Русская поэзия XIX века. Том 2

Много песен слыхал я в родной стороне,

Как их с горя, как с радости пели,

Но одна только песнь в память врезалась мне,

Это — песня рабочей артели:

«Ухни, дубинушка, ухни!

Ухни, березова, ухни!

Ух!..»

За работой толпа, не под силу ей труд,

Ноет грудь, ломит шею и спину…

Но вздохнут бедняки, пот с лица оботрут

И, кряхтя, запевают дубину;

«Ухни, дубинушка, ухни!

Ухни, березова, ухни!

Ух!..»

Англичанин-хитрец, чтоб работе помочь,

Вымышлял за машиной машину;

Ухитрились и мы: чуть пришлося невмочь,

Вспоминаем родную дубину:

«Ухни, дубинушка, ухни!

Ухни, березова, ухни!

Ух!..»

Да, дубинка, в тебя, видно, вера сильна,

Что творят по тебе так поминки;

Где работа дружней и усердней нужна,

Там у нас, знать, нельзя без дубинки:

«Ухни, дубинушка, ухни!

Ухни, березова, ухни!

Ух!..»

Эта песня у нас уж сложилась давно;

Петр с дубинкой ходил на работу,

Чтоб дружней прорубалось в Европу окно^{434}

И гремело по финскому флоту:

«Ухни, дубинушка, ухни!

Ухни, березова, ухни!

Ух!..»

Прорубили окно… Да, могуч был напор

Бессознательной силы… Все стали

Эту силу ценить и бояться с тех пор…

Наши ж деды одно напевали:

«Ухни, дубинушка, ухни!

Ухни, березова, ухни!

Ух!..»

И от дедов к отцам, от отцов к сыновьям

Эта песня пошла по наследству;

Чуть на лад что нейдет, так к дубинушке

Прибегаем, как к верному средству:

«Ухни, дубинушка, ухни!

Ухни, березова, ухни!

Ух!..»

Эх, когда б эту песню допеть поскорей!

Без дубины чтоб спорилось дело

И при тяжком труде утомленных людей

Монотонно б у нас не гудело:

«Ухни, дубинушка, ухни!

Ухни, березова, ухни!

Ух!..»