Принцесса самозванец и целебная маска

Глава 6 Откуда берутся эльфийки

Доктор сидел у себя в каюте нацепив две пары очков. Он облизывал морщинистые губы и наносил надписи на карту Европы на родном греческом языке. Стройные таблицы заполнялись процентами а даты на крохотном бумажном календарике обводились красными кружочками в шахматном порядке.

— Ничего не понимаю. — сказал он сам себе.

Доктор встал из-за письменного стола и поднял одну пару очков как диадему, а вторую сдвинул на самый кончик носа. Он думал только об одном. Одном единственном маленьком польском городке где по официальной версии была первая вспышка эпидемии. Это был родной город профессора Петровской, которую и обвинили в геноциде.

Согласно вракам “шакалов пера”, как доктор называл журналистов, она хотела продлить себе жизнь, а погубила несколько тысяч людей за одну неделю. Но вот незадача. Криминальные заголовки говорили о том, что в международный розыск она попала за месяц до первых жертв своего оружия.

Доктор открыл в электронной книге её портрет, и стал смотреть на него через узенькие аптекарские очки, выставив книгу на вытянутую руку. С портрета на него смотрела сухонькая старушка, с длинным крючковатым носом, красивыми бровями и гладким высоким лбом. Она как будто была актрисой в гриме, которая играет ведьму в детском спектакле. Но сквозь образ сказочной ведьмы проступало нечто доброе, счастливое, старенькие глаза так и сияли счастьем. Она показалась доктору совсем не похожей на ту женщину, которой чего-то не хватало.

— Чёрт-те его знает что творится у женщин в головах. — тихо проговорил доктор и услышал стук в дверь.

В каюту доктора зашел Нимхэ, доктор предложил ему второй стул и стал завершать остатки мыслей на своих пометках.

— Как дела на личном фронте? — спросил доктор, снял очки и усмехнулся.

— Давно уже нет вестей. Она прячется не только от них, но и от меня. — Сказал Нимхэ и взял со стола доктора книгу с портретом Петровской. — Даже не знаю, жива ли она ещё. — добавил он грустно.

От удивления очки у доктора соскочили с кончика его носа и повисли на цепочке. Доктор ещё раз взглянул на портрет Дюреровской старушки, вернул очки на место и посмотрел на Нимхэ, с таким видом, будто это была не искусственная эльфийка, а подсказка в конце учебника.

— Так вы разве не прячетесь от неё?

— Я прячу её от них. — сказал Нимхэ и ткнул пальцем новостное издание с большой красной надписью. — А она прячет от них меня. — добавил Нимхэ и устало сев на стул, стал утомлённо тереть глаза.

Доктор стал располагать на своём столе результаты своего варианта расследования, а потом покрыл их большой бумажной картой Европы. Он встал со стула, дождался внимания Нимхэ и начал:

— Все вспышки коротки. Вторичного заражения нет. Никакой биологической системы распространения болезни мне не удалось обнаружить. Болезнь возникает по всей карте отдельными не связанными вспышками.

— Крысы? — спросил Нимхэ.

— Голуби, лебеди, кошки и собаки. Всех посмотрел. Даже миграцию насекомых моделировал. — доктор выпрямился и положил руки в карманы выставив большие пальцы. — Нет сомнений. Это техногенная зараза.

— Этого я и опасался. — ответил Нимхэ и опершись локтём на колено стал задумчиво щипать свою нижнюю губу — Дронами такую заразу не разбросаешь, нужна инъекция.

Долгая пауза заполнила каюту как дизель который пошёл в разнос. И Нимхэ и доктор водили глазами по пустому пространству каюты и напряженно думали. Нимхэ наконец вздохнул, размял позвоночник и сказал:

— Доктор. Нам нужно подойти к задаче с другой стороны. Вот представьте что вам нужно убить несколько миллионов человек.

— Мысли о таком недопустимы. — строго сказал доктор, и выпрямил своё немолодое тело.

— Если ненависть не пустить в разум, то с ней невозможно бороться. Нужно её принять в себя, примириться с ней, дать ей безопасный выход и взять под контроль. — сказал Нимхэ и пристально посмотрел в глаза доктору — Представьте что все они журналисты.

— Голыми руками душил бы! — сказал доктор и улыбнулся.

— Подкол принят, и всё же?

Доктор насупил брови. Он думал как никогда, каюта была слишком мала для размаха его напряжения, поэтому он взялся за свой лоб и напряг пальцы, как будто боялся что голова лопнет.

— Выпустить партию зараженных шприцов. — сказал доктор и оттопырил палец.

— Не выйдет. Вирус живёт на воздухе пятнадцать минут от силы. Во всём кроме жиров и того меньше.

— Растительное масло.

— Нет.

— Э-э-э..

— Тоже нет.

— Откуда вы знаете? — спросил доктор теряя терпение.

— Смотрите.

Нимхэ взял электронную книгу, взломал сложный пароль доктора за секунды, и показал на экране книги картинки которых в ней никогда не было. Доктор увидел сложное хитросплетение трёхмерных молекул.

— Вот он. Тот самый риновирус. А это блоксхема его РНК.

И Нимхэ показал доктору изображение нескольких сморщенных шариков, похожих на мультяшные мозги, а рядом с ними были огромные подробные схемы работы каждого участка цепочки вируса.

— А это обычная простуда. — сказал Нимхэ, ещё раз взял книгу и показал ещё более сложную и запутанную схему.

Долгих десять минут доктор изучал откровения Нимхэ. За это время он множество раз успел поменять очки местами, и даже снимал их, пытаясь разглядеть мелкие надписи. Наконец он положил книгу на стол, и сказал:

— Всегда недолюбливал своих коллег из микробиологического направления. Кто же знал, что мне придётся работать с самым странным из них. Это ведь урезанная версия вируса, так?

— Доктор. Это сломанный вирус!

— Хорошо, — сказал доктор и приковал к себе внимание — я сделал предположение. Теперь ваша очередь устраивать геноцид. В рамках мысленного эксперимента, естественно!

Нимхэ улыбнулся. Тонким пальцем с длинным острым ногтем он разгладил свои брови по очереди, посмотрел на невозмутимого доктора и злобно ухмыльнулся. Нимхэ тяжело вздохнул и сказал:

— Ну есть у меня пара вариантов. Но все они завязаны на технологию которая лежит в основе этого — Сказал Нимхэ и указал на низ своего живота — так что подробностями я с вами не поделюсь.

— А если мои догадки будут верны, вы их подтвердите?

— Вы же сами понимаете как высоки ставки. Речь идёт о тысячах умерших каждый месяц. Могу ли я доверить вам технологию, способную истребить человечество? Да даже если вы и окажетесь человеком чести, готовы ли вы гарантировать, что не выдадите эту тайну если вас будут пытать, если будут угрожать вашим близким. Готовы ли вы пожертвовать жизнями ваших детей, чтобы спасти миллионы чужих?

Доктор задумался ещё сильнее. Холодный пот пропитал его рубашку, по спине пробежали мурашки, да такие, которых доктор не испытывал когда думал что умирает. Мозг доктора перегрузился. Отрывочный внутренний диалог прервался свистом совершенной тишины. Сказать что он замолчал - ничего не сказать, доктор просто окаменел, даже не пытаясь вернуться в нормальное состояние.

Нимхэ последовал примеру доктора. Он упёр локти в колени, заплёл пальцы и облокотившись на них своим женским личиком сурово насупил брови. Восхитительного вида соблазнительная эльфийка утратила малейшие намёки на эротизм. Перед доктором сидел мыслитель, который решал судьбы миллионов людей, и осознавал это в полной мере. Но что было самое невероятное, так это то, что он и правда способен был эти судьбы решить.

— Кто ещё знает? — спросил доктор придя в себя.

— Британцы. Я запатентовал некоторые детали своей технологии в их юрисдикции. Когда ещё был парнем. Молодым и наивным. — холодно ответил Нимхэ и откинулся на спинку стула.

— Вы говорите о разработках методов лечения синдрома Протея?

— Именно. Откуда вы знаете? — спросил Нимхэ и посмотрел в глаза доктору, приподняв бровь.

— Читал биографию Петровской. В её лаборатории вылечили двести человек. Прожили они недолго, но от уродства избавились. А потом технология исчезла, а журналисты заклеймили Петровскую мошенницей. Так куда делась эта технология?

— Я благородно и честно отдал её британцам за бесценок. Я думал что не имеет значения кому, главное что моё изобретение поможет страждущим. — сказал Нимхэ и горько усмехнулся.

— Понятно. — сказал доктор и посмотрел в сторону — И теперь вы боитесь рассказать даже мне. Правильно делаете. Но ведь если вы рассказали отдельные детали, неужели никто до сих пор не смог их повторить? Где ещё эльфийки?

— Вероятно я действительно опередил своё время. А если кому и удалось сделать что-то подобное, то он или она или мертвы или прячутся. Как я. — Грустно сказал Нимхэ, стукнул кулачком по подлокотнику и оглядел сварочные швы в углу стальной каюты.

Доктор встал и несколько секунд хмурил брови. Затем он задумчиво посмотрел на потолок, и произнёс краткую молитву на греческом. Его лицо стало грустным, он достал из ящика коробку с таблетками, ещё несколько раз помолился с каждым разом всё более громко. Наконец он выдохнул, дрожащей рукой протянул таблетки Нимхэ и, наконец, сказал:

— Это нейропаралитический яд мгновенного действия. Он упакован в капсулы из кварцевого стекла с защитным напылением. Мой долг как медика, мой долг как отца и деда разобраться во всём, и не допустить немыслимого. Я даю вам своё слово, что сохраню ваши тайны ценой своей жизни. — торжественно сказал доктор и протянул коробку Нимхэ — Вы должны вшить эту капсулу в мою щеку.

Нимхэ открыл коробку и ехидно улыбнулся. Доктор усмехнулся в ответ. Нимхэ понюхал таблетки, и в его голубых глазах появился ужас, тревога и восхищение. Нимхэ встал, осторожно закрыл коробочку и протянул доктору руку.

Спустя около часа учёные отдыхали в закрытой лаборатории Нимхэ. Доктор заполучил способность произвольного и необратимого молчания. Он привстал со стоматологического кресла и начал терпеливо дожидаться ослабления действий анестетика. Вопреки его ожиданиям, печальная суперспособность сделала его сильнее, увереннее и злее. Ослабление действие анестезии меняло его личность на глазах. Действенное доказательство решимости растворяло ту самую анестезию, в которой как ему казалось он провёл всю предыдущую жизнь. Старые страхи и сомнения смывались с его личности, как струя горячей воды смывает иней с замороженного мяса.

Нимхэ выждал немного времени, пока доктор полностью придёт в себя, включил весьма шумный компрессор чтобы обезопасить их разговор от утечки данных и заручился готовностью доктора слушать. Нимхэ предложил рассказать вкратце, но доктор опрометчиво изъявил готовность выслушать расширенную версию эльфийской лекции.

— Когда я переключился с микроэлектроники на биологию, я долгое время пытался совершенствовать мои органические аналоги обычных вычислительных машин. Я буквально собирал компьютеры из белковых молекул. Двоичные, троичные, волновые, флотирующие - все они отлично у меня получались. А потом ко мне в руки попал один учебник, в нём автор описывал тысячи химических соединений со сложной последовательностью реакций. Этот идиот превосходно описал сотни типов реакций, но ему и в голову не пришло применять эти реакции для обработки данных!

— Да-а-а, тогда я знатно поиздевался над ведущими производителями компьютеров, побивая их рекорды на кустарных органических схемах. Один грамм моей слюны, обработанный должным образом, имел вычислительную мощь нескольких тонн компьютеров тех времён! А памяти имел на порядки больше.

— Но главным моим открытием стала технология, позволяющая моим органическим компьютерам самостоятельно размножаться.

Доктор поднял брови так, что его внушительного размера нос показался ещё больше.

— Да, да-а. — улыбнулся Нимхе и прищурившись указал пальцем на доктора — Вот видите, вы понимаете. Парочку отдельных идей я запатентовал, но всю технологию целиком я оставил при себе. — добавил Нимхэ и пошевелил своими длинными острыми ушами пристально глядя на доктора.

— Когда я вернулся к тому учебнику, я систематизировал все органические вычисляторы. Потом написал программу, которая может составлять из них конкретную машину под нужные мне задачи. А потом сделал органическую машину которая строит другие органические машины. Рекурсия, мать её! После нескольких десятков итераций мои белковые компы по сложности превосходили не то что вирусы, но и человеческую ДНК.

Смуглое лицо доктора побелело. Жаль, ведь ему ещё столько предстояло услышать.

— Решить проблему старения клетки для меня стало вопросом пары минут. И я решил. Да-да, я просто по приколу решил проблему старения. На следующий день я шутки ради рассказал о своём хобби одногруппникам под видом мечты. И они накидали мне ещё много задач. Самая трудоёмкая из них оказалась редифференциация клеток. Ну это когда из костной клетки нужно сделать например хрящевую, или наоборот. спустя полгода работы у меня было несколько вполне рабочих способов это сделать.

— И вы об этом никому не сказали? — спросил доктор забывший про анестезию.

— Говорил конечно. Приукрашивал и преувеличивал, чтобы не воспринимали всерьёз, а то мало ли что… К тому времени у меня накопилось прилично деньжат с патентов. Я купил себе технику чтобы заниматься моими исследованиями дома. Девушка которая мне нравилась об этом не знала, и когда я решил с ней поделиться она назвала меня узкомыслящим. Назвала меня кабинетным теоретиком, не способным принести практическую пользу. Представляете!

— Я конечно был застенчив, и не смог её осадить, но не сдался. Целый месяц я изобретал идею, потом её обобщал, и изобретал новую ещё больше.

Нимхэ погладил затылок, пригладил свою длинную русую косу, немного подумал и продолжал:

— В итоге я пришёл к тому выводу, что промышленность вообще не нужна. Зачем строить автомобили, если можно вырастить коней с хитиновой кабиной, например? Зачем лошади, если можно вырастить себе копыта, зачем компьютеры, если можно улучшить мозги? Зачем камеры и экраны, если можно улучшить глазной аппарат на столько, на сколько понадобится. Но чтобы не превратиться в Хайнлайновских пауков, упоровшись по специализации, нужно быть пластичным.

Нимхэ ещё немного подумал и сказал:

— И тогда я собрал все идеи воедино. Улучшенные мозги моделируют проект будущего организма. Улучшенная нервная система передаёт сигнал от мозга, к генератору ДНК встроенному в половые клетки, и вуаля! Обыкновенный женский организм превращается в биопринтер, способный напечатать любую углеродную форму жизни!

— Потом случилось то, что изменило мою жизнь навсегда. Я пошёл к той девушке, изложил ей свою идею, и предложил ей попробовать стать первой супер-матерью.

— И что она сказала?

— Ничего. Вообще ничего. Она даже здороваться со мной перестала. — сказал Нимхэ и посмеялся.

— Да уж. Я придумал такую масштабную идею, но она всёравно оказалась недостаточно масштабной. Однако, выбросить её из головы мне так и не удалось.

— Девушку?

— А-ха-ха! Да нет, идею! — Нимхэ ещё немного посмеялся и продолжил пафосно жестикулируя — Вся моя идея изначально была рассчитана на женский организм, и не предполагала серьёзного вмешательства в физиологию. Нужно было просто слегка доработать нервные волокна ведущие к ганнадам и нарастить на них органические датчики и генераторы ДНК. Генераторы чтобы наполнять гаметы кодом поступающим из мозга, а датчики чтобы осознанно отбраковывать и сбрасывать эмбрионы с заведомо дефектным генокодом.

— Вы хотели превратить самую приятную часть человеческой жизни в труд проектировщика. — задумчиво сказал доктор.

— Нет. Я хотел превратить неизбежную, скотскую часть жизни в рассудочную, интересную, творческую. — надменно сказал Нимхэ. — Ну так вот. К тому времени я так увлёкся своими идеями, что меня выгнали из лаборатории. А ещё в попытках разобраться в английских процессорах я обнаружил что девяносто девять процентов каждого процессора это английская прослушка. Каждый пользователь буквально сам платит за то, чтобы за ним шпионили. Я поднял эту тему и чуть не нажил себе врагов - англичан. Делать стационарный биопринтер означало гарантированно сдать все свои наработки неизвестно кому. Выбора не оставалось. Мне нужно было опробовать свою идею на своём собственном теле.

— Если я проиграю, то просто уйду на свалку истории, но если у меня что-то получится… Эх, тогда я получу всё! И я получил.

— Сначала я думал просто добавить себе один орган, даже изобретал новые конструкции клапанов, думал куда его пристроить. Но всё это выглядело так отвратительно, что я остановился на том чтобы просто использовать обычную женскую анатомию. Остальное - дело техники.

— И вот тогда я и придумал то, ради чего я вам всё это рассказываю. — Нимхэ подошёл ближе к доктору и продолжил приглушенным голосом — Я сделал из себя химеру. Клетку за клеткой я заменял свои родные человеческие клетки на эльфийские, нестареющие. Я доработал свою ДНК так, чтобы можно было ею управлять при помощи модулированного рентгеновского излучения. Поверх своей РНК я нацепил ряд молекулярных триггеров, которые реагировали на гамма волны и включали или выключали нужные участки цепи из работы. Я буквально прорастил сквозь своё тело эту прекрасную эльфийку, корректируя митоз и контрмитоз в нужных местах. Ах да, и заодно продлил себе жизнь в пятьдесят раз.

— Но подождите, есть ли на том вирусе такие триггеры, которыми можно управлять модулированным лучом? — спросил доктор.

— В том то и дело что нет. Они запатентованы, и если бы я заметил на нём эти триггеры, я бы этих англичашек в суде так нагнул!

— Да уж, такое вот. Убийцу посадили ни за то что зарезал, а за то что нож своей формой нарушал авторское право. — сказал доктор. —

Нимхэ рассмеялся, такой шутки он давно не слышал, но со временем смех постепенно стих и перешел в грустное выражение лица. Доктор слушал невероятные откровения Нимхэ и безуспешно пытался уложить их в своей голове. Спустя тридцать лет успешной медицинской практики он почувствовал себя даже не первокурсником, а школьником, которого отговаривают от выбора слишком сложной профессии. Несколько минут долгожданного молчания позволили доктору взять инициативу и всё таки превратить монолог в диалог.

— Так значит вы знаете то что вы знаете, но не знаете что знают британцы?

— Именно. Поэтому мне нужны те четверо шпионов.

— И как ваши успехи в соблазнении?

— Болтун повёлся легко, мне просто нужно было улыбаться и смеяться над его шутками. Хитреца удалось обхитрить, крепыш повёлся на слёзы, а вот с лидером проблемы. Ни в какую не соблазняется.

— Лидер это тот семнадцатилетний мальчик?

— Да, толковый парень, может мне и удастся его соблазнить, но на это уйдёт слишком много времени. Нецелесообразно. — сказал Нимхэ и почесал затылок.

— Вы всё же попробуйте. Если он так хорош как вы говорите, то возможно он и окажется самым полезным.

Доктор встал со стоматологического кресла, тревожно покосился на рентгеновские лазеры его окружавшие, ещё раз взглянул на грудь Нимхэ и усмехнулся. затем он указал пальцем на низ живота Нимхэ и спросил:

— И что же вы распечатали на своём ”биопринтере”?

— Чтобы я вам сказал, вам придётся вшить в щёки ещё десять ядовитых капсул. — сказал Нимхэ и злобно улыбнулся.