Путь к блаженству

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. Северный квартал Мандалы сновидений

Главное божество: Говорящая на Языке Колокольчиков

Весь вечер я была занята и старалась не думать о своем внутреннем приключении. Только изредка пузырьки напоминали о себе тоненькой струйкой. Домой я вернулась поздно, легла спать, видела сны, и на следующее утро вполне могла бы подумать, что все это мне приснилось. Но когда я на рассвете открыла глаза, энергия, подобно искрам костра, вспыхнула в моей голове и каскадом обрушилась на лоб. Она никуда не исчезла.

Это «открытие» моего «канала» произошло вскоре после того, как закончился многомесячный курс акупунктурного лечения. Сеансы иглоукалывания произвели такое радикальное улучшение моего самочувствия (дав мне к тому же ощущение телесной вибрации, ясность ума и хорошее настроение), что я не желала терять эти новые преимущества. Раньше я даже не понимала, как хорошо могу себя чувствовать. Я не задумывалась о том, что мое тело работает не в оптимальном режиме, и привыкла довольствоваться отсутствием явных болезней. Хроническая астма у меня прошла; прыщи исчезли; обычные вирусные заболевания приходили и уходили. Я ела с большим аппетитом, чем в юности, гораздо чаще танцевала и стала сильнее. Однако я быстро уставала, в середине дня чувствовала упадок сил и ложилась отдохнуть — я знала, что с такой конституцией родилась, таков мой удел, и к нему нужно просто приспособиться.

Познав вибрирующую бодрость, следствие первых акупунктурных сеансов, я уже не могла быть довольной своим обычным состоянием. Эту бодрость я хотела ощущать постоянно! Однако дальнейшие сеансы, хотя и поднимали общий уровень моего самочувствия, уже не вызывали первоначальной бурной реакции, не позволяли достичь того пика ощущений. Кроме того, я не хотела попасть в зависимость от акупунктурного лечения. Поскольку мне приходилось часто путешествовать, я хотела найти «портативное» стимулирующее средство. Я подумала, что, вероятно, смогу медитировать на акупунктурных точках (ведь теперь знаю, где они расположены и какие ощущения возникают при их активации) и таким образом стимулировать их своим сознанием.

Когда я поделилась этой идеей со своим иглотерапевтом, тот сказал: «Да, это можно; для этого есть специальная система, она называется цигун (буквально, "работа с ци, силой жизненной энергией")». Он объяснил, что при надлежащей тренировке человек может заставить поток своей энергии циркулировать по определенным каналам и добиться результатов, похожих на те, что дает акупунктура. Однако процесс обучения труден, занимает несколько месяцев и таит в себе большие опасности. Он не знает книг на английском языке на эту тему. Естественно, мне тут же захотелось это попробовать.

Я признаю, что слишком жадна до новых впечатлений — даже порой веду себя немного по-свински. Я всей душой отдаюсь тому, что мне нравится — изысканному обеду с вином, сексуальному акту, красивой одежде, интригующим книгам, ведению дневника сновидений, интересным лекциям, театру. Если я вижу что-то хорошее, то не могу остановиться… пока насыщение не перейдет в несварение желудка. «Несварение», в его бесконечном разнообразии, для меня просто неизбежно. Праздничный обед в лучшем ресторане, с моими любимыми блюдами и винами, развеселит меня на весь вечер, но после я полночи не буду спать от колик и диареи. От неумеренных занятий любовью я становлюсь раздражительной. Одежды я накупаю столько, что шкаф набит мятыми вещами и я не могу найти даже самое необходимое. Мои книги и дневники сновидений кипами свалены в рабочем кабинете и в спальне — я даже не представляю, где их хранить. Чем бы я ни занималась, я так увлекаюсь, что не могу трезво все обдумать, остановиться и сказать себе: «Хватит, иначе будет перебор».

С таким же настроем я окунулась и в свой медитативый проект. Роясь в магазинах, где продаются антикварные и оккультные книги, расспрашивая любителей и ученых специалистов, ломая голову над переводами китайских сочинений, я наконец отыскала книги, в которых объяснялась эта методика[84]. Проигнорировав мудрые предупреждения о том, что применять ее можно только под наблюдением учителя, я начала самостоятельно заниматься тем эзотерическим аспектом цигуна (даосской медитации), который называется нейтан, «внутренняя алхимия».

Это было — и остается — захватывающим предприятием. Подобно исследователю, который готовится к путешествию в коварную, неизведанную страну, я развернула «карты» и изучила все доступные мне описания этой «территории»[85]. На дверях моей спальни я развесила старинные диаграммы «внутренней циркуляции», схемы этапов «внутренней алхимии» и современные изображения акупунктурных меридианов. Я тщательно их изучала, запоминала ориентиры и осваивала названия «холмов» и «долин». Затем наконец я перешла от карт к самому ландшафту — к той территории, на которой разворачивались мои собственные телесные процессы.

Здесь моя повышенная чувствительность сослужила мне хорошую службу. Малейшее пощипывание, малейший укол боли привлекали мое внимание. Я локализировала эту точку, идентифицировала ее, определяла ее место в общей системе. Поскольку я уже знала ощущение гудящей вибрации — оно вторглось в мое бодрствующее состояние, как только я стала заниматься акупунктурой, а еще раньше было частью моих осознанных снов, — я легко научилась прослеживать линию его распространения из одной области организма в другую. Имея хорошее пространственное восприятие и зрительное воображение, я без труда соотносила словесные описания и двухмерные диаграммы с органами и полостями моего собственного тела.

Мое тело стало для меня учителем. По мере того как развивался процесс медитации, как воображение уступало место опыту, а представление о движущемся по каналам потоке переходило в соответствующее ощущение, я делала множество открытий. Я всегда полагала, что термин «поток энергии» — метафора, подразумевающая жизненную силу вообще, а не что-то конкретное. Китайцы называли этот поток «ци», индусы — «прана», греки — рпеита, римляне — spiritus. Я думала: если сосредоточиться на какой-то части своего тела, можно, наверное, ощутить тепло или понять по неким расплывчатым признакам, что эта материя «живая», — но не более того.

Благодаря открытию канала, описанному выше, я с изумлением обнаружила, что «поток энергии» существует в буквальном смысле. У него есть своя специфика. Его так же нельзя спутать ни с чем другим, как не спутаешь включенную лампу с выключенной. Когда мой язык принимает нужную для медитации позицию, я как бы втыкаю в розетку вилку электроприбора. Связь замыкается, и энергия в буквальном смысле начинает двигаться по моему телу. Она осязаема; она слышима; она почти что видима.

Я также удивилась, что вначале движение потока было более медленным, чем я предполагала. Когда ток в моем теле стал реальностью, то оказалось, что он просто ползет — по сравнению с тем темпом, на который я рассчитывала. Пытаясь «запустить» энергию по траектории, я считала от одного до шести, одновременно прослеживая «внутренним оком» путь от копчика по позвоночнику к макушке головы. Когда поток внутри меня действительно пришел в движение, я заметила, что он отстает от моего мысленного счета. Делать нечего — пришлось считать медленнее, и в конце концов я сумела добиться соответствия между тем, что рисовала в своем воображении, и тем, что на самом деле происходило во мне.

Я училась у себя самой. Ток упорно прокладывает себе дорогу, осваивая все новые закоулки и щели; у него есть собственный «разум». Как только я запускаю его по главным каналам (заднему и переднему), играющим роль центральной автострады, он сам начинает подсказывать мне, где можно свернуть в сторону — на большое шоссе или проселочную дорогу.

Каждый день, каждый медитативный сеанс приносил новое открытие, новое озарение. Каждая ночь, каждый увиденный сон давали все более ясные символические подтверждения тому, что я запустила в себе мощный преобразовательный процесс. Многие загадки стали для меня проясняться. Я жадно насыщалась этим восхитительным приключением — и заработала несварение желудка, резь в глазах, боли в шее и голове.

Я переусердствовала с медитацией. Желая получать все больше бодрящих ощущений, которые она мне дарила, я целый месяц медитировала по два-три часа каждый день. Я стала настолько бодрой, что перестала спать днем. Потом я вообще почти перестала спать и почувствовала, что держусь на ногах как-то нетвердо. Мой организм до такой степени перегрелся, что язык приобрел ярко-желтую окраску. Ощущение, будто по мне кто-то ползет или что-то стекает, так сильно внедрилось в мое сознание, что забывать о нем во время работы становилось все труднее. В глазах что-то кололо; в других частях тела тоже появлялась странная тупая боль; я стала раздражительной. Точно так же, как мне трудно остановиться во время еды, потому что все кажется очень вкусным, мне было трудно осознать, что я медитирую чересчур долго и усердно, — потому что во время сеанса я чувствовала себя прекрасно. Даосы сказали бы, что мое тело не успевало впитывать энергию, которую я высвобождала. Я не хотела жертвовать положительными результатами своего эксперимента, но в то же время испугалась появившихся неблагоприятных симптомов и вспомнила о других опасностях, которые, возможно, меня поджидали. В общем, я решила, что мне необходима чья-то помощь.

Я резко сократила время сеансов и занялась лихорадочными поисками специалиста по даосской медитации. И как раз в этот момент такой специалист объявился в нашем городе — в силу некоей таинственной закономерности, которую Юнг назвал бы «синхронностью явлений».

Мастер К_____ приехал из континентального Китая, чтобы навсегда поселиться в Калифорнии. Прекрасный знаток даосской медитации, благородный и мягкий человек, он проанализировал мою технику и исправил мои ошибки. Он порекомендовал мне особые упражнения для укрепления тела, чтобы мой организм мог выдерживать поток пульсирующей в нем энергии, которая возросла настолько, что, казалось, разрушала все внутри. Он обучил меня самомассажу, позволяющему снижать давление, если оно подскочило в ходе медитации. С мудростью, основанной на вековых знаниях, он снова и снова сам демонстрировал мне эту практику, чтобы я поняла, каким образом, в каком направлении и зачем нужно перегонять энергию. Я постоянно обучаюсь у него. Боли ушли, а вибрация осталась.

С тех пор я еще пару раз допускала «перебор» в своей медитационной практике, но распознавала его симптомы гораздо быстрее. Я научилась достаточно уважать поток внутренней энергии, чтобы обращаться с ним бережно — правильно распределять его силу; мягко направлять туда, куда мне надо. Теперь процесс медитации протекает успешно, раскрывая в моем бодрствующем теле все те возможности, о которых раньше я только грезила в снах, не подозревая, что подобное бывает и наяву.

Я наконец поняла, что осознанные сновидения последних нескольких лет были предвестниками потока, который сейчас протекает по моему бодрствующему телу. Неудивительно, что после осознанных снов я чувствовала себя обновленной: ведь когда ты находишься в состоянии осознанного сновидения, поток энергии циркулирует сам по себе. Сегодня я и в бодрствующем состоянии могу вызывать активизацию того же потока и — отчасти — управлять его обновляющей энергией. Неудивительно, что в осознанных сновидениях я ощущала зуд и слышала гудение. Это ток, передвигаясь внутри моего организма из одного места в другое, создавал ощущения покалывания и гудения — то в моих половых органах (и тогда во мне вспыхивала страсть), то в ногах (и тогда мне казалось, что я лечу), то в щеках (и тогда мне виделись водовороты или ветры), то в моем мозгу (и тогда я испытывала головокружительный экстаз), то на поверхности кожи (и мне грезился моросящий живительный дождь, проникающий во все поры), то вдоль центральной линии груди (и мне снилось, что я камнем устремляюсь с высоты на землю). Я уверена, что тот же самый поток, движение которого я ощущаю в состоянии медитации, естественным и беспрепятственным образом циркулирует во время наших обычных ночных снов. В состоянии осознанного сновидения мы обретаем способность слышать и ощущать его действие, а самые счастливые из нас научаются сохранять эту способность и при свете дня.

Наяву я испытываю те же ощущения, которые впервые испытала в своих осознанных снах. Например, когда очень мощный поток спускается вниз по моему горлу, «пришпиливая» кончик языка к небу и заставляя язык дрожать и вибрировать до самого корня, то иногда энергия «застревает» в выемке у основания шеи (там, где индуисты и буддисты локализуют горловую чакру). Подобно большому крутящемуся комку, масса энергии втискивается в это место и не может прорваться наружу — из-за чего возникает ощущение удушья, как будто в горле что-то застряло (точно такое ощущение я испытала в сне «Рубиновая Птица»). Давление нарастает до тех пор, пока наконец ток не прорвется в грудь.

Наяву я ощущаю и точку гудящего света, впервые привидевшуюся мне в сне «Дерево Синих Птиц». Она ползет по моим икрам, прокрадывается вдоль бедер, проходит по паху и поднимается по рукам; она, как струящиеся локоны, легко касается моей шеи. Эта гудящая светлая точка, подобная горящему запалу на конце шнура, каждодневно присутствует в моем теле.

Теперь поток чаще всего изливается из моих ступней — из той области, которую китайцы удачно назвали «бурлящими ключами». Или же он берет начало в большом пальце левой ноги. Вырываясь наружу, горячий и бурлящий, он устремляется вверх. Возникает ощущение, подобное тому, какое бывало в моих снах о танцах на горячей грязи, о прогулках по зыбучим пескам, о кружении на цыпочках — вообще во всех снах, где я танцевала.

Однажды во время медитации, когда ток разделился на ручейки, стекавшие по обеим сторонам головы и шеи, а также по скулам вдоль ушей, я ощутила, что мои щеки излучают вихри энергии — как в сне «Женщина с Зафиксированным Взглядом».

Во время другого сеанса медитации я почувствовала, как поток пробивался вверх сквозь макушку моей головы — в том месте, которое китайцы называют «сто перекрестков». Он разделялся на рукава, все более и более тонкие, и самые узенькие ручейки струились волнистой линией перед моими ушами, изгибаясь затем по щекам к уголкам рта. В моей голове вспыхнул образ женщины из сновидения, увиденного несколько лет назад. Она тогда произвела на меня сильное впечатление, и я нарисовала ее, как рисовала многих персонажей своих снов. Это была первобытная женщина, поселившаяся в племени рабов-«хранителей змей». В том запутанном сне происходило примерно следующее:

Теперь я сама, излучая всем телом энергию, ощущала, как тонкие золотые усики щекочут мои щеки. Мои давние сны отражали те же физические ощущения, которые теперь рождались в моем теле. Значит, уже тогда, когда мне снились эти давние сны, в моем теле циркулировал энергетический поток.

По мере того как я в бодрствующем состоянии все явственнее ощущаю энергетический поток, язык моих сновидений тоже проясняется. Во сне я танцую, кружусь и подпрыгиваю, исполняя балетные па, — а проснувшись, ощущаю, что «бурлящие ключи» в подошвах моих ног порождают неистовые вихреобразные потоки. Мне снится, что я ощупываю золотистый волосок, выросший у основания позвоночника, — а наутро я чувствую у себя в копчике покалывание. Перед тем как я обнаружила, что ток циркулирует в устойчивом ритме между моей головой и тазобедренной полостью, мне приснился сон о сигарете, зажженной с обоих концов. С каждым сном язык моих сновидений становится более внятным. Я вижу, что «значение» моих снов, их символическое содержание, — это поверхностный слой, накладывающийся на определенное физическое ощущение. Мои сны многослойны, но их основу образует движение энергетического потока. Теперь язык моих снов стал более прозрачным, и я понимаю почти все.

Разумеется, взаимосвязь между снами и медитацией «работает» в обоих направлениях: мой медитативный опыт отражается в снах, а сны, в свою очередь, предвосхищают медитативный опыт. Незадолго до того, как у меня открылся теменной канал, я видела сон, в котором мне на темя капала вода; после открытия канала у меня в течение многих дней болела макушечная область — а персонажей моих снов все это время били по головам камнями или молотками, и им было так же плохо, как мне. За ночь до того, как у меня во время медитации открылась область солнечного сплетения, мне снилось, что я не могу проехать через запертые ворота, но в конце концов ухитряюсь преодолеть их и паркую свою машину в каком-то на первый взгляд совершенно неподходящем месте. Я проснулась оттого, что вместо привычной уже тупой боли в области солнечного сплетения почувствовала внезапную мучительную резь. В ночь после открытия моего переднего срединного канала, когда во время медитации энергия наконец протиснулась сквозь солнечное сплетение и спустилась ниже пупка, мне приснилось, что я надеваю на себя обтягивающее платье с передней вставкой из прекрасных голубых кружев. Спустя несколько ночей я во сне увидела себя в прозрачной блузке, сквозь которую просвечивали груди. Так в сновидческих образах отразилась «открытость» передней части моего тела. Мои сны одновременно и предвосхищают процесс медитации, и отражают его.

Если я днем перегоняла энергию вверх и вниз, мне ночью снились «американские горки», эскалаторы, крутые холмы, горнолыжные трассы, спуски по желобу, резкие повороты на дорогах, лестницы, ведущие вверх и вниз, — все это говорило о том, что, в то время как я видела обычные сны, мой внутренний поток поднимался и опускался; как только я привыкла к его циркуляции, склоны в моих снах стали более пологими. Частый в осознанных снах мотив полета вверх и резкого вертикального спуска на землю обрел в моих глазах новый смысл: это поток энергии взлетал вверх по позвоночнику и устремлялся вниз, к своим истокам, таящимся в глубине моей тазобедренной полости. Новый язык, на который я научилась переводить свои сновидческие символы, заслуживает описания в отдельной книжке; что ж, может быть, я вернусь к этой теме в другой раз.

Затворившись внутри себя самой, я «поворачиваю большой руль» и запускаю свой энергетический поток. Наяву и с ясным сознанием я, медитируя, переношусь в иное пространство, которое прежде открывалось мне только в осознанных снах. Круговой путь, совершаемый энергией внутри моего тела, становится живой мандалой; мой кожный покров превращается в храмовые стены, в пределах которых обитают и действуют различные персонифицированные силы.

Жадность как стремление безоглядно уйти в какую-то деятельность, как желание приобретать все возможные блага (которых становится так много, что ты просто не в состоянии их использовать) — это качество, соответствующее энергии Северного Квартала. В тибетских буддийских мандалах правителем Северного Квартала является Амога-сидхи, победитель жадности. (Сидхи в переводе с санскрита означает «магическая духовная сила».)

Амога-сидхи сидит в позе медитации и держит в лежащей на коленях левой руке свой символ, два скрещенных скипетра-ваджры[86]. Его правая рука приподнята и повернута ладонью к зрителю — в жесте, который означает: «Не бойся!» В характере этого божества есть что-то общее с холодными ветрами Севера.

Его цвет — темно-зеленый, цвет «полуночного солнца». Считается, что мистический умиротворяюще-зеленый цвет его тела и зеленый свет, излучаемый его сердцем, представляют собой сочетание темно-синего ночного неба и желтого света внутреннего солнца[87]. Первоэлемент Амога-сидхи — ветер, движущийся воздух. Этот бог, сидящий на лотосовом троне, который поддерживают гаруды, мифические полулюди-полуптицы, олицетворяет совокупность всех наших прошлых деяний, нашу карму.

Когда энергия, воплощением которой он является, проявляет себя в невротической форме, она принимает обличье жадности, зависти или ревности. Человек, манифестирующий эту энергию в форме невроза, стремится угнаться за всем, боится, как бы его не обошли. Однако в преобразованной форме та же энергия становится мудростью, позволяющей справиться с любым делом. Обретя эту Всемогущую Мудрость, мы уже не действуем из своекорыстных побуждений, не ищем выгоды, не добиваемся каких-то конкретных целей. Мы действуем, имея в виду благо всех; делаем то, что необходимо сделать в данный момент, — и устраняем все препятствия на этом пути.

Таким образом, Амога-сидхи — с его холодным цветом, с его жестом, отгоняющим страхи, с его беспристрастными действиями — является победителем жадности, зависти и ревности. Он учит Успешному Свершению Наилучших Деяний. Он, подобно другим богам, предстает во множестве форм — то как монах, то как царь, то в паре яб-юм со своей супругой, то в своем гневном облике (один или с супругой), то окруженный, вместо сияющего света, ореолом пламени.

Для своей Мандалы сновидений я выбрала в качестве главного божества Северного Квартала женщину из первобытного племени, Говорящую на Языке Колокольчиков. Правда, она не зеленая; но ее синий, как ночное небо, платок и ее золотые усики в совокупности могли бы произвести как раз тот самый оттенок. Я надеюсь, она будет напоминать мне о моей склонности к излишествам, о моей жадности к вещам, о том, что я слишком много думаю о себе. Возможно, она поможет мне обрести мудрость, которая имеет в виду благо всех; ту мудрость бесстрашия, которая учит отдавать, а не пытаться завладеть чем-то для себя; которая уравновешена, активна и безмятежна. Я поместила символ этой женщины, колокольчик, в Северный Квартал своей Мандалы сновидений. Другие связанные с нею сновидческие образы, ее помощники, представлены на итоговом рисунке мандалы цветными точками.

Образ Говорящей на Языке Колокольчиков для меня священен. Ее мелодичный голос напоминает мне о вибрации энергетического потока. Я признаю, что те ощущения, которые возникают у меня во время медитации, можно объяснять по-разному: гипнотическим эффектом, связанным с сильной концентрацией сознания в момент релаксации, просто игрой воображения, чьим-то духовным влиянием и т. д. Мне лично наиболее близка точка зрения даосов — потому что всякий раз, как я следовала их древним предписаниям, это вызывало в моем организме глубокий отклик. Говорящая на Языке Колокольчиков олицетворяет в моих глазах силу, которая — каково бы ни было ее происхождение — в настоящее время активно действует внутри меня. Подобно ветру, первоэлементу, который может перемещаться в любом направлении, поток энергии тоже способен двигаться и трансформироваться. Порой красота этого движения достигает почти неописуемых высот:

Этот фрагмент сна был настолько реалистичным, что, вспомнив его по пробуждении, я была уверена в подлинности своего переживания. Лишь постепенно до меня дошло, что в бодрствующем состоянии я ни разу не слышала таких чудесных перезвонов и что никаких китайских пагод по соседству не было, — пришлось признать, что эпизод с колокольчиками мне приснился.

Если образ китайских колокольчиков из этого сна отражает какой-то этап моего медитативного развития, то, возможно, я еще услышу подобную музыку наяву, в состоянии медитации. Ведь многие из моих медитативных переживаний были предсказаны в осознанных снах — почему бы не зазвучать еще раз и этим эфирным нотам? Они, безусловно, повторяются в моих снах: перед реалистическим сном о китайской пагоде был еще сон «Говорящая на Языке Колокольчиков». Эти перезвоны — эхо магического потока жизненной энергии.