Розовая мечта

Глава 23

После этого разговора никому не хотелось спускаться в бар и мы разбрелись по номерам. Лара так и не объявилась, Сергей не повеселел и не вспоминал о своих намерениях приласкать жену. Угрюмый и злой, он курил на балконе, а когда вернулся в комнату, тут же включил телевизор. Но программ переключать не стал — просто сидел перед мелькающим вопящим экраном, глядя перед собой невидящими глазами.

В начале одиннадцатого раздался телефонный звонок. Наскоро перебросившись с кем-то короткими фразами, Сергей стал одеваться.

— Лара нашлась. Мне необходимо прогуляться. Скоро не жди, постарайся уснуть, Бубочка. — Наклонившись, он чмокнул меня в лоб и исчез.

Я не успела даже подняться с кресла, в котором то ли дремала, то ли листала журнал. Но как только за Сергеем захлопнулась дверь, расслабленная сонливость прошла, в голове зажужжал рой вопросов. — Почему так поспешно занесло нас в эти края? Что за странная компания подобралась для спортивного отдыха? Почему Толик из всех бесхозных длинноногих девчонок выбрал в подруги Иру? Кто эти симпатяги Фошеры — секретные агенты, мафиози, случайные знакомые? И главное — какие чувства или дела связывают моего мужа с этой бойкой культуристкой?

Закутавшись в меховой полушубок, я вышла на балкон. Отель, дремавший после обеда, пробуждался для ночных увеселений. Издалека доносилась музыка, в номерах загорелся свет, отбрасывая на снег разноцветные блики. Внизу галдела и смеялась развеселая компания. Молодежь развлекалась, катая друг друга в больших санях с колокольчиками под высокими дугами. Я пригляделась — в сугробе барахталось несколько человек, затеяв шутливую потасовку. Взвизгнул девичий голос и тут я увидела его — того самого блондина, похожего на Юла. Он силой выволок из саней упирающуюся подружку и, схватив её в охапку, бросил в снег. Они катались среди елок, то ли смеясь то ли ссорясь, а с потревоженных снежных лап сыпалась сверкающая метель. Потом парочка притихла, тихо перебраниваясь, и я увидела высокий силуэт в раме светящегося подъезда — парень пронес мимо распахнувшего дверь швейцара свою драгоценную ношу. Держась за его шею, девушка прильнула к плечу, пряча лицо в разметанных волосах возлюбленного.

Я непроизвольно вздохнула — сквозь обиду и тоску прорвалась зависть. Через пару минут на соседнем балконе вспыхнул свет, послышались возбужденные голоса, смех. Не было сомнения, что это вернулись к себе юные счастливчики. Они говорили по-французски, но мне было ясно, что шутливая перебранка стремительно движется к бурному примирению. Внезапная пауза могла означать только поцелуй, а включенный затем магнитофон и звякнувшие кольца задергиваемых штор — переход к интиму.

Как ни странно, я не услышала ни рэпа, ни тяжелого рока. В комнате моих соседей пела Эдит Пиаф, и это казалось особенно обидным. Вот так проходила мимо жизнь — с чужими радостями, чужой музыкой и чужой любовью. Внушая себе, что и я здесь — далеко не одинока, а с любящим мужем, я забралась в ванну. Включила музыку и пышно взбила пену с привкусом пихты и талого снега. Двери я оставила открытыми, чтобы слышать поставленный в музыкальную установку диск Джо Дассена. В этом году на него здесь была ностальгическая мода и почти все наше путешествие озвучивал задушевный голос давно ушедшего обаятельного блондина.

Я не слышала, как вошел Сергей, и вздрогнула, увидев его рядом — он присел на край овальной ванны и поправил шпильку, сколовшую волосы на моем затылке.

— Потереть спину, Бубка?

Я сунула ему в ладонь пропитанную шампунем лохматую варежку. Губы Сергея прильнули к моей шее, а рука соскользнула к груди. От него пахло коньяком, сигаретами и незнакомыми духами. Я закрыла глаза, предоставив «банщику» полную свободу. Он явно терял голову от возбуждения и я побоялась, что эта ванна не выдержит двоих, если Сергей рухнет в воду. Как-никак — вес 90 кг и рост 187, да и я не Дюймовочка-Ассоль. Он тоже вовремя спохватился.

— Жду тебя в спальне, только, пожалуйста, побыстрее, — шепнул он мне на ухо, тихонько прикусывая мочку.

Ну уж нет! Я ждала целых три дня. И весь сегодняшний вечер — одинокий и печальный. Пусть потомится в мечтах, а я постараюсь оказаться на уровне.

Я долго возилась, втирая в кожу миндальный лосьон, расчесывая волосы и, наконец, облачившись в самую соблазнительную ночную рубашку и прыснув любимые духи, явилась к ждущему меня мужчине.

В терракотовом свете прикроватной лампы торс спящего Сергея казался богатырским. Он даже не успел раздеться, рухнув поперек постели. Я присела рядом, откинув с его лба влажные пряди — лицо казалось спокойным и вполне счастливым. Я попыталась снять с него рубашку, рассчитывая, конечно, ненароком разбудить мужа. Он резко поднялся, сел, мотая головой, и тревожно уставился на меня:

— Я долго спал?

— Минут двадцать, не больше.

— Фу! Прости. — Он протянул ко мне руку и медленно спустил с плеча бретельку. — Потрясающе соблазнительная женщина.

Мы помолчали. А поскольку заявление Сергея не повлекло за собой дальнейших действий, я поправила кружева и набросила на плечи пеньюар. В комнате было довольно прохладно.

— Сережа, что-то не так? Что-то случилось с Ларой? Мне показалось, ты вернулся с прогулки умиротворенный.

— Да, все обошлось. Мы посидели с Фошерами в баре.

— Милый, я привыкла ни о чем не спрашивать, но здесь я рядом с тобой и чувствую какое-то напряжение… Ты ведь не зря сегодня вспоминал Сатану.

Сергей обнял меня, но не как женщину, дающую утоление плотскому зову, а как близкое и дорогое существо. Существо — среднего рода. Нечто хрупкое, жалкое, требующее заботы и внимания. Я чувствовала, как он сдерживается, чтобы не выложить мне свои тревоги, не поделиться своими опасениями. Но я не имела права настаивать, — таковы условия игры. «Моя жена никогда, ни к чему не будет причастна. Запомни. Это важно». — Сказал он три года назад, получив назначение на загадочный пост руководителя неведомой мне службы. И я старалась не нарушать договоренность, часто сомневаясь: не значит ли это, что я оставляю его одного, без поддержки и возможности поделиться проблемами с самым близким человеком, человеком, который никогда не предаст.

— Может, ты хоть чуть-чуть объяснишь мне, что происходит? — Рискнула я задать вопрос.

— Происходит нечто важное. — Сергей смотрел в сторону.

— Это не обычный отдых?

— Это даже не обычная работа.

— Супруги Фошер не случайные знакомые?

Сергей обернулся и пристально посмотрел мне в глаза:

— Если совсем честно — я не знаю кто они. Не могу понять! — Он с силой постучал кулаком по лбу.

— А Лара? Что она для тебя значит?

— Я беспокоюсь за нее.

— Ладно… Допрос с пристрастием закончен. Давай спать, дружище… Только, пожалуйста, не вскакивай ночью курить.

День выдался солнечным и ярким. Даже сквозь темные очки снежные отроги под кабинкой фуникулера сверкали ослепительным блеском. Там, внизу, по накатанной лыжне скользили яркие фигурки лыжников. На пологом склоне дети и взрослые катались на санях, а чуть повыше, на трассе слалома, собралась высшая спортивная элита. Именно туда и спешила попасть Лара, которую мы с Сергеем взялись сопровождать. Нам хотелось полюбоваться горами с высоты и прокатиться на канатной дороге, где вместо вагончиков двигались над пропастью легенькие красно-желтые скамейки. Лыж мы брать не стали. Когда-то мы с Сергеем совершали обязательные воскресные вылазки в Серебряный Бор и с удовольствием пробегали по дюжине километров, нагуливая волчий аппетит. А на обед я заранее держала в морозилке собственного изготовления пельмени. Это был своеобразный ритуал: лыжи — пельмени — любовь.

Но теперь мы просто сопровождали Лару, чувствуя себя в кабинке фуникулера среди спортсменов в великолепной горнолыжной экипировке людьми второго сорта.

— Но вы хоть глянете, как я слечу вниз? — Кокетливо улыбалась Лара, заглядывая в глаза Сергею.

— Боюсь, от нас будет мало толку, если ты вздумаешь свалиться. Заметил он.

— Ни за что на свете не сделаю этого, если за мной будут наблюдать такие люди. На миру и смерть красна, а на глазах любимых друзей — вдвойне. Но победа все же слаще.

Почему-то мне не нравилась вполне невинная болтовня Сергея и Лары, даже раздражала. Не смешно, не остроумно и слишком игривый подтекст. Коллеги они или нет, но эта энергетически одаренная особа со всей очевидностью «положила глаз» на Сергея. А он и не пытался пресечь её заигрывания.

Я прильнула к стеклу, делая вид, что увлечена пейзажем, и с горечью вспоминала прошедшую ночь. После нашего разговора Сережа уснул (совсем как в рассказах Галины), а я ещё долго наслаждалась музыкой, игравшей за стеной, и представляла себе гибкое юношеское тело, слившееся с женским среди смятых, пропахших еловой смолой и любовью простыней.

…Группа слаломистов радостно приветствовала Лару и сразу же втянула её в разборку какого-то конфликта с дистанцией. Я не вникала, подставив лицо горячему, как на южном побережье, солнцу. Зато Сергей, активно перейдя на английский, кажется, чуть ли не притязал на миссию арбитра.

К счастью, лыжникам не терпелось продолжить соревнования и скоро мы уже наблюдали за скатывающимися вниз среди кордона красных флажков фигурами. Костюм Лары, светящийся васильковыми и алыми люминесцентными красками, плотно облегал её крепкую, играющую мускулатурой фигурку. Исповедь лады о её занятиях бодибилдингом явно понравилась Сергею. У меня женщины-культуристки всегда вызывали ужас и некоторую неприязнь. Как всякое извращение, связанное с чрезмерным вниманием к своему телу. К тому же, я была убеждена, что все они — качки женского пола — активные или потенциальные лесбиянки.

Но с Ларой я, видимо, просчиталась. Вот она уже готовится к старту, а Сергей, будто невзначай, похлопав её по спине, скользнул рукой по затянутому бедру и узкому крепкому заду. Я отвернулась.

— Хорошо идет! — дернул меня за локоть Сергей. — Сумасшедшая баба! Такая жадность к жизни и потрясающая тяга к риску. Почему люди, особо жадные к жизни, так легко играют ею, а, доктор?

— Риск, как допинг, обостряет жажду жизни… А генетики считают, что у женщин подобного психофизического типа перебор с Y-хромосомой — переизбыток агрессивности и потребности к действию.

— Нет! Ларка — настоящая женщина. Добрая, жертвенная. Но смелая — до чертиков. — Подняв на лоб очки и щурясь, Сергей следил за крошечной пестрой точкой внизу. — Лара, похоже, удачно прошла дистанцию.

Теперь ей предстояло возвращение на канатной дороге.

— Надеюсь, мы можем покинуть зрительскую трибуну? — Я потянула Сергея к фуникулеру. — Знаешь, милый, мне не хочется болтаться на этих скамейках. Я далеко не такая отчаянная, как твоя Ларочка, и ветерок продувает. Может, позагораем вон на той площадке?

Он только грустно посмотрел на меня, улыбнулся криво — одним уголком губ и послушно поплелся за мной на специально оборудованный топчанами и зонтиками «пляж». Я выдержала на солнце не больше часа, демонстрируя снежно-белый купальник и спортивный костюм цвета фиалки. Сергей потягивал за столиком коктейль, терпеливо поджидая, пока иссякнет мой загарный энтузиазм.

Спустившись на остановку в вагончике фуникулера, мы поджидали пока появится микроавтобус с эмблемой нашего отеля. Предстояло приятное двадцатиминутное путешествие по крутому серпантину в компании пятерых немцев, оживленно обсуждавших транслируемый по радио хоккейный матч.

На деревянных перекрытиях под лимонным пластиковым козырьком автобусной станции возились, озабоченно курлыча, голуби. Серж отбросил недокуренную сигарету и попал в мазутное пятно, чернеющее на снегу. Мы оба смотрели, как теплился уголек сигареты, не решаясь воспламенить снег. Красный «аудио», круто развернувшись на автобусном пятачке, резко затормозил прямо перед нашим носом. Вид у Анатолия, выскочившего из чужого автомобиля, был, мягко сказать, озабоченный.

— Слава Богу, успел! — Он сгреб нас с Сержем в охапку и затараторил. Взял тачку у Жюля, сказал — смотаюсь за вином в Лаакс, там какой-то особый сорт местного производства водится…

Он кинулся к машине и выставил к нашим ногам сумки и чемоданы, в которых мы с удивлением узнали свой багаж.

— Это все, кажется, Слав? Серж, можно тебя на тет-а-тет?

Они отошли в сторону и через пару минут Толя, не попрощавшись со мной, умчал вниз на красном «аудио», а Сергей, подхватив сумки, поспешил к подошедшему автобусу. Мы уселись сзади, предоставив места впереди шумной компании немцев.

— Ну вот, детка, мы едем домой. Ты этого хотела? — Он обнял меня за плечи и прижал к себе.

— Что случилось? Серж, что там, в Москве? Я же вижу — у тебя губы синие… Что-то стряслось с Софкой? — вцепилась я в рукав пуховой синей куртки.

Он смотрел в окно с видом, скорее опустошенным, чем встревоженным, и это пугало меня больше всего.

— Не молчи, пожалуйста! Беда в Москве? — Я поперхнулась застрявшим в горле комом и машинально стерла меховой варежкой слезы. — Что стряслось?

— В Москве благодать. Стряслось здесь… Толя рассчитался в отеле, забрал наши вещи и предупредил администрацию, что супруги Баташовы отбыли ещё утром. Поняла?

Я согласно кивнула, ничего не понимая. Сергей отвернул рукав и посмотрел на циферблат своего любимого «Роллекса» — уже около часа в номере господина Кравцуна Анатолия Петровича лежит мертвая гражданка РФ по имени Ирочка.