Ранний старт 4

Глава 8 Возвращение на столбовую дорогу

28 августа, четверг, время 11:05

В машине отца по дороге домой.

Немного грустно, что всё кончилось. В голове крутятся самые яркие картинки прошедшего лета. На самом первом месте…

Алиса.

Отчаянно переполняющая ладонь девичья грудь, чуть не проплавляющая тончайшую ткань сорочки. Тихий кокетливый смех Алисы, её ахи-вздохи, когда затеваю танцевальную прелюдию. Бальный танец без тормозов, когда нет запретных касаний, перерастающих в жаркие поцелуи. Долго не выдерживали, падали на кровать через несколько минут…

Ночное с парнями накануне отъезда.

— Всё-таки завидно на тебя, Витёк, — вздыхает один из гвардейцев и подбрасывает ветку в костёр.

Мы все сидим вокруг костра, релаксируем. Привлечённые огнём, над нами летают мотыльки. Самые неосторожные иногда вспыхивают искорками.

— Высоко взлетел, куда уж нам…

— Вам тоже есть чем заняться. Что толку от моих успехов, если вы тут, в коренной России, всё ушами прохлопаете?

Народ навостряет уши.

— Ты про что, Вить?

— Вот соберу я команду умников, выведу страну на передовые позиции… — говорю в широко открытые глаза друзей. — А вы что думали, я для развлечений наверх рвусь? Ну, вот! Добьюсь я своего, оглянусь — и что увижу?

— Что?

— Вымирающую Россию. Смешно получится. Скажу: страна, вот тебе золотая колесница, на которой можно по небу летать. А страна при смерти, еле ноги волочит и сил нет даже взобраться на эту колесницу.

— Ты как-то, Вить… — качает головой Валера. — Мы-то что можем сделать?

— Вас в селе человек сто молодых парней, так? Всего народу чуть больше тысячи?

— Ну?

— Через год-два-три вы начнёте жениться…

Прорываются улыбки, смущённые смешки.

— Кто вам мешает завести по пять-шесть детей? Всем! Вы же сразу всё село поднимете!

Терпеливо переждав приступ веселья, продолжаю:

— Село лет за пять-десять увеличится раза в полтора, — затем начинаю загибать пальцы: — Материнский капитал на первого ребёнка, на второго ребёнка. Статус многодетной семьи, которой очень много чего положено. Школу вам начнут строить новую, на шестьсот-семьсот человек. И не основную, а среднюю. Приедут учителя. Фельдшерский пункт расширят, возможно, отдельного врача пришлют.

Мы ещё долго говорили. Главное — мне удалось заронить эту идею в головы. Посмотрим, что из неё прорастёт.

Кроме этого всего полно.

Вольные скачки на лошадях. Конная охота с луками на зайцев. Радостные визги мелкой ребятни и девчонок на нашем рукотворном пляже.

Вот такие воспоминания увожу из Березняков.

30 августа, суббота, время 09:45.

Поезд «Ласточка».

Подъезжаем к Москве, за окном уже пригороды начинаются. И скорость заметно падает. Этот поезд создан для москвичей с их вечной спешкой и суматошным образом жизни. Мне, как провинциалу, он не слишком нравится. Больше любы традиционные поезда с плацкартными вагонами, хотя, конечно, купейные лучше.

Последние дни провожу на бегу. Для встречи с друзьями остался всего один вечер. Разок обняться и немного потрещать. Приехали почти все, но увидел только тех, кто со двора. Плюс стремительная Варька примчалась, единственная из моей второй школы. Той, которая восьмая.

Пятница, вечер во дворе.

— Чуть не забыла рассказать! — подскакивает на скамейке Катюша. — ЛильНиколавна тебе большой-большой привет передавала и огромную благодарность. И ещё…

Девочка вскакивает и впечатывает в щёку поцелуй под ревнивым взглядом Димона и хохоток Тимохи.

— Это тоже от неё, — поясняет нисколько не смущённая Катюша. — Прямо просила тебя расцеловать. Ещё весной.

— А меня не просила? — к ней тут же придвигается Димон.

— Вот выпиши ей премию тыщ в сто пятьдесят, и за тебя попросит, — Катюша бесцеремонно отодвигает друга на место.

Ага. Дошли наконец деньги до учителей.

— А когда они премию получили?

— Вроде в январе, — вспоминает Катя. — Вся школа гудела. По поводу ЛильНиколавны удивлялись.

— Чему тут удивляться? — пожимаю плечами. — Как бы я сложные задачки решал, если бы не умел читать и писать?

— Ты, по-моему, уже до школы научился, — Катюша вперяет в меня обличающий взор.

— Ну и что? Считайте, что за всех вас её премировал. Разве она не ваша любимая учительница до сих пор?

Все соглашаются.

— Я как-то разговор случайно подслушал, — вступает в беседу Сверчок. — По дороге к школе она с Верой Егоровной разговаривала. Сказала, что если бы не ваш класс, она бы ушла из школы.

— Они потом проставлялись, — смеётся Димон. — Всем учителям, все трое, тобой премированных.

— В школе как — порядок?

— Железный! — подтверждает Ерохин. — Всех в кулаке держим.

Как в анекдоте: ну, хоть дома всё хорошо. Хотя у меня вроде везде неплохо, тьфу-тьфу-тьфу…

Восточный вокзал — метро — Ленинские горы — ДСЛ МГУ

Раскладываю на полку книги и другие принадлежности, возвращённые из камеры хранения. По случаю начала учебного года в субботу и воскресенье хозяйственные службы работают. Фоном трындит Костя Шакуров, Куваев ещё не прибыл. С него станется только утром в понедельник прибыть. Любит он в последний момент появляться.

— Ты, Колчин, городской и прелести жизни в деревне не понимаешь… — разглагольствует Ксенофонтий.

Он это чего? Задумываюсь и пытаюсь вспомнить, вроде рассказывал, что лето планирую провести на воле, в деревне? Не могу вспомнить. Не, ясно помню, что говорил, но был ли при этом Ксенофобий? Моя память в таких бытовых вещах иногда сбоит. Это же не точные науки, в которых мне не вспомнить, а забыть трудно.

— Свежее молоко, сметана… о, её, как масло, можно намазывать, — стонет при одной мысли о деревенских деликатесах Константинополь. — А сало? О, если б ты знал, Колчин, какое там сало!

— Не понял? — вонзаю требовательный долгий взгляд. — Ты что, не привёз? Так. Собирайся и дуй обратно за своим салом! Одна нога здесь — другая там.

— Да привёз, привёз! — отмахивается Ксаверий. — Не то что некоторые, с пустыми руками возвращаются…

Это он мне напомнил! Выдвигаю рюкзак, иду на кухонную половину. Выкладываю в холодильник и на полки:

1. Варенье клубничное;

2. Варенье из жимолости;

3. Варенье малиновое, две банки;

4. Варенье вишнёвое;

5. Грузди маринованные;

6. Белые грибы маринованные;

7. Плотва солёно-сушёная.

У-ф-ф-ф! За мной заворожённо следит Констанций.

— Мясо-молочную продукцию везти не рискнул, — поясняю особенности своего ассортимента. — Лето, а везти долго. Скиснет. Сало тоже не стал брать, знал, что ты привезёшь.

На самом деле Басима поросят не держит. Но я у любого мог в селе разжиться. По сходной цене. А кто-то мог и бесплатно дать, из уважения.

— Ты же вроде в областном городе живёшь…

— Нет, Константинус, ты заблуждаешься. Летом я обычно в селе живу.

Констандоглу впадает в скуку, не удалось хоть как-то возвысить своё значение и статус. С Куваевым и пытаться не будет. Тот привезёт кедровые орехи, варенье из совсем экзотических ягодных видов: морошки, клюквы, брусники. В средней полосе такое не найдёшь.

— Вроде всё, — оглядываю обиталище.

Единственный не гармонирующий с остальной обстановкой элемент — Константиновский.

— Значит так, Коста. Мой руки, лицо… а лучше в душ сходи. Грязные носки спрячь. И не в карман, а то знаю я тебя. Я за девочками. Приглашу их в гости…

— Ты чего⁈ Я же не успею! — вскидывается Шакуров.

— Ты как вчера родился, — смотрю с осуждением. — Это же девочки! Они, даже если привели себя в порядок, меньше часа собираться не будут.

Девочек прихватываю на горячем, только-только являются с поезда, даже дверь не успели открыть.

— Ви-и-тя!!! — облепляют меня со всех сторон. Горячими телами, пылкими поцелуями и безудержным восторгом.

Это приятно.

— Какой ты стал! Вроде вырос?

— Так я же подросток, вот и расту. Девочки, вам время на привести себя в порядок, а на ужин — к нам. Костик много чего привёз, будем его объедать.

Ташу в комнате не застаю, но через соседку передаю приглашение.

1 сентября, понедельник, время 10:40.

МГУ, 2-ой учебный корпус, холл перед деканатом ФКИ.

Как говорится — «Й-е-е-с!», «Ура!» и «Бинго!». Выхожу из деканата, помахивая ценнейшей бумажкой. Мой карт-бланш, индивидуальная привилегия.

Декан думал, что я заявился за обещанными деньгами, и с порога клятвенно заверил, что в ближайшую неделю мне всё перечислят на карту. Да я и не сомневался. Но хоть и не сомневался, а от подъёмных папахена тоже не отказался. Тридцать тысяч лишними не будут. От моих заработанных в Березняках вкупе с остатками наличности по прибытию туда остались жалкие десять тысяч. Восемь тысяч презентовал Алиске. По моим ощущениям, ей деньги не особо нужны, но пусть будут.

Мой запрос декана не удивил. И долго он не думал, быстро оформил мне свободное посещение отдельным приказом. Вот выписку из этого приказа мне и выдал. За что ему огромная благодарность.

— Ви-и-ить, ну что так долго⁈ — моя компания встречает меня всеобщим стоном.

Кроме фрейлин и сокомнатников с нами Таша. Предлагают идти в кафе. Противоречу:

— Сейчас везде столпотворение. Предлагаю запастись мороженым в магазине и дуть в общагу. Мы ещё не все виды варенья попробовали.

В магазине совершаем запланированные покупки. За наш счёт, ибо мы — жентельмены. Девочки, впрочем, не удерживаются от самостоятельной покупки шоколада.

ДСЛ.

Время проводим замечательно. Сегодня тестируем моё варенье, дарами Костика наслаждались в субботу. Мороженое с шоколадной стружкой, с орехами, политое вишнёвым вареньем… лепота!

— Оцените, парни! — предлагаю я. — Тающие во рту яства, сладкое окружение!

Многозначительно оглядываю смеющихся девчонок. Подмигиваю. Получаю от фрейлин одобрительные тумаки. Я единственный, кто посреди них. Таша притулилась сбоку, парни напротив.

— Скажи, Вить, как тебе удаётся на ура все экзамены сдавать? — Таша и начинает серьёзный разговор.

Правда, подозреваю, что пока сама этого не осознаёт.

Чем наши девочки и хороши, в отличие от остальных. С ними можно вести умные разговоры, не рискуя наткнуться на откровенно скучающий взгляд и зевки.

— Самый главный секрет успешного обучения… — оглядываюсь вокруг — всем интересно?

Самый слабый поток внимания от Констанция, он занят сооружением бутерброда с моим вареньем. Но прислушивается. Фрейлины же прямо замирают, боясь пропустить хоть слово.

— Строгий режим дня, — предполагает Куваев, приняв паузу за приглашение угадать ответ.

— Режим дня — инструмент, средство достижения цели. А я о мотивации говорю.

— Мы вроде все замотивированы, — Вера, как и все остальные, пока не понимает.

— Это как бы общая, стратегическая цель, — только сейчас дохожу до конкретики. — Мы с первого курса должны примериваться к задачам, которые решаются в науке вообще и в космонавтике в частности.

Даю паузу, жестом запрещаю говорить.

— Например, задача доставки на МКС. Выведение корабля вплотную к станции и стыковка до сих пор являются сложнейшими задачами, которые — да, раз за разом успешно, но тем не менее, — решает не один коллектив специалистов. При помощи сети слежения и гигантских вычислительных мощностей.

— По нашему времени, не сильно гигантских, — остужает мой пафос Шакуров.

— Одной персоналки точно не хватит, — заступается за меня Куваев.

— Не суть, — подытоживаю и продолжаю: — Главное — осознавать сложность задачи и то, что она нам нынешним не по зубам. Другая проблема, вернее, куст проблем: ракетные движки, несмотря на все ухищрения, достигли своего потолка.

— Не скажи, — опять спорит Костя. — Мощность, тяга, другие ТТХ растут.

— Принципиального скачка нет. То, что мы наблюдаем, это превращение телеги в карету. Принцип действия не меняется, скорость… ну, почти не меняется. По сути, королевская карета качественно от крестьянской арбы не отличается. Процент полезной нагрузки вывода на орбиту как был полвека назад три с половиной процента, так и остался.

Оглядел всех. Возражения есть? Возражений нет.

— Почему я сказал, что с реактивными химическими движками связан целый куст проблем? Во-первых: по-видимому, существует верхний предел размеров камеры сгорания. Потому как основным способом увеличения мощности двигателя стала сборка многокамерных изделий. Берут количеством, а не увеличением размеров. Почему? Откуда этот предел?

— Я знаю, — оживляется Шакуров. — Там детонационные эффекты начинают проявляться, двигатель начинает трясти.

— Какими моделями описывается этот процесс? Какими уравнениями? Где можно подробно ознакомиться? — начинаю сыпать безжалостными вопросами. Ответа нет.

— А что во-вторых? — вступает внимательная Таша.

— Во-вторых, есть другой предел. Развиваемая температура в камере сгорания. При достижении определённой температуры начинается процесс диссоциации продуктов сгорания. Например, вода разлагается на кислород и водород с поглощением энергии. То есть бесконечно поднимать температуру мы не сможем, даже если найдём неимоверно тугоплавкие материалы. Есть масса других вопросов. Вы даже можете сами поупражняться задавать их.

— А у тебя есть ещё? — вопрошает Люда.

— Есть. Вот проблема космического мусора. Как его убрать? Что, если выпустить облако кислорода или воздуха? Против движения станции, чтобы облако имело скорость ниже орбитальной и опускалось в атмосферу. Как долго продержится облако, чтобы быть способным затормозить и в итоге сбросить вниз мусорные частицы? Возможно ли это экономически, ведь стоимость доставки на орбиту чрезвычайно высока?

— В жидком виде лучше воздух выпускать, — предлагает Куваев.

— Правильно. Как рассчитать время испарения, концентрацию газов по мере удаления от сгустка сжиженного газа? Короче, те же вопросы.

Задумываются все. Этого и добивался.

— Насчёт предела размеров камеры сгорания, — Куваева цепляет эта тема. — Тогда выходит, что двигатель Ф-1 американского «Сатурна-5» неработоспособен. У него слишком большие размеры.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что до сих пор нет подобного движка ни у нас, ни у американцев.

— Это что получается? — удивляется Таша. — Их на Луне не было?

— Куваев говорит, что нет, — перевожу стрелки, мне интересно, как Санёк будет выкручиваться.

Таша и фрейлины обращают свои прекрасные глаза на Саню. Саня приосанивается.

— Получается так. Если двигатель с такими характеристиками невозможен, то, разумеется, и ракета не могла никуда улететь.

— Это доказано?

— Исторически доказано, — Санёк виляет глазами. — Не получилось ни у кого создать движок с такими характеристиками.

— Получилось! — Шакуров рад стараться приопустить друга.

— РД-171МВ, — порывшись в Верином планшете с её помощью, Констанций находит искомое.

— Так он четырёхкамерный!!! — Куваев рушит аргументацию Кости до основания одним словом.

— В любом случае не доказано, что Ф-1 больше допустимых пределов, — Костя не сдаётся.

— Доказано исторически! — Саня начинает закипать. — И были сообщения, что при испытаниях Сатурнов обнаружились проблемы с вибрацией. Как раз детонационные эффекты проявлялись!

— Вот вам и ещё одна проблема, — прежде чем резюмировать, пришлось некоторое время успокаивать разбушевавшихся. — Как математически точно рассчитать предельно допустимые размеры камеры сгорания?

— В любом случае это будут теоретические расчёты, — бурчит Костя, — с которыми могут согласиться, а могут и нет.

— Ты сначала сделай их, — останавливаю жестом кипящего Саню.

Впервые вижу Куваева таким. Ишь, как его эта тема цепляет. Про себя ставлю ему плюсик. За антиамериканизм. В последнее время становится трендом.

Надо бы самому заняться этой темой. По пути домой Саня просвещает, что есть сайт «Авиабаза» (airbase.ru), где идут самые жаркие, самые долгие и самые аргументированные споры на эту тему. И пока учёба не началась, а искину надо подбросить дровишек в топку, ныряю на этот сайт. Где и провожу время до отбоя.

— Парни, знаете, что самое удивительное?

Две пары глаз вопросительно смотрят на меня.

— Как это наши девочки не послали нас в далёкие края с такими мутными разговорами? Цените их, парни. Это круче, чем увлечение девчонок футболом. Такие встречаются реже алмазов, а мы ими окружены.