Раненый камень

От прохладных этих виноградин

Снова становлюсь я озорным —

Мальчиком, не видевшим развалин,

Не вдыхавшим ядовитый дым.

Может статься, предок мой с любовью

Так же брал налившуюся гроздь.

Сколько с той поры воды и крови

В землю виноградника влилось!

Виноград не стал другим нимало,

Хоть на склонах и вершинах гор

Множество пожаров бушевало

И мелькало молний с этих пор.

Но лоза из — нужных и ненужных —

Всех огней, метавшихся вокруг,

Приняла лишь пламя полдней южных

И тепло трудолюбивых рук.

Путь мой был труднее с каждым днем

В той дороге трудной к цели дальней,

Был я и железом и огнем,

Был и молотом и наковальней.

Был я дичью, крался по лесам,

Был стрелком — и кем я только не был,

Птицею был в клетке я и сам

Птицу выпускал из клетки в небо.

Чем дремучей край, чем больше кладь,

Тем труднее путь землепроходца.

Лишь слепые могут полагать.

Будто зрячим все легко дается.

Порой и туры чахнут и болеют

В своих горах, достигнувших небес.

Порой и реки шумные мелеют

И молнии испепеляют лес.

И нас на свете жизнь не только греет,

А шлет нам молнии своих невзгод.

Но мы не проклинаем, а мудреем,

Приемля все, что жизнь нам ни пошлет.

Издревле люди в страхе и смятенье

Рычанье тигра слышали вдали

И радовались, слыша птичье пенье,

Когда по рощам вечером брели.

Огромный зверь неистовствует, злится

Уже не первый раз, не первый год,

Но слышат люди: маленькая птица

На ветке в роще радостно поет.