Путеводитель по стране сионских мудрецов

Глава 23

Надо сказать, что такое великое событие, как возникновение христианства, прошло для большинства населявшего Палестину народа почти незамеченным. Людей куда больше волновали налоги и прочие повседневные неприятности. Можно, конечно, по этому поводу философически покачать головой, но дело обстояло именно так. Иудеей управлял Рим, который к народам своей империи относился как к стаду дойных коров и хотел от этого стада лишь порядка и денег. За соблюдение первого и количество второго отвечал прокуратор, то бишь римский наместник. Должность эта была ответственная и требовала умения сочетать железную хватку с известной тактичностью по отношению к местному населению, что, согласитесь, под силу лишь человеку с твердым характером и хорошей головой. На несправедливого прокуратора можно было пожаловаться в Рим, и — примеров хватает — Рим прокуратора одергивал. Поначалу римляне вполне справлялись с ролью гуманных владык, считаясь с еврейскими привычками и чудачествами: статуи назло туземцам они не воздвигали, а с Синедрионом и верхушкой общества вполне сотрудничали. В общем, если все было и не совсем хорошо, то, по крайней мере, не очень плохо. Но длилось это недолго.

Прокураторы довольно быстро смекнули, что на этой должности можно запросто поправить, как бы это поприличнее выразиться, свое материальное положение. И они стали его поправлять, то бишь выдавливать из евреев все, что выдавить можно. Это с одной стороны. С другой, они подчеркнуто оказывали предпочтение языческому, в основном — греческому, населению, которого было в Палестине немало. Удивляться здесь нечему, так как и сами они тоже были язычниками, а последний из них — Флор был вовсе малоазиатским греком. Должность свою он получил благодаря близости к тогдашнему императору Нерону. Евреев он терпеть не мог, и здесь он был не прав. Не потому, что евреев (или любой другой народ) следует любить. Не прав он был потому, что любить надо дойную корову, а не пинать ее ногами и унижать при каждом удобном случае, ибо у коровы тоже есть свое достоинство, и при обидном обращении она не только доится намного хуже, но еще взбрыкнуть вдруг может. Вот евреи и взбрыкнули.

Все произошло после того, как с попустительства Флора греки в Кейсарии погромили евреев, а Флор умело в этом обвинил самих евреев. Таким образом, он оказался основателем плодотворной традиции, процветающей и в наши дни. Еврейский народ заимел на Флора большой зуб. А когда Флор в счет погашения несуществующих долгов потребовал от Храма крупных денег, то народ вышел на улицы. Надо сказать, что поначалу люди потешались, расхаживая с шапками в руках и прося подаяния для бедняка Флора. Флор, однако, шутку не понял, обиделся и потребовал выдать шутников. Их не выдали. Тогда Флор казнил три тысячи человек, в том числе детей и женщин. Тут все и началось.

На помощь Флору поспешил из Сирии наместник Цестий Галл со своими легионами, но его начисто разгромили в уже знакомом нам ущелье Бейт-Хорон. Бедный Цестий не только потерял три тысячи своих отборных легионеров — евреи захватили воинский штандарт — золотого орла, а это по римским понятиям был позор — хуже некуда. Так в 66 году н. э. началось Великое восстание.

Тут пироману и любителю искусств императору Нерону пришлось отложить в сторону кифару, снять котурны и заняться скучными государственными делами. В Палестину были посланы войска числом в шестьдесят тысяч человек во главе с Веспасианом — человеком, которому было суждено войти в историю в качестве автора выражения «Деньги не пахнут». Став императором, он обложил налогом мочеиспускание своих подданных — деньги были нужны. Сын его Тит поморщился — и было от чего: указ дал повод для многих очень едких шуток. А через какое-то время папаша как бы случайно сунул сыну под нос монету и поинтересовался: как там насчет запаха? Тот попался в ловушку — папаша не зря был стратегом и тактиком — и отрицательно мотнул головой. Вот тут-то Веспасиан и произнес свою историческую фразу, правота которой подтверждалась и подтверждается с тех пор ежедневно. Кстати, это был налог не просто на естественное человеческое отправление, а как бы на промышленный химикат: мочой в те времена дубили кожу.

Про Иудейскую войну лучше почитать у Фейхтвангера или на худой конец — у того, из-под чьего пера все стало нам известно, а именно — у Иосифа Флавия. На этих именно событиях он сделал себе имя в исторической науке. К тому же он был их очевидцем, и весьма активным, ибо командовал войсками Галилеи. Он-то и принял на себя первый удар Веспасиана. Впрочем, держал он его недолго. Крепость Иодфат (стоящая на 7995-й дороге шоссе 784), которую он оборонял, пала после полутора месяцев осады и гибели сорока тысячи человек. Иосиф с небольшим отрядом укрылся в пещере неподалеку, а когда римляне ее обнаружили, предложил всем покончить самоубийством, что все и сделали, а Иосиф не стал. И, в общем, что бы там ни говорили, — правильно поступил, иначе откуда бы мы знали про Иудейскую войну? Попав в плен, он немедленно обнаружил в себе пророческий дар и предрек Веспасиану императорский венец, что и позволило ему заняться историей, а не отправиться вдогонку за своими товарищами.

Затем Веспасиан пошел на Голаны, чтобы взять крепость Гамлу, до которой можно добраться сегодня, спускаясь от 808-го шоссе. Раскопали ее после войны 1967 года. Это вообще очень эффектный район с кучей вертикально поставленных камней (дольменов) и с загадочной то ли обсерваторией, то ли культовым сооружением, короче — с непонятной архитектурной диковинкой, выстроенной четыре с лишним тысячи лет тому назад. Ничего похожего в мире не существует, поэтому никто не знает толком, что это такое. Помимо этого имеется в наличии самый большой в наших краях водопад — аж шестьдесят один метр!

Веспасиана, судя по всему, описанные красоты интересовали мало, он, как мы уже убедились, был человеком дела. А дело пошло не очень хорошо, ибо первый приступ не удался, и изрядное количество римлян мертвыми покатились вниз по ущелью. Только через три недели, когда к нему на помощь явился сын Тит, крепость удалось взять. Большинство защитников, оттесненные на самый верх, видя, что сражение проиграно, бросились со скалы. Всего погибли пять тысяч евреев и четыре тысячи римлян. Среди них чуть не оказался Веспасиан, чудом избегший смерти. Сегодня здесь сплошная благодать: дивно пахнет медовая кашка, репейники качают фиолетовыми головами, захватывающие дух виды, и в синем небе парят орлы, облюбовавшие склоны Гамлы для своих гнездовищ. И ничто, разумеется, не напоминает об ожесточенном сражении, о клубах дыма, о стонах умирающих — все это было давным-давно. Другая кашка и другие репейники покрывали здешние склоны. Другие стрекозы дрожали в воздухе, другие орлы кружили над схваткой. Но здесь по-прежнему стоят все те же дольмены, и те же горы спускаются к тому же Кинерету, и все то, что вы видите вокруг, видели люди, у которых достало мужества и безумия бросить вызов величайшей силе Древнего мира, а потом броситься в первый и последний в жизни полет с высокой скалы…

Завоевав Галилею и Яффо, уже было двинулся Веспасиан к Иерусалиму, но тут его согласно пророчеству Иосифа назначили императором, и он отбыл в Рим, передав командование своему сыну Титу. Из-за всей этой чехарды с императорами (а их между Нероном и Веспасианом, то бишь за три года с начала восстания, было три: Гальба, Оттон и Вителий) подавление восстания застопорилось, и Тит принялся за работу лишь весной 70 года. Страна была разрушена. Осада Иерусалима длилась пять месяцев.

Когда штурм не удался, римляне стали строить насыпи, но они были разрушены в ходе контратак осажденных. Тогда Тит построил вокруг Иерусалима каменную стену. В городе был голод, ежедневно гибли десятки людей. И вот на фоне всего этого кошмара разразилась роскошная любовная история — прямо как в мексиканском сериале или как пелось в песне конца 60-х годов:

Раскладка, правда, случилось тут слегка иной: она была еврейская принцесса Береника, а он — римский главнокомандующий и будущий император Тит. Береника, правнучка Ирода, по матери происходила из рода Маккавеев.

Красоты она была несусветной, а волосы у нее были такие, что она могла бы сделать бешеные деньги на рекламе шампуня, но тогда шампуня еще не было, и в честь ее волос назвали созвездие и кристалл кварца с турмалиновыми иголочками внутри. Тоже неплохо.

Увидев друг друга, Береника и Тит почувствовали… — мы не знаем, как это сказать, однако же любой дурак поймет, о чем идет речь. Мы знаем, о чем речь, поскольку неоднократно такое чувствовали, просто затрудняемся с подбором нужного слова. Итак, это самое произошло и вскоре накалилось до такой степени, что, когда началась заварушка с императорами и Веспасиан отправил сына в Рим разнюхать, что почем, тот, не доехав до Рима, ринулся назад. Поэтому Веспасиану пришлось ехать в Рим самому. По этому поводу Тацит отметил, что «повернуть обратно Тита заставила страсть, которой он пылал к царице Беренике». Судя по всему, это был тот случай, когда историк знал, что пишет.

Оба они просто с ума сошли. Правда, Береника в перерывах заступалась за евреев. Тит за евреев тоже заступался, когда мог. Но дело есть дело: Иерусалим он все-таки взял и в злосчастный день 9-го Ава спалил Храм (камни, упавшие при разрушении, можно и сегодня видеть на раскопанной улице под Западной стеной). Евреи Верхнего города защищались еще целый месяц. Свидетельством тех страшных дней являются подземные музеи Еврейского квартала Старого города, особенно — Сожженный дом со следами пожара и женской рукой, пронзенной дротиком.

Тит разрушил город до основания, оставив лишь три башни возле дворца Ирода в качестве свидетельства былого величия и мощи Иерусалима. А еще сохранилась колонна в честь Десятого легиона, которая ныне в виде нижней части уличного фонаря стоит во дворе дома около Яффских ворот. Береника вовсю занималась помощью оставшимся в живых соплеменникам, выкупала рабов, жертвовала деньги, а Тит должен был ехать в Рим, чего ему не хотелось, но деваться было некуда. В общем, Береника пообещала приехать, а он пообещал жениться. Вот она и поехала. Встречали ее с почестями. Веспасиан не позабыл, что именно она способствовала, чтобы префект Египта, еврей Тиберий Юлий Александр, поддержал притязания Веспасиана на императорский титул.

Короче, поначалу все было хорошо, как в сериале, а потом Титу пришлось выбирать: либо жениться, либо становиться императором. И то и другое вместе возможным не представлялось: Рим не был готов к императрице иностранного разлива. А лично Беренику римляне терпеть не могли. Ее язвил эпиграммами аж сам Ювенал. После смерти отца Тит был провозглашен императором и, по словам Светония, «тотчас выслал Беренику из Рима, против ее и своего желания». Такая грустная история. Береника вернулась в Иудею. Пленные евреи построили в Риме Колизей. Он стоит и сегодня. А над Тверией высится гора, которую арабы зовут Каср Бинт эль-Малик — Дворец Царской Дочери. Евреи ее называют горой Береники. Говорят, именно там стоял ее дворец.

Меньше двух лет процарствовал Тит. После отъезда Береники у него начались странные мозговые явления — какой-то звук, от которого он буквально сходил с ума. Потом выяснилось, что это Господь послал ему в голову то ли муху, то ли комара, который своим пищанием свел Тита в могилу. Это ему было наказанием за разрушение Храма. Береника здесь ни при чем.

Евреи проиграли войну. Скорее всего, выиграть ее у них изначально не было шансов. В конце концов, не устояли перед Римом государства намного сильнее Иудеи. И все же в качестве основной причины катастрофы еврейская традиция называет междоусобицу и бессмысленную ненависть, царившую внутри еврейского общества. С этим были согласны и сами римляне. По словам Иосифа Флавия, «римские военачальники рассматривали междоусобицу в стане врага как дар, посланный им с небес».

Население страны делилось на два фронта: один пытался избежать конфликта с Римом, другой этого конфликта искал. В первый входили люди широких взглядов, трезвые, открытые эллинистической культуре, а также те, кто понимал, что плетью обуха не перешибешь. Не удивительно, что, как правило, это были люди состоятельные из высших слоев населения.

Другой фронт составляли группы людей, для которых главными были две ценности: уникальный еврейский образ жизни и независимость, позволявшая его осуществлять.

Оба эти направления осознавали и определяли себя в рамках религиозного мировоззрения, полагая себя праведниками, а остальных чуть ли не еретиками. Уже перед началом восстания в стране царила анархия, а когда восстание вспыхнуло, то прежде всего евреи начали разборку друг с другом, причем на серьезном уровне. «Каждый уголок Храма был осквернен убийством». Напомним, что Иосиф Флавий, написавший эти строки, видел все своими глазами. Сперва за ножи взялись сикарии (кинжальщики) — ультравоинственная группа. Все, кто, по их мнению, был недостаточным патриотом, — подлежал уничтожению, не разбирая возраста и пола. Они поубивали тьму-тьмущую народа, пока их самих не перебили зелоты — тоже патриоты, но чуть более вменяемые. После разгрома Цестия в Иерусалиме схлестнулись Верхний и Нижний город. В ход пошли катапульты, осадные орудия и все, что попадалось под руку. Все тот же Флавий точно окрестил происходившее — «междоусобицей внутри междоусобицы».

В результате город сожгли, включая продовольственные склады. Так что голод в Иерусалиме начался задолго до римской блокады.

Но и после начала осады евреи продолжали сводить друг с другом счеты, и лишь когда римские тараны стали крушить городские стены, решили отложить выяснение отношений на потом. Но им это не удалось, потому что потом не наступило.

Противники восстания были солидарны с римлянами. Отряды царя Агриппы поддерживали римские легионы. Военным советником Тита был тот самый Тиберий Юлий Александр, о котором мы уже упоминали.

Это было две тысячи лет тому назад. А ныне ничего не изменилось. Создается впечатление, что еврейская история бегает по кругу. Происходящее на политической арене Израиля до смешного (или грустного) напоминает то, что творилось на ней две тысячи лет назад. Ситуацию достаточно точно излагает анекдот об американце, попавшем в Израиль во время предвыборной кампании и узнавшем, что за право заседать в парламенте сражаются тридцать с лишним партий. «А сколько вас вообще?» — вопросил потрясенный гость. «Нас, — ответили ему, — уже шесть миллионов». — «Шесть миллионов? — удивился американец. — Послушайте, все, что вам нужно, — это хороший мэр и хороший шериф».

Мечта о сильном лидере постоянно прельщает умы израильтян, что и не удивительно при взгляде на результаты демократической вакханалии. Нам лично вообще идея просвещенной монархии представляется лучшим видом государственного устройства. Во-первых, это красиво: корона, мантия, трон… Увы, нет человека, способного сплотить этот народ воедино, а если такой и найдется, то, принимая во внимание израильскую систему образования, просвещенным ему быть никак не удастся. В сегодняшнем Израиле продолжает царствовать племенная психология (в соответствии с традиционным библейским текстом — коленная), но теперь это называется секторальной политикой. На выборы устремляются десятки партий и течений — от Движения за легализацию марихуаны до партии таксистов. От партии дискриминируемых мужчин и до движения, ратующего за тотальную отмену налогов.

Этак лет двадцать назад появилась группа, чьим лозунгом было: «Клади член без стеснения» (имелось в виду — на все). Дело в том, что на избирательных бюллетенях напечатаны буквы, каждая из которых является символом определенной партии. Буква, которую выбрали эти молодцы, называется в еврейском алфавите «зайн», а на иврите это слово «член» — отсюда и лозунг. Своим вторым номером они назначили совершенно сенильного старика лет девяноста семи, а когда их спросили, в чем смысл, ответили: «А если мы пройдем, то он как старейший депутат будет вести первое заседание». Программа их тоже была славной — типа борьбы с наводнениями в Иудейской пустыне и тому подобные приколы.

Мы отдали свой голос этим милым людям, но, увы, его оказалось недостаточно. А жаль: приди они к власти, наверняка оказались бы получше многих других…

Итак, после того как все обольют друг друга грязью и вымажут в дерьме, в израильский парламент — кнессет — пройдут от двенадцати до семнадцати партий, часть из которых образует коалицию, то бишь прорвется к власти.

Израильтяне голосуют не за конкретного человека, а за партийный список. Раньше в каждой партии список составляла специальная комиссия, и в него, соответственно, попадали не только особы, приближенные к начальству, но и те, кто, по мнению начальства, был достаточно привлекателен для избирателей. Затем придумали праймериз, когда партийцы свободным голосованием избирали своих представителей, и тут стали проходить те, у кого было больше денег на предвыборную гонку, и те, кому организовали голоса. Естественно, что те, кто сделал голоса, ожидают от тех, кому они организовали теплое почетное местечко, ответных благодарных жестов. Депутат парламента не несет никакой ответственности перед своими избирателями, зато по рукам и ногам связан обязательствами по отношению к тем, кто дал ему возможность носить звание депутата. При такой раскладке нечего удивляться, что люди, желающие и способные послужить стране, практически лишены возможности пробиться в парламент.

Об этом как-то замечательно сказала нам покойная Мириам Таль, женщина незаурядная, много повидавшая на своем длинном веку: «Я двадцать лет жила в Англии. Англичане — не самый умный народ, но, поднатужившись, они отыскивают триста добросовестных, ответственных и проницательных людей, и это их палата общин. А евреи, вы уж мне поверьте, — весьма неглупый народ, но, выбирая, сыскивают сто двадцать не самых умных, не самых порядочных и не самых способных людей. И получается наш кнессет».

В кнессете уже много лет наблюдаются четыре основные группы. Первая — это арабские партии. Все они в равной степени терпеть не могут евреев и Израиль, зато открыто любят террористов из ХАМАС, «Хизбаллы» и прочих боевых организаций. Блок ортодоксальных религиозных партий озабочен всего двумя вещами: деньгами и торжеством Галахи в одной отдельно взятой стране — изничтожением свинины и прочей подобной нечисти, тотальным недвижением любого транспорта по субботам и т.д.

Остальные еврейские партии, так же как и две тысячи лет тому назад, делятся на два фронта, но на этот раз по отношению не к Риму, а к арабам.

Ура-патриоты ревностно кричат: все наше, и ни шагу назад! А либералы в расчете, что большой арабский брат нас полюбит, кричат ровно наоборот.

*

Единственное, в чем наблюдается поразительное единодушие, — это принятие законов, направленных на благополучие самих депутатов кнессета. Тут все сливаются в братском экстазе: евреи и арабы, левые и правые.

Мы не хотим, чтоб у читателя создалось впечатление, будто в кнессете заседают исключительно проходимцы, деляги, бездари и жулики. Нет. Порой туда попадают умные, достойные люди, искренне болеющие за свою страну и пытающиеся что-то для нас сделать. Мы сами имели честь быть знакомыми с несколькими такими людьми. К сожалению, как правило, долго они там не задерживаются и сделать ничего не в состоянии. А чтобы дать представление о партийных нравах, мы перескажем анекдот, который поведал нам Эхуд Барак в ответ на наш вопрос, понимает ли он, что основные враги его находятся не в партии «Ликуд», а в его же собственной партии.

— Идет по улице пара, — начал будущий премьер-министр от партии «Авода», — и видит — стоят на углу два мужика и онанируют.

«Фу, эти противные ликудники!» — возмущается жена. «С чего ты взяла, что они — ликудники?» — удивляется муж. «Хм, — пожимает плечами жена, — если бы они были из "Аводы", то давно бы уже трахали друг друга…»

Как и две тысячи лет тому назад, народ Израиля разделен на секторы, чьи интересы (как, например, интересы религиозных и светских евреев) зачастую противоположны. Как и две тысячи лет назад, каждая группа считает полностью правой себя и только себя. Как и две тысячи лет назад, с презрением и ненавистью относятся к тем, чьи мнение и позиция противоречат их собственным. Как и две тысячи лет назад, не могут и не хотят прийти к согласию, подвинуться и потесниться. И слова мудрецов о том, что именно ненависть и презрение друг к другу явились причиной разрушения Храма, актуальны сегодня так же, как и две тысячи лет назад.