Ранний старт 4

Глава 11 Подписка о невыезде

15 сентября, понедельник, время 13:05.

МГУ, 2-ой учебный корпус, деканат ФКИ.

— Колчин, у вас дело ко мне? — декан почти не опаздывает с обеда.

— Так точно, ВасильВикторыч, — по разрешающему жесту вхожу в кабинет, усаживаюсь. — Потребуется ваша помощь, возможно, активное вмешательство или даже правовая защита.

— Ого! — приподнимает брови декан. — Привлечения вооружённых сил не требуется? Надеюсь, вы, как барон Мюнхгаузен, войну Англии не объявили?

— Надеюсь до ввода войск не дойдёт, — однако уверенности в моём голосе нет. — Видите ли, случилось кое-что…

14 сентября, воскресенье, время 15:40.

МГУ, площадь Ломоносова.

Всем хороша площадь основателя университета, но на лавочки бедна. Прямо сказать, нет их здесь. Поэтому присел на ступенчатое основание памятника. Надеюсь, Михаил Васильевич не обидится, а даже одобрит. Я же делом занимаюсь. Черкаю карандашом длинные сложные цепочки формул, изредка разбавляемые короткими комментариями.

Слабо помню, как сюда попал. Слонялся по территории и забрёл…

А если попробуем ряды Фурье-Римана в ортонормированном пространстве? Минут через десять с лёгким разочарованием откладываю карандаш. С темой рядов Фурье знаком шапочно, но начальных знаний хватает, чтобы понять бесперспективность направления.

Или меня что-то другое отвлекло? Какая-то группа приближается от проспекта. Лениво присматриваюсь. Чозафигня? А чего это они их за руки хватают?

Сценка, когда молодые люди приударяют за девушками прямо на улице, вполне обычная и мирная. Только не в том случае, когда женские голоса начинают звенеть от напряжения.

Три брюнетистых парня слишком, недопустимо настойчивы. Одной перегораживают дорогу двое, не давая уйти дальше, вторую последний из троицы тянет в сторону проспекта.

— Девушки, што вы шумите? Покатаемся на машине, попьём вина, да?

— Отстаньте от нас! Мы не пьём и кататься не хотим!

— Проста пагуляем, да!

Непорядок в Датском королевстве. Надо восстанавливать нарушенную гармонию Вселенной.

— Девчонки! — докрикиваюсь легко, до них метров тридцать, не больше. — Они вас достают⁈

— Да! Помоги, пожалуйста!

Всё. Просьба о помощи поступила. Имею право её оказать и даже обязан. Я же жентельмен.

— Э-э-й!!! Ушлёпки!!! Ну-ка сбрызнули отсюда! Быстро!!!

Брюнеты от неожиданности замирают. Любой бы замер. Я же не просто так из-за куста гавкнул, встал во весь рост, упёр руки в бока. Это поза хозяина этих мест, какая-то гиеновая мелочь дерзко нарушает границу львиного прайда и слышит грозный рык местного владетеля. Именно такие хозяйские нотки в голосе, в котором ни грамма неуверенности в своём священном праве и необоримости располагаемых сил.

Один только мой голос хоть на секунду, но приводит агрессоров в замешательство. Девчонки — вроде с химфака — немедленно пользуются этой секундой. Вырываются и отбегают за меня и за памятник. Одобряю. Мы с Михайло Васильевичем не сила, а силища. Мужик он крепкий был, согласно историческим свидетельствам, и я постараюсь не подвести.

Искин находит новое дело, раз его от науки временно отлучают. Приближающаяся троица внимательно отслеживается, просчитываются шаги, направление, движения рук и даже дыхание.

— Э, чего кричишь? Зачэм лезешь? Мы с дэвушками знакомимся, да…

И аккуратно обкладывают с трёх сторон. И что делать? Если начну драку я, то я и буду в ней виноват. А если они, то при тройном преимуществе ещё и первый удар за ними? Не, я так не играю.

Им остаётся по шагу-полтора, чтобы выйти на ударную дистанцию. Перебрасываются между собой на своём языке, вот ещё одно преимущество. Подскакиваю на ступеньку выше — за мной высится Ломоносов, наверняка он за меня — и делаю резкое движение в сторону крайнего левого.

Слава небесам! Покупается брюнетистый на провокационный пустой выпад! Наносит удар. Это что? Бэкфист правой рукой? Спасибо, мой закавказский друг!

При таких длинных суперразмашистых ударах первое дело — резкое сокращение дистанции. Даже если теперь пропустить удар, нанесённый уже не сжатым кулаком, а серединой руки, он не будет обладать убойной силой. А пропускать я не собираюсь…

Встречный блок соединёнными ладонями выше локтя, зацеп ноги, толчок. Взвывший отчаянно брюнет неуклюже валится на асфальт. Следующий! Я уже переместился так, что оставшаяся пара находится на одной линии.

Что? Опять бэкфист? Да, только ногой. Блокировать руками размашистую ногу так себе удовольствие. Подныриваю под неё — и вперёд. То же самое — сокращение дистанции, чтобы вывести себя из-под ударного дугового движения. И контрудар подошвой, в который вкладываю всю набранную инерцию движения. По бедру опорной ноги. Валится наземь со стоном. Третий не успевает сменить движение ко мне на противоположное, прыгаю навстречу. С ним поступаю совсем топорно: резкая двоечка в голову в классическом боксёрском стиле. Готов.

Оглядываю поле боя. Первый опустился на асфальт, баюкает висящую бессильно руку, очень бледный. Небоеспособен. Второй тоже лежит и вставать не пытается. Выведен из строя. Третий сидит на корточках, капая кровью на асфальт. Тоже не боец.

Не зря мы летом с парнями в Березняках работу с группой и контрмеры против бэкфиста отрабатывали.

В отдалении из-за кустиков выглядывают сбежавшие девушки. Любопытство их останавливает: как же пропустить такое зрелище, практически рыцарский турнир во славу прекрасных дам? Какая девочка не мечтает втайне о том, что в страшный момент явится славный принц, рыцарь в «белом танке на коне» и спасёт попавшую в беду принцессу. Главное, чтобы потом не забыл умыкнуть спасённую. В свой замок. Или в ближайшие кустики.

Машу приветственно девчонкам. Жестом всесокрушающего победителя…

15 сентября, понедельник, время 13:15.

МГУ, 2-ой учебный корпус, деканат ФКИ.

— Вот так всё и было, ВасильВикторыч, — заканчиваю балладу о своей славной победе над супостатом под сенью великого Ломоносова.

Пафосные и нецензурные детали опустил. Так что это не баллада, а сухой краткий отчёт.

— А дальше? — Сазонов озадаченно трёт виски.

— Дальше вызвал полицию, а когда они приехали, то скорую вызвали. Хулиганов в больницу, меня — в участок.

— Ладно, мне-то что делать?

В замешательстве декан пребывает недолго. Берётся за телефон. Первый звонок, как догадываюсь, наверх. После краткой вводной «мой студент подрался с чужими» и нескольких пояснений долго и внимательно выслушивает.

Насколько понимаю, при таком количестве студентов и длинной истории университета давно должен существовать некий порядок действий в таких случаях. Он и существует. Вторым звонком декан вызывает моего куратора, ещё старой группы. Формально меня на третий курс пока не оформили. Так что приходит знакомый мне Евсеев Игорь Всеволодович.

— А давайте я на ваше имя напишу. Что-то вроде докладной. Следователь потом оформит или просто заберёт.

Преподы переглядываются и соглашаются.

— Лишним не будет.

Кроме того ещё кое-что делаю. Все дела занимают почти час.

Декан и куратор разглядывают рисованные портреты девчонок.

— За абсолютное сходство не ручаюсь, — оговариваюсь сразу. — Видел их мельком. Могу сказать, что не первокурсницы. Те по-другому смотрятся…

У первокурсников вид, первый месяц точно, такой — восторженно ошалелый. Или нарочито равнодушный, вроде «Ну МГУ, и что?»

— Как звать, ты не спросил, — вопроса в словах декана не слышно.

— Они не подходили, я тоже места происшествия не покидал. Когда полиция прибыла, их уже не было…

— Найдите их, Игорь Всеволодович…

Меня отпускают. У меня серьёзная лекция через десять минут. По квантовой физике, не хухры-мухры. Это английский можно пропустить, посиживая в деканате.

20 сентября, суббота, время 19.15

Москва, музыкальная студия «Хронос».

— Настя, а вот в этом месте… — озвучиваю музыкальную фразу, — попробуй взять ниже.

— Зачем? — Камбурская не спорит, любопытствует.

— На низких регистрах женский голос особо притягателен.

Аргумент для любой женщины неубиваемый, солистка она или нет, никто из дам не откажется стать более привлекательной и соблазнительной.

Удобный момент, когда разговорами привлёк к себе внимание. Непринуждённо кладу руку на атласно гладкое колено Киры. Как бы невзначай. Девушка реагирует, как статуя, то есть никак. У ребят из ансамбля в глазах сложный коктейль чувств. Раздражение на опередившего их юнца, зависть, ревнивое восхищение — ишь, какую урвал! — разочарование. Ибо нефиг! А то вижу, уже готовятся перья распускать.

Зато Камбурская глядит с одобрением. Жест мой одобряет, а сама спутница моя её не радует. Женщины всегда сложно относятся к незнакомкам, превосходящим их по внешности. Но, справедливости ради, изрядную долю образа Киры надо отнести на счет тщательной шлифовки с детства. Моя Алиска по природным данным превосходит. Обеих.

Подскакивает Арнольд, только что откуда-то примчался. Мою лениво убранную с девичьей коленки руку замечает.

— О, какие у нас гости! Мадемуазель, вы обворожительны! — Арнольд со сладкой улыбкой галантно прикладывается к девичьей ручке.

Здороваемся и мы, после чего мне сразу выкатывают требования:

— Принёс новую песню?

В ответ на непомерные запросы «делаю глаза». Хочу дождаться, когда фрукт проникнется, осознает всю глубину своего нахальства, но быстро понимаю: легче свистящего на горе рака дождаться.

— Арнольд, ты щас с кем разговаривал? Со своим штатным автором или студентом-заучкой?

С-цуко, взгляд не меняется!

— К Новому году что-то будет. Раньше не жди. У меня сейчас в голове вместо поэтических образов постоянная Планка маячит. На фоне принципа неопределённости Гейзенберга.

А вот это действует! Арнольда относит от меня, как нечистую силу от святого распятия.

Репетиция катится по давно проложенным рельсам. От нас отстают. Здорово я придумал Киру сюда привести. Для неё это в новинку, и никакие мажоры не откажутся пообщаться со звёздами даже второй величины. Подозреваю, это одна тусовка. Кира входит, как родная, и её принимают, как свою.

— Больше не клади мне руку на колено, — дышит на меня приятнейшим парфюмом девушка. — Было забавно, но чересчур странно.

— Что не так? — мы заранее договорились, ради эксперимента Кира согласилась.

— Не скажу твёрдо, что мне не нравится, но чувствовать себя чьей-то собственностью я не готова. Нет, никогда на это не соглашусь.

Внимательно на неё смотрю. Почему-то её лицо не вызывает устойчивой ассоциации со словом «красавица», но смотреть на него очень приятно. Даже вблизи.

— Ты понимаешь, что означают твои слова? — делаю паузу. — Ты только что сказала, что мы навсегда останемся друг у друга во френдзоне. И где-то там, в глубине, убеждение, что ни при каких условиях ты за меня замуж не выйдешь.

Кира расширяет глаза, и без того немаленькие.

— Да нет, я не предлагаю. Мне в ближайшие годы тупо невозможно жениться. Но ты заранее, так сказать, на дальних подступах к этому вопросу, закрываешь его.

— Это почему?

— Потому что моя жена, безусловно, будет моей собственностью. Без вариантов.

— Несовременный подход. Сейчас в тренде партнёрство, — заявляет, немного подумав.

— Значит, я — несовременный.

Просто сказать мало, надо сделать так, чтобы отбить охоту у собеседника развивать тему. А для верности сменить её.

— Ты блог завела?

— Ах, да! — Кира подскакивает, как ужаленная.

Когда снова падает на сиденье — в руках айфон, нацеленный на сцену. Проснулась. Одобряю. Хозяева возражать не будут, ни один артист не откажется от рекламы. От любой. Даже кривой надписи на заборе.

Покрутившись рядом со сценой, садится обратно.

— Как относишься к теории лунной аферы? Всё больше крепнет версия, что американцев на Луне не было.

Девушка удивляется:

— Маргиналы. Отвергают научно признанный факт, — вперяет в меня подозрительный взгляд. — Ты тоже в эту ересь веришь?

Примечательное слово использует: «ересь». В сочетании с «веришь». Что сразу переводит тему в разряд религиозных.

— Кирочка, у меня даже модуль такой в голове отсутствует. Ответственный за веру. Я не верю, что они туда высаживались. И я не верю, что их там не было. Могу знать или не знать. Дело совсем не в этом. Не о том ты говоришь.

— А о чём надо?

— Дискуссия в сети, насколько могу судить, кипит уже давно. С переменной силой и страстью, но уже много лет. Доходит? — обращаю к ней требовательный запрос.

— Что?

Не доходит. Придётся объяснять.

— Ты всё-таки не журналист, хотя и журфак закончила. Ты при виде горячей темы должна напрягаться, как голодный хищник при виде вкусного зайчика. Тема — горячая.

Вот сейчас доходит. В глазах всплывает понимание.

— Берись за неё. Внимание будет гарантировано, если ты сможешь взять на себя роль объективного модератора. Если сможешь обеспечить свой блог оригинальными материалами, приток посетителей станет возрастать.

Девушка задумывается, что-то прикидывает.

— Одной этой темы маловато будет. Нужна целая обойма. Подумай о науке в целом. Ты из МГУ, тебе и карты в руки. Наверняка многих уже знаешь.

Во время перерыва Кира запрягает меня сфотографировать её с музыкантами, с Камбурской.

— А вот тебе ещё одна новость, — говорю ей уже на улице. — Недавно Ломоносов, человек и памятник, стал свидетелем короткого, но кровавого побоища. Главное действующее лицо — перед тобой.

Выпячиваю грудь, задираю нос. Мы стоим у её автомобиля. Сегодня можно, алкоголя в программе не было.

Кира глядит на меня с подозрением.

— Рассказывай, кого убил и за что?

— Ты как-то сильно круто забираешь. Не, смертоубийства не было. Разбил лица трём перцам характерной национальности. Приставали к девчонкам-студенткам.

— Какой национальности? Дагестанцы?

— Нет. Вроде азербайджанцы. Хотя я — интернационалист, мне всё равно, кому морду бить. Лишь бы человек был нехороший. Но теперь я под следствием.

— Так ты ещё и уголовник? — хихикает девушка.

— Правда со мной интересно? — подмигиваю.

Садимся в машину, едем, Кира подбрасывает меня к Ленинским горам.

25 сентября, четверг, время 10:20.

Москва, отдел УВД по Гагаринскому району.

Кабинет следователя Скокова.

— Как закроем дэло? Што такое гаварыте, господын следовател? — вскрикивает сидящий напротив пожилой азербайджанец с седыми висками.

— Малчики пострадали, в болнице лежат, — продолжает горячиться азербайджанец. — И никто за это нэ ответит?

— Господин Гаджиев, — официальным голосом остужает горячность посетителя Скоков, — проведены все необходимые следственные действия. Привлекать виновного в травмах вашего сына и его друзей не вижу оснований…

— Как нэ видите⁈ — всплёскивает руками мужчина.

— Вот так. Согласно свидетельским показаниям и сделанным очевидцами съёмками на камеру телефона складывается следующая картина…

Скучный голос следователя оказывает своё воздействие. Скоков умалчивает о том, что в свою очередь повлияло на него. Кроме того, что люди из МГУ в Москве — непоследние, есть ещё видеоинтервью с этим резким молодым человеком. Ничего такого! Колчин ничего на камеру не сказал, кроме того, что рядом с памятником случилась драка, в которой он был участником. Самое главное, кто снимал и вопросы задавал. Фамилия Хижняк довольно хорошо известна в Москве тем, кто занимает даже не слишком высокую должность. А если кому не известна, то интернет к вашим услугам. Сайт Московского правительства найти нетрудно.

И даже без фамилии…

Следователь находит видеофайл на компьютере, поворачивает монитор.

— Смотрите, — комментирует разворачивающиеся события на экране. — Подходят ваши ребята. Вот первый!

Скоков ставит на паузу.

— Это Омар, — мрачно говорит азербайджанец. — Хател поступить, но нэ прошёл. Привёл друзэй показать МГУ.

— Омар, — соглашается следователь и нажимает «плей». — Видите? Первый наносит удар. А парень просто ставит блок и отталкивает его. Даже не бьёт. Теперь второй нападает. Здесь ответный удар есть, не спорю. Но ответный! Имеет право. Теперь третий, ваш сын…

Скоков останавливает видео, всматривается:

— Куда он рукой тянется? У него там что, нож?

— Нэт-нэт, никакого ножа! — пугается азербайджанец.

— Ладно, не важно. Но подозреваемый имел право думать, что он тянется к какому-то оружию. Смотрим дальше. Видите? Лежачих не бьёт, не добивает. Обходит, что-то говорит. Потом достаёт телефон и вызывает полицию. Всё.

Скоков поворачивает монитор к себе.

— Поэтому либо вы пишете бумагу, что никаких претензий не имеете, либо я переквалифицирую дело. И обвиняемыми будут уже ваш сын и его друзья. Хулиганство, нападение и всё такое. Там ещё девушки-студентки были. Они и снимали. И говорят, что ваши ребята хватали их за руки, куда-то тащили. Приставали, короче.

— Они же несовершэннолэтние, — кручинится азербайджанец, — а этот…

— Он тоже несовершеннолетний, как выяснилось, — следователь безжалостно кроет последний довод. — Причём моложе вашего сына и его друзей.

Немного подумав, Скоков добавляет перчику:

— Нет, ваш сын с друзьями много не получит. Тем более сами пострадали. Условно или штраф. Но точно что-то будет. Я ведь ещё могу им лжесвидетельство и оговор инкриминировать. Есть все основания. Ну что, отказ будем писать? Или давать делу ход?

— Слюшай, дарагой, давай по-человечески всё решим, да? — азербайджанец смотрит многозначительно, Скоков каменеет лицом.

— Господин Гаджиев, вы что, совсем ничего не понимаете? Это университет!!! Щас декан этого мальчика придёт к декану юридического факультета, доктору юридических наук! Поставит перед ним маленькую бутылочку армянского коньяка, всё расскажет. И начальник юридического факультета даже задницу от стула отрывать не будет, просто сделает пару звонков. Их выпускники служат в Академии МВД, в министерстве юстиции, министерстве внутренних дел! Мне, ладно, пару звёздочек сорвут и куда-нибудь в провинцию отправят. А ты со своим сыном на Чукотку мгновенно переселишься! Хочешь там апельсинами торговать⁈ Тогда и не заикайся даже!!!

Подавленный страшными перспективами и громовыми раскатами следовательского гласа, повздыхав, мрачный азербайджанец под диктовку следователя пишет бумагу. Ставит дату, подписывается. Скоков, прочитав, удовлетворённо прячет бумажку в папку. Снова вежливо переходит на «вы». Дело полностью расследовано, можно писать постановление о закрытии и смело ставить в месячный отчёт. Лепота! А суд — это лишняя волокита.

3 октября, пятница, время 14:15.

МГУ, ФКИ, кафедра фундаментальной математики.

— Я сам рецензию напишу! — заявляет Рожков. — Я ему эти задачи дал…

«Хитро подбросил», — перевожу про себя.

— … мне и рецензию писать.

— Он не только твои разделы затронул, — возражает Савчук Артём Маркович, завкафедрой, замдекана и человек.

До сих пор удивляюсь тому его неожиданному решению поставить мне «отлично». После того, как я его предмет грязью облил.

— Не важно!

— Зачем спорить? — вступаю я, обо мне же речь, вернее, о моём опусе. — Рецензий и отзывов много не бывает. Пусть будет две рецензии.

Над той, вернее, теми задачами ковырялся ещё полторы недели. Надо было написать, причём с комментариями, которым в черновых записях пренебрегал. Красиво написать, вручную. В компьютерном виде математические выкладки до сих пор оформлять затруднительно. Проверить ещё раз.

И только затем отдавать на проверку. Рожков Валерий Васильевич, что права сейчас качает, сам виноват. Смог проверить лишь частично и обратился к коллеге. Савчук в затронутых разделах более подкован.

— Это не полное решение, — заключили они уже вдвоём, — но несомненное продвижение. Неожиданный выход на функции Бесселя — это нечто новое.

— Потянет на публикацию в нашем «Вестнике», — решает Савчук. — С учётом того, что писал студент, мощная статья получится.

— А на диплом не потянет? — кидаю пробный шар.

Преподы переглядываются.

— А ведь запросто! — удивляется предложению Рожков.

Савчук хмыкает:

— Подозреваю, что когда дойдёт дело до диплома, наш шустрый мальчик ещё что-нибудь накропает. Да хотя бы эту же работу разовьёт. Вижу уже несколько путей. Хм-м, проверять надо…

— А нобелевскую премию не дадут? — наращиваю ставки.

Преподы на это ржут и выгоняют меня из кабинета.