Развод. Игра на выживание

Глава 24. Яна

— Работа? — подозрительно смотрит на меня Каролина.

Выглядит немного озадаченной.

— Она самая, — киваю уверенно, но улыбка с лица стирается. Слишком волнуюсь и переживаю, что она откажет.

— Вам… развлечений хочется?

— Отчего же?

Никифорова кидает короткий взгляд на мою сумку и недоверчиво возвращает его ко мне. Теперь с ноткой осуждения.

— Одна ваша сумка стоит столько, что вы и за год у меня не заработаете.

Блин.

Вещь действительно дорогая.

Выпросила у Богдана на прошлый Новый год. После того как Оля обсмеяла мой любимый рюкзак. Глупый порыв, но Соболев и слова не сказал.

— Дело не в зарплате, уверяю вас, — опускаю голову, пытаясь объяснить. — Я просто… развожусь. Мне нужно чем-то себя занять. А ещё хочу быть полезной. Понимаете?!

Тишина немного нервирует. Конечно, я догадывалась, Никифорова не будет хлопать в ладоши от радости, но я ведь не настолько безнадёжна, чтобы она так долго раздумывала.

— Яна, как вы представляете работу кризисного центра? — Каролина складывает руки в замок.

— Полагаю, к вам обращаются женщины, когда им некуда больше пойти.

— Не только. У нас несколько направлений. Действительно, в центре оборудованы всем необходимым восемь комнат для наших девчонок. Кого — то из них выгнал муж. Бывает такое, что сами сбега́ют даже без обуви.

— Ужас, — округляю глаза и вспоминаю, как удирала по проселочной дороге босиком.

Но одно дело лететь сломя голову от незнакомого насильника, а другое — от близкого человека, с которым когда-то был счастлив. В голове не укладывается.

Молча наблюдаю, как официант размещает перед Каролиной чашку с кофе и забирает мою — уже пустую.

— Хочу, чтобы вы сразу понимали, — продолжает девушка. — Мы часто имеем дело с телесными повреждениями и домашним насилием, помогаем грамотно составить заявление в полицию и предоставляем свою защиту. Кроме того, я довольно много внимания уделяю профилактике.

— Это как?

— Мы проводим различные семинары. Живые или онлайн. В штате центра есть семейный психолог. Темы разные, но в основном, конечно, связаны с тем, как распознать абьюзивные отношения и предотвратить самое страшное.

— Очень интересно, — отзываюсь тут же.

— Вы сказали, что разводитесь, Яна. Надеюсь, у вас не было аналогичного опыта?

— Конечно, нет. Мы… у нас с мужем другая ситуация, — закусываю губу, вспомнив о Соболеве.

Богдан, конечно, злится и раздражается, но чаще из-за того, что долго терпел и молчал. Это те качества, которых мне недостает.

— У меня есть ставка куратора. Это своего рода администратор и менеджер в одном лице.

— Годится, — вскрикиваю, вызывая улыбку Каролины.

— Подождите пока, — снисходительно закатывает глаза. — Подумайте хорошенько. Я не могу обещать вам нормированный график или заработную плату больше прожиточного минимума.

— Я уже всё решила. И очень постараюсь вас не подвести.

Выбирать мне особо не из чего. Я хотела быть полезной и найти работу. А здесь просто счастливое комбо!

— Поняла, что вас не остановить, — Каролина расслабляется и усмехается. — Тогда давайте договоримся перейти на менее официальный стиль. Со мной можно на «ты».

— Спасибо, — смеюсь. — Со мной тоже.

Мы ещё немного обсуждаем предстоящую работу в центре и уже более детально — интервью с подробностями нападения. Всё это время общаемся с некоторой опаской. Как люди, которые пока недостаточно друг друга знают.

— Всегда думала, что все феминистки — это скандирующие о бодипозитиве городские сумасшедшие, — замечаю, когда мы выходим из кофейни.

Каролина громко хохочет.

— Яна, почему ты так решила?

— Не знаю, — пожимаю плечами.

— Феминизм — это, в первую очередь, свобода от предрассудков. И борьба с патриархатом, при которой мы защищаем интересы мужчин в том числе.

— А мужчины-то причём? Их как раз всё устраивает.

— Не скажи. Патриархат ведёт к полному запрету на проявление чувств у половины, принятой считаться сильной, — отвечает Каролина, открывая пассажирскую дверь автомобиля, чтобы закинуть свой рюкзак. — Ведь и мальчиков воспитывают в такой картине мира. Доказывают, что нельзя позволять себе слезы, слабость, эмоции.

— Мне кажется, так давно никто не считает, — замечаю, подумав. — Даже мой муж, имея достаточно сдержанный характер и традиционное воспитание, не стыдит нашего сына за слезы.

— Ох, Яна. Люди очень разные и в большинстве своём ведут себя так, как я сказала. Ты сама в этом убедишься, если тебе понравится работать у нас.

Попрощавшись с Каролиной, радостная усаживаюсь в машину. Еще раз осматриваю черный матовый руль и блестящую эмблему на нём. До сих пор поверить не могу, что решилась!

Отыскиваю телефон в сумке и изучаю пропущенные вызовы.

Три — от Богдана и два от Долинского.

Ого.

Первым делом набираю Соболева. Мы не общались с момента нашего расставания позавчерашним вечером, и я до сих пор помню вкус его губ.

Как же хорошо, что Богдан первый и последний, кто целовал меня в этой жизни! Не представляю, как скоро смогу решиться на подобный субботнему эксперимент.

— Ты звонил? — спрашиваю, унимая дрожь в пальцах, когда слышу хриплое «Да».

Представляю его сидящим в офисном кабинете. Серьезного, собранного или, наоборот, взъерошенного от усталости. Сердце привычно сжимается от тоски.

— Привет, Ян, — отвечает сдержанно. — Решила прокатиться?

— Следишь за мной, Соболев? — огрызаюсь и прищуриваюсь, пристально осматривая территорию парковки.

Никого!

— Ты с отцом своим переобщалась? — отвечает Богдан иронично. — У тебя сигнализация с джи — пи — эс и обратной связью. Мне пришло уведомление на мобильный.

— Ясно, — вздыхаю и растираю пальцами горящую щёку.

— Нормально всё? Надеюсь, за время твоей поездки никто не пострадал?

— Ты поглумиться позвонил? — рычу в трубку.

— Не заводись. Топливо в твоем баке на нуле. Ты в курсе?

Ищу глазами датчик на приборной панели и морщусь от собственной глупости. Почему я об этом не подумала?

— Спасибо, — раздраженно произношу.

— В двух кварталах от тебя наша заправка. Поезжай сразу туда, иначе заглохнешь прямо на дороге.

— Разберусь.

Мне вообще придется как-то самой справляться. Это осознание снова бьет по лицу и рушит весь былой восторг от встречи с Каролиной.

Оба молчим. Совсем скоро мы встретимся с Даней в суде, а сейчас общаемся как ни в чем не бывало. Интересно, он подал встречный иск? Не за этим ли звонил Долинский?

Собираюсь отключиться первой, но слышу ровный голос:

— Ян?

— Что?

— Бак слева.

— Знаю, — шиплю.

Ведёт себя, как самый умный. Словно если я женщина, то ни на что не способна. Феминизм уже не кажется мне ерундой.

Долой патриархат!

— Сказала же, разберусь.

— Ты молодец. Будь осторожнее, пожалуйста, — произносит Богдан, перед тем как отключается.