Принцесса самозванец и целебная маска

Глава 8 Англы против Саксов

Джомни всё таки нашёл свою первую работу. Ему сложно было сказать, это он её нашел, или работа его нашла. В любом случае, у него резко появилось сразу много способов отвлечь себя от шахмат. Деревянный стаканчик почти полностью потерял свою актуальность, ведь Джомни подписал письменный контракт, и, официально получив должность, стал вхож в большинство отсеков субмарины.

Джомни часто говорил с другими матросами и офицерами о работе, и, расположив их к себе, получил доступ к новой информации по морскому делу. Дошло до того, что второй механик лично вызвал его к себе и предложил продвижение по службе. Второй механик загрузил в его книгу необходимой для изучения увесистый пакет литературы и ласково пригрозил Джомни, что сделает из него настоящего, дипломированного моряка.

Прошло около месяца. Несмотря на то, что во время пожарных учений Джомни показывал отличные результаты, командная игра давалась ему нелегко. Оно и неудивительно, ведь он попал на судно как пленник, и до тех пор как подписал договор, так им и оставался. Однако мысли о неоднозначности поступков отца давно прекратились, как и желание возвращаться к прошлой жизни, да и вообще к какой либо другой. Мать Гидра стала для него матерью, суровой, опасной, но любвеобильной.

Команда сначала с недоверием относилась к Джомни, но постепенно переменила своё мнение, и потихоньку стала откровенничать. Выяснилось, что всем им не удалось найти себе места на суше. Одного только рациона хватило, чтобы они бегом попрыгали на борт сомнительной подлодки. Убегая от опасности и свирепости опустевшего за последние пятьдесят лет мира, они искали не только выживания, но и чувство единства, чувства безопасности, возможности заснуть не ожидая удара в спину. Для всех них жизнью была Мать Гидра, а непродолжительные командировки домой были вахтой.

Джомни продолжал жить в своей каюте, арабы не раз ему жаловались на затянувшееся освобождение, но Джомни пообещал им что непременно освободит их, как только дослужится до капитана. А на все их вопросы по поводу Нимхэ только искренне разводил руками.

За последовавшие пару недель, Джомни неоднократно проявил себя великолепно, при ликвидации мелких аварий и поломок, но так и не приблизился к разгадке тайны Нимхэ. В основном потому, что просто позабыл о ней, с головой уйдя в новые обязанности. Она подозрительно долго ходила с перевязанной шеей, но на вид была чересчур спокойна, а вся команда воспринимала её как бортового питомца, вроде кошки или попугая.

Когда Джомни получил очередное повышение, к его обязанностям добавилось дежурство по кухне. В одно из дежурств он должен был сервировать стол, и поневоле стал свидетелем интересного разговора.

— Простите, капитан, вы обещали рассказать, почему потребовалось застрелить того смертельно больного матроса, но, до сих пор так и не рассказали.

— Не тревожьтесь штурман, его недуг никак не заразен. Он и так прожил на семь месяцев больше чем это физически возможно. Я бы попросил доктора пояснить подробнее, но, к сожалению доктору сейчас не здоровится, и Нимхэ делает всё возможное, чтобы помочь ему.

— Понятно. Правда, хотелось бы узнать чем таким он заразился, чтобы нам всем быть осторожнее. Да и законы морские такого исхода не предусматривают. Смерть мозга от болезни это одно, а прекратить жизнь тела пулей, это совсем другое.

— Морские законы запрещают половые сношения между членами команды, а он совершил попытку изнасиловать Нимхэ. — Сказал капитан и предложил продолжить сидевшей рядом Нимхэ.

— Да, он попытался ко мне подкатить, проигнорировал три устных предупреждения, распустил руки и был мною убит. В рамках самообороны, естественно. — сказала Нимхэ, горделиво приподняла брови и улыбнулась.

— Вот видите, штурман, скотски попытавшись справить сексуальную нужду, он нарушил сразу несколько статей. Попытка насилия сексуального характера, гомосексуализм и порча груза. — Сказал капитан и гулко посмеялся.

— Только две, капитан, испортить меня он не успел. Хотя явно намеревался лишить меня моей именно женской девственности. — сказала Нимхэ и вся кают компания злобно рассмеялась.

— Позвольте спросить вас, Нимхэ, — обратился к ней второй механик — тот матрос, довольно крепкий парень, как вы с ним справились?

— Мои кости состоят из титановых волокон скреплённых органическим композитом, в моих мышцах и сухожилиях больше резинина, чем в ногах блохи. Мои изобретения, к стати! — сказала Нимхэ, взяла крепкую металлическую вилку в руку и скомкала её как фольгу. — У него не было шансов.

Вся команда изумлённо посмотрела на металлический комок, со стуком покатившийся по столу. Все кроме капитана и старшего механика медленно перевели изумлённые глаза на Нимхэ. Старший механик взял тёплый металлический комок и поковырял его ногтем. Но когда она продолжила, на неё посмотрел даже капитан.

— Применение силы не всегда уместно. Особенно когда необходимо сохранять наполнение рукавов козырями. — продолжила Нимхэ — Поэтому мне пришлось изобрести более скрытые способы защиты. Слегка модифицировать слюнные железы не составит труда, но как защитить свой организм от этого яда, придумать было непросто.

— Вы что, целовались с ним? — немного погодя спросил старший механик.

Нимхэ совершенно не обратила внимание на вопрос. Вместо этого она пристально уставилась на Джомни, который чуть не выронил поднос. Она хитро улыбнулась, подождала несколько мучительно долгих секунд, и пристально глядя в глаза Джомни сказала:

— Капитан. Скажите что-нибудь старшему механику.

Капитан мельком глянул на Джомни, ухмыльнулся ещё хитрее и строгим голосом сказал:

— Такие вопросы недопустимы по отношению к даме. Я требую чтобы вы извинились. — сказал он, и не отворачивая головы от Джомни, строго посмотрел на старшего механика.

Старший механик посмотрел на капитана, широко раскрыв глаза. Он быстро перевёл взгляд на Джомни, затем взглянул на капитана, и, обратившись к Нимхэ, сказал:

— Покорнейше прошу простить мою опрометчивую грубость. — сказал он улыбаясь, как будто проиграл партию в покер.

— Извинения приняты! — сказала Нимхэ и улыбнулась команде, обнажив маленькие треугольные клыки.

Тогда Джомни быстро ретировался, но странная информация начала преследовать его по пятам. Джомни пытался её анализировать, складывать фрагменты головоломки, которые казались ему деталями десятков разных совершенно никак не связанных картин. Читая книги на ночь, он всё чаще ловил себя на мысли о том, что текст пронизывает его мозг насквозь и никак с ним не взаимодействует. Тайна Нимхэ казалась ему совершенно непостижимой.

Зная о том что его книги прослушивают, он иногда менялся электронными приборами для чтения книг с другими матросами и искал информацию про эльфов. Но не мог найти ничего, кроме культурных отсылок и справок по мифологии. Он остановился на том что дал определение эльфам, и выглядело оно примерно так:

“Эльф — архетип существа превосходящего человека во всём, благодаря длинному сроку жизни. Часто фигурирует в массовой культуре в качестве неоднозначного образа. Иногда символизирует олицетворение сил природы, чаще всего леса. Хорошо поддаётся как гиперсексуализации, так и концентрации всевозможных возвышенных качеств, включая моральные.”

Спустя ещё пару недель и несколько экзаменов по акустике, Джомни стали доверять работу со звуковыми данными получаемыми с приборов. Ему крайне сложно давались математические формулы, но вскоре он не только победил их, но и разработал фонетическую систему обозначения звуковых явлений. Это была смесь булевой логики, фонетики, кругов Эйлера и криптографии основанной на искусственном языке. Эльфийском, естественно.

Однажды, слушая данные со звуковой антенны, Джомни так увлёкся записями на эльфийском, что не заметил, как за его спиной собрался весь мостик. Штурман отобрал у него тетрадь и потребовал освободить рабочее место.

— Что это? — спросил штурман — От кого ты шифруешься? — сказал он, перелистывая его пометки.

— Это не шифровка, это уплотненная запись акустических наблюдений. — спокойно ответил Джомни.

— Ты что шпионишь за нами?

— Никак нет, штурман.

— Тогда прочти что здесь написано.

Джомни стал издавать разнообразные звуки, безуспешно пытаясь отобразить то, что слышал в усиленном сигнале морского шума. Узнав звуки, которые отобразить удалось, весь мостик начал смеяться. Но штурман был серьёзен. Он захлопнул тетрадь, и повёл Джомни к капитану, как школьника к директору. Капитан с интересом взглянул на шифровки Джомни, и потребовал от штурмана оставить их наедине.

— Я не первый раз замечаю в журналах твои карлючки. Зачем ты это делаешь, для кого ты это делаешь? — строго спросил капитан.

— Для себя, капитан, чтобы быстрее ориентироваться. — ответил Джомни.

— И как работает твоя шифровка?

— Не скажу, капитан.

— По какой причине?

— Вы в ней легко разберётесь, капитан. А если нет, значит она не работает.

— Лейтенант. Отдаёте ли вы себе отчёт в своих действиях? Вы понимаете что неточное или неправильное заполнение документации может подвергнуть рискам всё судно? Это серьёзная провинность, лейтенант.

— Я и подумать не мог, что мне могут доверить такие важные задачи, капитан. Впредь буду относиться к заполнению документов ещё серьёзнее.

— Вы подписали контракт, лейтенант. Нарушение инструкций не может остаться без последствий. Я вынужден вас наказать.

Джомни опустил голову. Он помнил как сурово караются проступки на флоте, он сам участвовал как минимум в одном наказании. Капитан положил тетрадь на стол, сплёл пальцы, положил на неё руки, и сурово взглянул на Джомни.

— Знаете как говорят матросы? Инициатива - хуже сифилиса. Я удивлён что за последние три месяца вы этого не усвоили. — сказал капитан, и взял тетрадь в руки.

Капитан открыл тетрадь и стал задумчиво переворачивать страницы. Немного полистав записи капитан нахмурился, взял ручку и стал делать пометки. Потом он приказал Джомни ждать за дверью.

Через пятнадцать очень долгих минут в каюту капитана вошел штурман. За ним старший механик. Они с полчаса оживлённо спорили, но так и не придя к соглашению, видимо решили позвать и Нимхэ. Через двадцать минут звучания в основном сосредоточенного женского голоса, Нимхэ вышла из каюты. Она стала вплотную к Джомни, как хулиган перед заучкой. И долго и пристально смотрела ему в глаза. Она ничего не сказала а просто молча ушла, качая головой.

Когда споры стихли Джомни наконец не удержался, снял пряжку, приставил её к двери и коснулся её зубами, что позволило ему расслышать очередной интересный разговор.

— Капитан. Вы ведь служили в одном из лучших военно морских флотов, вы могли бы командовать гигантским подводным авианосцем, почему вы ушли в услужение к частнику?

— Наш работодатель не совсем частник. У него свой остров. По факту это целое суверенное государство, состоящее из одного человека. Да ещё какого! У него такие технологии, каких нигде нет.

— И какие же?

— Помните второй сонар?

— Тот который Нимхэ сломала?

— Хэх, сломала. Так вот это не сонар. Это станция связи с какими-то торпедами. Они совершенно беззвучны, кружат вокруг Матери Гидры и собирают такую информацию, которая даже русским не снилась. Иногда они совершенно непредсказуемо мигрируют к берегу, и нам приходится плестись за ними.

— Так вот почему мы петляем постоянно. Они ищут для нас безопасный путь.

— Реактор не любит этого. В таком режиме он работает тихо, турбины не изнашивает, но повышает риск обнаружения нашего теплового следа. На малом и самом малом охлаждение хуже, нагрев больше.

— Пока мы в Средиземном, это не так страшно, Нимхэ обещает что в Атлантике его разведчики будут пошустрее. Я пытался выяснить у Нимхэ почему они так петляют, но в ответ услышал длинную лекцию про планктон, влияние фотосинтеза одноклеточных водорослей на электростатические поля поверхностных вод и ещё много чего. Я осмелился попросить объяснить попроще, на что получил вот эту стопку книг по океанической флоре. Читать даже не пытался.

— А что мы с этим нашим умником делать будем?

— Субмарина старая. Нет технологий шумопоглощения, пропустим один завалящий микрофон, и пиндосы услышат каждое наше слово. Каждый матюк. Было бы неплохо шифроваться.

— А если он на пиндосов работает?

— Контрразведкой занимается Нимхэ. Пускай у Нимхэ голова и болит.

Джомни почувствовал как его воротник сдавливает его шею. Форменная рубашка врезалась ему подмышки, распоясанные штаны стали сползать а палуба внезапно сбежала от его ступней. Снизу вверх на него уставились два сверкающих холодной сталью голубых глаза.

— Тебе придётся объясниться. И быстро. — процедила сквозь зубы Нимхэ.

В коридоре послышались шаги и голоса матросов. Нимхэ вильнула ушами, отпустила свою хватку и Джомни с грохотом повалился на палубу. Услышав звук из каюты вышел капитан со штурманом и механиком. Через несколько минут Джомни лежал привязанный к стоматологическому креслу, на него уставились три пары глаз и с дюжину страшного вида высокотехнологичных лазеров.

Капитан и стармех стояли скрестив руки а Нимхэ привязывала к его руке холодный металлический прибор и втыкала в его тело острые иглы от которых провода тянулись к прибору.

Джомни посмеялся, и восхищённым взглядом окинул удивительную лабораторию. Он вспомнил свою сравнительно отсталую по его мнению родину, и вмиг понял, что он находится именно там, где хотел бы находиться.

— Это не смешно. — сурово сказал капитан. — Если нам не удастся оправдать тебя, ты будешь казнён.

— Я нахожусь на борту затонувшего парома, капитан. А это всё… Это всё предсмертная галлюцинация, капитан. — Ответил Джомни, и обречённо вздохнул.

Джомни посмотрел на блестящие металлические приборы разложенные на столе, и добавил:

— Вероятно очень болезненная галлюцинация.

— Так может стоит перед смертью облегчить душу? Расскажи нам правду. — ответила Нимхэ и вколола Джомни прозрачную жидкость.

— Не могу. Если я расскажу всё, духи отвернутся от меня, и от моего племени. — сказал Джомни, и понял что от испуга сболтнул лишнего.

Нимхэ сдвинула брови. А капитан и штурман сильно задумались. Они часто сталкивались с разными мутными личностями, но религиозного фанатика видели впервые.

— Но, возможно, я могу вам рассказать достаточно. — сказал Джомни.

— Что ж, любопытно послушать. — сказала Нимхэ и нажала кнопку на приборе привязанном к его руке. — Как тебя зовут.

— Джонни Инглиш. — сказал Джомни, и скривился от не сильного удара током.

Нимхэ насупила брови. Затем посмеялась, а потом задумалась ещё сильнее.

— Африканское имя, родное имя, Джонни. — сказал чернокожий стармех.

— А-а-а. Меня зовут Джомни. Джомни Абэба. — бодро и легко сказал Джомни.

Нимхэ скривилась и посмотрела на капитана и механика так, будто узнала что-то новое.

— Африканцы очень любят свои имена, и не любят когда кто-то их коверкает. Поэтому мы часто выбираем себе международное имя когда покидаем племя навсегда. — сказал стармех обратившись к Нимхэ.

— Ну ладно, понимаю. — с облегчением сказала Нимхэ — На кого ты работаешь?

— На своего отца. На своё племя, на себя. — ответил Джомни слегка грустно.

— Как ты относишься к британцам и их сателлитам? — продолжала спрашивать Нимхэ.

— Они принесли много горя моей стране. Отца ранили. Боюсь их очень.

— Куда ты ехал на пароме? — спросил капитан.

— В Европу, на разведку. — спокойно ответил Джомни. — На пожизненную разведку. — грустно добавил он.

Нимхэ стала перед ним и вежливо оттолкнула капитана и стармеха в сторонку.

— Что ты видишь перед собой? — спросила она

— Ну девушку.

— Опиши.

— Высокая, худая девушка европеоидная э-э-э, кавказоидная девушка, с силиконовыми имплантами. В ушах.

— Считаешь ли ты меня привлекательной?

— Э-э-э, ну, вполне.

— На что ты пойдёшь ради меня?

— Ну, помогу если надо. Но я всё ещё люблю свою бывшую невесту.

Нимхэ опустила руки и стала отключать приборы от рук Джомни. С совершенно спокойным видом.

— Так. С провокационными вопросами покончено. — сказала Нимхэ себе под нос, и продолжила обращаясь к остальным — Похоже перед нами наивный сельский паренёк. С вероятностью сто к двум ложная тревога, капитан.

— Похоже на правду. Единственное что мне не нравятся, эти разговоры про духов. Но не моряку возмущаться суевериям. Но ты понимаешь какое большое преступление подслушивать?

— Теперь да, капитан.

— Если ты честно скажешь что ты услышал, обойдемся предупреждением.

— Спасибо, капитан.

— И что ты услышал?

— Что-то про разумные торпеды. — ответил Джомни, и Нимхэ посмотрела на него прищурившись.

— Понятно. Хорошо. — сказал капитан и стал обдумывать приговор.

— Ты понижен в звании Джомни. Теперь тебе запрещается находиться вблизи мостика и трогать акустическое оборудование. Второе. Ты должен привести свою эльфийскую шифровку в рабочее состояние. И обучить ей команду. И Нимхэ.

— Но капитан! — возмутилась Нимхэ — Я сама эльфийка, да чтобы какой-то чурбан учил меня эльфийскому языку!

— Нимхэ! — прикрикнул на неё Капитан.

— Да, капитан. — грустно опустила глаза Нимхэ.

Капитан подошел вплотную к Джомни и сказал угрожающим тоном:

— Я не потерплю крыс на своём корабле. На любом корабле, и вообще в море. Если через две недели, вся команда не залепечет на эльфийском, я лишу кровавой девственности свой кортик о твоё тело. Как понял, младший лейтенант?

— Так точно, капитан. — ответил Джомни и впервые за долгое время ощутил настоящий страх.