Ранний старт 4

Глава 13 Студенческие будни и праздники

25 октября, суббота, время 14:45.

Главное здание МГУ, ДК, танцкласс.

— Вы что-то хотели, молодой человек? — ко мне обращается стройная, подтянутая дама лет тридцати. Плюс-минус.

Влёт, по нескольким шагам и жестам, по осанке вычисляю профессионалку. Танцевальную. Да и без этого понятно, по командному голосу, управляющему местной тусовкой.

— Не, я только посмотреть, — тут же «пугаюсь». — Ну и спросить…

— Спрашивайте, — рассматривает меня в упор голубыми глазами.

— А это у вас тут уже подготовленные, квалифицированные кадры? — а то у меня сомнения, но об этом умалчиваю.

— Не то чтобы… не первый состав. Не конкурсный, но ближайший резерв.

М-да… король диско — это я, если кто не в курсе — ни фига не в восхищении. Дама улавливает на моём лице нотки разочарования. Представляется. Татьяной Александровной её зовут, местный тренер спортивных танцев.

— Колчин Виктор, ФКИ, третий курс.

— ФКИ — это что?

— Факультет космических исследований…

— О, оттуда у нас никого ещё не было.

Тренерша почему-то от меня не отходит. То есть отошла, показала очередное движение, велела исполнять под задаваемый музыкальным центром ритм. И снова ко мне. И чего пристала? Хотя понятно чего. Обычная история для студий бального танца — дефицит молодых людей. А тут потенциальный кадр с заинтересованными глазами.

— Почему не с первого курса к нам пришли?

— Университет большой, во всех смыслах, — пожимаю плечами. — Подозреваю, что даже после его окончания я что-то о нём знать не буду. А уж первый-то год… сразу скажу, чтобы не было недопонимания. Я через курс скакнул, по графику должен быть на втором. То есть я всего год с хвостиком здесь.

— Ого! А опыт танцев у вас есть?

На мой кивок её глаза вспыхивают, и дама немедленно требует подробностей. Прежде всего, стаж, так сказать.

— Почти два года не занимался, форма наверняка просела. А так, со второго класса… — надо ещё учесть, что я пока расту, поэтому динамика тела меняется.

В моём возрасте нельзя бросать тренировок, точность движений падает из-за меняющейся геометрии тела. Ни в каком возрасте бросать нельзя, но в моём особенно чревато. Но это я за кадром оставляю.

— Десять лет⁈ — на её вскрик находящиеся рядом даже оборачиваются.

— Во-первых, не десять, среднюю школу в четырнадцать лет закончил, поэтому учился не одиннадцать лет, а только восемь. Во-вторых, не на каждое занятие ходил. Мои одноклассники три раза в неделю тренировались, а я не больше двух. Но в городских соревнованиях участвовал. И даже призовые места брать случалось.

Меня плотно берут за руку. Во всех смыслах.

— Вот вам и надо восстановить форму. И отшлифовать навыки, — тренерша обольстительно скалится.

— Вот и присматриваюсь, как это сделать. Только возможностей, вы уж простите, Татьяна Александровна, не вижу.

— Почему же? — дама придвигается так плотно, что вроде даже грудью касается.

Вздыхаю. И врезаю прямо и бескомпромиссно. Элементарно не вижу способов и причин для уклончивого ответа.

— Ни одной кандидатки в партнёрши не вижу, вы уж извините. Фактурных девочек у вас, ещё раз простите, нет. Ну, если это все, кого я вижу.

— А в чёрном платье как? Наденька, — Татьяна Александровна предлагает выбор. — Симпатичная девочка и двигается неплохо.

Мне не нужно «неплохо», мне нужно филигранно. Вслух говорю мягче:

— Сыровата. Хорошая девочка, но уровень не тот.

— А если Лену? Видите, в белой блузе? — тренерша показывает глазами.

— Грудь слишком большая, — слегка улыбаюсь на своё же замечание. — Для жизни хорошо, для спортивных танцев — неформат.

— Какие у вас запросы… — слегка разочарованно женщина хихикает. — Но ведь и ваш уровень неизвестен.

— Партнёр — это пьедестал для партнёрши. Так что я могу даже классом уступать, всё равно тон зрелищу задаёт ОНА.

Кажется, тренерша по одним моим словам уже понимает, с кем имеет дело. Глядит с уважением.

— А я не подойду? — смотрит хитренько.

— Если только для показательных выступлений. Так-то мы по возрасту в разных категориях. Нас никуда не выпустят. Я ведь юниор, если вы не забыли.

— Попробуем? Джайв знаком?

— Больше латиноамериканские люблю, но джайв так джайв. Идите, переодевайтесь.

Смотрит слегка с удивлением, но уходит. А я пока движения вспомню. Отхожу в уголок к зеркалу, прокручиваю несколько переходов. На меня косятся. Но ещё больше косятся на тренершу, которая подходит минут через двадцать. Уже в гимнастическом купальнике в обтяжку и коротенькой юбочке. Ухмыляюсь. Меня-то не удивишь, а у присутствующих парней глазки стекленеют. Девочки слегка зеленеют лицами. Они что, в таком наряде её никогда не видели?

— Всем повторить последнее движение! — командует после хлопка ладонями.

Это она после моей просьбы. Мне надо вспомнить пару связок, даже искин слегка напрягаю. Татьяна Александровна помогает, чуть подправляет. И ощутимо светлеет лицом.

— Так! Всем к стенке! Юра, включи джайв!

Мы договорились о базовом варианте. По сути, учебном. Так-то каждая пара по-своему танец может украшать. А теперь врежем! Давненько я не держал в руках такое податливое, сильное и гибкое тело.

https://youtu.be/iKijXvmALH4

Урезаем с ней так, что присутствующие шалеют и столбенеют. Даже не пытаются аплодировать. Пока не догадывается кто-то один, видать, самый хладнокровный. По моим ощущениям получилось не хуже, чем в своё время с Полинкой.

https://www.youtube.com/shorts/u8xK4SJ-ciA?feature=share

Благосклонно улыбаюсь публике, партнёрша сияет лицом.

— Некоторый асинхрон присутствует, — замечаю критически.

— Это понятно, мы же не притёртая пара, — отмахивается раскрасневшаяся тренерша.

И после этого мне натурально выкручивают руки. Отсутствие приемлемых кандидатур в партнёрши Татьяну не смущает. Договариваемся на пару раз в неделю на показательные выступления для обучаемых.

— Тебе всё равно надо форму поддерживать, — убеждает она. — Мой муж занят, ему не вырваться… слушай, а у тебя самого на примете никого нет?

— У меня на примете целая толпа есть, — хмыкаю, — но только в моём городе. Я ж не москвич.

— Так пусть поступают в университет. Или переводятся, — в глазах тренерши загорается пылкое пламя, настолько ей нравится идея.

— Я подумаю, — действительно, задумываюсь. — Надо справки навести, кто и где сейчас.

Подойдут девчонки только из восьмой школы. Или их подружки по танцам из других школ. Из моей первой, четырнадцатой, не вариант. Им ещё два года в школе учиться. Так что Полинка отпадает. Собственно, она и по другим причинам недоступна.

Оказался здесь по причине разницы потенциалов. Блин, даже думать стал, как физик! Разнице в уровне подготовки между мной и друзьями. Привёл их в танцевальный кружок, надо к осеннему балу готовиться. Но тамошние падеграсы и котильоны для начинающих меня не заводят. Ни джайва, ни драйва. Варианты лечебной физкультуры для пожилых пациентов.

Поэтому оставил всех там, а сам — сюда. Где меня и захомутали. Впрочем, не возражаю.

25 октября, суббота, время 17:15.

МГУ, ДСЛ, восьмой этаж.

— Витёк! — друзья встречают возбуждёнными возгласами. — Началось!

С первого взгляда понимаю, что именно началось.

— Сделайте запись. И зовите сюда всех.

— Кого всех?

— Все-е-е-е-х!!! — вопль, подобный сирене разносится по этажу, натыкаясь на стены и возвращаясь эхом. Позвякивают стёкла на балконных окнах.

Обгоняя его, из комнаты намётом вылетают Саня с Костиком и устремляются, кто вверх, кто вниз по лестнице.

https://youtu.be/3oqcavHD5o8

Через десять минут комната забивается народом.

Видеоблог «У Гоблина», дискуссия на тему «Лунной аферы»

Ведущий — всем известный видеоблогер, сделавший себе имя на гнусавых переводах видеобоевиков задолго до моего рождения. Харизматичный и обаятельный.

Сначала на экране только он, Гоблин Комков.

— Я вас категорически приветствую, дорогие друзья. Сегодня у нас передача особого рода, не побоюсь этого слова — уникальная.

Гоблин одаряет зрителей приветливой улыбкой и продолжает:

— Впервые у нас, и не только у нас, прошу заметить, баттл между двумя непримиримыми партиями. Сторонниками теории лунного заговора, так это сформулируем. И, с другой стороны, приверженцами официально признанного факта высадки американцев на Луне. С помощью пресловутых «Аполлонов» и прилагающихся к ним модулей и всяческих приспособлений.

Камера отодвигается, слева от Гоблина возникает достаточно молодой, не старше сорока лет на вид, круглолицый, усатый и улыбающийся персонаж.

— Вот эта самая пресловутая сторона, признающая факт высадки, с чем, прошу заметить, согласны почти все наши, и не только наши, учёные.

— И специалисты в области космонавтики, — улыбается усатый и круглолицый.

— Именно, — радостно подтверждает Гоблин. — Итак, со стороны официальной точки зрения хорошо известный историк, писатель-фантаст, большой специалист в области истории космонавтики и, не побоюсь этого слова, популяризатор космонавтики — Евгений Климов.

— С другой, я бы даже сказал, противоположной стороны…

Камера отъезжает ещё и останавливается. До самого конца передачи. Справа от ведущего открывается совсем молодой человек. Причём возраст таков, что слово «молодой» представляется явным перебором. Юный, очень юный, почти мальчик. Тем не менее мальчик тут же вступает в дело:

— Прежде чем уважаемый ведущий меня представит, я бы хотел выдать некую прелюдию, — на улыбки Гоблина и Климова добавляет: — Не побоюсь этого слова.

И под короткие смешки мальчик объясняет:

— В этой истории меня очень удивило отсутствие… полнейшее отсутствие случаев открытой дискуссии между обеими сторонами спора. И давайте сразу договоримся о терминах. Просто так будет намного легче разговаривать.

Короткое обсуждение всех троих приходит к консенсусу. Признающих факт высадки решено назвать защитниками, приверженцев теории лунной аферы — скептиками.

— Итак, — возобновляет «прелюдию» пока не представленный публике мальчик. — Защитники часто обвиняют скептиков в некомпетентности, необразованности, иногда обзывают их «плоскоземельщиками». И на этом основании воротят нос от очной дискуссии. А вот теперь можете меня представить.

— Представляю, — Гоблин делает жест в сторону мальчика. — Виктор Колчин, студент 3-го курса Московского государственного университета. Факультет космических исследований.

Камера стоит на месте, оператор не догадывается дать крупный план на Колчина. Поэтому внимательные зрители могут заметить, как на короткое время у Климова отвисает челюсть.

— Сильный противник, — негромко замечает быстро пришедший в себя Климов. — Но насколько понимаю, вы, Виктор, не от лица своего факультета выступаете?

— Нет. На это меня никто не уполномочивал. Выступаю от себя лично и на стороне… нет, даже не скептиков, а реальности и фактов.

— Это просто замечательно! — радуется Гоблин.

— И чтобы совсем не было сомнений в моей компетентности, образованности и интеллектуальном уровне сообщу ещё кое-что, — Колчин делает маленькую паузу и равнодушным тоном исполняет угрозу: — В прошлом я победитель международной олимпиады по математике. Причём занял первое место в абсолютном выражении по количеству набранных баллов. Так-то золотую медаль получили человек двенадцать, пятеро из российской команды.

— О-о-о! — расширяет глаза Гоблин. — Кажется, я что-то слышал об этом.

— Так вот, — продолжает Колчин. — Пусть я студент и не могу официально выступать от лица науки, но тем не менее предлагаю применить к теме дискуссии научный подход.

— Не возражаете? — Гоблин получает согласие от Климова. — Мы не возражаем.

— Предлагаю выстроить некую базу для спора. Мы сейчас найдём те факты, которые ни у кого не вызывают сомнений, и которые признают обе стороны.

Гоблин:

— А такие есть?

— Такие есть, — Колчин невозмутим. — И так как я, несмотря на оговорки, представляю сторону скептиков, то сделаю упор на поиск фактов в пользу скептиков. А мой оппонент, соответственно, в свою пользу. И на основе общепризнанных фактов выстроим прочный фундамент для дискуссии. Возражения есть?

— Таких фактов у меня большой вагон и несколько маленьких тележек, — Климов достаёт откуда-то сбоку книгу устрашающих габаритов и веса. На обложке космический корабль на фоне звёздного неба.

Одобрительный хохоток Гоблина прерывает равнодушная фраза:

— Это не факты. Это просто книга. Впрочем, я не возражаю, если вы будете использовать её как сборник подсказок.

— Тут каждое слово подтверждено документально! — Климов вспыхивает.

— Прошу прощения, но тема дискуссии не эта книга, которую, ещё раз прошу простить, я не читал. Поэтому просто не могу её обсуждать.

— Но здесь всё сказано и всё доказано!

— Вы же сами согласились на научный подход и поиск бесспорных фактов, — в противоположность Климову мальчик Витя абсолютно хладнокровен. — И я вовсе не возражаю, чтобы вы приводили какие-то факты из этой книги. Для обсуждения.

— Да, пожалуйста, — Климов мгновенно зарывается в книгу.

— Это что, для него — библия? — Колчин обращается к ведущему.

Тот весело пожимает плечами.

— Должен вам сказать, господин Климов, что меня безмерно восхищает ваша отвага. Только самый отважный «защитник» мог согласиться на открытую дискуссию со скептиками.

Колчин слегка ехидно улыбается. Мужчины смотрят ожидающе.

— Видимо, вы сами не догадались, и вам никто не подсказал, что тем самым вы влезли в ловушку, откуда без потерь уже не выберетесь, — ехидство на юном лице усиливается. — Дело вот в чём. Как только вы согласились спорить на нашу тему, вы не явно, но несомненно, согласились на то, что все американские источники информации оказываются под знаком вопроса. То есть переходят в разряд сомнительных сведений. Ссылаться на них нельзя.

— Я на это не подписывался, — после преодоления недоумения возражает Климов.

— Подписались. Как только пришли сюда. Это подобно дуэли. Никто не хочет быть убитым или даже раненым, но все на это соглашаются по умолчанию. Просто по факту явки на дуэль.

— Негодная метафора, — заявляет Климов.

— Соглашусь, — присоединяется ведущий по статусу модератор спора.

— Всего лишь иллюстрация, как без лишних слов, просто по условиям дуэли или спора, стороны априори на что-то соглашаются, — максимально любезно поясняет Колчин. — Впрочем, вы, господин Климов, можете сдать назад и уйти. Не соглашаться на такие условия.

— Не собираюсь сдаваться и не собираюсь соглашаться, — ни на какие компромиссы Климов идти не хочет.

— Я же недаром сказал о научном подходе, — напоминает мальчик Витя. — И вы согласились на него. Можно назвать это логикой или здравым смыслом. Если вы отказываетесь ставить под сомнение американские источники, то как вы можете дискутировать? Американцы сказали, что они были — под сомнение их информацию не ставим — дискуссия невозможна. Нет для неё базы. Станете отвергать эту логическую цепочку? В каком месте? Мне просто интересно.

— Как можно ставить под сомнение такой Монблан фактов⁈ — Климов начинает горячиться. — Учёные всего мира ошибаются⁉ Наши российские учёные, китайские, европейские! Как можно не доверять академикам, высококлассным специалистам во всех областях науки и техники⁈

Колчин выслушивает с почти равнодушным видом. Гоблин с сочувствующей улыбкой. Когда Климов исчерпывается и кое-как замолкает, Колчин несколькими фразами опять приводит того в ярость:

— Вы так и не сказали, в каком месте рвётся логика? Как вы можете дискутировать на тему высадки, если считаете её бесспорным фактом? Если спорите, значит, он спорный.

— Факт бесспорный, — заявляет мрачный Климов. — И я не спорю, а защищаю его.

— Тогда мой оппонент теряет свой статус, — обращается к Гоблину Колчин. — Он не может признать американские источники сомнительными, а значит, начать полноценную дискуссию.

— С чего я должен признавать их сомнительными⁈ — горячится Климов. — Это негодная база для спора. Фальшивая!

— Вы, господин Климов, собираетесь сделать хитренькую подмену, — мальчик Колчин невозмутим. — Вместо формирования основы дискуссии предлагаете приступить к обсуждению данных из американских источников. То есть предлагаете начинать строить дом сразу с третьего этажа, не обращая внимания на первые два и забывая о фундаменте.

— И что же вы предлагаете? — приветливо вопрошает Гоблин.

— Пусть у него будет статус наблюдателя, своего рода адвоката дьявола. А я при этом изложу свою концепцию научного подхода к рассмотрению темы. Кстати, подход универсален и может применяться к чему угодно.

— Давайте, — Гоблин соглашается на фоне недовольного Климова.

— Итак. Никто не заметил двух фактов, бесспорных фактов, которые проявились в самом начале. Первое: никогда до настоящего момента защитники не вступали в открытую дискуссию со скептиками. Отметьте, пожалуйста, этот момент. Желательно письменно. Чтобы не забыть.

Возникшая пауза тратится на возню с карандашом и бумагой.

— Чувствую себя школяром. Забытые ощущения, — смеётся Гоблин. — Аж ностальгия прошибает. Итак, Виктор, что дальше?

— Второй факт в пользу защитников господин Климов только что сформулировал в яркой эмоциональной манере: подавляющее число учёных в нашей стране и мире считает высадку американцев на Луне незыблемой истиной.

Климов не скрывает удовлетворённого вида.

— Видите? Я признаю факты, неудобные для скептиков, без всяких оговорок, — Колчин смотрит на Климова с лёгкой насмешкой. — Пойдём дальше. Ознакомление с аргументами сторон выявляет ещё один факт: в руки советских и российских учёных США не передавали крупных лунных образцов. Если коротко: у нас нет массивных лунных камней из экспедиций «Аполлонов». Скажем, весом в несколько килограммов.

— А почему они должны были нам их давать? — неуступчиво возражает Климов.

Колчин с ожиданием смотрит на Гоблина. Нейтральная реакция ведущего его не устраивает, что он показывает вздохом.

— Почему не дали, зачем не дали, было ли что давать — всё это отдельная тема. Пока отмечаю, что против самого факта не возражаете.

— Он ничего не значит!

— Это всего лишь ваше частное мнение, но не факт. Мы пока говорим только о фактах, не вызывающих возражений. Есть у вас таковые в вашу пользу?

— Я говорил. Их целый Монблан. Запуски «Сатурнов», которые видел весь мир…

— Зрелищное шоу, но не факт запуска именно лунной ракеты, — холодно режет на ходу Колчин.

— Почему вы так говорите? — Гоблин вопросительно смотрит на мальчика.

— Мы не знаем, и никто не видел, что «Сатурн-5» вышел на орбиту и отправился дальше. Никто не наблюдал саму высадку и не мог наблюдать.

— Наблюдали! — вскрикивает Климов.

— Просто объявляю этот пункт спорным. Шоу — не доказательство высадки. Если у меня есть серьёзные возражения, то факт не может быть признан.

— Но факт запуска был, — Гоблин настаивает, останавливая вскипающего Климова. — Вы сами говорили, что сначала записываем факты, оценивать будем потом.

— Хорошо. Записывайте. Да, я говорил, но… ладно, записывайте.

Гоблин поскрипывает карандашом. Как только поднимает голову, Колчин обрушивает следующий тезис:

— У американцев оставались три ракеты «Сатурн-5». Заявленная грузоподъёмность на орбиту — сто сорок тонн. Технологией стыковок они, по собственным заявлениям, владели. Но создавать супертяжёлую орбитальную станцию не стали. Записывайте: американцы, несмотря на свои возможности, не создали тогда, в 70-ых годах, супертяжёлую ОС.

— Ну и что? Зачем она им? Не создали, значит, не было необходимости, — Климов опять ощетинивается. — Вы, господин студент, приводите совсем посторонние аргументы. Абсолютно ничего не значащие.

— Мы это обсудим, — Колчин слегка брезгливо вздёргивает губу. — МКС весит сейчас где-то четыреста пятнадцать тонн. Американцы ещё тогда, в 70-ых, могли построить огромную станцию массой в четыреста двадцать тонн. В единоличное пользование. Не построили. Записали?

Гоблин через несколько секунд кивает.

— Это бессмысленный факт. Не имеющий никакого отношения к теме! Вы точно так же можете записать, что Волга впадает в Каспийское море! — бушует Климов.

— Отношение к теме — самое прямое. Если за три запуска «Сатурна-5» американцы смогли бы собрать на орбите супертяжёлую станцию, то это было бы прямое и долговременное доказательство грузоподъёмных возможностей «Сатурна-5». Нет огромной станции — нет доказательства.

Возражений на это кроме фырканья Климов не находит.

— Продолжим. Как минимум два этапа лунных экспедиций «Аполлонов» ранее никогда не испытывались. Ни разу. Против этого восстаёт весь исторически накопленный опыт в области космонавтики.

— Какие же это два этапа? — Гоблин крутит в пальцах карандаш.

— Взлёт с Луны и стыковка взлётного модуля с командным отсеком на лунной орбите. Ни разу до этого не было ни одной тренировочной попытки. И не могло быть, разумеется. Записали?

Почему-то в этот момент Климов мрачно, но молчит. Правда, заводит глаза кверху, показывая, как его утомила непробиваемая тупость оппонента.

— В отличие от полёта Гагарина, открывшего эпоху орбитальных полётов, программа «Аполлон», по словам американцев, успешная, эпоху полётов на Луну для человечества не открыла.

Под насмешливым взглядом Колчина попытавшийся что-то сказать Климов не решается прервать своё молчание. Колчин надиктовывает лаконичный вариант озвученного факта. И тут же переходит к следующему:

— Несмотря на фантастический успех, супердвигатели Ф-1, основа ракеты «Сатурн-5», никакого развития и применения в дальнейшем не имели. Не было двигателей следующего поколения, более совершенных, мощных и надёжных. Ничего подобного. Их фактически просто выбросили на свалку.

Гоблин возобновляет запись записывать, а недовольно скривившийся Климов начинает длинный, судя по объёму воздуха, что он вдохнул, спич, который Колчин обрывает в самом начале. Бесцеремонно и откровенно.

— Только альтернативно одарённые могут думать, что…

— Господин Климов, я бы попросил вас воздержаться от оскорблений. Иначе следующим шагом может стать физическое воздействие друг на друга, а в этом у вас нет никаких шансов. Я моложе, быстрее и с рукопашными видами спорта знаком не понаслышке. Глазом моргнуть не успеете, как я вас искалечу.

Камера на долю секунды показывает холодные глаза Колчина, которого в этот момент ни у кого язык не повернулся бы назвать мальчиком. Опасной тварью — да, мальчиком — нет.

— Брейк! — громко заявляет Гоблин, поднимая руки в запрещающем жесте. — Лишаю слова всех. Объявляется антракт.

Климов что-то бурчит о мальчишках, возомнивших о себе. Гоблин успокаивающе похлопывает его по плечу. Этого уже никто не увидит, камеру не выключают, но в эфир стычка не попадает. Никто её не видел, кроме участников передачи… пока какая-то зараза в сеть не слила.

Вторая часть передачи. Постскриптум

— Не могу не заступиться за, так сказать, покинувшего нас товарища Климова, — объявляет Гоблин. — И раз он ушёл, то скажу за него. И дополню с вашего позволения список железных фактов.

— Попробуйте, — покладисто соглашается Колчин.

— Уголковый отражатель. Все говорят, что американский отражатель есть, его то и дело используют, ловят отражённый лазерный луч.

— Признаться, в эту тему глубоко не погружался. Но только потому, что убеждён в её глубокой второстепенности.

— Глубокая второстепенность! — смеётся Гоблин. — Надо запомнить.

— Подозреваю, что если глубоко копнуть, то появятся сомнения и в этом факте, но не вижу причин копаться там. Советский уголковый отражатель тоже на Луне есть, его с луноходом доставили. Но никто не утверждает, что советские космонавты побывали на Луне.

— Но в список этот факт можно внести. Пусть это будет косвенным доказательством, — настаивает Гоблин.

— Тогда два факта вносите. Один — наличие американского отражателя, второй — наличие советского аналогичного прибора.

— Резонно, — соглашается Гоблин.

— И бесполезно, — комментирует Колчин и на вопрос ведущего отвечает: — Эти два факта аннигилируют друг друга. Что вносите, что не вносите — на общий результат никакого влияния.

— А вот глава индийского космического агентства заявлял, что их лунные зонды обнаружили на Луне следы экспедиций «Аполлонов».

Колчин морщится. И принимается объяснять:

— Вы поймите: есть факты первого порядка важности, а есть второго, третьего и так далее. Заявление индийского космического руководства — факт даже не второго порядка. Во-первых, такие высокие должности во многом политические, а политики часто врут. Во-вторых, снимки «Чандраяна» очень размытые и неубедительные. Я вам сам таких снимков в фотошопе наделаю столько, что куча специалистов не разгребёт.

— А в-третьих будет? — Гоблин откровенно веселится.

— Да, пожалуйста, — Колчин пожимает плечами. — Сами фото — косвенное свидетельство. Тем более в таком сомнительном качестве. Как делают фотографии криминалисты? Кладут рядом рулетку или линейку, каждое крупномасштабное, в высочайшем разрешении фото сопровождается описанием и подписями следователей и свидетелей. Химическими и биологическими анализами соскобов. То есть кучей документов. Ну и так далее.

Колчин немного помолчал и добавил:

— Есть и в-четвёртых. Вы уже записали, что подавляющее число учёных в мире считает, что американцы на Луне были. Сейчас что, предлагаете их поимённо в наш список включить?

Гоблин хмыкает озадаченно.

— Вот есть в науке такой метод. На основе каких-то данных выдвигается некая гипотеза. Она не может считаться теорией, пока точно не предскажет какие-то неизвестные ранее факты. Как только это случается, гипотеза немедленно приобретает статус признанной теории. Примем как гипотезу, что американцы высаживались на Луне. Какие после этого можно ждать факты и события? Например, в 75-ом году или пусть даже в 85-ом на Луне появляется обитаемая американская база. На постоянной основе. Или, на худой конец, лунная орбитальная станция с экипажем. Тогда всё. Разговор окончен, гипотеза высадки астронавтов на Луну становится общепризнанной теорией. Есть на Луне американская база с постоянным персоналом? Нет. Значит, гипотеза не имеет никакого подтверждения.

— Хм-м… а если применить эти рассуждения к полёту Гагарина?

— То же самое. Принимаем гипотезу, что Гагарин совершил орбитальный полёт. Ожидаем, что через какое-то время событие повторится. Оно и повторяется через несколько месяцев. В том же году в космос слетал Герман Титов, причём время его полёта было намного больше, чем у Гагарина. А затем полёты в космос становятся регулярными, а в настоящее время обыденными. Всё. Гипотеза стала теорией.

Ещё немного разговаривают ведущий со студентом. Разговор становится всё более светским и отвлечённым от темы. В конце Гоблин зачитывает составленный список общепризнанных фактов и вносит уточняющие поправки.

Список общепризнанных фактов, касающихся высадки американцев на Луну:

1. Подавляющее число учёных и специалистов в области космонавтики в мире и нашей стране считает, что американцам удалось побывать на Луне.

2. В открытую дискуссию со скептиками ни один российский учёный не вступал.

3. Ни одного крупного, в несколько килограмм, лунного камня российские и советские учёные от американцев не получали.

4. Старты ракет с заявленной целью достижения Луны совершались.

5. Несмотря на декларированные возможности (технология стыковок на орбите) и наличие трёх ракет «Сатурн-5», американцы даже не попытались создать в 70-ых годах супертяжёлую орбитальную станцию.

6. Два этапа лунных экспедиций «Аполлонов» никогда ранее не отрабатывались: пилотируемый взлёт с Луны и стыковка с командным модулем на лунной орбите.

7. Прорывные полёты американцев на Луну эпоху лунных экспедиций для всего человечества не открыли. В отличие от полёта Гагарина, начавшего этап орбитальных полётов с участием человека.

8. Двигатели Ф-1, обеспечившие рекордные характеристики «Сатурна-5», производить прекратили и дальнейшего технологического развития они не имели.

— Добавьте ещё один, — Колчин что-то вспоминает и Гоблин записывает:

9. В американских программах «Меркурий», «Джемини», «Аполлон», «Скайлэб» не участвовал ни один иностранный космонавт. Все участники — исключительно американские астронавты.

— Ну они же исключительная нация! — Гоблин издаёт глумливый хохоток.

— В советских космических программах иностранные космонавты принимали участие. В программе «Спейс-Шаттл» тоже. Поэтому сомнений в их реальности не возникает, — добавляет мальчик Витя.

Наличие на Луне уголковых отражателей, американского и советского, всё-таки решили не вносить. Заканчивается беседа сердечным прощанием.

25 октября, суббота, время 18:55.

МГУ, ДСЛ, комната Колчина.

— Фигассе! — Куваев экспрессивно выражает общее мнение, но как дальше выясняется, по разным поводам.

— А ты что, правда хотел силу применить? — Таша смотрит с непонятным выражением лица. Она пришла с соседкой по комнате.

— Не хотел, конечно, — пожимаю плечами. — Но если некоторые понимают только язык силы, то приходится и таким козырем пользоваться. Мы, кстати, ужин пропустили, — транслирую всем мнение моего желудка.

Немедленно организуем перекус и чаепитие по принципу «всем кидать на стол всё, что есть».