в Тъерра Фирме[6] отправляется в августе и идет в Пуэрто-Бельо. Погрузив годовую продукцию серебряных рудников, он направляется на зимовку в Картахену. Конвой в Новую Испанию отправляется в апреле. Собрав с прибрежных городов мексиканское серебро, специи, фарфор и другие товары он идет на зимовку в Веракрус. В Антильском море, галеоны не охраняют конвои. Дойдя до Наветренных островов, они поворачивают на Кубу, куда следующим летом отправляются оба конвоя, для перехода в Севилью под их охраной. Что из этого следует?

Присутствующие молчали.

— Опять же для сведения! — назидательно произнес Уиддон. — Число судов конвоев достигает от 40 до 100 единиц. Из этого следует, что погрузка всех судов будет идти вплоть до лета. И вплоть до лета будет продолжаться движение нагруженных драгоценностями кораблей конвоя из Пуэрто-Бельо и других портов побережья к местам сбора в Веракрусе и Картахене. Джентльмены, если удача не отвернется от нас, одного, хорошо загруженного серебром судна, нам хватит, как в случае с сэром Френсисом, чтобы с лихвой оправдать результаты нашего плавания!

— Гладко у тебя все получается Джекоб Уиддон! — возразил скрипучим голосом, сидящий на передней скамье мастер-канонир «Оленя» Джонни Гордон. — Как ноги-то уносить будем? Одно — два захваченных судна и все побережье будет знать о нас! Испанцы поднимут тревогу! — уродливый шрам на его щеке от волнения налился кровью. — Часть галеонов Armada del Mar Oceano (Атлантического флота исп.), которые сейчас отдыхают на Кубе, будет брошена нам вдогонку, а другая — перекроет путь домой через пролив между материком и Кубой!

— Постараемся пройти пролив раньше, чем они будут готовы его перекрыть! — возразил Уиддон.

Офицеры зашумели.

— А если все же не успеем? — спросил кто-то.

— Вы что, хотите, чтобы еда без каких-либо усилий попадала вам в рот? — возмутился Джекоб Уиддон. — Так не бывает. Уйдем от погони! А если не удастся, оставим два самых боеспособных и быстроходных корабля и прорвемся!

Шум затих. Капитан обвел взглядом офицеров. По их лицам было видно, что они поняли его и настроены решительно.

— 14 декабря снимаемся с якорей. Курс — Тьера Фирме! — лаконично объявил Джекоб Уиддон, дав понять офицерам, что разговор окончен.

Солнечным утром 14 декабря корабли флотилии подняли паруса и покинули гостеприимный остров. Их провожали жалобными криками, взлетая и падая над парусами чайки. Несмотря на то, что эти места с настойчивой периодичностью посещают жестокие ураганы, погода опять благоприятствовала им. На пятые сутки показалась покрытая тропической растительностью земля. Дальше флотилия держала курс вдоль берега, с которого ветер доносил до моряков сладкий аромат джунглей. Вечером следующего дня появились признаки большого порта, Картахены: стали встречаться торговые суда идущие в сторону берега и от него в море. Ни одно из них не обратило внимания на флотилию из четырех кораблей, считая их испанскими. Капитаны английских кораблей также игнорировали их, желая обнаружить более крупные объекты.

С вечера начал подниматься сильный туман. Корабли флотилии сначала легли в дрейф, а затем по сигналу с «Барк Ройяля» встали на якоря. В плотной пелене тумана с трудом наблюдались стеньги и реи мачт рядом стоящих кораблей. Отчетливо был слышен только звон корабельных колоколов, предупреждающий о возможном столкновении невидимые в тумане проходящие суда. Ближе к обеду следующего дня, туман под лучами взошедшего солнца приобрел розовый оттенок и начал рассеиваться. Джекоб Уиддон, выйдя на палубу из своей каюты, скользнул взглядом по белизне тумана и замер от неожиданности. Кабельтовых в трех от него из тумана вырисовывались контуры неизвестного судна. Шесть орудийных портов смотрели прямо на капитана из высоко поднимающегося вверх борта. Это был большой, водоизмещением не меньше 600 испанских тонн нао. Из-за тумана он не смог войти в порт Картахены вечером и встал на якорь.

— Харри! — вполголоса обратился он к своему помощнику, который, кстати, оказался на полуюте. — Обрати внимание вот на это!

Помощник капитана Харри Эванс, увидев внезапно появившийся борт чужого корабля, застыл от изумления и виновато наклонил голову, ожидая нагоняй от капитана за беспечность. Но вместо этого, не отводя глаз от нао, капитан, словно боясь его спугнуть, зашептал ему на ухо:

— Быстро, без шума найди сержанта Ричарда Матея! Пусть возьмет своих солдат и на пинасе отправится туда. Гребцов на пинасу срочно!

Пинаса, осев от набившихся в нее солдат, отошла через пятнадцать минут. Вскоре, до кораблей флотилии донеслись звуки нескольких выстрелов, звон холодного оружия, солдатская ругань и женский визг. Как рассказывал потом Матей, их появление на борту нао было неожиданным, как для моряков, так и горстки солдат, потерявших бдительность ввиду близости порта. Те, кто попытались оказать сопротивление, были заколоты холодным оружием, а остальные загнаны в трюм. Кроме моряков и солдат на корабле оказались гражданские: 3 колониальных чиновника — сопровождающие груз и две женщины — мать с дочерью. Молодая женщина следовала к месту службы офицера, ее мужа. Ричард Матей утверждал, что захват судна не напрасен и для убедительности показал капитану привезенный с него слиток серебра:

— Там, в хранилище стоят целые ящики этого добра!

Капитан корабля и гражданские, в том числе мать с дочерью были доставлены на «Барк Ройял» к Джекобу Уиддону. Мужчины были испуганы и подавлены, а женщина наоборот держалась спокойно и гордо. Ее дочь, кудрявая черноволосая девочка лет пяти с интересом рассматривала капитана.

— Леди! Я старший над всеми кораблями, Джекоб Уиддон! — обратился капитан к женщине, через знавшего испанский язык штурмана. — Извините за причиненные вам неудобства! Сами понимаете, какие обстоятельства!

— Какие обстоятельства? — не выдержала испанка, не назвав себя. Ее красивое, не испорченное белилами лицо покрылось краской, а высоко поднятая над корсетом пышная грудь, учащенно зашлась от гнева. — Насколько мне известно, Испания не находится в состоянии войны с Англией! Это обыкновенный разбой!

— Вы ошибаетесь! Мы не разбойники и захватили ваш корабль, имея на то патент его сиятельства герцога Анжуйского!

— Какая нам от этого разница! — фыркнула дама.

— Как вам угодно! — парировал ей на это капитан. Он был прямым человеком. — Не хотите быть гостьей, будете пленницей!

По его указанию, женщина с ребенком была отведена в свободную каюту для пассажиров. Для услуги ей был назначен юнга. А Уиддон приступил к разговору с остальными пленниками.

— Кто из вас капитан корабля? — спросил он, хотя и мог об этом догадаться сам.

Облик толстых и лоснящихся чиновников, то и дело бросающих испуганно — заискивающиеся взгляды в сторону Уиддона резко контрастировал с образом пожилого, сухого и высокого господина, грустно смотрящего выцветшими глазами в сторону своего корабля.

— Капитан Федерико Эстебан Руиз, судно «Святой Себастьян», трое суток назад вышел из Пуэрто-Бельо, с грузом серебра, — коротко, по-военному доложил капитан.

Уиддон понимающе посмотрел на капитана.

— Помощник! — приказал он Эвансу. — Поместить капитана в отдельной каюте. Приставить к нему моего слугу. Просьбы капитана выполнять как мои собственные!

— Что будет с моей командой? — уходя, спросил Руиз.

— По обстановке! — уклончиво ответил Уиддон. Если груз «Святого Себастьяна» не оправдает надежд и будет нужно продолжать скрытно крейсировать в районе Картахены, судьбам пленников можно не завидовать!

С испорченным настроением Уиддон приступил к допросу сопровождающих груз. Ему очень не хотелось чувствовать себя злодеем. Прерывая друг друга, чиновники поспешили доложить Уиддону, что он будет чрезвычайно рад их сообщению.

— На корабле «Святой Себастьян» находится почти полугодовая добыча серебра рудника Потоси, что в провинции Венесуэла и колумбийские изумруды, — сообщил ему через переводчика самый откормленный сопровождающий, очевидно, их старший.

— А сколько это? — спокойно спросил Уиддон. — Скорее всего, какая-нибудь мелочь!

— Почти семьдесят восемь тонн серебра и несколько тысяч штук колумбийских изумрудов!

От перевода штурмана у Джекоба Уиддона закружилась голова.

— Сколько, сколько? — неуверенным срывающимся голосом переспросил он.

— Сорок тонн серебра в слитках, полтора миллиона песо[7], отчеканенных в Лиме и две тысячи пятьсот изумрудов, капитан! — перевел ему штурман слова чиновника. — Но цена изумрудам неизвестна!

Да это же настоящее Рождественское чудо! С таким призом можно смело возвращаться в Англию! Еще не верящий удаче, Джекоб Уиддон решил сам побывать на «Святом Себастьяне». Несколько часов, в сопровождении старшего из чиновников и двух своих офицеров провел капитан в хранилищах ценностей захваченного нао, пока не убедился сам в наличии сокровищ. Особенно его поразили изумруды — крупные ярко-зеленые камни необыкновенной чистоты. Уиддон знал, что такие камни подчас стоили дороже алмазов.

«Все! — решил он. — Срочно необходимо убираться от Картахены подальше, пока какой-нибудь любопытный рыбак не наткнулся на нас!».

Слух о захваченных сокровищах моментально разлетелся по всем кораблям, прибавив оптимизма и энергии каждому члену экипажа. По приказанию Уиддона, на «Святого Себастьяна» срочно посадили команду из моряков собранных со всех кораблей. Подняв паруса, нао в окружении кораблей флотилии продолжил свое движение вдоль берега в сторону Пуэрто-Бельо. В сутках перехода от Картахены, в уютной бухте, Уиддон приказал кораблям бросить якоря. Здесь началась перегрузка серебра с захваченного нао. Грузили на два корабля, «Барк Ройял» и «Олень», рассчитывая на то, что хоть один из них, с драгоценным грузом обязательно дойдет до Англии.

На «Толстушку» драгоценности не попали. Вместо них, Уиддон приказал Миллеру забрать со «Святого Себастьяна» все вооружение и припасы к нему. Слитки серебра еще грузились на «Барк Ройяль», когда «Толстушка» пришвартовалась к противоположному борту «Святого Себастьяна». Благодаря этому, Скурыдин впервые в жизни увидел, что собой представляют сокровища, за которыми люди готовы пойти за «тридевять земель», чтобы там умереть. Испанец Рауль, заметив интерес, с которым Василий рассматривает лежащие в ящиках на палубе серо-коричневые слитки, рассказал ему о добыче серебра. Оказывается, в свое время, он успел побывать на одном из серебряных рудников Новой Испании.

— Дон Бэзил! Серебро добывают ужасным, бесчеловечным способом! — рассказывал испанец. — Там человеческая жизнь не стоит ничего!

От него Василий узнал, что на водяных мельницах добытую породу, содержащую серебро измельчают в «муку», а затем смешивают в огромных резервуарах с холодной ртутью, чтобы она до поры не испарялась. Ртуть, растворяя серебро, образует с ним амальгаму, таким образом, отделяя его от пустой породы. Затем ртуть возгоняется, оставляя кусок чистого пористого серебра.

— Смешивают рудную муку с ртутью многочисленные индейцы, — делился с Василием своими наблюдениями на рудниках, Гильярдо, — голыми ногами! Их там от этой ртути умирают тысячи! А они все месят и месят руду с ртутью, жуя листья растения «коки», которая придает им силы!

Скурыдин с удивлением выслушал рассказ испанца. О том, что скрывается за красотой изделий из этого блестящего кусочка металла, он раньше не подозревал!

Выгрузку серебра закончили на третьи сутки. Джекоб Уиддон снова собрал для совещания офицеров. На собрании, он предложил, как можно быстрее уходить из этих мест и возвращаться в Англию. Его не поддержали. После легкого захвата «Святого Себастьяна» с такой фантастической добычей многие уверовали в постоянное везение. Эта вера заглушила в них чувства опасности и собственного самосохранения. Кроме того, один из чиновников проболтался, что в Пуэрто-Бельо стоит под загрузкой золотом и серебром нао, водоизмещением чуть поменьше «Святого Себастьяна». Напрасно капитан убеждал офицеров в том, что, скорее всего испанцам о них все известно! Что возможно уже собраны силы для их преследования! Да и стоит ли рисковать, когда каждый из них стал обладателем целого состояния? Но все его доводы были бесполезны. Алчность, как известно, болезнь неизлечимая! Требованием большинства было принято решение следовать в район Пуэрто-Бельо и там продолжать крейсерство.

Захваченных испанцев Джекоб Уиддон великодушно отпустил. На основательно обчищенном «Святом Себастьяне», сразу после окончания погрузки серебра на «Барк Ройяль» и «Олень», им была предоставлена возможность отплыть в Картахену. Вместе с пленниками он разрешил покинуть их испанцу, выкупленному у карибов. Но тот категорически отказался, сообщив, что хочет плыть дальше на «Толстушке», чтобы через Англию попасть в Испанию, к своим родственникам. Как только мачты ограбленного нао скрылись за горизонтом, с якорей снялись и корабли флотилии. Рождество встречали на ходу. В честь него на всех кораблях были приготовлены пудинги и розданы матросам. Желающим выдали по лишней чарке вина.

Чтобы пополнить запасы провианта, Джекоб Уиддон перестал брезговать захватом мелочи — мелких рыбацких и торговых судов. Товары, которые находили на них, также конфисковывались. Их перегружали на «Веселую Эльзу» и «Толстушку». Это были выделанные кожи, хлопчатобумажные холсты, кофе, сырье для красок. Ограбленных моряков отпускали на все четыре стороны, оставив им минимум продовольствия и воды.

Перед тем, как отпустить моряков, их допрашивал сам Джекоб Уиддон. Особенно его интересовали капитаны судов идущих из Пуэрто-Бельо. Все они подтверждали сказанное одним из пленных испанцев о том, что в порту, стоит под погрузкой большой нао под названием «Санта Тереза». Некоторые даже называли конкретные даты его выхода в море. Но наступила середина января, а нао все стоял в порту. Все могло бы закончиться очень печально, если бы один из капитанов торгового судна не проболтался о тайне, которая давно не была секретом на берегу. Испанец, с оливкового цвета от загара лицом, вышел из себя, когда увидел, как груз его двухмачтового когга — несколько сот бочек отборного андалузского вина (в Вест-Индии запрещалось культивировать виноград) отправляется на борт английского корабля.

— Мерзавцы, английские свиньи! — размахивая кулаками орал он.

Солдаты и матросы смеясь, показывали пальцами на него, не понимая испанского языка. Один из солдат участвовавших в захвате когга, раздраженный шумом, замахнулся пикой, чтобы проткнуть надоевшего ему яростного защитника своего добра. Сделал он это в тот момент, когда к борту судна неожиданно подошла шлюпка с Джекобом Уиддоном, который отвел острие копья солдата в сторону от капитана, потому что тот был нужен ему для допроса. Во время допроса, неистовый владелец судна продолжал выкрикивать оскорбления и угрозы в адрес англичан на испанском языке.

— Скоро вас настигнут ядра пушек наших кораблей! Они уже идут из Гаваны! — брызжа слюнями, не переставал кричать он. — Вас всех вздернут на реях ваших же грязных посудин! Так легко попасть на крючок могут только безмозглые идиоты!

— Что он кричит? — спросил Уиддон у штурмана, который всегда был с ним в качестве переводчика, когда это было нужно.

Штурман Джеймс Оатуэй перевел выкрики испанца. Уиддон насторожился.

— Какой крючок? — подозрительно посмотрев на испанца, спросил Джекоб Уиддон.

Испанец, поняв по взгляду сурового господина, что сказал лишнее, внезапно замолчал.

— Давай рассказывай, капитан! А то я тебя отправлю вон к тому парню! — с угрозой в голосе произнес Джекоб Уиддон, показав рукой на солдата, поигрывающего пикой.

Испанец понял намек и выложил все, что знал. Из его рассказа Уиддон уяснил следующее: на берегу знают о разбойничьей флотилии англичан. Захватом судов рыбаков и торговцев они обнаружили себя. Однако не это было главным. Учитывая большие расстояния, медлительность и нерешительность колониальной администрации, флотилии Уиддона можно было еще месяц безнаказанно крейсировать возле Пуэрто-Бельо. Пока сообщение о них из Панамы дойдет до вице-короля Новой Испании, а от него на Кубу поступит приказ командиру конвоя выйти в море и уничтожить англичан, пройдет много времени. Но получилось так, что всю инициативу взял на себя губернатор Панамы, человек умный и энергичный. Он не только отправил курьера к вице-королю в Мехико, но и послал быстроходное судно на Кубу с сообщением о появлении возле Пуэрто-Бельо английских кораблей и захвате «Святого Себастьяна». Губернатор рассчитывал на то, что командир эскадры военных судов, не посмеет проигнорировать его просьбу вывести корабли в море для преследования англичан! Он прекрасно знает, как будет взбешен его величество Филипп II, узнав, что в руки англичан попала такая огромная сумма и какое будет наказание за бездействие!

Из сообщений рыбаков и торговцев суда, которых были захвачены англичанами, губернатор понял, что долгое присутствие их в районе Пуэрто-Бельо объясняется намерением захватить сокровища «Санта Марии». Он был убежден в том, что англичане не пойдут под пушки крепости, чтобы напасть на корабль в порту, а будут ожидать его выхода из него. Поэтому губернатор запретил выход в море уже полностью загруженной «Санта Марии», а чтобы задержать англичан до прихода военных кораблей, придумал хитрый ход. Капитан каждого судна выходящего из Пуэрто-Бельо, должен был побывать у начальника порта, который наставлял его, как надо себя вести попав в лапы англичан. На вопросы англичан о «Санта Марии», пленный должен был отвечать, что работы по погрузке золота и серебра на нее еще ведутся, но корабль вот-вот должен выйти в море.

Выслушав переводчика, Уиддон молча проследовал к пинасе. Через час, в его каюте уже сидели собранные по сигналу представители кораблей. Флагман угрюмо довел до офицеров то, что он услышал от пленного.

— Что вы на этот раз посоветуете мне джентльмены? — язвительно спросил он.

В каюте наступила тишина, в которой был слышен только скрип обшивки корпуса и такелажа. Офицеры молчанием признавали свою вину.

— Тогда слушайте! — хриплым уверенным голосом Уиддон нарушил тишину каюты. — Еще не поздно вернуться домой живыми и богатыми. Тот корабль, который губернатор Панамы послал на Кубу, должен был достигнуть ее берегов день или два дня назад. У меня большие сомнения в том, что все корабли охранения способны сразу по получению просьбы губернатора выйти в море. Они встали в Гаване для отдыха и ремонта. Чтобы выйти в море им необходимо закончить ремонт, загрузить припасы, привезти и разместить хранящиеся в арсенале пушки, укомплектовать экипажи. Я думаю, для сборов необходима минимум неделя. Ну, а если испанцам понадобится больше времени, мы, отплыв сегодня, при хорошем попутном ветре успеем проскочить проливы!

— А если не успеем? — спросил кто-то.

Уиддон ничего не ответил.

Прошло совсем немного времени и лежащие в дрейфе корабли по очереди подняли паруса, выстраиваясь в линию за «Барк Ройялем» держащим курс на северо-запад. Погода, как и прежде, благоприятствовала плаванию флотилии Уиддона, но на восьмые сутки, появились первые признаки ее ухудшения. Для опытного флагмана это не стало неожиданностью, но предпринять, что-либо для того, чтобы уйти от надвигающейся бури и переждать ее в какой-нибудь тихой бухте, он не успел. Слишком быстро развивались события.

На «Толстушке» о приближающемся шторме раньше всех догадался опытный первый помощник капитана.

— Не кажется ли тебе Бэзил, что погода испортится? — спросил Скурыдина Кристофер Джонсон, принимая у него командирскую вахту.

Перед этим он долго вглядывался в горизонт, над которым висело ярко-красное встающее солнце. Василий, встряхнув себя от одолевающей его сонной дремоты, уставился на восток. Там, у края зеленой морской дали, появился красно-серый оттенок, который стал распространяться на небо, заменяя его привычную голубизну.

— Нет, — ответил Василий, не узрев ничего подозрительного в этом явлении. После ночной вахты ему очень хотелось спать.

— Иди, отдыхай! — заулыбался первый помощник, увидев слипающиеся глаза штурмана. — Только бьюсь об заклад, что тебе и часа не удастся сегодня поспать!

Скурыдин пожав плечами, поспешил к своей каюте. Может быть, он проспал и больше часа, но разбудило его ощущение падения в какую-то ужасную пропасть. С трудом, разлепив глаза, Василий понял, что действительно падает, только не в пропасть, а на палубу. Схватившись за край кровати, он избежал падения. Сон как рукой сняло. Корабль сильно качало. С трудом, надев башмаки уехавшие в угол каюты, Василий выскочил наружу. Сильный порыв ветра чуть не затолкнул его обратно в каюту. По небу стремительно неслись в несколько ярусов черные тучи, среди которых на небольшие промежутки времени появлялись сине-багровые участки. Под завывание ветра стонали и ныли шпангоуты и такелаж, хлопали фок и грот. Огромные черные волны били о борт «Толстушки», заливая ее палубу потоками бурлящей пеной воды. С черного неба, хлестал дождь, подходя стеной и также уходя. Держась за планширь фальшборта, с трудом передвигая ноги, Василий двинулся к рулевому, который с трудом удерживал колдершток, держа установленный курс. Вдвоем они справились с ним.

Шторм не прекращался. В борьбе с сопротивляющимся колдерштоком прошел весь день. Василию казалось, что остановилось время. Ближе к ночи ветер с юго — восточного сменился на северо-восточный. Смена направления ветра могла принести очень большие неприятности. При таком ветре, часов через четыре — пять корабль снесет к берегу и выбросит на скалы и рифы! Василий срочно поспешил на полуют к капитану. Вцепившись в планширь фальшборта, стоя на широко расставленных ногах, капитан, громко, стараясь перекричать рев ветра и шум волн, отдавал приказания боцману. Василий с трудом разминулся с боцманом на скользкой, выскакивающей из-под ног палубе, когда тот устремился вниз на шкафут выполнять полученные указания.

— Капитан Миллер! — закричал Василий, приблизившись к нему. — Корабль не управляем. Его ветром сносит к берегу!

— Знаю Бэзил! Вся надежда только на Спасителя! — перекрестившись, прокричал ему в ответ Джонс Миллер. — Постарайся удержать корабль подальше от берега!

Но «Толстушка» упрямо не слушалась руля. Через час, пропали из виду «Барк Ройяль» и «Олень». Впереди, был виден только изредка появляющийся из черного мрака, пляшущий на громадных волнах крохотный огонек кормового огня «Веселой Эльзы».

Под утро, из туч выглянула луна, осветив бледным светом, темный обрывистый берег с посеребренными ею верхушками деревьев тропического леса, к которому огромные черные волны несли два крохотных корабля.

На борту «Толстушки», матросы с тоской всматривались во влажную черноту приближающегося берега. Одни молились и шептали молитвы, другие вспоминали своих родных и любимых, третьи цепенели в страхе. И вот он берег! Набежавшая волна высотой шесть-семь ярдов подняли корабль вверх, как игрушку. Сердца моряков сжались в ожидании последнего смертельного удара. Громкое «Ах!» вырвалось у всех из груди, когда волна неожиданно опустила корабль на спокойную водную поверхность закрытой бухты, перебросив его через коралловый риф, ограждающие вход в нее. Сердца ликовали: «Слава Господу! Мы спасены!».. Увы, морякам «Веселой Эльзы», в спасении Господь отказал. Оставшиеся в живых чудесным образом моряки «Толстушки», стали невольными свидетелями разыгравшейся на их глазах трагедии.

Для того, чтобы не быть выброшенными на рифы, моряки «Веселой Эльзы» бросили якорь, надеясь зацепиться за них. Однако огромная волна, такая же, как та, которая спасла моряков «Толстушки», со всего маху бросила корабль прямо на них. Следующая волна легко сняла корабль с рифа и понесла на глубину. Вода хлынула в огромные пробоины. На «Толстушке» наблюдали, как «Веселая Эльза» почти мгновенно исчезла в морской пучине. До боли в глазах моряки вглядывались в накатывающиеся на берег волны, надеясь увидеть спасшихся, но в живых, очевидно, не осталось никого. Утром буря начала затихать. На береговых скалах моряки нашли труп моряка с «Веселой Эльзы». Он мертвой хваткой обнимал обломок реи. Его похоронили, как положено, на земле.

Не дожидаясь окончания бури, Миллер приказал приступить к ремонту корабля. «Толстушка» лишилась бушприта, в трюме обнаружилась течь, основательно потрепались фор — и грот — марсели. В полдень, по солнцу, Скурыдин определил широту, а затем на карте место. Они находились у берега Юкатанского полуострова, на входе в Гондурасский залив. Выходило, что за сутки их отнесло ветром на юг на 240 миль. Капитан Миллер, вздохнув, проверил расчеты Василия.

— Молодец Бэзил Скуридайн! Все правильно! — согласившись с расчетами Скурыдина, похвалил его капитан Миллер. — Только было бы еще лучше, если бы ты посоветовал, где искать «Оленя» и «Барк Ройял»?

Скурыдин развел руками.

— Трудно сказать, капитан! Но если учесть, что эти корабли более маневренны и имеют меньшую парусность, их могло снести на юг на гораздо меньшее расстояние, — предположил он. — Для того чтобы найти корабли, нам следует идти на север вдоль побережья полуострова. В одной из уютных бухточек, где они, так же как мы, устраняют последствия шторма, может произойти встреча. Если конечно, «Барк Ройял» и «Олень» не постигла участь «Веселой Эльзы»!

— Что ты, что ты говоришь Скуридайн? Ничего с ними не должно случиться! — от волнения замахал руками капитан Миллер, обычно невозмутимый. — Только надо поспешить, а то кто ее знает, возьмут и уйдут домой без нас!

Миллер не преувеличивал. На их поиски, Уиддон, спешащий вырваться из мышеловки Антильского моря, вряд ли потратит много времени. Под руководством капитана, матросы с удвоенной энергией накинулись на устранение последствий шторма. К вечеру нос корабля вновь украшал отремонтированный бушприт. Отошли от помпы усталые матросы, откачивающие воду, долгое время поступающую в трюм через разошедшийся во время бури шов в обшивке корпуса. Под руководством парусного мастера марсовые закрепили на реях, укрепленные заплатами, порванные ветром паруса. Скурыдин, на шлюпке, промерил безопасный проход в коралловых рифах окружающих бухту. Не теряя времени, Миллер, вывел «Толстушку» на простор моря на поиски «Барк Ройяля» и «Оленя».

Плавание вблизи берега полуострова было опасным. Морякам только чудом удалось избежать посадки на мель, когда в середине следующего дня марсовые обнаружили на темно-зеленом фоне тропического леса покрывающего берег, накренившиеся и торчащие прямо вверх корабельные мачты. Вскоре стали различаться сами корабли. В небольшой бухте, которыми изобилуют местные обрывистые берега, стоял на якоре, покачиваясь на небольшой волне «Барк Ройял» а, дальше, на песчаном берегу, словно раненное животное, лежал, наклонившись «Олень». Две пинасы приткнулись к берегу рядом с ним, а еще две стояли у борта «Барк Ройяля». От «Оленя» к пинасам протянулась цепочка людей. Увидев входящее в бухту судно, они сначала напряженно всматривались в него, а, узнав, приветливо замахали руками.

Джекоб Уиддон, дружелюбно улыбаясь, обнял прибывшего к нему на корабль капитана Миллера.

— Джонс! — прижимая его к себе и тряся за одежду, радостно бормотал он. — Я так рад, что ты жив и невредим! Не удивлюсь, если следующим после тебя буду обнимать Фрэнка! Ты ничего не знаешь о «Веселой Эльзе»?

— Фрэнк не вернется, Джекоб! — пряча глаза, печально произнес Миллер. — Вместе с ним погиб весь экипаж корабля!

Улыбка сползла с лица капитана Уиддона, стали заметны его почерневшие, глубоко провалившиеся глаза.

— Расскажи! — выдавил он из себя.

Миллер поведал ему о той роковой ночи. Уиддон перекрестился:

— Жаль, что старина Фрэнк никогда не сможет обнять свою юную красотку — жену! Ну, ладно, — сделав паузу, сказал он, — все мы там будем! У нас тоже не все гладко!

Он рассказал Миллеру, о том, что той же бурной ночью, когда утонула «Веселая Эльза» произошло кораблекрушение «Оленя». Волны дважды бросили его на рифы, а затем вынесли на берег.

— Мы решили бросить его здесь! — пояснил он, — там, после ударов о рифы нечего восстанавливать! Но все необходимое с него заберем, при такой жизни пригодится!

— А, что с серебром? — с интересом спросил Миллер. Ему как-то не хотелось его терять!

— В целости твоя доля Джонс! И морякам скажи — ничего не пропало! — понимающе улыбнувшись, ответил Уиддон. — Все перевозится на «Барк Ройял»!

Предусмотрительный Уиддон, направил вооруженный отряд прочесать окрестности в поисках индейских поселений, в которых они смогут приобрести провиант. Пресной воды здесь было в избытке, рядом впадала в море небольшая чистая речушка, а вот с продовольствием, ввиду отсутствия населения, была проблема. Старшим отряда назначили Скурыдина. Шесть солдат вооруженных аркебузами во главе с сержантом Томом Брауном и четыре матроса с «Толстушки» сопровождали его. Чтобы избежать тяжелой авральной работы, с ними напросился Рауль.

— На каком языке ты с ними собираешься разговаривать Бэзил? — убеждал он Скурыдина. — А я все-таки знаю испанский.

Прорубая палашами и абордажными саблями дорогу среди заросших лианами деревьев кустарников, через два часа отряд наткнулся на протоптанную тропинку, которая привела их к селению индейцев. Отряд, держа наготове оружие, вошел в деревню. Она состояла из нескольких десятков овальных хижин, протянувшихся вдоль утоптанной дороги ведущей на центральную площадь. Хижины были без окон, стены сделаны из тонких стволов деревьев и переплетенных веток. Пальмовые листья, покрывающие их, спускались почти до земли. Людей не было видно. Скурыдин вошел в одну из хижин. Индейское жилище было разделено перегородкой на две части. В центре одной из них располагался очаг из трех камней. Рядом стояли приспособление для помола кукурузных зерен, несколько небольших скамеек и столик. Василий заглянул за перегородку. Там, прикрепленные к врытым в землю столбам висели три гамака. «Это спальня, — решил Василий, — а там — кухня. Только люди куда-то пропали!». Солдаты, обошедшие все строения, сообщили ему, что людей в деревне нет. Куда же подевались жители? Тем более что по улицам расхаживали индейки и где-то, был слышен лай собаки!

Выручил испанец.

— Дон Бэзил! Я знаю что делать! — обратился он к Скурыдину. — Давайте я покричу на испанском языке, что мы не враги, пришли с миром и хотим торговать! А вы, положите несколько ножей, которые взяли для обмена на продовольствие, в центре улицы. После этого нам нужно будет уйти на окраину деревни и подождать там некоторое время.

— Ну и что будет потом? — спросил Том Браун.

— Они сами к нам придут с товарами! — заверил испанец.

Скурыдин с предложением испанца согласился. Минут через тридцать на дорожке из деревни показались пять человек. Это были индейцы. Четверо коренастых, коротконогих, черноволосых, желто-коричневых индейцев держали в руках плетеные корзины. Никакой одежды, кроме набедренных повязок из ткани шириной в ладонь, которая была обернута несколько раз вокруг талии и пропущена между ног так, что концы свисали спереди и сзади, на них не было. Пятый индеец, ничего не нес и был он в длинной рубахе, украшенной вышивкой, состоящей из орнаментов с какими-то индейскими уродцами и причудливыми символами. Боязливо посмотрев на аркебузы солдат, он обратился к ним на испанском языке. Рауль перевел. Индеец оказался старостой деревни. Он сказал, что чужеземцы могут не бояться их, потому что жители деревни не язычники, а мирные христиане. Они готовы торговать с пришельцами тем, что у них есть. В корзинках они принесли плату за оставленные ножи: фасоль, початки кукурузы, связки бананов, тушки четырех диких уток и двух живых индеек.

Из разговора со старостой выяснилось, что он знает, о том, что чужеземцы не испанцы. Много лет назад на этих берегах, похожие на чужеземцев люди уже были.

— Нам нужно продовольствие! Пусть они принесут его на берег бухты! — попросил испанца, передать им Василий.

Индейцы согласились. Кроме этого, они, признав в Василии старшего, показали ему прямую дорогу к бухте. Оказывается, к морю из селения вела хорошая широкая тропа. Она была намного короче той, чем та, по которой они пробирались сюда. Не было никакой надобности, продираться сквозь лианы.

Вслед за отрядом Скурыдина, вернувшимся в бухту, на ее берегу стали появляться индейцы, с товарами. Вскоре, на песчаном пляже завязалась оживленная торговля. Весть о чужеземцах, у которых можно что-то выменять на продовольственные товары, очень быстро облетела индейские поселения на много миль вглубь от побережья. Индейцам, предлагающим свой товар, не было конца.