Принцесса самозванец и целебная маска

Глава 29 Через Варшаву в Лондон.

Время в самолёте летело незаметно. По началу пейзажи за окном впечатляли, но за несколько часов успели надоесть и Джомни взял тетрадь и электронную книгу. Когда Джомни пролетал над полуостровом Крым, он уже разобрался в основах польского языка, и написал в своей тетради довольно увесистый эльфийско-польский разговорник.

Джомни жалел что с ним не было его духа наставника, перед которым он мог бы покрасоваться. Благодаря его сосредоточенности, занудности и дотошности, Джомни сходил с трапа не столько уставшим от многочасового полёта, сколько от бесконечных шипящих, которыми славится польский язык. Джомни вошел в огромное, стилизованное под вокзал Кингс-Кросс кирпичное здание и протянул свой паспорт таможеннику.

— Джонни Инглиш? — спросила его строгая блондинка в форме.

— Да.

— Цель визита? — Спросила блондинка внимательно сравнивая голографическое фото на паспорте с его владельцем.

— Доставка.

— Что везёте?

— Деловые документы.

— Сколько вам лет? — недоверчиво спросила женщина.

— Восемнадцать.

— Выглядите намного старше. — сказала она, положила паспорт на стол и стала звонить по телефону.

Очередь за Джомни начала нервничать. На миг у него промелькнуло беспокойство, но он вспомнил слова Нимхэ, вспомнил про тонущий паром, и едва заметно ухмыльнулся.

— Я просто курьер, госпожа. — Джомни плюхнул на стол увесистую папку со своими бумагами — Вот, всё что я доставляю. Желаете взглянуть?

Женщина сначала потянулась к папке, но потом подозрительно на него посмотрела и положила трубку старинного телефона. Она отдала ему паспорт и пренебрежительно сказала:

— Не доставляйте неприятностей.

Джомни вышел из аэропорта держа рюкзак на плече. Вдруг, спустя несколько недель он ощутил как земля под ногами продолжает шататься, будто палуба. Спустя сутки, ноги ещё не привыкли к твёрдой поверхности. Но это не самое важное. Нимхэ ничего не сказал ему. Что делать? Куда идти? Кого искать? Джомни купил кофе разместился в кафе и жадно вцепился в сэндвич. По мере насыщения, Мать Гидра отпускала его. Он вспомнил напутственные слова Нимхэ, адресованные его друзьям. “Там я вас встречу” бормотал он про себя раз за разом.

— Невероятно! — Джомни услышал женский голос у себя за спиной.

Ещё одна блондинка, очень похожая на таможенницу подбежала к его столику.

— Какой харизматичный иностранец! — подошла она к нему и представилась —

Я Барбара Крыльска, я журналист газеты “Вести польские”, разрешите задать вам пару вопросов?

Джомни оглядел остальных посетителей ресторана, и вдруг заметил что не видит ни одного темнокожего и даже азиата.

— Что ж прошу вас. — Сказал Джомни и учтиво привстал.

— Отлично. — сказала журналистка и, бесцеремонно схватив стул, села за круглый столик напротив Джомни.

Журналистка манерно поправила свою золотистую челку, погладила бежевую блузку с двумя расстёгнутыми пуговицами, как официантка достала блокнотик. Она скомкала улыбку, вдохнула воздух и спросила:

— Что вы думаете о запрете популярной музыки в разных странах?

— Поп музыка это плохо, она усредняет вкусы, и подавляет по-настоящему талантливых исполнителей. Но запрещать её - мне кажется это лишнее.

Журналистка опешила. Она была очень молода, и вероятно не опытна, но тут же взяла себя в руки и продолжила:

— Вашего клавишника, арестовали прямо на концерте и содержали под стражей одиннадцать дней! Его обвинили в распространении недостойного поведения, как вы это прокомментируете?

— Да нет у меня никакого клавишника.

— Вот так просто? Вы просто так отрекаетесь от вашего коллеги, чтобы продолжить выступления?

— Какого коллеги?

— Который выступал под псевдонимом ЛюттерКринг, разве вы не…

— Пани,

— Ну что вы, просто Барбара

— Барбара, я простой курьер.

— Но, но разве…

— Разве вы не солист кубинской группы “Распахнутые губки”?

— Нет п… , Барбара. Я простой курьер, вы меня с кем-то перепутали.

Барбара рассмеялась. Сначала она слегка поволновалась , но потом начала стыдливо улыбаться, на её щеках появился румянец, она спрятала блокнот, и стеснительно отвернулась в сторону. Она немного посмеялась и ей стало так неловко, что она не знала куда себя деть.

— Куда вы блокнот убрали? Разве интервью закончено? — с усмешкой спросил Джомни, и предложил поделиться клубничным десертом.

— Надеюсь, вы на меня не обиделись. — робко пробормотала Барбара.

— За что?

— Ну вы очень похожи… Ну сами понимаете… — сказала она полностью окунувшись в краску.

— Ну я сам не без греха. Все кого я здесь вижу очень похожи друг на друга. — сказал Джомни с усмешкой. — Даже сильнее чем азиаты. — добавил он шепотом.

Джомни и Барбара долго и мило общались. Ему было так комфортно, что он совсем позабыл о том, что совершенно не знает куда ему двигаться дальше. Болтливая Барбара расслабилась и стала сама давать интервью о себе, о своих подругах и вообще. Джомни узнал о Варшаве столько, сколько ни за что не прочитал бы ни в каких разведданных.

— Так значит вы простой курьер… — Задумчиво пробормотала она наконец, и положила подбородок на свои тоненькие, золотисто белые ручки.

— Проще некуда. — усмехнулся Джомни.

За полчаса их беседы, по улице проехало много такси, но Джомни даже не знал куда они могли бы его доставить. Поэтому он не торопил события, и вполне расчетливо оглядывал Барбару, явно надеясь на гостеприимство, и в тайне надеясь на продолжение. Когда Барбара наконец замолчала, она стала стрелять в него нескромными взглядами, пытаясь увернуться от них, Джомни заметил интерес и со стороны остальных посетителей уличного кафе. Вдруг все взгляды резко переключились на дорогу, и стали тревожными.

Джомни тоже посмотрел на дорогу, и увидел как недалеко от кафе остановился престижный чёрный автомобиль, с правительственными номерами. Из него вышли несколько крепких бритоголовых парней в чёрных пиджаках и направились к кафе. Один из них подошел к Джомни и сказал:

— Джонни Инглиш?

— Да, господин.

— Рады приветствовать вас в Польше. Прошу, присаживайтесь.

Всё кафе замерло чуть ли не в ужасе. Но Барбара была подозрительно спокойна, она лишь раскрыв глаза смотрела на Джомни и молчала.

— На сегодня интервью окончено, продолжим в другой раз, Барбара.

Джомни оставил щедрые чаевые, подмигнул Барбаре и привычно отправился на борт очередного загадочного чёрного транспорта.

Молчаливые парни и водитель выглядели мрачно, но Джомни знал. Они сами до ужаса боятся его и его шефа, потому был спокоен. Благо, для него не было в новинку общение с людьми, которые нуждаются в охране. Около получаса все молчали. Но через некоторое время Джомни начал ловить насмешливые взгляды. В конце концов бритый парень на пассажирском сидении повернулся к Джомни. Воротник его пиджака сложился и Джомни заметил краешек татуировки. Это было крыло орла и часть спирального круга.

— Я везу нечто важное. — слегка улыбнувшись сказал Джомни.

— Да ну! — рассмеялся парень. — и кому же?

— Петровской. — сказал Джомни, глядя на парня остекленевшими глазами.

Услышав эту фамилию, водитель чуть не выпустил руль. Машина вильнула, а парни с ужасом переглянулись.

— Если я не доставлю ей то что она ждёт, она будет очень недовольна, и станет разбираться, кто мне помешал.

Автомобиль припарковался на обочине. Парни не знали как и реагировать. За полчаса они успели далеко отъехать от города, и вероятно уже собирались убить Джомни, но планы поменялись. Один из парней вышел на улицу. Он достал телефон и долго и оживлённо с кем-то разговаривал, тревожно поглядывая на Джомни. Наконец он сел обратно, расстроенно фыркнул и сказал шоферу:

— Едем в Селезию.

— Но это же пол дня…

— Быстро. — буркнул охранник шоферу, и нервно покосился на Джомни.

Машина развернулась, визжа шинами, и Джомни предстояло ещё несколько часов провести в сидячем положении.

Маленькие польские городки мелькали за окнами. Один за другим они тянулись нескончаемой линией. Всё вокруг было до мерзости ухоженным. Джомни уже начало казаться, что в каждом подвале этих пряничных домиков, какой-нибудь маньяк пытает своих жертв, а потом приветливо улыбаясь здоровается со своими соседями. Относительно ровная дорога стала становиться ровнее и шире, и машина свернула в один город.

Высокие кирпичные здания выглядели зловеще и торжественно. Готическая кирпичная эклектика отдалённо напоминала Джомни мавританские детали родного города, только грубо окрашенные одной бурой краской. В свете закатного неба, ряды ажурных зданий выглядели как обглоданная рыбья кость. Машина остановилась перед скромной вывеской нотариуса и парни грубо вытащили Джомни на тротуар.

Из конторы вышло два крепких человека в красивых деловых костюмах. Один был очень старым, на вид лет девяносто, но держался бодрячком, а второму было на вид около пятидесяти. Лица выдавали явное сходство отца и сына. Старший заинтересовался, он смело подошел к бритым парням и дерзко спросил:

— Что это вы мне сюда притащили?

— Господин Вишневский, мы не знали что с ним делать.

Джомни попытался подойти к мужчинам, но старший брезгливо взглянул на него своими карими глазами, и парни скрутили Джомни. Джомни попытался вырваться, но не смог. Единственное что ему удалось, это полностью увидеть татуировку на шее парня. Это была свастика. Старая недобрая нацистская свастика. Её держал в своих когтях орёл, а вокруг была спираль похожая на ту, как обычно рисуют ДНК.

Один из парней подошел к старому мужчине и заговорил оправдывающимся тоном:

— Господин, мы поймали его на вокзале.

— И что, каждого бродягу теперь ко мне таскать будете?

— Господин, он сказал что должен передать что-то важное — тревожным тоном сказал нацист, а потом пониженным голосом добавил. — Он везёт что-то для Петровской.

— Отпустите его. — сказал старший и подошел к Джомни.

— Что тебе нужно парень?

Джомни вырвался из хватки парней и строго сказал:

— Я должен встретиться с одним человеком.

— Каким?

— Я не знаю его имени.

— Кто тебя послал?

— Я не знаю его настоящего имени.

— А какое ненастоящее?

— Я могу сказать только тому, к кому меня послали. И вообще, кто вы такие? — дерзко ухмыльнувшись спросил мужчин Джомни.

— Он не знает кто мы такие! — с презрительной усмешкой сказал старик, и хладнокровно добавил. — Избавьтесь от него.

Джомни отчаянно вырывался, он хотел сбежать, но крепкие руки парней не оставляли ему шанса. Его ноги уже затолкали в машину, а старики спокойно брели прочь. Джомни был в отчаянье, в последний момент перед закрытием двери в его голове мелькнула вспышка, и зазвучал голос Нимхэ. Джомни укусил руку бандита, выпрямился во весь рост и крикнул в след старикам последние слова которые сказал ему Нимхэ:

— Рад, что ты не забыл меня! Как бы тебя там не звали…

Старики замедлились. Они остановились и стали возвращаться. Один из них поднял руку, и бандиты отпустили Джомни. Через пару минут он сидел в кабинете нотариуса со связанными руками. Крепкий старик стоял сзади, а его сын сел за свой стол напротив Джомни. Желтоватый свет плавно разгорелся и лицо мужчины стало возможно разглядеть.

Грубоватая славянская внешность, глубоко посаженные карие глаза и могучие надбровные дуги напоминали черты казаков с картины Репина. Длинный прямой нос завершался торчащей вперед капелькой, и когда Вишневский улыбнулся, его нос стал немного похож на клоунский. Могучий худой подбородок и жилистая шея выглядели весьма угрожающе, но от них веяло какой-то трудолюбивой крестьянской простотой.

Вишневский привстал со стула, закатал рукав обнажив непогодам мускулистую и жилистую руку, он дал Джомни такую пощёчину, что Джомни чуть не потерял сознание.

— Какого чёрта, Жива! Я сто раз говорил тебе, не присылать мне своих зомбей!

Гаркнул Вишневский когда Джомни пришел в себя от удара.

— Я не зомби. — сказал Джомни и сплюнул кровь.

Вишневские переглянулись.

— Ну да, и кто же ты такой? — со злобной усмешкой спросил Вишневский и стал разглядывать китайские документы Джомни. — Джонни Инглиш, ХА!

— И кто тебе такое дурацкое имя придумал? — спросил старик.

— Отец. Фамилию я шутки ради выбрал.

— А какое у тебя настоящее имя? Жива его хоть спрашивал?

— Он теперь не Жива. Его зовут Нимхэ. — ответил Джомни.

— Принцесса Нимхэдриэль! — в один голос проговорили Вишневские и громко расхохотались.

— Ну рассказывай, Джонни, — сказал мужчина и обратившись к старику сказал— Открой окна сынок, сейчас будет душно. И руки ему развяжи.

Старик развязал руки Джомни. Джомни потёр запястья, пригладил смятый в драке рюкзак, выпил воды и начал с самого главного.

— Британцы получили супер оружие. Точнее скоро получат.

Джомни достал электронную книгу, и включил на ней видео, снятое с бинокля, тогда на берегу Португалии. Вишневский долго смотрел его, просматривал несколько раз. затем цокнул языком, раздосадовано покачал головой и сказал:

— Я убил примерно в два раза больше, но даже мне не легко на это смотреть... А Жива, он такой сентиментальный, он это видел? Как он? — заботливым голосом спросил Вишневский.

— Плакал.

От ответа Джомни Вишневские тревожно переглянулись.

— Вот что, Джонни, ты ведь в Лондон ехал?

— Так точно. — ответил Джомни неожиданно сам для себя.

— Так вот ты туда и поедешь. Теперь ты работаешь не только на него, но и на меня.

— С какой стати? — нагло спросил Джомни.

— С такой стати, что если ЖиваНимхэ пострадает из-за твоей безалаберности, я тебя прикончу, понял!

— Вас понял. — облегченно сказал Джомни.

— Британцы перешли все границы. — продолжал Вишневский — Пора с ними кончать. Их национальная черта — это наглость, поэтому нам надо быть наглее.

— Вацлав, сынок.

— Да отец. — ответил старик.

— Не хочешь посидеть на британском троне, прежде чем я утоплю его в крови, а потом в океане?

Вацлав взял со стены саблю, оглядел её лезвие слегка приподняв кустистые усы, потом улыбнулся отцу, и непогодам ловко, со свистом рассек ею воздух.

— Но это билет в один конец. Я тебя предупреждаю, это билет в один конец. — вкрадчиво повторил Вишневский и продолжил — Если станет выбор между тобой и Нимхэ, ты должен будешь отдать свою жизнь. Нимхэ штучный экземпляр, а твоих братьев и племянников у меня ещё две дюжины.

— Сколько той жизни отец, врезать как следует этим ублюдкам — значит уйти красиво! Я готов, Батька!

Вишневские с гордостью посмотрели друг на друга и Вацлав ушел. Вишневский достал из ящика что-то тяжелое, и пристально глядя на Джомни положил это в пиджак. Затем он достал из ящика какие-то гербовые бумаги, макнул винтажное перо в чернильницу, и стал заполнять их, периодически поглядывая в китайский паспорт Джомни.

— Пять лет проучился в Тайване? — вдруг спросил Вишневский.

— Ну, наверное… — замялся Джомни.

— Не наверное а точно. Вот твой диплом врача.

Вишневский протянул Джомни красивую гербовую бумагу, с водяными знаками и защитной пластиковой микросхемой. Он начал читать но смутился и решил спросить.

— Но тут написано адвокат, как так?

— А как ты думал лечить британцев без лицензии юриста? Первый же пациент тебя засудит! — Усмехнулся Вишневский и стал заполнять следующую бумагу.

— А вот лицензия врача. Придётся тебе съездить в Тайланд, задним числом.

— Не хотелось бы мне ездить туда, тем более таким числом…

Вишневский расхохотался. Он ещё долго улыбался и усмехался, но наконец передал Джомни ещё один диплом.

— Тебе наверное непривычно, что дорогущие дипломы достались тебе так легко… — продолжал Вишневский.

— Я из очень богатой семьи. Я привык. — сказал Джомни, аккуратно укладывая папку с документами в рюкзак.

— А ты смышленый парень. Возможно с тобой будет меньше проблем чем я ожидал.

— Взаимно. — ответил Джомни и испытующе посмотрел на Вишневского.

— И ещё кое что. Присядь Джонни. — сказал Вишневский и поставил свой стул рядом со стулом Джомни.

Он вдруг пристально посмотрел на глаза Джомни. Потом он схватил его за волосы одной рукой а второй растянул веки и стал пристально разглядывать его глазное яблоко.

— О! Это всё облегчает! Ты уже прошел синаптическую регенерацию! Надо же, прошел и остался в своём уме…

Вишневский отпустил голову Джомни и подсел к нему так, что их бёдра соприкоснулись.

— Я должен обучить тебя адвокатским премудростям. Твои глиальные клетки уже несут на своей мембране аминокислотные дешифраторы. Достаточно ввести тебе сотню экземпляров липидовируса, и ты будешь помнить мои годы обучения как свои. Второй раз это не больно. — сказал Вишневский и погладил рукой бедро Джомни.

Джомни занервничал. Вначале его перекосило от мысли что какой-то мужик будет его целовать, но разум возобладал. Он закрыл глаза и сложил губы для поцелуя. Очень долгая и неловкая пауза прекратилась громким металлическим щелчком и сильной болью в шее. Шея заболела, как будто её ударили раскаленной дубиной.

Джомни вскрикнул, схватился за шею и вскочил. Он был в гневе, а хулиганская усмешка Вишневского бесила его ещё сильнее. Вишневский встал, положил шприц-инжектор в стол, и с ехидным хохотом стал поправлять свой пиджак. Джомни заметил что он и Вишневский примерно одного роста. Он вдруг ощутил что то родственное с этим человеком, как будто это был его старший брат.

— Ты думал я тебя целовать буду — рассмеялся Вишневский.

Джомни не ответил. Он свернул руку в кулак и что было силы врезал в живот Вишневскому. Твёрдый как скала пресс никак не отреагировал. Вишневский не сдвинулся с места, даже его ухмылка не покинула его физиономию.

— Давай давай. — усмехнулся тот и потрепал Джомни по щеке.

Он указал Джомни на свой кабинет, и Джомни начал замечать некоторые детали. Весь кабинет был украшен едва заметной геральдикой, на канцелярских принадлежностях, на резных ножках дорогого стола на ручках мебели — повсюду были едва заметные эзотерические символы. Джомни так долго и пристально их разглядывал, что не заметил как прошло несколько минут.

— Послушай Джонни. Мы с тобой связаны. Мы с тобой связаны непонятной эльфийской магией.

— И с Нимхэ тоже?

— Именно он нас и связывает. Уж не знаю каким способом, но его магия сильна, как будто у духов на него грандиозные планы. Я живу так долго, только потому, что мне интересно, что он учудит завтра. Тысяча и одна ночь давно закончились, а этот говнюк всё не унимается! Ты теперь такой же как и он, ты сверхчеловек.

— В каком смысле, сверхчеловек?

— Ты выжил после того, после чего не выживают. Все клетки твоего мозга мертвы, Джонни. Их место заняли совершенно новые организмы. Это не случайно. Тоесть случайно конечно, но я не верю в случайности. Это всё замыслы духов. Так что хватай свой рюкзак, на улице тебя ждёт такси. В гостинице номер, поспишь в нём до утра, и отправишься пломбированным вагоном в эту “туманную парашу”. Если моя технология совместима с технологиями Нимхэ, то к утру ты будешь очень грамотным юристом.

— А если нет?

— Тогда просрешься.

— Поедешь в этот переоцененный британский гадюшник и устроишься в больницу, вступишь в профсоюз врачей, разузнаешь там всё, и будешь ждать наших инструкций. Ну беги.

— А что на счёт тех парней, со свастиками? Это всё твои люди? — уходя спросил Джомни

— Они в подчинении у Петровской, но служат мне. — задумчиво ответил Вишневский — Это тайная организация Lebensborn. В переводе с немецкого это означает истоки жизни, или семена жизни. Но мне нравится русское слово "конченные".