Притворись бабочкой

Глава 29

Это моя вина

Кто бы мог подумать, что я смогу признаться в этом? Душа распахнулась, стоило мне только посмотреть в пронзительные глаза Кеннета. Его взгляд прожигает каждую клеточку тела, как будто хочет добраться до самой сути, до предательски громко бьющегося сердца.

Кеннет за столь короткий срок преобразился до неузнаваемости: холод сменился теплом, от которого согревается все не только внутри, но и снаружи; пространство наполняется светом, куда бы он ни входил. То ли это влияние его харизмы, то ли невидимая связь, существующая лишь между нами – я пока не разобралась. Однако смысл остается тем же: Лэйн если и не послан мне судьбой для чего-то переворачивающего всю жизнь, то точно преподнесет какой-нибудь важный урок.

– Я поражен, – резко вырывает меня из мыслей Кеннет, удивленно покачивая головой.

– Почему? – тихо спрашиваю я Лэйна.

Мне сносит голову от чарующего аромата его парфюма. Я обнимаю себя руками, чтобы ощутить уют еще сильнее. Мы с Кеннетом засматриваемся на виды неба, которое погружает нас в атмосферу загадочности. Ночное небо – наш ориентир, и мы точно в силах влюбить в себя звезды. Ведь если не наши сокровенные разговоры, то что может превзойти их?

– Ты мечтаешь не о том, что можно изменить в будущем, а о том, что стоит исправить в прошлом. – Его брови взлетают вверх, а осуждающий взгляд тут как тут. – Джит, почему это у тебя в голове?

Сжимаю себя крепче, чувствуя, как волна беспокойства накрывает с головой. Понимаю, что сейчас на кону стоит мой следующий секрет. Опять та тайна, которая способна оттолкнуть Лэйна. А я… я так не хочу, чтобы он уходил.

– А как по-другому, если я сделала больно человеку, и теперь ему приходится очень несладко? – выдавливаю я из себя слова, которые, как цепи, сковали горло.

– Расскажешь? – спрашивает Лэйн. – Зачтем как секрет.

Я думаю с минуту. Чувство голода вмиг улетучивается. Желудок переворачивается внутри от волнения. Казалось бы, здоровье тратится на совершенно пустые воспоминания, но как же из-за них тяжело. Они не отпускают, и совесть мучит до сих пор.

– Расскажу, – неуверенно произношу я, убирая руки под плед, который некоторое время назад достал для нас Кеннет. – И, возможно, сейчас ты узнаешь меня с совсем другой стороны.

– Собралась доставать запрятанный скелет из шкафа? – усмехается Кеннет.

– Самый пыльный.

Лэйн поднимается и движется в сторону деревянных полок. Он берет оттуда две пачки чипсов и кидает мне одну. Она звучно приземляется на мои колени, и я замечаю, что чипсы со вкусом сыра.

– Мои любимые. Как угадал? – Я, как следователь, прищуриваю глаза, чтобы Лэйн объяснился.

– Я был знаком с тобой в прошлой жизни. – Он пожимает плечами и садится рядом.

Я вновь чувствую аромат его тела, но уже смешанный с запахом сыра. Когда Кеннет открывает свои чипсы, то в нос залетает еще и аромат краба, к которому я отношусь скептически.

С течением времени есть рядом с Лэйном становится комфортно, и мое чутье подсказывает: что-то здесь определенно не так. Невозможно так быстро привыкнуть к человеку.

– Вкусные. – Я действительно наслаждаюсь едой, вовсю уплетая картофельные чипсы.

– Так что же ты натворила?

– Со мной рядом всегда был Дарен, самый близкий человек в моей жизни, и Одри – подруга детства. Мы проводили много времени вместе, но не втроем, как ты мог подумать, а по отдельности. То я с Одри, то я с Дареном. Иногда это было слишком тяжело – уделять им обоим внимание. Я не хотела никого ранить, но однажды… Они вдвоем одновременно попали в неприятности. И мне пришлось сделать выбор. В пользу одного человека. – Не знаю, как мой лоб еще не покрылся капельками пота, потому что рассказ дается мне действительно нелегко. Я словно растормошила затянувшуюся со временем рану.

– И ты выбрала Дарена? – попадает в точку Кеннет.

Я киваю и убираю пакет с чипсами куда подальше. Руки все жирные, и это действует на меня как самый сильный раздражитель. Я злюсь. Не только на дурацкие чипсы, но и на саму себя. Мой поступок нельзя оправдать. И самое ужасное, что я оправдывала, выгораживала себя.

– У Дарена выдалась в тот день плохая игра. Их команда проиграла матч, они не вышли в финал, куда мечтали попасть. Ребята потеряли шанс получить поддержку от Лондона, и возможность найти хорошего спонсора стремилась к нулю. А у Одри… Ее мама сильно напилась и просто взбесилась. Они с Одри поссорились. В телефонной трубке я услышала ее дрожащий голос. Она плакала навзрыд. Когда я сидела на полу рядом с Дареном и слушала ее голос, то он все время пронзительно смотрел мне в глаза. Я понимала, что не могу оставить его одного этой ночью. Он попросил меня побыть с ним. И я сделала это, оставив Одри на улице. Одну. Опустошенную и брошенную.

Лэйн молчит. Я думаю, он делает это специально, чтобы я сама проанализировала сказанное и нашла выход из путаницы.

– По сути, ты предпочла Дарена не только в этой ситуации, но и вообще, – наконец говорит Кеннет, и я соглашаюсь с ним, кивая. Да, он совершенно прав.

– После этого Одри никогда больше не просила у меня помощи и не принимала ее. Она отвернулась от меня так же, как это сделала я. Только вот рассталась Одри со мной очень некрасиво: всячески язвила, подкалывала, хотя и оправданно. Она хотела причинить мне боль, ведь я бросила ее в трудную минуту.

– Ты не нашла способа помочь им обоим? Например, пригласить Одри к вам? Вы могли бы поныть все вместе. – Кеннет произносит вслух то, что я говорила себе все эти годы. Он укалывает меня истиной, от которой я всегда старалась сбежать.

Мне нечего сказать, потому что, кроме своей вины, я не чувствую больше ничего. Я действительно вела себя мерзко: бросила Одри в тяжелый момент, не обращала на нее внимания. Я, черт возьми, из-за своего эгоизма и любви к Дарену отодвинула ее на самый дальний план и фактически забыла. Перелистнула, как прочитанную страницу.

– Я загубила ее. – Мой голос постепенно ломается. – Если бы не мой уход из ее жизни, она бы не очерствела настолько. Одри пережила слишком много плохого, и я оставила ее с этим дерьмом одну.

– Хреново, – на выдохе добавляет Кеннет.

Я знаю.

– Это моя вина. Целиком и полностью. Видишь, в кого я иногда превращаюсь? – Злость на саму себя доводит меня до слез.

Я сжимаю губы, чтобы не сорваться. Еще чуть-чуть, и я точно дам слезам волю, а этого мне уж точно не нужно. Лэйн не должен видеть слабость. Хватит с него.

Отсаживаюсь от него на другую сторону кровати, отдаляясь как внешне, так и внутренне. Меня беспокоит, что он отвернется от меня. Когда я утверждала, что далека от идеала, то подразумевала не только этот поступок, потому что подобного в моей жизни было много. Изо дня в день мы чем-то жертвуем ради других. Однако не всегда ради тех, кто действительно в этом нуждается. И я ошиблась.

– Радует только одно: ты можешь все исправить. Когда вернешься, найди ее и объяснись, – предлагает Лэйн. – Так будет лучше.

– Я не могу разговаривать с ней как ни в чем не бывало. Меня мучают угрызения совести. До последнего хотела отдать ей шанс поехать сюда, но все вокруг настаивали, и я… Чертов эгоизм победил.

По щекам вновь текут слезы, и я надеюсь, что Лэйн не видит их в темноте. Как-то странно, но в комнате стало еще мрачнее. Неужели моя аура повлияла?

– Помоги ей выбраться со дна. Раз она нуждалась в тебе тогда, то нуждается и сейчас. Люди не забывают друг друга так быстро, Джит. Будь уверена, что она обрадуется, если ты сделаешь шаг навстречу. – Его совет немного согревает сердце.

Кеннет накрывает меня пледом, приближаясь. Его лицо останавливается около моего, и я забываюсь. Слежу за каждым его вдохом. Похоже, мы ловим один ритм и дышим сейчас в унисон. Теплое дыхание Кеннета щекочет кожу, опаляет ее, вызывая мурашки.

Лэйн подносит большой палец к моей щеке и вытирает с нее слезы. Взгляд его добрых глаз проникает в глубь души. Этот момент точно останется в памяти надолго. Вдох дается с трудом, и я приказываю себе успокоиться. Вдох. Выдох. Хватит вести себя так, будто ты марионетка, Джи.

– Никто не идеален, Джитта, – повторяет он вновь эту заученную фразу. – Мы часто совершаем ошибки, порой даже те, что нельзя исправить. Но это не превращает нас в монстров. Важно уметь признавать оплошности и идти вперед, несмотря на содеянное. Если ты научишься быть собой, то тогда поймешь, как ты хочешь поступать, а как нет.

Я не успеваю ничего ответить, а Кеннет продолжает:

– Жизнь – не театр, а гребаная импровизация. Сценарий не прописан заранее, и события выбираем только мы. Так что соберись и иди вперед. – Лэйн переходит на шепот, и я дрожу, поскольку близость его тела приводит меня в трепет.

Он касается моих стоп и заботливо укрывает их. Мне приятно такое внимание. Я растерянно перевариваю его слова и окончательно понимаю, что Кеннет обладает невероятным умом, и эта мудрость приобретена непростым путем. В свои девятнадцать он явно уже прошел через испытания, прежде чем стать таким сильным человеком.

– Спасибо, – отвечаю еле слышно.

Мы соприкасаемся лбами, и наши носы сталкиваются. Неужели границы будут стерты? Нет! Нельзя, иначе игра… Иначе мы проиграем.

От легкого трепета, зародившегося в душе, ускоряется сердцебиение. Я молю всех богов о том, чтобы не потерять сознание от предвкушения его мягких губ. Не верю, что такие мысли залетают в голову. Избавиться от них не выходит, и я концентрируюсь только на взгляде Лэйна, безумно нежном, ласковом, искрящемся. Его глаза горят во тьме, как и мое сердце. Наверное, оно светится.

– Джи, – проговаривает он почти мне в губы.

Всего одна секунда меняет ход событий. В дверь настойчиво стучат, и я в спешке отскакиваю от Лэйна. На часах около двух часов ночи, и я не имею ни малейшего представления, кто в столь поздний час решил наведаться к нему в гости.

Кеннет быстро поднимается с кровати, поправляет свою одежду, волосы, часы на руках. Они мгновенно загораются, озаряя маленький уголок комнаты. Почему-то именно сейчас я смотрю на них по-другому. И, кажется, тогда, на обрыве, когда я разговаривала с пустотой о Дарене, точно такой же кусочек света мелькнул вдалеке. У меня нет никаких сомнений в том, что я не ошибаюсь. Я мотаю головой, чтобы прийти в себя. Это был Лэйн Кеннет. И он все время молчал, ни слова не говоря о том, что знает историю о моем погибшем друге.

Голова кипит. Получается, он знал о моих недостатках и слабостях давно, до начала игры. Знал и молчал. Он не выдавал себя. Ради чего? Я теряюсь в догадках. Тьма поглощает с ног до головы.

– Спрячься за шкафом, – тихо бросает Кеннет. – Ночью нам нельзя находиться с девушкой. Нас выгонят.

Гляжу на Лэйна с презрением. Во мне гаснут все чувства, что я испытывала минуту назад. Уши горят. Направляюсь в угол комнаты. Иронично! Такое ощущение, будто я захожу в тупик не только в пространстве, но и в своих мыслях. Я останавливаюсь, упираясь в стену.

– Доброй ночи, Лэйн! Извини, что врываюсь к тебе вот так, – слышится звонкий женский голос. – В лагере выключился свет. Электрики скоро все починят, но сейчас ты должен навестить всех ребят из группы и проверить, как у них дела.

– Прямо сейчас? – спрашивает Кеннет.

– Да. Я вижу, ты еще не раздевался. Иди.

– Хорошо, накину куртку и проверю, – соглашается Лэйн.

– Спасибо, милый. Как все узнаешь, пришли мне сообщение, все ли в порядке. Если нет, будем разбираться. Думаю, ребята могут включить фонарики на телефоне, пока свет не появится.

– Будет сделано, – спокойным голосом произносит Лэйн.

Дверь со скрипом закрывается, и я выхожу из-за шкафа. Мое лицо выражает полнейшее безразличие, но Кеннет этого не замечает. Он стоит и что-то печатает в телефоне.

– Мне пора, – напоследок кидаю я ему.

Я захлопываю за собой дверь и покидаю домик Лэйна. Все, чего я хочу сейчас, – оказаться в постели и закрыть глаза. Хочу, чтобы этот день подошел к концу.