Принцесса самозванец и целебная маска

Глава 41 Плейстоценовая контрреволюция

В тихом ветренном Бристоле, оставшимся в стороне от боевых действий, жизнь текла своим чередом. Привыкшие к законодательным чудачествам Вишневского и его предшественников жители, были весьма словоохотливы, но об актуальных событиях боялись даже упоминать. В Бристоле всё было показательно спокойно, даже многотысячные концерты не решались отменять, чем с радостью и пользовалась запрещённая БСП. Партия специально выбирала масштабные и продолжительные мероприятия, во время проведения которых партийцам было легко затеряться среди зевак, а знатным коммунистам было комфортно общаться друг с другом, под предлогом эксклюзивного доступа к популярным артистам.

На подпольном собрании БСП лорд Блэквуд был красноречив. Он много и пафосно выступал, его речи записывались на магнитные ленты и проволочные магнитофоны, которые были снабжены устройствами самоликвидации, и розданы самым преданным людям. Преданным Блэквуду, а не марксизму.

На одно из таких собраний и явились Джомни, Назир, и Аарон. Джомни был весьма популярен в народе, его любили и уважали, однако он всё ещё был вне закона, и присутствовать открыто он не мог, как бы там ни было, но у него был знакомый, удивительным образом достаточно точно на него походивший. Он работал ди-джеем в клубе и состоял в партии с тех пор как появилось её молодёжное крыло. Это можно было бы назвать подозрительным совпадением, но в партии состояли сотни тысяч, а позднее миллионы, среди которых можно найти двойника кому угодно. Джомни связался с тем парнем через Назира, и тот одолжил ему на прокат свою личность и документы.

А вот с Косичкой было сложнее. Ему вход в БСП был заказан. Он был одним из глав преступного кортеля, промышлявшего тяжкими преступлениями, и соответственно тесно связаного с правительством. Он неоднократно оказывал лояльным короне лордам и полицейским чиновникам услуги бандитского устрашения. Благо, это же его и спасало. Поскольку такие услуги пользовались спросом как у правящей так и оппозиционной части элит, он и его парни разгуливали по полыхающей в гражданской войне Британии, как фермер во время петушиной драки. Один из Косичкиных деловых партнеров как раз и покрывал данный рок концерт.

Джомни Аарон и косичка расселись в подпольной лекционной среди сотни коммунистов и начали слушать речь Блэквуда, откуда-то из середины.

— Все вы образованные люди, и все вы понимаете что происходит. Если вы думаете что очередная монаршая задница вдруг разрешит вам вступить в классовую борьбу, вы глубоко наивны. Нам предстоит нелёгкая борьба, уничтожение данных о нашей численности и структуре это сильнейший удар. Это практически нокаут.

Лектор отвлёкся, выпил воды, и продолжил.

— Но нам сейчас нельзя вставать. На поле боя сейчас сражаются наши классовые враги, сражаются друг с другом, и гибнут их миньоны. да они наши сооттечественники, но если то плачевное состояние в которое они ввергли нашу Родину можно назвать отечеством, то у пролетария нет отечества. Мы можем полагаться только на себя и на свои силы, доверять только самым проверенным людям, и ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не подставляться. Сейчас наша задача выжить, и накопить силы для нового удара.

Кто-то из зала вскочил и перебил лектора:

— Как вы можете так говорить? Британия была есть и будет нашим отечеством, или может быть, аристократические привилегии затмили вам зрение?

— Да, мои предки из поколения в поколение пресмыкались перед короной, и я здесь для того, чтобы прекратить эту регрессивную практику, я посвятил свою жизнь тому, чтобы никто больше не был унижен. Но сейчас наши враги сильны, мы не можем противостоять им, у нас сейчас нет такой партии, которая бы могла устоять в битве гигантов!

Джомни вдруг ощутил несколько вспышек в своей голове, дух наставник всё ещё был с ним. Джомни решился на самый безрассудный поступок в своей жизни. Он встал и сказал:

— Есть такая партия! И имя этой силе Молодёжное крыло Британской Cоциалистической Партии.

Весь зал замер. Лорд Блэквуд поставил бокал на трибуну, и гулкий звук разнесся по всей аудитории. На мгновенье воцарилась тишина, пока при приглушенном свете люди пытались разглядеть лицо Джомни. И когда они разглядели, по залу прошел восторженный шепот.

— Мы знаем кто ты такой, Джонни, ты ничем не отличаешься от него! Ты “золотой мальчик”!

Джомни выдержал паузу, повернулся к залу и сказал:

— Да, я такой же аристократ как и он. Но при этом я так же беден как и вы! — звонко воскликнул Джомни указывая пальцем на каждого в аудитории — Да, эти негодяи унижались перед короной, но при этом они унижали таких как мы, не давая нам прав, загоняя в долговые ямы и увольняя нас с работ! Но самое главное, они отнимали у нас знания.

Аудитория притихла в недоумении. А Джомни всё продолжал:

— Всё своё состояние я потратил на то, чтобы получить шанс зарабатывать свой хлеб честно, чтобы помогать людям, лечить их, и даже спасать жизни. Когда я учился в убогом тайском университете, за каждое знание приходилось платить втридорога! Но я платил. Я голодал, и выглядел так ужасно, что проститутки давали мне бесплатно. Из жалости!

По залу пробежал смех.

— А что теперь? А теперь, они отняли у вас даже ваши книги! Покусились на самое святое, я бы даже сказал сакральное, на домашние библиотеки!

В зале послышались одобряющие возгласы.

— Красивая речь, Джонни, — ухмыльнулся Блэквуд, — ты превосходный оратор, но есть ли у тебя конкретные предложения? Как ты собираешься действовать, когда вся твоя партия разбежалась? Ты даже не знаешь сколько у тебя сторонников, ты что собираешься флаеры раздавать на Кросс-Роуд?

— Каждый член МБСП, согласно уставу партии в ней числится, до тех пор пока не подаст заявление о добровольном выходе из неё, в любое отделение партии. Но поскольку партия пока что запрещена, то и отделений нет. А следовательно у меня четыре миллиона, двести тридцать семь тысяч, шестьсот восемьдесят четыре сопартийца!

Джомни слегка отдышался, глядя на аудиторию сверкающими глазами. Он вышел в проход между рядами стульев и направившись к выходу сказал:

— Вы можете сказать, что у меня бумажные сторонники, но у вас нет партии даже на бумаге!

Назир наклонился к Аарону, и шепотом ему сказал:

— Похоже Блэквуд заинтересован в том, чтобы партийных списков не существовало.

— Вы растеряли свою структуру, потому что понадеялись на счётные машинки, произведённые аристократами. Но я сохранил знания о всех своих партийцах там, куда ни одному инфоварвару не просочиться. Я сохранил её здесь! — Джомни указал на свою голову.

— Ты блефуешь, запомнить четыре миллиона строк никому не под силу!

— Для человека обладающего знаниями нет ничего невозможного! Четыре миллиона, это таблица две тысячи на две тысячи клеток. У меня было время чтобы все их запомнить, потому что каждый партиец это человек, и он имеет право быть не забытым. Не верите? И я не верил, пока не попробовал. Вот назовите номер билета, от одного, до четырёх миллионов!

— Пять. — гулко сказал Аарон.

— Это не серьёзно, Джейкоб Блэквуд, две тысячи девяносто девятого года рождения.

— Семьсот семьдесят семь. Нет, миллион, один миллион семьсот семьдесят семь!

— Омар Хадис, две тысячи восемьдесят восьмой!

— Два миллиона триста восемьдесят!

— Армен Маркян, две девяносто второй.

— Тысяча двадцать три!

— Аттия, эль-Задех, сто первый! Но это не честно, вы не можете проверить мои слова. Я знаю среди вас есть те кто всё ещё состоит в моей партии, вставайте и называйте номера своих билетов, или билетов тех кого вы знаете.

Слушатель вставал и называл свои номера билетов, и радостно садился, когда джомни безошибочно угадывал его полное имя и год рождения. Потом начали называть имена, а Джомни называл номера партбилетов.

С каждым именем вспышки в голове становились всё ярче и всё сильнее, пока наконец Джомни чуть было не потерял сознание. Но Аарон и Назир быстро спохватились, и помогли ему отойти. Джомни и сам не знал откуда он знает все эти данные, вероятно Нимхэ вместе с помощником подарил ему и чёрный ящик, своего рода бортовой самописец, который фиксировал то, что считал важным. Джомни не знал как именно работала его новая, регенерированная синаптическая системма, но в одном он был уверен. Нет ничего невозможного, для эльфа, обладающего знаниями.

Когда Джомни пришел в себя, Блэквуд изменил тактику. Вероятно он понял, что отработанный материал ему ещё пригодится, и попытался вновь завладеть таким живым инструментом.

— Действительно, золотой мальчик, у него золотая память!

***

Джомни вернулся в дело. Войска Вишневского были локализованы в нескольких прибрежных очагах сопротивления, а Британия постепенно возвращалась в естественное для себя состояние. Но оставалась одна проблема. Коронация.

Большинство британцев из обоих лагерей были против новой королевы, лоялисты считали её безродной выскочкой, а анархисты и коммунисты были против коронации кого либо в принципе. Но их никто не спрашивал. Единственные кто, были целиком и полностью за новую власть - это были учёные. Члены королевского научного общества боготворили принцессу Шотландскую, и даже побаивались её, и тем не менее, даже в научной среде существовали те, кто поддерживал её только на словах. Но это уже никого не волновало. Официальное признание британцами нового монарха должно было состояться со дня на день.

После восстановления интернета и других коммуникаций, Джомни вооружился Назиром, и буквально в несколько дней, стал генеральным секретарём самой массовой партии в Великобритании. Он сидел в своём кабинете, в окружении Назира Косички и Аарона, и планировал методы захвата власти, разной степени насильственности.

— Так ты говоришь, спутники своими лучами заносят вирусы в организм? — вдруг заинтересовался Назир. — Человеческие вирусы, это ведь не програмы, на сколько я понял они имеют материальную природу.

— Всё немного сложнее, Назир. — ответил ему Джомни. — Спутники излучают модулированное излучение. Расширяясь, спутниковый луч меняет амплитудно частотные характеристики, и на определённом растоянии образуются стоячие волны, они заставляют резонировать атомы кислорода в организме, и те в свою очередь создают колебания, в резонанс с которыми и попадает РНК вирусов.

— Ты хочешь сказать, всё это время они могли перепрограммировать наши, наши эти, наши решётки? — испуганно спросил Аарон.

— Клетки. Нет. — спокойно ответил Джомни — Человеческий геном слишком сложен и запутан, а вот тельца вирусов они могут модифицировать. Грубо говоря заболел простудой, облучился и болеешь чумой.

— И ты хочешь сказать, пульт управления такими спутниками до сих пор в руках аристократов? — спросил Косичка.

— Тут парламентская монархия. Даже когда Нимхэ признают королём, он не получит полной власти. Тут есть палата лордов, палата общин, три ветви власти, всё как положено.

— И поэтому ему были нужны мы.

Аарон резко встал, и стремительно налил себе виски из мини бара. Он собирался выпить его залпом, чтобы снять интеллектуальное напряжение, но суровые взгляды парней остановили его. Он откупорил пробку, и вылил содержимое обратно в бутылку.

— Твоя партия всё ещё запрещена, Джомни. Даже члены палаты общин помалкивают о том, что состоят в твоей партии — заметил Назир. — Нас много, но мы окружены, Нимхэ силён, но он в кольце своих врагов.

Джомни ухмыльнулся и спокойно подошел к мини бару. Он вручил бокалы Аарону и остальным, деловито наполнил их на треть, стал посреди парней и сказал:

— Мы устроим социалистическую революцию. Эти придурки сами принесут нам власть на блюдечке.

Джомни немного помолчал вращая напиток в своём бокале, потом сардонически усмехнулся и пафосно сказал:

— Говорите мы окружены? Что ж, это хорошо. Будем наступать во всех направлениях!

***

Чествование королевы было омрачено тем фактом, что приветствовали королеву гораздо больше людей, чем рассчитывала полиция. Однако, никто не нарушал ни порядка ни законов, тем самым заставляя полицейских нервничать сильнее чем во время боевых действий. А когда карета с коронованной эльфийкой и её карманным королём появлялась в области видимости, в толпе поднимались красные флажки. Джомни специально заказал эту атрибутику так, чтобы молот было невозможно напечатать на доступных фабриках, и на флагах, как нельзя кстати, был один лишь символ. Символ последней жатвы — серп.

Принцесса лишь ухмылялась и с радостью наблюдала за недоуменными лицами аристократов. А когда королевская карета направилась в зал парламента, толпа медленно и уверенно направилась вслед за ней. Полицейские пытались остановить толпу, и уже готовились применять силу. Но демонстранты как будто приняли обед молчания. Они молча повиновались полицейским и остановились, с ненавистью глядя на них.

Вместо того чтобы расходиться, толпа лишь умножалась. Вели люди себя так тихо, и шагали так спокойно, что был слышен лишь звук ветра, и звук дыхания демонстрантов, все они стихийно дышали в унисон, и своим молчанием могли окунуть в ужас кого угодно.

Но когда даже полицейские снайперы на крышах перестали видеть край толпы демонстрантов, из громкоговорителей был озвучен первый королевский указ. Она приказала выбрать сорок шесть представителей, и одного главного. После окончания объявления, все телефоны всех демонстрантов в раз уведомили владельцев, о восстановлении Назиром партийного приложения.

Королева из окна своего кабинета, с ухмылкой наблюдала, как на экранах мобильников писалась история. Лорды и аристократы стоявшие рядом с ней. вели себя нервно. Некоторые стремились скрыть своё волнение показным спокойствием, некоторые нервно теребили свои манжеты, а некоторые просто потели.

— Скажите мне, уважаемый лорд Блэквуд. — начала королева, стряхивая лепестки роз со своей парадной, инкрустированной бриллиантами брони.

— Почему вы объявили мою просьбу как приказ? Неужели вы не знаете государственных законов? Даже будучи королевой, я не вправе издавать указы самолично. Скажите мне, это некомпетентность, или диверсия?

— Ваше королевское величество, — уверенно начал Блэквуд — обстановка сейчас нестабильна, граждане могут расценить вашу просьбу как слабость…

— С каких это пор, лорды решают, что и как должны расценить граждане?

— С пятнадцатого века, ваше величество. — усмехнулся Блэквуд.

— В таком случае, я могу расценить ваше объявление как подрывную деятельность. По случаю сегодняшнего торжества, и дня фактического прекращения гражданской войны, я буду к вам милосердна. — сказала королева, и подошла вплотную к лорду. — Но учтите, маленькая ложь, порождает большое недоверие. Если я замечу за вами хоть один подобный поступок, который смогу расценить как деятельность направленную на подрыв доверия к королевской власти, я лишу вас титула. Отныне, я имею на это право.

Лорд Блеквуд угрожающе близко подошел к королеве, пристально посмотрел ей в глаза и тихим голосом сказал:

— Вы не первый “монарх” восседающий на том троне в женском платье, и уж тем более не последний. Если хотите править долго и благополучно, чего мы вам искренне желаем, вам придётся усвоить одну важную истину. Монархи приходят и уходят, а аристократы остаются.

— Не слишком ли дерзко вы себя ведёте, для парня не знающего что такое симбиотическое синаптозамещение?

— Я знаю что это такое, ваше королевское величество.

— Откуда вы это можете знать? Неужели вы были в настолько тесных отношениях с Вишневским, что он вам поведал? — Сказала королева, и вильнув ухом вызвала охранников.

— Вот вы как значит, ваше величество. — Сказал Лорд и собирался покинуть кабинет.

— Не торопитесь лорд, я биолог не хуже Вишневского, а ещё я вам могу показать наглядно.

Королева подошла к окну, и попросила у охранника мобильный телефон.

— Молодёжное крыло, британской социалистической партии, сейчас выбирают представителей косвенным голосованием, а выбор генерального секретаря прямым голосованием. Взгляните, лорд Блэквуд, среди тех кого они выбрали нет ни единого члена БСП. Это всё новые лица никак не связанные с вами, и ничем не обязанные вам.

Королева допустила ошибку. Королю нельзя было вступать в конфронтацию с такими влиятельными приближенными как лорд и его парламент. Да даже если бы военные и полиция были бы фанатично преданы короне, на такое противостояние мог пойти только монарх самоубийца.

— Всё. Они сделали свой выбор. — сказала королева, и направилась в большой холл для приема представителей.

Сорок недовольных человек, и Джомни ожидали королеву в огромном старинном зале дворца. Все они были воодушевлены, и уже присматривали себе подходящие кабинеты в здании правительства. Они молча усмехались друг другу и предполагали не будет ли корона болтаться на маленькой эльфийской голове.

Но лишь только королева вошла в зал, чуткий слух Джомни услышал на лоджии сверху звук натягивания тетивы блочного лука. Королева улыбалась и двигалась навстречу, Джомни несколько раз глянул на неё, потом на лоджию и закричал изо всех сил, но было поздно. Стрела просвистела прямо у него над головой, и воткнулась в незащищенную броней шею королевы. Королева упала на пол, Джомни бросился к ней, и видя искаженное ужасом лицо Нимхэ, чуть не расплакался.

Стрела проткнула горло и диск шейного позвонка, разорвала нервы и вышла насквозь.

— Уже ничего не сделаешь, малыш Абэба. — прошептал эльф. — Стрела была отравлена.

Джомни сорвал свой пиджак, и аккуратно положил под голову эльфийке. Эльфийка тихо вздохнула, улыбнулась Джомни. и стала медленно закрывать глаза.

— Нет нет, смотри на меня Нимхэ, не закрывай глаза! — чуть не плача восклицал Джомни.

Но эльфийка лишь улыбнулась и тихо сказала:

— Я ничего не мог сделать, Джомни, Я думал что оступился, но это единственный шанс, шанс для Нимхэ….

Вдруг за спинами джомни и его представителей послышался удар и крик, а затем грохот и хруст. Все обернулись, но успели заметить только, как кто-то в чёрном пиджаке летел с лоджии и ударившись головой о каменный пол размозжил себе череп. Все сразу же посмотрели наверх, в зал начали забегать охранники и целиться на лоджию.

На лоджии стояла стройная женская фигура, она была одета в сиреневую клетчатую рубашку и держала в руках окровавленный лук. Когда солдаты рассмотрели лицо девушки, они опустили оружие и раскрыли рты в удивлении. На перилах лоджии стоял ещё один Нимхэ, собственной персоной.

Пока все стояли в шоке от изумления, Нимхэ спрыгнул с восьми метровой лоджии как с табуретки, и бросив лук на пол, устремился к королеве.

— Что же ты наделал, Костас… — сказал Нимхэ оглядывая ранены эльфийки.

— Прости меня Нимхэ, я… я… Я не могу жить с этим. — последовал тихий ответ.

Нимхэ был грустнее чем когда либо, он гладил раненного по голове, и обречённо качал головой, пока его губы подрагивали, а глаза наливались слезами.

— Я думал что это, это просто слизистая, я думал что цель оправдывает средства, но я ошибался. Я жестоко ошибался… — сказал раненый и грустно закрыл глаза — Не говори моим родным об этом, Нимхэ. Скажи что я затонул с остальными.

— Я никогда к этому не привыкну. — дрожащим голосом прошептал Нимхэ.

— К чему?

— К потере друзей. — сказал Нимхэ и с его подбородка закапали слёзы.

— Привыкай, Нимхэ.

— Меня зовут Войцех. — шепотом ответил Нимхэ.

Но костас не ответил. Он только закрыл глаза и перестал дышать.

Нимхэ заплакал. Он прижался лицом к своему другу, и долго не мог его отпустить. Джомни осторожно подошел к Нимхэ и положил руку ему на плечо. Тот шмыгдул носом, и встал обняв Джомни. Все сорок человек, которых привёл с собой Джомни были простыми людьми, не лишенными эмпатии, они не решались оскорблять трагическую смерть эльфа ни единым звуком. Джомни молча сопроводил плачущего Нимхэ к скамейке, прикрыв его своим телом, от вида санитаров, забирающих тело Костаса.

— Может мы в другой раз зайдём? — Спросил Джомни один из его последователей.

— Дайте мне минутку. — сказал Нимхэ, и отвернулся в сторону.

Нимхэ ещё долго сидел на скамейке неподвижно уставившись в пол. Но через некоторое время он встал, протер свое лицо платком, собрался с мыслями и направился к приглашенным представителям.

— Ну как, легко нам монархам живётся? — спросил он гостей оглядев их остекленевшим решительным взглядом.

— И уберите это дерьмо из моего дворца! — закричал Нимхэ своим охранникам. указывая на труп убийцы.

— Это ведь Блэквуд? Джейкоб Блэквуд? — спросил Нимхэ кто-то из представителей.

— Да. Как видите, кто-то пытается дискредитировать вашу организацию. А я даже независимое расследование толком никому поручить не могу. Придётся самому всё разруливать.

Нимхэ сделал паузу, слуги принесли ему стульчик, и Нимхэ распорядился поставить импровизированный трон, напротив рядов скамеек прямо в холле зала. Он сел, оглядел партийцев и сказал им:

— Как вы видите мой парламент ненадежный хлам. И мне нужны новые лица в правительстве, что думаете?

— Мы здесь не для того чтобы служить очередному узурпатору. — громко сказал кто-то из второго ряда.

— Да-да, знаю, коммунизм, классовая борьба, всё такое. Но вас всего десять процентов, вы не сможете в таком состоянии построить свой коммунизм.

— Мы преданы своему делу, и мы закончим его рано или поздно. — угрожающим голосом сказала белая женщина из первого ряда. И вам нас не остановить.

— А с чего вы взяли, что я буду против? Пойдемте.

Нимхэ встал и пригласил последовать за собой. По дороге к нему подбежали охранники, тот на секунду замедлился и сказал им:

— Пол нужно отмыть нормально, если понадобится, возьмите концентрат лаурилсульфата из моей мастерской. Пойдёмте, пойдёмте.

Нимхэ привёл всех в один большой зал. Это была крытая стеклом оранжерея. мягкий свет от небосвода стекал по ветвям невиданных деревьев, похожих на нечто среднее между каштаном и какао. Нимхэ подошел К дереву, достал из кармана складной нож и срезал с дерева странный плод, похожий одновременно на ананас и еловую шишку.

— Как вы там говорили? Каждому по потребности? — продолжал Нимхэ ловко срезая жесткую кожуру с плода. — Один такой фрукт содержит в себе всё необходимое для поддержания человеческой жизнедеятельности на несколько суток. Минералы, белки, витамины, всё!

— Эти деревья устойчивы к умеренному климату, и плодоносят круглый год.

Нимхэ достал из плода крупную семечку, похожую на дольку мандарина, и съел её, протянув фрукт одному из гостей. Он полез срезать ещё несколько плодов, и угостил ими гостей. Гости осторожно начали пробовать, и на их лицах стали появляться выражения удовольствия.

— Вот чёрт! Чёрт чёрт! — вдруг возмутился Нимхэ. Смотря на недоуменные слегка встревоженные лица гостей.

Нимхэ обратил на них внимание, и вдруг понял, что уже очень давно не общался с совершенно незнакомыми ему людьми. Он слегка засмущался и пояснил.

— Надо было взять на прокат змею в зоомагазине. Эх, такая жирная библейская отсылка зря пропадает!

Гости пробовали и пробовали, а Нимхэ срезал всё новые и новые плоды, с разных деревьев, и рассказывал гостям истории, о том как к нему в голову приходили идеи генно-инженерного и экосистемного характера. Он радовался как ребёнок, когда кто-то хвалил его урожай или сравнивал вкус со вкусом курицы. Когда все наелись так плотно, что отказывались попробовать ещё что-нибудь, Нимхэ выдохнул, и присел у корней дерева по-турецки. Он глубоко вздохнул и сказал.

— Косточки не выбрасывайте, они бесценны. Возьмите себе, посадите возле дома, и вся улица будет довольна долгие столетия.

Он ещё раз вздохнул и сказал:

— Но мне от вас тоже кое что понадобится. Вам придётся вернуть мне одну секретную технологию. Она слишком опасна, когда я её отдал вашим военным, я думал что у них хватит мозгов её не применять. Но я сильно переоценил их интеллектуальные способности.

— Вы хотите, чтобы мы заняли места лордов?

— Нет нет, что вы, я о другом. Я о том, где наши с вами интересы расходятся. Вам нужна классовая борьба, а мне нужна классовая победа. При моей поддержке, вы сможете совершенно законно вытеснить всех этих чванливых заносчивых дегенератов, и вернуть мне то, что моё по праву.

— Но в стране останется монархия, она даже станет почти абсолютной, и классовый антагонизм только возрастет.

Нимхэ опустил глаза в траву под ногами, и почесал своими длинными ногтями свой висок, а потом сказал:

— Классовый антагонизм, это что-то вроде эксплуатации человека человеком. А я не совсем человек. У меня даже справка есть что я животное, правда Джонни? — рассмеялся Нимхэ.

— Давайте так. Я официально разрешаю вашу партию, вы наведёте здесь порядок,и получаете бесплатно столько еды, и лекарств, сколько продиктуют вам ваши потребности. Да, я пытаюсь вас подкупить, но такой огромной взятки вам никто больше не предложит. А ещё она неплоха на вкус.

— А что если эти фрукты отравлены? А что если они вызывают зависимость?

— Ну, вы не маленькие уже. Проведите анализы разберитесь. Правда на эльфов наркотики действуют иначе, но если человек долго будет жевать кожуру, то теоретически он может и прибалдеть. — улыбнувшись ответил Нимхэ.

Джомни пристально посмотрел на эльфа, и молча пошел набивать карманы брошенной кожурой. Чем вызвал ухмылки парней и смех девушек.

— Ну так что. мы договорились?

— Нет. — ответил кто-то из группы. — Мы должны решить классовую проблему раз и навсегда. Одной подачкой, пусть даже такой щедрой, вы не отделаетесь!

Остальные гости со смешанными чувствами посмотрели на того кто высказался, и глубокомысленно опустили глаза в пол.

— Что непонятного, я остаюсь королем, и предоставляю вам свою землю и поддержку чтобы вы построили здесь рабочий и стабильный прототип бесклассового общества. Мирно законно и без крови. Так вы согласны?

— Предоставляете навсегда?

— Давайте на семьдесят пять лет. Больше советские союзы обычно не живут, а потом продлим договор.

Нимхэ вильнул ушами, и в оранжерею выбежала стайка королевских корги. Один пёс принёс пергамент, на котором стилизованным под эльфийский почерком был написан договор. По сути являвшийся прецедентом для новой конституции. Он пробежал его глазами потом встал и торжественно преподнёс пергамент Джомни.

— Это не обычная бумага. Это живой организм. Всё что на нём написано, это результат содержащегося в нём генома. Если отрезать от него кусочек и поместить в специальную питательную среду, то оба фрагмента восстановятся, и наростят пигментацию в нужных местах. А если попытаться внести изменения в геном, то он просто погибнет.

Нимхэ подозвал одного пса, и снял с его ошейника коробочку с упакованными одноразовыми иглами. Он стал раздавать иглы всем присутствующим как ручки, а когда почти все прочитали договор, и с недоверием посмотрели на Нимхэ, тот сказал:

— Ну так как, хотите поучаствовать в воистину социальном эксперименте? Мне нужен жизнеспособный образец бесклассового общества в течении трёх пятилеток. Справитесь?

Джомни повернулся к сопартийцам, оглядел каждого из них, и они, кивнув головами друг другу приступили к подписи договора кровью.