Принцесса самозванец и целебная маска

Глава 36 Революция, сэр

Ближе к вечеру основная толпа благополучно расходилась. Но самые стойкие и надёжные демонстранты, продолжали пикетировать парламент. Кричалки “мы здесь власть” и “свободу эльфам” сладким мёдом заливали уши лорда Блэквуда. Теперь его племянник был серым кардиналом самой массовой партии в Великобритании, а сын его врага и по совместительству давнего делового партнёра был карманным секретарём на побегушках.

На радостях, лорд недооценил значение Нимхэ во всей этой истории, но в данный момент он был на пике своей власти, и наслаждался ею как мог. Во время перерыва заседания он подошел к принцу и заговорил с ним.

— Ваше королевское высочество, разрешите вас на пару слов?

— О, лорд Блэквуд, буду рад пообщаться с вами.

— Возможно мой вопрос будет не совсем удобен, но всё же кому доверять, если не вам?

— Спрашивайте смелей, милорд, я был бы рад быть вам полезен.

— Я хотел поинтересоваться по поводу вашей невесты, она несомненно титулована и талантлива, но о ней ходят разные слухи в разных кругах…

— И что же конкретно вас обеспокоило, милорд?

— Понимаете, её природа, чересчур загадочна. Я общался со многими знакомыми, из Кембриджа и даже Оксфорда, светила биологической науки, и все они не могут прийти к одному знаменателю по поводу, м-м-м, как бы это сказать, эльфов.

— А, я услышал вас, милорд. Вас наверное беспокоит её связь с Великим Взломщиком?

— Я поражаюсь прямоте вашего высочества, и всё же.

— Тот террорист легенда. Скорее всего, это очередная русская пугалка. Его связь с эльфами не доказана, да что там говорить, даже его существование пока что толком не подтверждено. Мне неизвестно ничего о происхождении эльфов, многие мои знакомые светила науки, да, у меня тоже такие имеются. — рассмеялся принц — Так вот они вполне допускают естественное происхождение эльфов от людей. Лично я склонен считать что происхождение от людей имело место быть, но не без участия биотехнологий.

— А вы не спрашивали об этом у леди Редсвил?

— Для неё это болезненная тема, вероятно она сильно настрадалась. Да что там говорить? Как только она открыто заявила о своей природе, её тут же заперли в клетку.

— О, это печально, вероятно по-этому мы так мало знаем об эльфах, они отчаянно скрываются, чтобы не оказаться в клетке или того хуже, в качестве украшения над камином.

— Вы правы, милорд, —вздохнул принц — в цивилизованных странах мы долго поощряли всякие заблуждения, подкармливали воображения всяких дурачков, потакая их девиантным фетишам, а когда среди людей появился кто-то по-настоящему уникальный, мы его проглядели.

— Леди Рэдсвил и правда очень талантлива, все наши общие знакомые учёные к ней относятся по разному, но ни один из них не усомнился в её научной компетенции.

Лорд Блэквуд ещё немного поулыбался, и наконец спросил:

— Простите, ваше высочество, я вам искренне признаюсь, я опасаюсь эльфов. Тысячи лет про них только сказки, потом просвещение, медицина, генетика, и опять ни слова. И тут вдруг, на рубеже веков они внезапно таинственно появляются, то здесь, то там… Вы не боитесь её?

— Милорд, — расплылся в улыбке принц — Я наследный принц самой технологически продвинутой империи, неужели мне есть чего бояться? Да будь она хоть русалка, хоть инопланетянка?

— Я восхищён вашим мужеством, принц Марвин! И одновременно пристыжен за суеверия, недостойные образованного джентльмена. Если понадоблюсь, я буду рад сделать добро вам, и вашей невесте.

Принц и лорд попрощались и вернулись в зал парламента. Лорд Блэквуд тут же прислал Джейкобу сообщение с текстом ”этот увалень тоже ничего не знает”.

Джейкоб отдал команды остальным партийцам и вернулся в пивную к Джомни. Они выпили пенного, но не слишком много. День был достаточно долгим и плодотворным, но он ещё не закончился.

— Как ты думаешь, кто она такая?

— Понятия не имею. — ответил Джомни.

— Да ладно, ты же её адвокат, ты всё о ней знаешь! Давай рассказывай!

Джомни вздохнул и нехотя начал:

— Да я видел её только пару раз. один раз в камере, другой раз на заседании суда. Всё что я о ней знаю, всё из её досье.

— Ну и что там?

— Ничего. Единственное что я могу точно сказать, что то что пишут в газетах подтвердили бумажки.

— Ну и откуда же она взялась? Как подданство получила?

— Лорд Рэдсвил постарался. Он на неё крепко запал, вот и подсуетился.

— Ну и откуда же она взялась?

— Не знаю. В бумажке написано что её рыбаки в море выловили, она была совершенно голая и без памяти. Я написал парочке местных, все от неё без ума, на полном серьёзе считают её русалкой там какой-то. Во врачебных бумажках написано что со временем она начала вспоминать Польшу, по польски заговорила. Но когда ей показывали картинки разных городов, она их узнавала, но свой родной город не вспомнила. А когда она начала успехи в бизнесе делать, поляки, не будь дураки, тут же и выдали ей гражданство, задним числом, “она наша!” говорят, но доказательств предоставить не смогли. Думаю хотели с её бизнеса налоги сдирать.

— А сам то ты, что о ней думаешь?

— Если честно, не задумывался всерьез. Но не думаю что она опасна. Скорее всего просто женщина, которой не повезло родиться эльфийкой. А принц, да что принц. Он трахает всё что движется, а потом бросает. Когда она ему надоест, он и её бросит. Тогда и будем жалеть. А пока что, пусть наслаждается…

— Пусть наслаждаются. — сказал тост Джейкоб.

Лорд Блэквуд вернулся с перерыва. Пока заседание ещё не началось, он подошел к главе королевского суда, и перебросился с ним словами о погоде. Он получил от Джейкоба сообщение с текстом ”ничего неизвестно, скорее всего ничего особенного”. Он покосился на стол спикера осквернённый колумбийским деликатесом. Он тщетно пытался понять, кто такая леди Редсвил, он надеялся разгадать смысл послания на столе спикера, но ничего не приходило в его голову. Единственное что он понял, так это то что он сам же и заплатил за этот пакет наркоты, рассыпанный на столе спикера. Это вызвало у него гнев, он разозлился и обозначил один из вариантов смысла послания, как приглашение поиграть. Он тихо выругался и решил прямо спросить леди Рэдсвил об этом.

— Леди Нимхэдриэль Редсвил! Я лорд Уильям Блэквуд, как я рад с вами увидеться.

— О, здравствуйте лорд Блэквуд! Его высочество о вас очень хорошо отзывался, говорил что вы человек неординарного таланта…

— Ну, что вы, баронесса, вы только что спасли жизни лордов вашей сывороткой, а какая оригинальная упаковка! Где вы её взяли?

— Не сочтите за хвастовство, но сыворотка имеет очень сложный и нестабильный состав, для того чтобы она не испортилась, мне нужен был либо космический аэрогель, либо жидкий гелий, либо алкалоид подходящей молярной массы. Увы, но жидкий гелий оказалось раздобыть сложнее, чем, с позволения сказать, алкалоид.

— Похоже у вас очень серьезные связи в совершенно разных кругах!

— О, уверяю вас, лорд Блэквуд, у нас с вами гораздо больше общих связей чем вы думаете. Хотите вы того, или нет. — сурово сказал Нимхэ. — Однако я вынуждена признать, ваши связи весьма и весьма существенны, если бы мне удалось стать вашим другом, я была бы очень горда таким знакомством.

Лорд Блэквуд оторопел от такого поворота событий. Нимхэ заметил это и продолжал:

— Понимаете, мне очень не везло в личной жизни. Мой покойный супруг очень… очень неожиданно покинул меня… — дрожащим шепотом прошептал Нимхэ — Я до сих пор скорблю о нём, и моё женское сердечко замирает при мысли о том, что могут сделать с моим возлюбленным эти… Эти коммунисты.

Нимхэ достал из сумочки платочек, и скорбно отвернувшись, прикрыл им лицо. Лорд Блэквуд чуть не ухмыльнулся от гордости.

— Вы не оставляете мне выбора! Если леди просит о помощи, каждый джентльмен посчитал бы своим долгом не отказать!

— Так вы поможете мне защитить его высочество?

— Даю вам слово лорда, леди Рэдсвил. Я приложу все усилия, чтобы обезопасить будущего короля. — гордо выпрямившись отчеканил лорд.

Нимхэ шмыгнул носом, протёр лицо слегка размазывая косметику, и быстро спрятав платок учтиво поклонился.

— Спасибо вам за вашу поддержку, милорд.

Тем временем принц Марвин подошел к главе королевского суда. Он вежливо завёл разговор о погоде. Лорд главный судья был верен лично королю. Он был стар упрям и прямолинеен, в обычной ситуации от него принц Марвин вряд ли чего добился бы, но ситуация была весьма и весьма щекотливая, особенно для тех, чьи яйца лежали в одной единственной, королевской корзине.

— Ваш высочество, чем обязаны такой чести? — язвительно заметил Судья.

— Я смиренно припадаю к вашим ногам, милорд. — слегка склонив кудрявую голову сказал принц.

— Я сделал всё что мог, ваш высочество! — отчеканил лорд, дёрнув своими кустистыми седыми усами. — Но ваша очередная невеста отказалась от моей помощи!

— Господин верховный судья, — начал принц угрожающим тоном — вы всегда были верны королю, мой отец всегда мог положиться на вас, такая преданность государству и короне делает честь любому монарху. Уверен, кто бы не взошел на трон, будет ценить вашу верность. И в долгу не останется. — мягким тоном закончил Марвин.

Глава королевского суда скривился как молодой идеалист при виде пьяного священника. На его щеках появились длинные складки, он возмущенно сжал кулаки, отвернул голову и мельком взглянул на лицо лорда Блэквуда. Затем он подозвал своего помощника и что-то сказал ему на ухо. Лорд главный судья ещё долго буравил взглядом подошедшего Нимхэ, и даже окинул взглядом Назира.

Когда помощник вернулся с нужными документами. Нимхэ изобразил ангельскую улыбку на своём лице. Нимхэ улыбался настолько убедительно, что лишь Назир знал, чему именно радуется хитросделанный эльф. Лорд взял документы у своего помощника, подписал их и даже поставил печать. Он оглядел принца и сияющую от радости эльфийку, передал им сверток бумаг и сухо буркнул:

— Даю своё благословение.

— Я даже не представляю чего вам это стоило… — дрожащим голосом сказал Нимхэ — Я очень благодарна вам за моё спасение из рук того нечистоплотного адвоката, в благодарность за это, я буду сообщать вашим врачам в первую очередь, всё что мне известно про болезни!

— Не стоит, миледи. Берегите лучше вашего жениха.

Нимхэ вновь взял принца под руку, затем его милая улыбка, и нежный женский тон на мгновенье испарились, его взгляд стал настолько холодным пристальным, что даже у Назира пробежал мороз по коже.

— О, — расплылся в улыбке Нимхэ — не сомневайтесь милорд, о его высочестве я позабочусь.

Мысль о том, насколько далеко может зайти этот эльф, ещё долго будоражила Назира. А когда Нимхэ нарочито небрежно сунул своему слуге Назиру, важнейшие документы в жизни баронессы Нимхэдриэль, Назир получил возможность на них взглянуть.

— Вот тебе и преданность короне! — ухмыльнулся Назир.

На документах была дата заседания, признавшего Нимхэ баронессой Нимхэдриэль. Эта дата была всего на два дня позже даты признания Нимхэ животным.

***

Джомни ощутил дежавю. Столько времени прошло, а он всё также был на верхушке пищевой цепочки. Когда охранники открывали двери его лимузинов, которые естественно принадлежали народу, он даже ощутил дрожь. Ему показалось, что обряд который совершил его отец, проклял его вечно быть вождём.

Джомни усмехнулся, оценив иронию, он даже попытался представить, сколько людей жаждали бы такого проклятья, но к сожалению он был не из них. Завести с кем-нибудь столь же доверительные отношения, как с Нимхэ, Назиром, Аароном или Косичкой ему так и не удалось. Все эти нудные аристократические забавы он обменял бы на пару дней в буше, но работы было невпроворот.

Маленькая победоносная акция сделала его невероятно уважаемой фигурой. Все партийцы были твёрдо уверены, что именно его слова освободили Нимхэ, события, в несколько раз превышающие масштабом чемпионат мира по футболу, благодаря его словам обошлись без единой капли крови. Не считая сотни разбитых физиономий во время пьяного празднования освобождение Нимхэ.

Джомни покинул свой кабинет, и собрался направиться по партийным делам, как вдруг, лимузин резко остановился, и в салон заскочил запыхавшийся и взъерошенный Долговязый.

— Что стряслось? — спросил Джомни.

Но тот потерял дар речи, казалось, он пришел сообщить о нападении инопланетян, но дела обстояли куда более невероятно. Он молча сунул Джомни партийную газету, и тяжело дыша ослабил галстук.

“Король Николай первый празднует двадцатилетие коронации.

Монарший дом Вишневских уже сто лет как сменил Виндзоров на престоле Великобритании. На сегодняшней церемонии будут присутствовать гости из разных концов британского содружества, в том числе гауляйтер Канадского автономного округа Герхард Шмидт, принцесса тихоокеанского региона Катерина Петровская, и эрцгерцог Речи Посполитои и даже министр транспорта России Иван Федотов”

— Что это за бред ты мне суёшь?

— Читай дальше.

“княжество Новая Австралия приостанавливает военные действия на время празднования годовщины коронации…”

— Вы что там, упоролись все в типографии? — спросил Джомни, оглядывая газету на просвет.

— Ты не понимаешь! Этот бред во всех газетах!

— В смысле?

— Везде, и в социальных сетях и в библиотеках, везде! Они за ночь даже учебники все перепечатали! Нигде нет ни упоминания про парламент, ни про что! Начиная с две тысячи сорокового года вся история переписана, весь интернет переписан, они даже фотки мои из колледжа подправили, вот, посмотри!

Долговязый достал свой смартфон и показал свою фотографию на фоне портретов правящей династии, но обычное фото в социальных сетях было перемонтировано, на портретах были люди явно славянской внешности, в совершенно несвойственных британцам пёстрых нарядах.

— Мда-а-а, доигрались мы с тобой в дружбу народов.

— Тебе смешно? И тебе смешно?! Читай дальше!

Долговязый швырнул свой смартфон на пол, рывком расправил главное издание роялистов и открыл последнюю страницу.

“Согласно последнему постановлению Лондонского Сейма….”

Джомни не смог сдержать смех.

“.... согласно решению Лондонского Сейма по вопросам фальсификации истории, все недостоверные факты, поддельные артефакты будут изъяты в течении одного месяца. Те кто будет укрывать у себя сведения компрометирующие или искажающие британскую историю будут преследоваться согласно уголовному законодательству по статье номер…”

Джомни открыл окно, чтобы вышвырнуть газету на улицу, но заметил как на конной статуе короля, мастер торопливо менял черты лица. Джомни не успел разглядеть на какие именно, но, кажется, начал догадываться на какие.

— Поздравляю, Долговязый, мы с тобой вышли из октября семнадцатого года. Нас эта вся историческая мишура не коснётся.

Долговязый начал откровенно нервничать, он чуть не схватил приступ панической атаки но умелый удар успевшего медика Джомни привёл его в чувство.

— Возьми себя в руки, щенок! — рявкнул Джомни — Что говорит твой дядя?

— Дядя в шоке. Мечется по поместьям и прячет всякое. Картины художников в огороде закапывает.

— Понятно. — спокойно ответил Джомни и аккуратно свернул газеты. — Значит так. Если хочешь выжить, слушай меня.

Джомни хлестнул долговязого по лицу свёрнутой газетой, и когда тот достаточно разозлился, чтобы перебороть стресс, спокойным суровым голосом стал отдавать приказы.

— Первое. Нам нужно сохранить МБСП. Те кто получил свои партийные билеты, пусть сохраняют их любой ценой, понял? Второе. Пусть все выключат свои мобильники компьютеры домашние сервера, всё что имеет хотя бы один процессор - всё выключить!

— Понял. Сохранить партию. — выдохнул Долговязый.

— Наши партийные списки в блокчейне, если сохранится хоть один телефон, хоть один умный будильник, хоть одна микроволновка без обновлений — считай наша инфраструктура спасена. Дальше. Если кто-то выехал за границу, пусть там и остаётся, те кто это сделал, конечно сильны, но весь мир они не перепишут.

Джомни взял газету и надломил капсулку с синим веществом, которая мгновенно пропитала страницы. Но вместо перевода на другой язык на газетной странице появилась только мешанина из символов. Джомни ещё раз шлёпнул долговязого газетой по щеке

— Вот как они это сделали!

— А как же книги, исторические документы?

— Не знаю, но догадываюсь. Думаю это как-то связано с бактериальными плёнками.

— Какими ещё плёнками?

— Некоторые бактерии умеют объединяться в организованные колонии, распределять функции и выживать более эффективно. Я такое в медицинской практике встречал. Вероятно они были модифицированы прямо на страницах и сожрали всю краску. А потом выплюнули в нужных местах.

Джомни ещё раз взглянул на улицы и увидел полицейских в совершенно новой смешной форме, за ними солдат в не менее смешных парадных мундирах, ничего общего не имевших с английской историей.

— Вот чёрт, он им даже кокарды поменял! Теперь я понимаю куда Взломщик пропал на несколько месяцев…

— Великий… В… — В ужасе посмотрел долговязый на Джомни. — Так вот на кого ты работаешь! — чуть ли не с кулаками полез на Джомни долговязый.

— Уймись. Работал бы, знал бы всё это заранее, и сидел бы сейчас далеко отсюда. Ладно. Как бы там ни было, нужно спасать мою партию.

— Твою партию? — возмутился долговязый.

— Да, мою. Мою, потому что другой у меня нет. Запомни, мобильники, партбилеты, понял? Куда попёр? Машина ещё не остановилась!

Когда лимузин спешно припарковался у обочины, взъерошенный Джейкоб Блэквуд вывалился на тротуар, но Джомни вышел вслед за ним и остановил его.

— Когда сделаешь то что я сказал, передай всем нашим, что внеочередное собрание состоится сегодня в пять. Будем дело делать. И помни. Что бы ни было, мы с тобой вышли из октября семнадцатого, обратно не зайдём.

Джомни начал вникать в происходящее. Всё это время Нимхэ трудился не покладая рук. Последние приготовления были сделаны в течении нескольких месяцев, но очень много деталей готовились десятилетиями. Джомни с нескрываемым наслаждением смотрел как простые британцы снимают памятные доски со стен своих домов, занимают сами за собой очереди к художникам, чтобы переписать фамильные портреты, даже гербы Британской Империи на чайных сервизах замазывают фломастерами.

Нимхэ ударил британцев в одно из их самых больных мест, в их историю. История это для британцев конечно важный инструмент, но не главный. Главный их инструмент это их аристократия. Именно в это место, судя по всему и должен был ударить Джомни. Именно Джомни с самого начала задумывался как ледокол британской революции, вероятно сначала его отцом, а потом был передан более умелому мастеру. Отец просто оставил живое орудие в неприметном месте. Именно там его и подобрал Нимхэ.

Ровно в пять часов по Гринвичу, Джомни сел за стол заседаний в темном подвале поместья Блэквуд. Все партийцы постоянно вскакивали и орали друг на друга что-то невпопад. Британские аристократы в один день проснувшиеся без своих титулов и привилегий, превратились в беспомощных крикунов. Высшая партийная номенклатура вела себя как торговцы на блошином рынке. Но Джомни знал. Они всё ещё опасны. Их взаимосвязи и таланты прирожденных управленцев и интриганов никуда не делись. Наоборот, все эти на вид невзрачные крикуны были на самом деле опасны как никогда.

Джомни молча встал. Он сложил руки на груди, и учтиво ждал, пока скандал наконец стихнет. И когда достаточное количество партийцев всё-таки обратило на него внимание, он упёрся кулаками в стол, и спокойно но уверенно начал:

— Начну с главного. Работаю ли я на Великого Взломщика?

При упоминании легенды у партийцев открылись рты.

— Правильный ответ - не знаю.

Джомни сделал паузу и продолжил:

— Взломщик потому и Великий, что всех использует в тёмную. Как бы кто не старался, какие бы изобретательные ходы не предпринимал - он обречён быть лишь частью планов взломщика. Его слепой пешкой. Да, сейчас ваши аристократические возможности парализованы, но вы всё ещё остаётесь членами нашей партии. Секретное оружие нашей партии состоит в том, что этот секрет известен всем. Непреложные истины, сформулированные больше двухсот лет назад, могут стать нашей организующей силой, если мы будем грамотно ими пользоваться.

— Кроме того. — улыбнувшись добавил Джомни — Если наши действия будут направлены на создание на нашей территории бесклассового общества, то это и может стать нашей целью. Вне зависимости от того, вписываются ли наши действия в план Взломщика или нет, мы её достигнем. И если мы её достигнем, хэх, то в таком случае сам Взломщик станет частью нашего плана.

— Но помните. Взломщик — наш враг. Хитрый враг, который использует всех в тёмную. Каждый из вас может быть его пешкой. Или пешкой пешки. Я предлагаю всем сосредоточиться на спасении партийной вертикали. Когда список решений будет составлен, мы проголосуем за него единогласно.

Плодотворное обсуждение длилось несколько часов, а когда партийцы отправились исполнять принятые решения, была уже совсем ночь. Джомни и Джейкоб вышли на крыльцо поместья чтобы переброситься парой слов.

— Ловко ты всех построил. Теперь каждый из них знает, что мы знаем про взломщика, и может выдать себя. Это тупая идея, но гениальная! Может ты и есть Взломщик?

— Я польщён, но к сожалению я не он. Иначе давно всё разрулил бы.

— Ты аристократ в Африке, но не здесь, и всё же они перед тобой на цыпочках бегают, как тебе это удаётся? Тебе власть не ударила в голову?

— Власть не может ударить мне в голову по одной простой причине: у меня её нет. Они делают то что я говорю потому, что я говорю правильные вещи. Как говорил наш великий предшественник: “учение Маркса всесильно, потому что оно верно”.