Притворись бабочкой

Глава 24

На перепутье сердец

Нечем дышать. Дыхание сбивается настолько сильно, что сердце с трудом успокаивается. Пространство сужается до невероятно малых размеров. Я будто бы оказываюсь в клетке, где все железные прутья решетки находятся в считаных миллиметрах от меня самой. Коленки тут же начинают чесаться, и зуд пробегает по всему телу. Не зная, как реагировать на происходящее, я лишь стремительно отстраняюсь от Эванса и ошарашенно гляжу на него, пытаясь взвесить все произошедшее. Он проявил инициативу и поцеловал меня! Это был, черт возьми, поцелуй!

Я сдерживаю себя, чтобы сейчас же не замотать головой и не тронуть колени. Это удается с трудом, но я прикладываю все имеющиеся силы.

Меня поражает реакция Маккоя. Он ожидает каких-то слов от меня, но я в прострации. Тяжело осознать, с какой легкостью он потянулся ко мне. На губах остался теплый след от его вишневых губ. Кроме удивления я не ощутила ничего. От незнания того, как и что ответить Эвансу, я просто на дрожащих ногах добираюсь до двери и выхожу на воздух.

– Джит? – Маккой добегает до двери и кричит мне вслед.

Машинально оборачиваюсь и замечаю на лице Маккоя разочарование. Я мысленно щипаю себя. Мне не стоило отзываться на его крик. Мне вообще не стоило приходить. Я абсолютно теряю связь с головой. Становлюсь отрешенной от мира. Мне чуждо все, что меня окружает.

То, что произошло, оставило следы. Это странное послевкусие мне совсем не нравится. Щеки пылают так, будто я целый вечер просидела у камина. В голове не укладывается: Маккой сделал серьезный шаг. Первый поцелуй в моей жизни случился именно с ним. И я совершенно не понимаю, радоваться этому или нет. Кажется, внутри что-то хрустнуло. Образовалась трещина, которая медленно проходит по всему телу, разрывая меня на две части. И ведь действительно, я разорвана неизвестностью. Чтобы предпринять хоть какой-то шаг, нужно все взвесить и хорошенько обдумать. Что я испытываю по отношению к Маккою?..

Порой события выбивают из колеи, словно кто-то проверяет нас на прочность, но какой от этого толк, если неизвестность только наносит увечья?

На улице невыносимо жарко. Пока я возвращаюсь домой, чувствую, как на носу и лбу образовываются капельки пота. Я отмахиваюсь от пчелы, которая пролетает мимо, а затем убираю слипшиеся пряди волос с лица. Меня вмиг начинает раздражать все. Жара действует отвратительно: тело ломит, идти тяжело. Я не замечала, с какой скоростью шла до этого – наверное, быстрее всякого велосипедиста. Энергия появилась во мне после непонятного действия Маккоя. Я называю поцелуй «непонятным», потому что ничего не предвещало проявления столь романтических чувств с его стороны.

Мне казалось, что я и Эванс – хорошие знакомые, даже друзья. Неужели он думает по-другому?

Мне определенно нужно время, чтобы привести свои мысли в порядок. И лучшим решением будет пойти к беседке и посидеть там, скрывшись от палящего солнца. Кажется, даже моя бледная кожа уже успела подгореть. На руках образовались покраснения, и теперь больно до них дотрагиваться. Я вся вздрагиваю, когда ветер обволакивает своим порывом мое разгоряченное тело. Морщусь, прикрывая глаза. Лагерь заметно опустел. Похоже, все ушли на обед, о котором я благополучно забыла. Надо хотя бы успеть на ужин, иначе желудок будет завывать баллады.

В беседке так же пусто, как и вокруг. Внутри я наконец достигаю успокоения, поскольку мне хочется побыть в одиночестве. И сейчас я безумно рада отсутствию людей.

Маккой Эванс превратил мой день в череду вулканических извержений: откровения, нервы, шок. Все это довело до взрыва. Я не управляла собой. Как ошпаренная вылетела от него, даже не подумав о том, что могла обидеть этого парня. Он, возможно, чувствует себя нехорошо и винит себя за свой поступок. Поцелуй говорит о многом. Это чрезвычайно важное проявление чувства, которое не возникает из ниоткуда. Для меня уж точно.

Я присаживаюсь на деревянную скамью и окончательно выдыхаю с облегчением, оказываясь в тени, под крышей беседки. Лучи проникают внутрь сквозь дырочки по бокам, но я не обращаю на них внимания, так как пододвигаюсь к самому краю и пропадаю в сени деревьев.

Обстановка беседки снимает стресс. Я будто под панцирем, который служит сейчас некой защитой от внешних раздражителей. На миг я закрываюсь в собственном мире. А ведь такой же момент, как с Эвансом, однажды уже мог произойти, но не с ним.

– Бежим быстрее, Дарен! – крикнула ему тогда я, крепко хватаясь за ладонь. Его сильная рука сжала мою, и я улыбнулась.

Мы успели забежать к нему домой до того, как полил сильный дождь, который пытался сокрушить нас на пути сюда. Дарен отдал мне джинсовую куртку, чтобы я не замерзла. Она полностью промокла, с нее ручьем стекала мутная вода, и мне стало неловко. Все-таки портить его вещи не входило в мои планы.

Как только открылась дверь его дома, мы, насквозь промокшие, быстро разделись у порога и прошли в гостиную. Приятный аромат сразу же ударил в нос. Я не знала, куда себя деть: чувство голода проснулось моментально, и в животе предательски заурчало.

– Кто-то хочет есть, – утвердительно пробормотал Дарен, доставая для меня тапочки.

Ноги мигом расслабились, утонув в пушистых оранжевых тапках, и тепло окутало ступни. Дарен знал, как сделать так, чтобы мне было комфортно.

– Если честно, я умираю с голоду. Еще в кинотеатре глядела на попкорн, как одержимая, – призналась я Дарену, но в ту же секунду в груди неприятно кольнуло.

Говорить о голоде было тяжело. Как будто меня ожидал очередной выстрел после этого откровения. Я не должна была думать о еде, не дойдя до заветных цифр на весах. Еще пять килограммов, а потом я могла баловать себя чем-то вкусным сколько угодно. Но пока что нужно было строго придерживаться диеты.

– Я заметил. – Дарен кивнул, беззаботно поправив челку, которая незаметно сползла на лоб. – Но решил не соблазнять тебя. Мы проделали вчера хорошую работу, и я знал, что мама готовит лимонные кексы. Их ты обязана попробовать.

Действительно, вчерашняя тренировка принесла хороший результат. Минус килограмм, и это не считая того, что я взвешивалась вечером, а не утром. Сначала бег на стадионе, потом тренажеры на спортивной площадке, а затем заезд на велосипедах. И все это в специальном поясе для похудения, который Дарен любезно мне подарил. Он и вправду делал все для того, чтобы я побыстрее распрощалась с комплексами.

– Так что ты там говорил о лимонных кексах? – с интересом спросила я, наслаждаясь ароматом, исходящим из кухни.

Я чувствовала наслаждение, потому что освободилась от промокшей одежды и уже успела согреться. Подошла к камину, где пламя различными узорами опаляло стекло. Можно было бесконечно наблюдать за этим зрелищем, размышляя о жизни.

– Думаю, они почти готовы, – громко сказал Дарен из кухни – так, чтобы я, конечно, услышала.

Я легким шагом двинулась в сторону кухни. Мама Дарена встретила меня с улыбкой и распростертыми объятиями, в зеленом фартучке с новогодней елкой, хотя на дворе и стояла осень.

В тот день Элизабет выглядела очень счастливой. Она всегда была рада видеть нас с Дареном вместе. У нее, кроме сына, не было никого. И меня она тогда уже почти считала своей дочерью. Признаться, таких крепких отношений между матерью и сыном я не видела никогда. Полное понимание друг друга. Доверие. Связь.

– Джит, как хорошо, что вы пришли. Я переживала, что вы замерзнете и заболеете. – Она погладила меня по спине, и я буквально растворилась в теплоте ее мягких рук.

– А я как всегда рада вас видеть, – ответила я ей любезностью.

– Я слышала, ты похвалила аромат кексов. Почти готовы, твои любимые – лимонные. Дарен вчера попросил их испечь. Сказал, что вы здорово позанимались.

Тогда Элизабет была одета в нежное серое платье. Ее светлые волосы были собраны в тугой хвост, отчего она сразу же начала походить на офисного работника. Ей не хватало только очков в черной оправе, которые добавили бы еще большей элегантности. С ее относительно плохим зрением, в принципе, стоило бы их носить.

– Спасибо вам, Элизабет.

Я отошла на шаг от нее, смущаясь. Она потрясающий человек. Всегда поддерживала советом и старалась поднять настроение.

Я не понимала, куда ушел Дарен, где и с чем он так долго возился. А кексы уже и впрямь были на подходе. Я мучительно сглотнула, борясь с нарастающим голодом.

– Где Дарен? Он что, потерялся в собственном доме? – бросила Элизабет и усмехнулась. – Джи, сходишь за ним, а я пока я достану кексы?

Элизабет наклонилась за прихватками, и это было последним, что я увидела перед тем, как выйти из кухни. Я подумала, что Дарен наверняка в своей комнате. Нужно было подняться на второй этаж.

– Дарен? – позвала я его достаточно громко.

– Я в ванной, – откликнулся он.

Хорошо, что я не поднялась по лестнице. Дарен в ванной, поэтому я свернула по коридору и двинулась туда уверенным шагом, думая о том, какой сегодня выдался хороший день. Мы посмотрели новый блокбастер от «Марвел» днем. В кинотеатре было очень уютно. Волна света, исходившая от Дарена, согревала меня изнутри. Я чувствовала давно утерянное чувство безопасности.

Дойдя до нужного места, я даже не постучалась, а сразу открыла дверь. Дарен стоял передо мной без майки: он держал ее в руках. Видимо, застирывал ее, пока я сидела в кухне в компании Элизабет. Мне стало немного неловко из-за того, что я рассматривала его слишком пристально, но меня безумно поразил результат его работы над собой: идеальные кубики на животе, рельефные мышцы на руках – Дарен был само мужество. Я стыдливо опустила глаза и принялась рассматривать мраморную плитку.

– Неужто ты засмущалась? – спросил он, мгновенно вогнав меня в краску.

– Может быть.

Я закрыла за собой дверь, и ванная как будто стала меньше. В этом маленьком пространстве мною завладела тревога.

– Ты же знаешь, Джит, мы уже настолько близки, что не хватает только одного…

– Чего не хватает? – прищурилась я, пытаясь разгадать, что он имел в виду.

Наши лица располагались в сантиметре друг от друга, я ждала, что Дарен отодвинется, но вместо этого его губы вдруг приблизились. Оставалось совсем немного до прикосновения. Я лгала самой себе, когда уговаривала себя отвернуться. Мне хотелось этого поцелуя. Очень хотелось.

– Поцелуя, Джи.

В следующую секунду Дарен огласил ванную комнату оглушительным смехом, и я от безысходности засмеялась в ответ, испытывая совершенно смешанные чувства. Я практически попала в ловушку. Мое откровение едва не вылезло наружу. Начала, подобно рыбе, хватать ртом воздух. Капкан почти закрылся, и эта мысль не давала мне покоя. А что, если Дарен смог разглядеть интерес в моих глазах?

– Сейчас переоденусь, а потом пойдем к маме.

– Да, давай. Я подожду в коридоре.

После этих слов я стояла и ждала Дарена, ощущая себя так, будто сошла с ума. Голову разрывало от вопросов, они не давали покоя. Как только Дарен вышел, я приложила все усилия, чтобы вести себя как ни в чем не бывало. Но все оставшееся пребывание в его доме было почти невыносимо. Даже лимонные кексы Элизабет не смогли унять панику. Она разлилась во мне и рвала на куски душу.

– Они изумительные, Элизабет, – доедая второй кекс, произнесла я.

– Джит, считаю, что ты достойна и третьего, – сказал Дарен.

Элизабет сидела рядом с нами, сложив на груди руки, и не могла на нас насмотреться. Эта женщина с горячим сердцем была влюблена в свою родную душу – Дарена. Она принимала меня в доме как близкую родственницу. И хоть отца у Дарена не было, он не сильно страдал от этого. Элизабет очень много вкладывала в его воспитание, а страсть к футболу, которую она привила сыну, не отпускала Дарена ни на секунду.

– Вы делаете меня счастливой, пышечки мои.

«Пышечки» – она всегда нас так называла, когда ее охватывал полнейший восторг.

– Дарен, я готова на две такие же тренировки, как вчера, но только ради еще одной порции кексов! – воскликнула я искренне, отодвигая от себя тарелку.

– Так уж и быть, Эвердин.

Я быстро смаргиваю слезы, вытираю щеки и глаза, стараясь не размазать тушь. Воспоминания о Дарене, подобно ледяному дождю, всегда отрезвляют. О нем так просто не забыть. Этот человек составлял всю мою жизнь, и по щелчку я с ним не расстанусь.

Успокаиваюсь, когда слышу шаги позади себя.

– Джитта? – с придыханием спрашивает Лэйн у меня за спиной.

Он касается моих плеч через небольшие дыры в перилах беседки, и я смеюсь. Контраст эмоций погружает меня в легкую истерику.

– Настало время секретов? – шепчет Кеннет, приближаясь ко мне.

Мурашки вновь бегут по телу, когда я вижу сообщение от Маккоя на экране своего телефона.

«Где ты?»

Я не отвечаю. Лишь поворачиваюсь к Лэйну, который успел за несколько секунд обойти беседку, чтобы сесть рядом, и просто заглядываю ему в глаза. Даже не смотрю, а утопаю в них.

Я в игре, Маккой. И, кажется, проигравших здесь быть не должно.