Глава 27 Березняковский ренессанс

25 июля, суббота, время 21:00.

Село Березняки, сельский клуб.


На саксофоне лучше всего давать медляк, он очень нравится девчонкам. Вот и давлю на кнопочки, извлекая волшебные звуки. Думаю, что больше всего местных подкупает необычность музыки. Им ведь намного привычнее гармонь или её расширенная версия в виде баяна. Больше в клубе нет ничего, кроме раздолбанного пианино, летоисчисление жизни которого идёт с советских древних времён.

Ещё березняковцы задирают нос перед селянами из других мест по факту наличия у них крутого саксофониста. Хоть бы и только в летнее время.

Но они мной не только гордятся. Бывает и насмешничают. Как во время покоса, когда попытался всерьёз помахать косой. Почему-то быстро устаю, хотя я же вроде крепкий парень, а рядом работали хоть и выносливые, но ведь девчонки-подростки. Вот они меня и обхихикали.

Махнул рукой и перешёл на смётывание стожков и погрузку. Младший состав «Всадников» зачистил от травы все неудобья окрест села. Овражки, балки, полянки, мелкокалиберные лужки.

Примерно на четверть заготовили сена на зиму. Могли бы и больше, если бы первый покос мимо нас не прошёл.

В агитбригаду в этом году не пошёл, слишком велика нагрузка, мы пасём два стада, частное и колхозное. С учётом двусменности людей еле хватает. Но вечерами, особенно сегодня, когда отмечаем завершение покоса, от участия в клубных вечерах не отказываюсь.

Заряжаем музыкальный центр популярной здесь попсой, выхожу из зала в вестибюль и на улицу. Увидел в окно курящего Виктора Федоровича.

— Фёдорыч, когда уже в Березняках появится барабанщик и гитарист?

Лидер культмассовой работы села сплёвывает:

— Макарыч который год обещает раскошелится, да так и… ребят я быстро найду, если будет на чём учить.


30 июля, четверг, время 21:55.

Село Березняки, дом бабушки Серафимы.


Алиска, сидя на мне, делает волнообразные движения всем телом, ловлю в ладони её раскачивающиеся груди. Дышит всё прерывистее. Разогналась она за время моего житья. Сначала не была такой пылкой. Откат после родов, видимо, закончился.

На пике влипаем друг в друга, отдаёмся блаженным судорогам. Когда Алиска успокаивается и затихает, спрашиваю:

— А ты снова не понесёшь? — контрацептивы она категорически отвергает.

— А если понесу, то тебе-то что? Учишься, ну и учись себе.

— Как бы я тоже имею право голоса…

— У тебя право голоса, у меня право голоса, у бабушки тоже, — хихикает мне в грудь. — Мы в большинстве.

Осуждающе дёргаю её за прядку волос.

— Вы, бабы, что хотите, то и делаете. Вот я тебя вожжами…

— Всем сказал, чтобы детей настрогали побольше, а сам в кусты? — мне показывают язык, а потом слегка кусают.

Сочетание слов и действий полностью обезоруживает. Близкое присутствие Алисы по-прежнему вызывает отклик в груди, как-то она сумела во мне прочно прописаться. И красивая она, что есть — то есть.

Алиса мирно засыпает прямо на мне, а я прокручиваю события за день, раскладываю в голове по полочкам. Нашёл способ, как не остаться в стороне от воспитания сына в материальном плане.

Сейчас мы занимаемся пастьбой, и товарищество по договорённости платит нам зарплату. Минималку. Всего двенадцать тысяч в месяц. Ребята договорились, что на руки все получают половину, вторая половина идёт в общую кассу. Первым делом следует рассчитаться с теми, кто скинулся на покупку племенных коней. Со мной, прежде всего. И парни станут выплачивать помесячно по пять тысяч Алиске. До тех пор, пока не погасят долг. В качестве процентов сделают на одну выплату больше, так что Алиса будет получать своего рода пособие не двадцать месяцев, а двадцать один.

Выплаты за выпас частного стада идут исключительно в карман «Всадников», так мы себя стали именовать официально. Получение молодёжью конефермы в свои руки вызвало взрыв бешеного энтузиазма. По меркам летописи, ферму привели в идеальный порядок мгновенно. Вымыли все окна, вычистили все стайки, сейчас ремонт крыши заканчивается. Преобразили бытовку. Кто-то безвозмездно подарил устаревший морально, но работоспособный телевизор. Из душевой сделали конфетку.

Все фонтанируют идеями. Одна из них — организация рядом с фермой травяного огорода. Навоз рядом, семян подбросит товарищество. Огородить пару гектаров — тоже не особая проблема. Засадить люцерной, а лучше овсом, вот и будет подспорье. Кстати, навозом тоже можно приторговывать. Своим — по сходной цене, чужим — дороже. Так-то если кому-то надо, то… то по-разному выходит. С кого-то товарищество состригает некую сумму, а кому-то так привозит. Например, главным специалистам. Возможно, и мы будем их снабжать на дармовщинку, но это поглядим на их поведение. Будут бычить, нам кукиш показать недолго.


1 августа, суббота, время 11:20.

Село Березняки, конный разъезд.


— Четыре тысячи пятьсот двадцать семь на тысячу восемьсот сорок девять, — выдаёт затребованное задание всадник Вася.

Гружу ребят придумыванием примеров на умножение четырёхзначных чисел. Мой искин требует хоть какой-то работы. И мгновенно вычерчивает в голове схему решения. Зря Вася выбрал последней цифрой девятку. Округлить до пятидесяти — и задача сразу понижается на полранга, четырёхзначное на трёхзначное. Не забыть первое число отнять от результата — и вуаля!

— Восемь миллионов триста семьдесят тысяч четыреста двадцать три, — чуть больше минуты у меня уходит.

— Н-ну нахер! — в который раз эмоционально реагирует Петя, хватается за телефон и обращается к встроенному калькулятору.

Никак не может поверить, что в моей голове тоже есть компьютер, пусть не такой быстрый, как электронный.

Парни ржут. Мы возвращаемся со славной охоты. Набили полтора десятка зайцев. Едем обратно сбрасывать добычу. Как правило, каждый берёт себе по тушке домой, остальное сдаём в колхозную столовую. За сто рублей, между прочим. Правление попробовало выпучить глаза: дорого! Резонно заметили, что мясо легкоусвояемое и диетическое, это раз. Закупочная цена на мясо скота в живом весе тоже порядка ста рублей, это два. А мы сдаём уже разделанные тушки. Ливер отдаём за полсотни, хотя, на мой взгляд, он как бы не вкуснее.

Плюс нам платят по пятьдесят рублей с хвоста, как за уничтоженных вредителей. То есть только по факту истребления пятнадцати косых нам начислят семьсот пятьдесят целковых. Сейчас сдадим в столовую килограмм двадцать, в актив пойдёт ещё две тысячи. Экономим колхозу говядину и свинину, которые можно реализовать на рынке.

Мы через день на охоту выезжаем, так что можно прикинуть, сколько мы на зайцах загребём. Тысяч тридцать-сорок за месяц набежит. Не бог весть что, и наличными нам никто отдавать не будет. Кормами расплатятся, погашенными счетами за электричество и воду. Зарплату трём конюхам товарищество взяло на себя. Пока, как нам сказали.

После обеда отгоняю лошадку в стойло, а по возвращении наблюдаю сценку.

— Ты с родной матери будешь деньги брать⁈ — визгливый голос Мартынихи режет уши.

— Ну, мам, порядок такой… — вбитый криком в смущение, бормочет парнишка.

— Что за крик? — не проходить же мимо безобразий всяких.

Порядок действительно установили такой. Если колхозник, то бишь член товарищества, заказывает транспорт для хозяйственной надобности, то расплачивается через кассу «Всадников». В зависимости от времени и пробега, всё как положено. Недорого. Если с близкого поля, к примеру, перевезти пару десятков мешков собранной картошки в закрома, то сотни рублей хватает. Правда, если придётся два раза мотаться, то сумма удваивается. Платить можно и наличными, водитель кобылы выручку потом сдаёт.

По разговорам, вернее, крикам и визгам понимаю, что семья Мартыновых где-то накосила травки и страстно желает доставить её до дома.

— Юрик, не хочет платить, пиши докладную, — отдаю распоряжение, вклинившись в скандальные причитания Мартынихи. — Оформим через кассу товарищества, плюс штраф за скандал. В пять раз больше заплатит, а с зарплаты вычтут. Куда вы едете? В Кривую Балку? Триста рублей сейчас или тысячу через кассу.

— Совсем обнаглели! — Мартыниха аж слюной брызжет. Она такая, удавится за копейку. — Он мой сын! Ничего платить не буду!

— Езжай, Юрик, — спорить с оглашённой не собираюсь. — Докладную сам напишу, вычтем штуку рублей через товарищество, нам так выгоднее.

Ухожу, пытаясь не слушать ругань в свой адрес, но не выдерживаю:

— Будете продолжать вопить, подам заявление на вас участковому. За хулиганские действия в отношении несовершеннолетних лиц. По уголовному делу обвиняемой пойдёте, — я ж тоже несовершеннолетний, как и четырнадцатилетний Юрик.

В сочетании с холодным взглядом действует, как ушат холодной воды. Децибелы от нашей беседы немедленно снижаются до уровня злобного бормотания.

— Не переживай, — ободряюще хлопаю по плечу Юру, мучительно стыдящегося своей матери. — И не обращай внимания. Спорить тоже не надо. Просто делай своё дело, а маме в следующий раз язык покажи и скажи бе-бе-бе.

И так бывает…


2 августа, воскресенье, время 10:05.

Краснодарский край, отель в пос. Витязево.

Светлана.


— Ты чего голая лежишь? — осуждения в голосе Веры Владиславовны, красивой дамы интеллигентного тургеневского типа, не слышно.

— Загораю. Не хочу, чтобы следы от купальника на теле оставались, — слегка томно отвечает возлежащая на шезлонге девушка. — Папа ведь не скоро ещё придёт?

— Без стука к тебе всё равно не зайдёт.

Мама опускается в кресло рядом.

— Всё-таки море на тебя хорошо действует, дочка. Оживаешь потихоньку, а то всё какая-то смурная ходила. Так и не расскажешь, что у тебя случилось? Вроде всё хорошо, в столице учишься и вдруг приезжаешь, будто тебя к каторге приговорили.

Девушка вздыхает.

— С мальчиком своим поссорилась? Бывает. Это тот самый, который тебя в Москву позвал? Витя?

— Не то чтобы поссорилась… даже не знаю, как рассказать.

— Да как есть, так и расскажи.

— Слова бы ещё найти, — Света снова вздыхает.

Раздумывает и решается:

— У него есть другая девушка. И она недавно родила ему ребёнка. Сейчас он у неё.

С неясным удовлетворением Света рассматривает окаменевшее, будто при виде Медузы Горгоны, лицо матери. Через четверть минуты женщина встряхивается:

— Погоди, погоди… что-то мне кажется, ты кое-что пропустила. Мальчик, конечно, шустрый, но, выходит, у тебя с ним что-то было?

— Ты же знаешь о нем, — девушка снова вздыхает, но уже не так тяжело. — В четырнадцать лет школу закончил, тут же поступил в МГУ. Об олимпиаде весь город тоже знает. Не знают, что половина девчонок в классе о нём мечтала, но догадаться нетрудно.

— А вторая половина? — улыбается мама.

— Тоже мечтала, только тайно.

— А ты — в какой половине?

На этот вопрос Света традиционно для себя розовеет. Но её уже прорвало, и остановиться она не может. Переворачивается аккуратной попкой кверху и продолжает рассказывать:

— Ну какая разница, мам? Сама не знаю. У нас есть бойкие девчонки, их не обойдёшь, — и добавляет после короткой паузы: — И тут он зовёт меня в Москву. Не Ольгу, не Наташу, не Иру — меня.

— Сама не ожидала, что окажешься на первом месте?

Света согласно поясняет:

— Ради точности, мам: ему нужна была партнёрша по танцам, так что выбор у него был несильно широкий. Три-четыре девочки из нашей танцевальной группы.

— Погоди-ка, дай подумать, — женщина что-то прикидывает. — Так у него по отношению к тебе романтических намерений не было?

— Не знаю, — девушка пожимает голыми плечиками. — Как-то сказал, что из всех девчонок я больше всех ему нравилась.

— Ты с ним спишь, — женщина уже не спрашивает, всё ей становится понятно.

Ответом, которого она и не ждёт, служит очередное смущение дочки.

— А женится он на другой, — делает следующий логичный вывод.

— Нет. Он на ней жениться не планирует. Сказал, что хочет меня замуж взять.

Женщина снова цепенеет.

— Однако…

Света скучающим тоном проясняет ситуацию со слов Вити. Мама только головой качает.

— Не знаю, что и сказать. Решать тебе, — сама не подозревая, повторяет Витины слова. — Сможешь к этому отнестись спокойно — продолжай отношения. Если для тебя это невыносимо — иди на разрыв. Если порвёшь с ним, придётся решать и другие проблемы. Найдёшь в себе силу и терпение — останетесь друзьями и партнёрами по танцам. Не найдёшь — надо возвращаться в Синегорск доучиваться.

В ответ на её слова дочь смотрит очень напряжённо. Ещё бы поговорить, но раздаётся стук в дверь.

— Девочки, я пришёл. Можно к вам?

Женщина бросает дочке халат, идёт открывать дверь. О том, что при мыслях о Вите, особенно в разлуке, у Светланы в груди разгорается блаженный ком, девушка говорить не решается. Свои тайны есть у каждого человека.


10 августа, понедельник, время 17:40.

Село Березняки, уборочная.


Уборочная начинается параллельно на колхозных полях и частных участках, вот одна из проблем. И «Всадники» с энтузиазмом помогают её решать. Конные телеги теоретически можно использовать для вывоза колхозного урожая, только они из отработанной технологической цепочки выпадают. Зерно или овощи засыпают сначала в кузов, грузовик отправляется на весовую, партию урожая взвешивают и отвозят на сортировку, просушку и другие процедуры. В самом конце отправляют в хранилища. И крестьянской лошадке нет места на этом празднике жизни и труда.

Телеги для сыпучих грузов типа зерна не приспособлены. Да не только зерна. Этот транспорт для разгрузки исключительно вручную, поэтому только мешки, бочки и другой хардкор. Наряд из четырёх одноконных грузовых повозок деловито снуёт по селу, жители которого набивают личные закрома. Большинство взрослых — на колхозных полях, так что дети, пенсионеры и дачники уборкой занимаются.

С группой ребят, которыми в моё отсутствие верховодит Борис, ковыряемся в мастерской. Она прилагается к конеферме. Оглобли, хомуты, сёдла, уздечки — и несть числа этой мелочёвке. Конкретно сейчас занимаемся телегами. Скептически оглядываю и вникаю в принципы работы поворотного механизма. На мой взгляд, заметно влияет на грузоподъёмность и увеличивает чувствительность к развесовке груза.

— Что скажешь, Вить? — подступает ко мне Борис, все остальные тоже поглядывают.

Это приятно только в первый момент, затем подступает досада.

— Скажу, что надо вникать и разбираться. И не мне, а вам.

— Думал, ты сразу что-то скажешь… — парень разочарован. — Ты в самом МГУ учишься.

— Боря, механика — большая и сложная наука. Плюс это инженерная специальность. Не моё направление. Пока могу сказать только одно: поворотная ось, конечно, мощная (стальная балабашка диаметром сантиметров пять), но слишком велик момент боковой нагрузки. В случае неравномерной загрузки износ пойдёт циклопическими темпами.

Рядом тут же останавливается пара ребятишек, слушают, как пророка. Сгущаю краски, там ещё мощные деревянные балки, которые по этой оси могут поворачиваться относительно друг друга. К нижней закреплена колёсная ось, к верхней — торец телеги. Под нагрузкой трение очень велико, хотя там смазку используют.

Ребята ждут, но моего искина торопить не приходится. Быстро выношу вердикт:

— По-моему, работоспособная конструкция. Только перед надо нагружать особенно внимательно, строго соблюдая равновесие. Если мешок на одну сторону, то обязательно мешок на другую. А вот сзади небольшую неравномерность телега легко стерпит. Надо изготовить пару-тройку запасных блоков. Но на пассажирские брички, фаэтоны и прочие кареты не пойдёт. Наверное.

— И что делать?

— С телегами всё по-старому. С пассажирским транспортом надо разбираться. Выбирать конструкцию, заказывать комплектующие… хм-м, или снимать их с какой-нибудь выброшенной техники.

По жесту Бориса его подмастерья уходят бортировать колесо. Сам трёт лоб.

— Надо поспрашивать, нет ли где свалок старых автомобилей или другой техники…

— Нету! — отрубает Борис. — Охотники за металлом всё почистили.

— Ну и хорошо, — решаю неожиданно для него. — Значит, в этом направлении рыть не надо. Заказывать на заводе дороже, зато легче и удобнее. И сразу под свою модель это сделаем, не придется ничего конструировать, подгоняя к разнокалиберным запчастям.

Хотя это я поторопился. Стандартные запчасти и комплектующие для автомобилей или тракторов использовать всё-таки лучше. Уникальные точно обойдутся дороже. Короче, есть что обсудить, чем мы с Борисом и занимаемся. Кажется, парень неравнодушен к механическим штукам.

Возвращаюсь домой. Останавливаюсь во дворе, залипаю на убывающий серп луны. Когда же я до тебя доберусь? Земное тяготение — это не только гравитация, это семья, друзья… уже и дети начали появляться.

— Вить, ты чего тут? — на горячем меня застаёт Алиса. — На Луну свою любуешься? Прямо как оборотень. Пойдём ужинать.

— Полей мне сначала, — скидываю футболку, Алиса поливает меня водой из бочки, ласково поглаживая по спине ладошкой.

Давно заметил, насколько она одобрительно глядит, когда над чем-то физически работаю. Хоть дома, хоть в колхозе. Вроде её это даже возбуждает, глаза начинают поблёскивать.

Ещё одна маленькая ниточка, привязывающая к Земле. И которую обрывать не хочется.


22 августа, суббота, время 21:20.

Село Березняки, дом бабушки Серафимы.


Приезд папахена за нами вызывает у всех нас широкий спектр чувств. От огорчения до радости. Бабушка племяннику радуется, Алиса грустит. Лето для нас закончилось.

— О, да вы опять подросли! — кратко прижимает меня с Киром.

— А это что за мальчик? — с недоумением таращусь на брата. — Откуда он взялся? А, так ты Кир!

Алиска коротко хихикает. Шуточка всем понятная. Кир появлялся дома, только чтобы поесть. И то не каждый раз. Уносился утром к друзьям и с упоением предавался летним забавам. Речка, рыбалка, футбол. Впрочем, на сенокосе всё-таки был. Без моих понуканий, куда друзья — туда и он. Небо и земля по сравнению с прошлыми разами, когда не отлипал от меня ни на шаг.

За ужином отец делится новостями:

— Съездили с Викой и Миленой в дом отдыха. Недалеко от города. К вам с маленьким ребёнком побоялся ехать. На следующий год если…

— Жалко, — вздыхает бабушка. — Посмотрела бы на внучку. Внуки-то есть, а вот внучка — первая.

Ночью Алиска как с цепи срывается.

— Ты завтра уедешь, мне опять без тебя до лета…

— До зимы. Зимой на недельку приеду на каникулах, — обещаю в пахучую копну волос, разместившуюся у меня на груди.

Немного утешается.

— Ты понимаешь, что жениться на тебе не могу, а в Москве у меня есть девушка?

Забавная у неё реакция сравнительно со Светланкиной:

— Так хоть дюжина там у тебя девок будет, — Алиска отмахивается. — В Березняках ты только мой.

В подтверждение снова начинает меня покусывать, упираясь тяжёлой грудью. Мой организм долго упрашивать не приходится.

Загрузка...