Рыцарь пентаклей

19

— Вы серьёзно? — спросил Орди, поворачиваясь перед зеркалом то так то эдак.

— А что? — по естественным причинам Тиссуру легко удавалось скрывать улыбку. Вортсворту приходилось куда сложнее.

— О, мне перечислить? — молодой человек ещё никогда не чувствовал себя так глупо.

— Вы блестяще выглядите, милорд, — дворецкий так усердно напрягал мимические мышцы в попытке сохранить нейтральное выражение лица, что им можно было таранить крепостные ворота.

— Разумеется, — съязвил юноша. — Из-за всей этой горы блёсток я сверкаю как бриллиант.

— Перестань, — Тиссур получал от ситуации искреннее удовольствие. — Считай это маскировкой.

— О, да, — закивал Орди. — Алый цвет мундира очень маскирует. Особенно в борделе. Огромные золотые эполеты помогут затеряться в толпе генералов. А эти чудесные белые лосины очень пригодятся на тот случай, если Регент соберётся пойти на балет. Я даже в цирке такого не видел! Клоунада!

— Ты выглядишь солидно, — возразил король.

— Конечно, солидно, — юноша поддержал его, несмотря на то, что знал толк в клоунаде и это была именно она. — Вон сколько орденов. Ты уже придумал, в каких сражениях я их заработал? Может, организуем мне сабельный шрам на пол-лица? Ну, для достоверности?

Вортсворт отвернулся и несколько раз громко кашлянул.

— Не надо тебе никакого шрама.

— Может, и орденов тогда не надо?

— А орденов, — настоял Тиссур, — надо! И побольше. А то будешь там как дурак. Верно, Вортсворт?

— Верно, милорд, — ответил дворецкий. — Будете.

Воцарилось очень неловкое молчание. Ординари принялся резкими движениями расстёгивать огромные золотые пуговицы с гербами несуществующих государств.

— Вот и я говорю, что буду!

— Орди, ну прекрати! Он не это имел в виду! — король повернулся к дворецкому. Фиолетовый огонёк загорелся ярче. — Верно, Вортсворт?

— Верно, милорд. Не это. Я имел в виду, что вы будете украшением бала.

— Мне не надо быть никаким украшением! Я не ёлка! — упорствовал юноша. Пальцы безнадёжно проигрывали в схватке с пуговицами, отчего Орди покраснел и почти сравнялся в цвете с мундиром. — Я в цирке такое не носил, и сейчас не стану.

— Но ты должен выглядеть, как все!

— Я ничего им не должен!.. — молодой человек наконец-то избавился от мундира. Ордена зазвенели по полу.

— Но это высшее общество! — прорычал Тиссур. — Там свои правила! Там своя мода!

— Тогда я стану её законодателем! Боги, ты просто не понимаешь! — воскликнул юноша и упал в кресло. — Мне должно быть комфортно: это залог успеха. А если я буду одет, как идиот, то и чувствовать себя буду идиотом. Вспомни о моей репутации в городе. Вспомни, что мы выигрывали за счёт непредсказуемости и нетривиальности! Вспомни и верни мне чёртов балахон!..

В воцарившейся тишине заскрипели зубы Тиссура:

— Да и тьма с тобой! Вортсворт!

— Да, повелитель, — голос дворецкого раздался из точки, которая не попадала в поле зрения Орди и Тиссура: старик постоянно практиковался.

— Пусть его хотя бы постирают, — буркнул череп и обиженно улетел на шкаф. Этим он очень напомнил кота, не хватало только гордо поднятого хвоста. — Что за неуважение? — сердито ворчал он. — Ты никогда меня не слушаешь. У меня не было детей, но, кажется, я понимаю отцов, которые бьют своих чад смертным боем.

Орди переоделся и вернулся в кресло.

— Не было детей? — удивился он. — Странно. Я почему-то был уверен, что у тебя были наследники, но Вильфранд их… Ну…

Тиссур замолчал. Затем со шкафа послышался тщательно скрываемый вздох.

— Да не было у меня никого, — тихо сказал король. — Шесть жён, море попыток — и ничего. Даже бастардов — и тех нет.

— О… — Орди стало ужасно неловко оттого, что он затронул эту тему. — Извини.

— Да ничего. Дело прошлое, — интонации Тиссура говорили об обратном, поэтому пристыженный юноша поспешил удалиться.

Дворец, в котором проводился бал, не был самым лучшим из дворцов. Он не был самым дорогим, роскошным или удобным, его искусственный пруд с не менее искусственным островом никак не превосходил таковые в других дворцах. Фонтаны били ввысь ровно настолько, чтобы их замечали, но не обращали особенного внимания, а живой лабиринт из аккуратно подстриженных кустов не мог похвастаться какой-нибудь знатной особой, которая в нём заблудилась и умерла с голоду.

Единственная причина, по которой регенты Брунегена уже сотни лет проводили свои мероприятия здесь, заключалась в том, что дворец располагался прямо под Замком. Скала, изрезанная ходами и укреплениями, ощетинившаяся башнями и спрятанная за высокими стенами, нависала прямо над этим дворцом, укрывая его в своей тени, как наседка цыплёнка. Это должно было напоминать дворянам и главам Цехов о том, кто в доме хозяин, — и напоминало, поскольку очень сложно не заметить десятки тысяч тонн камня, висящие над головой.

К воротам, в почтительном отдалении от которых собралось множество горожан-зевак, съезжались кареты. Резьба, золото, яркие краски, лошади с разноцветными плюмажами и султанами, слуги с застывшим на лицах высокомерием. Экипажи останавливались у ковровых дорожек, двери открывались, и мужчина в гольфах, широких красных штанах и смешном берете с пером громко провозглашал что-то вроде «Его высокопревосходительство, маркиз такой-то!», после чего маркиз такой-то выкатывался из кареты и протягивал руку супруге — накрашенной, завитой, одетой во всё самое лучшее и увешанной тем, что недобросовестные ювелиры называли «изящными украшениями».

Человек в смешном берете умело играл голосом и говорил то тише, то громче — в такие моменты он весь вытягивался в струну и становился похож на гуся. На первый взгляд это выглядело так, словно голосом старались выделять наиболее знатных особ: чем громче, тем выше титул.

Но понаблюдав несколько минут, можно было определить, что титул не имеет никакого значения. Имена некоторых князей произносились едва ли не шёпотом, с ленцой и вальяжностью, зато при появлении какого-то жалкого серого и неприметного гвардейского полковника, глашатай едва ли не сорвал голос. Такое представление было частью общего шоу и помогало определить, кто имеет наибольшее влияние в городе.

Если бы простые горожане узнали, сколько интриг плелось, сколько тратилось денег и сколько лилось крови из-за этого простого действа, то покрутили бы пальцем у виска. Они просто не поняли бы, как можно упасть с разорвавшимся сердцем из-за того, что глашатай произнёс имя твоего злейшего врага чуть-чуть громче, чем твоё собственное. Точно так же они не поняли бы, как пролетавший мимо комар стал причиной травли и самоубийства одного из знатнейших людей Брунегена. «У богатых свои причуды», — сказали бы горожане и были бы совершенно правы.

Орди никто не приглашал, поэтому, когда его карета, с которой предварительно сняли все фонари, подъехала к красной ковровой дорожке, глашатай запнулся. На подобных церемониях гости приезжали в порядке строгой очереди — ещё один ритуал, на который Ординари сознательно наплевал.

Дверь открылась, и изнутри осторожно, стараясь ничего не сломать, выбрался Йоганн. Вылезая, он зацепился за потолок рогом на шлеме и негромко прорычал какое-то ругательство. Следом появился Виго, который стеснительно улыбался, пряча клыки и, наконец, самым последним на свет ламп и фонарей выбрался сам Ординари.

Троица, чувствуя, как на них скрещиваются сотни взглядов, решительно направилась к воротам и мужчине в смешном берете.

— Вас нет в списке, господа! — глашатай обдал незваных гостей ледяным тоном и тщательно отмеренной долей презрения.

Ординари молчал. Его ладони скрывались в рукавах балахона, а лица не было видно во тьме под капюшоном.

— К тому же, вы одеты неподобающе!

Орди имел на этот счёт своё мнение. Всего за десять секунд он успел увидеть критическое количество людей, искренне считавших, что чем тоньше у тебя ноги, чем дряблее зад и чем объёмнее живот, тем больше причин обтянуть всё это чем-нибудь разноцветным.

Йоганн, одетый в некоторое (весьма небольшое) количество шкур, хмыкнул. Это не было угрозой или вызовом, но когда человек вырастает больше определённого размера, окружающих начинают нервировать даже такие невинные вещи.

— Чего вы ждёте? — глашатай не выказывал недовольства, но продолжал упорно обливать презрением стоявших перед ним людей.

— Действительно, Виго! — прошипел Орди. — И чего это мы ждём?..

— О! — воскликнул вампир. Если бы он был жив, то наверняка бы покраснел. — Сейчас, милорд.

Глаза глашатая мгновенно остекленели. Он пошатнулся, а затем вытянулся и прокричал так громко, как только мог:

— Лорд Ординари со свитой!

— Другое дело, — усмехнулся молодой человек и шагнул за ворота.

Дворец находился в отдалении: к нему вела длинная дорожка, укрытая красным ковром. По обе стороны от неё располагался уютный сад с фонтанчиками, живыми изгородями, статуями очень полных детей и гостями, которые уже вовсю веселились и присматривали укромные места для того, чтобы предаться разврату, когда официальная часть мероприятия подойдёт к концу.

На троицу таращились во все глаза: Орди почти ощущал, как взгляды шарят по ткани балахона. Как себя чувствовал практически голый Йоганн — оставалось лишь догадываться.

Широкое крыльцо, выстроенное с таким размахом, что на нём можно было проводить парады, украшали колонны, поддерживающие удивительно скромный балкон второго этажа. На нём стояли офицеры гвардии во всём блеске орденов и удальстве алкогольного опьянения. Они громко обсуждали входивших дам, подкручивали пышные усищи и прикладывались к бутылкам — именно бутылкам, а не бокалам — игристого вина.

Когда один из них, отличавшийся от остальных малым количеством орденов и чёрным цветом усов, заметил Йоганна (а Йоганна было трудно не заметить), то принялся, округлив глаза и беззвучно открывая рот, тыкать пальцем в сторону варвара. Орди подобрался: похоже, назревал конфликт, а конфликтовать он пока ни с кем не собирался.

— Что это за тварь? — чересчур громко спросил, пытаясь сфокусировать зрение, второй гвардеец — со светлыми усами. — Это его шерсть, или он одет в шкуры?

— Конечно, шерсть. Это же явно не человек, — хохотнул третий — обладатель самых шикарных рыжих усищ и бакенбардов. Видимо, он в компании был самым пьяным и, соответственно, удалым. — Эй, верзила! — вскрикнул гвардеец с балкона, разбрызгивая над головой Йоганна содержимое своей бутылки. То, что голова находилась слишком близко к нему, стоявшему на втором этаже, он не принял во внимание. — Это где выращивают таких уродов? В моём поместье пригодилась бы парочка!

Йоганн покосился на своего лорда, и юноша понял, что может потерять уважение одного из своих самых могущественных союзников. Поэтому он кивнул и добавил одними губами: «Разберись сам».

— Там, откуда я родом, таких много, — спокойно ответил фальшивый варвар. — Можешь сказать, где находится твоё имение, мы все туда с удовольствием заглянем.

— Мне показалось, или это животное что-то сказало? — поинтересовался рыжий офицер, поворачиваясь к остальным. Те в ответ загудели что-то возмущённое.

— Так проучи меня, — от усмешки Йоганна даже у Орди по спине побежали мурашки. Молодой человек очень живо представил, как слуги будут долго и печально отскребать от крыльца то, что останется от дерзких вояк. — Или вам страшно?

— А что, господа? — офицер-блондин скривил аристократически тонкие губы. — И в самом деле! Проучим его!

Гвардейцы быстро покинули балкон, а Орди и Виго отошли подальше, чтобы не попасть под горячую руку.

Не прошло и половины минуты, как из дверей, едва не сбивая гостей с ног, высыпала троица в алых мундирах и без лишних разговоров вынула сабли из ножен. Йоганн на это лишь усмехнулся. Сняв с плеча одну из шкур, он обмотал ей кисть и предплечье, поигрывая мышцами. Со стороны это выглядело так, словно из бицепсов варвара кто-то отчаянно пытался выбраться.

— То есть, вот так принято биться в гвардии? — ухмыльнулся варвар. — Трое на одного? А как же кодекс дуэлей и всё такое?

Рядом с местом конфликта начали собираться гости. В этом смысле все жители Брунегена, независимо от благосостояния и положения в обществе, были одинаковы: шоу пропускать никто не хотел.

— Дуэль? Серьёзно? — фыркнул рыжий офицер. После его слов Орди поморщился: в воздухе стало слишком много алкогольных паров. — С тобой? Господа, это ничтожество меня забавляет.

Йоганн оценил ситуацию и медленно отступал, пока гвардейцы пытались его окружить. Несмотря на опьянение, они твёрдо стояли на ногах и действовали умело: не лезли вперёд, очертя голову, а старались обойти варвара с флангов. Орди начал волноваться: он не сомневался в силах своего подчинённого, но складывалось впечатление, что всё изначально пошло не по плану.

Шаг за шагом Йоганн пятился в сад, к огромному древнему дубу с раскидистой кроной. Гвардейцы кружились вокруг варвара и делали пробные выпады, от которых тот уворачивался с удивительной для своей комплекции лёгкостью. Орди слышал возгласы — как восхищённые, так и негодующие. На расстоянии вытянутой руки от него круглый старичок в генеральском мундире громко сетовал на то, что нельзя сделать ставку. Его глаза горели азартом, а жена, стоявшая слева, — усыпанная бриллиантами валькирия, выше мужа на целую голову — то и дело тянула престарелого генерала за рукав и шипела: «Замолчи! Тише! Не позорь меня! Как был солдафоном, так и остался!»

Орди уже несколько раз одёрнул себя: из-за нервов начинал грызть ногти. Скоро Йоганн должен был упереться спиной в ствол дерева — и тогда на него набросятся все разом. Фальшивый варвар был, конечно, очень крупным, но три сабли сводили это преимущество на нет.

— Приготовься, — шепнул юноша Виго. — Если что, пойдём его спасать.

Виго изрядно напрягся, но кивнул.

— А всё! — пьяно хохотнул рыжий гвардеец, когда Йоганн ткнулся спиной в древесную кору. — Дальше некуда. На колени, урод! И проси пощады! Да погромче, чтобы вон те дамы услышали.

Орди тихонько выругался и решительно пошёл в сторону пока ещё несовершённого смертоубийства.

— Ни за что! — ответил гвардейцам Йоганн. — Зато я даю вам шанс убрать сабли в ножны и уйти дальше пьянствовать.

— Ах ты!.. — оскорблённый офицер собрался положить конец препирательствам при помощи единственного смертельного удара, и его друзья не остались в стороне. Орди стиснул зубы и побежал сквозь толпу, расталкивая богатых и знатных Брунегенцев, как на каком-нибудь рынке, но всё равно категорически не успевал.

Однако варвар показал, что не лыком шит. Все три удара пришлись в пустоту. Все три гвардейца спустя мгновение обнаружили, что их ладони пусты и очень болят, а Йоганн сжимает за клинок последнюю саблю в громадной лапе, замотанной в шкуру — Эй! Это наградное оружие! — всполошился рыжий гвардеец и полез было на варвара с голыми руками, но друзья, к счастью, его остановили. Йоганн с ухмылкой сломал клинок о колено и бросил в траву. А затем бросился вперёд сам.

Орди застыл, совершенно ошеломлённый зрелищем. За время жизни в бродячем цирке он видел, как жонглируют шариками, бутылками, кеглями, шпагами и горящими факелами, но никогда — людьми.

Варвар подбрасывал вопящих гвардейцев прямо в крону дерева. Оттуда слышались стук, вскрики — и люди падали обратно, но Йоганн вовремя их ловил и кидал снова до тех пор, пока все трое не зацепились где-то в густой листве. Их не было видно, но о том, что они всё ещё находятся там, можно было судить по слабым проклятиям и стонам.

Варвар постучал ногой по дереву, дабы убедиться, что гвардейцы висят крепко. Вековое дерево содрогнулось, послышалась новая порция ругательств, но никто не упал.

Шокированные дворяне стояли, не зная, как реагировать.

В Йоганна упёрлись десятки взглядов, и здоровяк, не побоявшийся пойти против троих вооружённых людей, стушевался и опустил глаза.

Неизвестно, чем всё закончилось бы, если б не давешний генерал: каким-то невероятным образом он протолкался в первые ряды и громко зааплодировал, спровоцировав тем самым бурные и продолжительные овации. Солидные господа и тощие юнцы, почтенные матроны и их дочери, не особо отличавшиеся с виду из-за обилия косметики, — все хлопали в ладоши с тем же воодушевлением и блеском в глазах, что и простолюдины на ярмарочном представлении.

Ординари дал варвару знак, и тот, смущённый таким вниманием публики, подошёл к молодому человеку, раздвигая толпу одним своим видом:

— Милорд?

— Пойдём в дом, Йоганн, — сказал тот скучающим голосом. — Надеюсь, здесь ты уже наигрался.

Внутри звучала музыка. Оркестрик, расположившийся на небольшом возвышении, исполнял нечто не то, чтобы унылое, но уж очень медленное и утончённое. Такая музыка, ненавязчивая и исполняемая в основном смычковыми, словно говорила: «Сюда не пускают кого попало».

Едва молодой человек переступил порог, как сразу же понял, о чём предупреждал его Тиссур, когда убеждал надеть мундир с орденами и лосины. Здесь это была своего рода униформа. Орди ожидал столкнуться с презрением, насмешками и гневом: более того, он рассчитывал с их помощью привлечь всеобщее внимание, но вместо этого видел в глазах людей лишь слабое недоумение. И это унижало куда сильней, чем открытый негатив.

В главном зале всё было лёгким, белым и воздушным, как платье невесты.

Много живых цветов и света: он лился сверху, с огромных хрустальных люстр и со стен, увешанных канделябрами. В центре неторопливо кружились пары. Дамы постарше предпочитали гвардейцев: юных, блестящих и отглаженных до хруста. Светские хищницы вцеплялись в добычу, гладили ткань мундиров пухлыми пальцами, закованными в золото и бриллианты, томно ворковали и закатывали глаза. Их обрюзгшие мужья в то же самое время танцевали, прижимаясь к молоденьким и свежим красавицам. От обилия сальных улыбок и похотливых намерений воздух в зале казался маслянистым.

— Аперитив, господа? — перед троицей возник лакей в мундире, который мог бы дать сто очков вперёд любому гвардейскому. Белые перчатки, парик с буклями и снова этот недоумевающе-снисходительный взгляд, от которого юноша сжал зубы: в нём просыпалось отвратительное ощущение, что он хуже даже этого лакея.

— Да! Благодарю вас, — Ординари взял высокий бокал игристого вина на длинной ножке. Виго и Йоганн воздержались. Варвар выглядел невозмутимым, но, судя по пальцам, которые нервно перебирали кожаные тесёмки, поддерживавшие шкуру, чувствовал то же самое, что и Орди.

Юноша повернулся к своим сопровождающим и приказал шёпотом:

— Погуляйте тут. Развлекайтесь, но глаза и уши держите открытыми!

Спутники кивнули и безуспешно попытались раствориться в толпе, а Орди отправился туда, где в золочёной раме висела огромная, во всю стену, карта мира. Под ней стояли друг напротив друга диванчики и кресла — своего рода, спокойная лагуна посреди бушующего моря веселья. Над лагуной, как над жерлом вулкана, поднимались густые клубы табачного дыма, в котором зловеще поблескивали стёкла моноклей, скрывавших водянистые глаза.

— Лорд Ординари? Это вы? — юноша поднял взгляд и слегка растянул уголки губ.

— Да, это я. Мы знакомы? — он сначала и не понял, кто с ним говорил. Мужчины, сидевшие в кругу, были совершенно одинаковыми: крючковатые носы, седины, дорогая одежда неброских цветов. Они разительно отличались от тех, кто сейчас вальсировал в центре зала с девушками, желавшими обрести богатых покровителей. Здешние дамы тоже выделялись на фоне прочих светских львиц: сухие недовольные рты, обрамлённые сетками морщин, всё время недовольно кривились, даже во время улыбок — насквозь фальшивых и холодных. Эти женщины почти не носили украшений, но не из скромности, а лишь потому, что их наряды и без того были настолько роскошны, что никакая здешняя красотка не смогла бы с ними конкурировать. Не платья — произведения искусства.

— Да кто же вас не знает, — растянул бледные губы один из носов-крючком. — Весь город только и делает, что говорит о вас. Проходите, молодой человек. Присаживайтесь.

— Охотно, — согласился Орди, тщательно скрывая первобытный ужас.

Юноша внутренне подобрался, словно собираясь нырять в ледяную воду. Каждый следующий шаг давался труднее предыдущего, сердце бешено колотилось, перекачивая кровь, щедро сдобренную адреналином, — и молодой человек замедлялся, с удивлением глядя на собственные ноги, которые вдруг отказались подчиняться.

Мягкое кресло оказалось ловушкой: молодой человек в него попросту провалился и был вынужден не сидеть, а полулежать. Очень неудобно для того, кто пришёл сюда не отдыхать, а работать — подобная поза мало способствовала сосредоточению. Взгляды присутствующих уткнулись в Орди, как копья.

— Так кто же вы такой, лорд Ординари? — спросил нос-крючком.

Юноша пожал плечами:

— Слишком размытая формулировка. Я — это я. Ни больше ни меньше.

Одна из дам издала негромкий скрипучий смешок:

— Говорят, что скромность украшает человека, но вам она не к лицу.

Мозг Орди работал в авральном режиме, пытаясь одновременно придумать достойный ответ, проанализировать, куда идёт разговор, и удерживать контроль над эмоциями, которые были готовы сорваться с цепи и похоронить всё предприятие. Перед глазами молодого человека вставали живописные картины того, как он уходит с бала осмеянный и растерявший всю репутацию, — и спокойствия это не добавляло.

— Это не скромность, — сдержанно ответил Орди. — Просто я не знаю, что ответить. Сомневаюсь, что вас интересует моя полная биография.

— Отнюдь, — подал голос ещё один нос-крючком — в пенсне. На его шее болтался увесистый орден с чьим-то портретом в центре. — Уверен, никто в этом зале… Да что там? Во всём городе! Не знает, откуда вы появились и как умудрились так быстро вырасти. Ходят слухи, что вы продали душу… — старик не договорил и указал пальцем куда-то на пол.

— Вовсе нет, — покачал головой Орди. — Моя душа при мне.

— А сердце? — томно спросила одна из великосветских старух, одетая роскошней остальных.

Молодой человек едва не поменялся в лице. Перспектива провести ночь с этой фурией чуть не обрушила его рассудок: дама выглядела так, будто имела привычку откусывать головы своим фаворитам.

— Моё сердце тоже при мне, — юноша лучезарно улыбнулся: «Я понял, что это проверка, дорогуша, придумай что-нибудь ещё».

— Кажется, вы его смущаете, Ванда, — усмехнулся нос-крючком-но-без-ордена. — То, что у вас, молодой человек, есть душа и сердце, уже внушает оптимизм.

Старик бросил насмешливый взгляд на бокал аперитива в руках Орди. Молодой человек сжимал его в ладони, в то время как остальные слегка придерживали за ножку в самом низу. «Ах ты ж сукин сын!», — юношу бросило в жар. Он понял, что над ним с самого начала открыто потешались, и лишь он один этого не заметил. Не заметил потому, что привык считать себя игроком высшей лиги и вести себя соответствующе. Но эти люди, несмотря на всю мишуру, видели того Ординари, коим он являлся на самом деле, — юнцом-выскочкой, который задрал нос и возомнил о себе невесть что.

— А то знаете, кроме всего прочего ходили слухи, будто вы не человек, — с разных сторон послышались негромкие смешки. Орди густо покраснел и, чтобы скрыть это, опустил голову, пряча лицо под капюшоном.

— О, нет, — голос отвратительно дрогнул, и акулы это не без удовольствия заметили. — Я абсолютно точно человек. А вы?

Вопрос вырвался сам собой, и Орди обругал себя последними словами: вместо того, чтобы пытаться выплыть, он топил себя ещё сильней.

Старики и старухи переглянулись с таким видом, что юноша почувствовал себя внуком, которого поставили на табуретку и велели прочитать стишок. Что бы он ни сказал, всё будет воспринято, как детский лепет — несерьёзно, с иронией, умилением и «посмотрите, он говорит совсем как большой, у-тю-тю, дайте ему конфетку». Этих людей ему не одолеть. У Тиссура бы получилось, но король находился слишком далеко отсюда.

— Мило. Очень мило, молодой человек. Мы, наверное, тоже люди. А кто ваши спутники? Тот господин, который в шкурах… он смотрится очень… — старик тщательно подбирал слова. За ним следили все присутствующие, и их глаза ухмылялись. — Очень интересно.

Орди повернул голову вправо и увидел, как Йоганн стоит, буквально облепленный женщинами всех возрастов. В стороне от них собралась ещё одна небольшая толпа, состоявшая из отвергнутых мужчин.

И эта картина: краснеющий здоровяк-варвар, юные девушки, липнущие к нему, опытные светские шлюхи, выставляющие напоказ свои сомнительные прелести, и множество раздосадованных кавалеров, гневно глядящих на Йоганна и явно замышляющих какую-то гадость, — развеселила Ординари так, что всё нервное напряжение, злость и смущение разом куда-то ушли. Он одним глотком осушил бокал и поставил его на столик:

— О, да. Он и вправду интересен.

— Как его зовут? — полюбопытствовала Ванда, и Орди, взглянув в глаза львицы, увидел тот же похотливый огонёк, что и у остальных женщин в зале.

— Это он ваш ручной оборотень? — спросил нос-крючком номер три — маскирующий коричневые пигментные пятна под слоем пудры.

Этот допрос уже начал забавлять Орди.

— Что вы, вовсе нет.

— А кто? Я слышал, в вашей команде есть человек, умеющий превращаться в волка, — смешки, снова смешки со всех сторон.

— О, нет, это всего лишь слухи. У меня нет и никогда не было человека, который умеет превращаться в волка, — последнее слово он незначительно выделил интонацией. — Но если вы знаете кого-нибудь, кто умеет, я мог бы предложить ему работу.

— Работу? — усмехнулся нос-крючком-с-орденом. — Хотите натравить его на тех, кто пытается вас раздавить?

Это было неожиданно грубо. До сего момента разговор напоминал осторожное ковыряние отмычкой в замке, а сейчас неожиданно превратился в таран, бьющий в крепостные ворота.

— У меня хватает тех, кого можно натравить, — посмеялся Орди. — А вот тех, кто может быстро бегать и продавать, — постоянный недостаток.

— Кстати, господин Ординари, — Ванда отвела плотоядный взгляд от Йоганна. — Ваша… эмм…

— Грязь, — подсказал юноша, отнимая у дамы возможность как-нибудь тонко сострить.

— Да, благодарю вас, — Орди отметил, что клыки Виго смотрелись бы значительно уместнее на лице этой старухи, чем на полной и добродушной физиономии вампира, — так вот, ваша грязь действительно убирает морщины и может лечить болезни?.. Я хотела бы попробовать, но всё никак не могу решиться нанести её на себя…

— О, вам это ни к чему, — губами Орди произносил комплимент, а взглядом оскорблял. — Вы и так чудесно выглядите.

— Льстец, — Ванда восприняла посыл. — Надеюсь, вы хотя бы убираете из товара тину и пиявок?

— Зачем? — удивился Орди. — В основном, именно они и дают целебный эффект.

Лица присутствующих на мгновение вытянулись, и Орди едва не засмеялся.

— О, вы просто не пробовали, — ответил юноша многочисленным гримасам отвращения. — Я могу прислать вам самые лучшие образцы — в знак уважения.

— Вы очень любезны, — заметил нос-крючком-в-пудре. — Думаю, тут ещё никому не присылали грязь в знак уважения.

— О, да, уверен, что не присылали, — согласился молодой человек. Он задумался над тем, как повернуть разговор в нужное ему русло. Эта пикировка могла длиться бесконечно, а время поджимало. И нужно было либо узнать то, для чего он вообще пришёл на бал, либо уходить и искать информацию в другом месте. — Думаю, стоит предложить её и Регенту. В знак моей признательности.

— Признательности? — крякнул нос-крючком-с-орденом. — Регенту?

Для завершения этой фразе не хватало: «Вы, должно быть, шутите?»

— Именно, — кивнул Орди. — А что не так?

— О, всё так. Всё совершенно так, — с каменным лицом ответил старик и обратился уже не столько к молодому человеку, сколько к остальным присутствующим. — Думаю, Регенту ваша грязь очень пригодится. Его стоило бы просто засыпать ею. Кстати, господа! Что вы думаете о недавней агрессии доминиона в отношении…

«Что бы это значило?» — подумал Орди. Окружающие перестали его замечать и перешли к обсуждению политических вопросов: сыпали странными фамилиями, которые юноша не сумел бы произнести, и названиями территорий, о которых никогда не слышал.

— Был рад поговорить с вами, — молодой человек поднялся с кресла и одарил собрание больших шишек очередной лучезарной улыбкой. — Но боюсь, нужно ещё решить кое-какие вопросы.

Носы-крючком показали, что отпускают его, и Орди уже повернулся, но в самый последний момент его остановила Ванда:

— А вы не хотите пригласить даму на танец?

Если престарелая фурия ставила целью выбить Ординари из колеи, ей это полностью удалось.

— Д-да, — от неожиданности молодой человек начал запинаться, но моментально надавал себе мысленных пощёчин и протянул руку. — Вы делаете мне честь.

Танцевать Орди совершенно не умел и, пока вёл Ванду в центр зала, лихорадочно пытался придумать хоть какой-нибудь предлог сбежать. Но такового не нашлось, даже Йоганн с Виго куда-то запропастились.

— Вижу, вы волнуетесь, — промурлыкала старуха, отчего у молодого человека все внутренности покрылись инеем. — Не волнуйтесь, я научу.

Оркестрик по-прежнему наигрывал что-то скучно-официальное.

Ванда улыбнулась и взяла ладони Орди в свои.

— Одну руку можете положить на талию. Кто-то считает подобное непристойным, но лично меня мнения ханжей не интересуют. А вас?

— Думаю, меня тоже, — неожиданно для самого себя юноша не просто обнял Ванду, а ещё и прижал к себе покрепче.

Дама охнула:

— Какой пыл!.. Давайте ногу сюда, потом сюда…

Вокруг кружились пары, а гости бала таращились во все глаза, как одна из самых влиятельных женщин города учит танцевать одного из самых загадочных мужчин.

— Сейчас я буду говорить, — Ванда поднесла губы к уху Орди, и его обожгло горячим, но несколько несвежим старческим дыханием. — Постарайся прижимать меня как можно более страстно.

От подобной перспективы молодой человек пришёл в ужас и чуть было не отстранился.

— Понимаю, мне уже давно не семнадцать, но это важно. И улыбайся, тьма тебя побери. Улыбайся, как полный идиот… Как вон тот, в зелёном. Видишь?

— Да, вижу, — Орди смотрел прямо на того, кого Ванда имела в виду — толстого коротышку в костюме лесного разбойника: маленькая шапочка с пером, трико и рубашка с вырезом, который открывал вид на впалую грудь. Мужчина танцевал с высокой и очень фигуристой девушкой, и потому его глаза не выражали ни единой мысли, а улыбочка выглядела так, словно фальшивый разбойник вот-вот пустит слюну из уголка губ. Орди тщательно воспроизвёл имбецильность на собственном лице: — Так чего же вы хотите? Оу! — рука Ванды крепко сжала его ягодицу.

— Спасите нас, Ординари.

Такого поворота молодой человек не ожидал и потерял контроль над мимикой — округлил глаза, сбился с такта и едва не остановился посреди зала как вкопанный.

— Э-э, — озадаченно протянул он, и Ванда, быстро поняв, что к чему, взяла дело в свои руки и сама начала вести танец.

— Какой же ты дурак… Мальчишка, — шептала она, улыбаясь и бросая на молодого человека жаркие взгляды, но тот видел, как на самом дне серых глаз плещется паника, граничащая с безумием. — Я думала, ты будешь поумнее. Боги, да тебе же целый вечер намекали…

Орди быстро прокрутил в голове разговор и с досадой понял, что некоторые реплики и впрямь могли иметь иное значение. А он-то пыжился, старался что-то показать… Неудивительно, что на него так смотрели.

— Регент? — спросил молодой человек, возвращая себе ведущую роль в танце.

Ванда засмеялась:

— Нет. Конечно, нет. Намного страшнее. Регент просто дурак, ширма, клоун… Но тот, кто стоит у него за спиной, — он опасен. И безумен. И жесток.

— И кто же он?

— Никто не знает. Те, кто видел его, ничего не говорят и вскоре умирают. Вы должны нам помочь! — Ванда прильнула к Орди ещё теснее.

— И как же? — процедил юноша, которому подобное соседство не приносило ничего, кроме дискомфорта.

— Ах, перестаньте. Все понимают, чего вы хотите. Ускорьтесь! Или будет поздно, и он сожрёт нас всех! — дама резко перевела взгляд направо и с силой оттолкнула Орди. — Ах, душечка, здравствуйте! — юноша отошёл в сторону и наблюдал, как Ванда церемонно здоровается с какой-то роковой брюнеткой в пышном синем платье, вышитом лилиями.

«Видимо, разговор окончен», — подумал молодой человек и, опустив голову так, чтобы капюшон скрывал лицо в тени, отправился искать место поспокойней, чтобы всё обдумать.

Это оказалось не так просто. Все входы во внутренние помещения дворца были заперты, на втором этаже, судя по звукам, кипела настоящая оргия, а возле стен зала сидели на стульях и диванах люди, ведущие пустые беседы обо всём на свете.

Виго и Йоганн возникли перед Ординари в тот самый миг, когда он уже собрался выйти в сад, что подышать воздухом, а не женским потом, который пытались скрыть за сладкими духами.

— Узнали что-нибудь? — спросил юноша.

— Да, — ответил Виго. — Регент наверху. Скоро будет выступать.

— И чем он там занят?

— Ну… — замялся вампир. — Всяким.

Молодой человек усмехнулся:

— Понятно. И как много времени ему понадобится на то, чтобы приготовиться к выступлению?

— Его там одевают и приводят в чувство… — вампир пожал плечами. — Я бы сказал — полчаса.

— Хорошо. Будь добр, послушай пока, о чём будут говорить те, кто приводит регента в норму. Йоганн, держись рядом. А то они тебя на сувениры разберут, — молодой человек кивнул в направлении большой группы разновозрастных дам, стоявших неподалёку и делавших вид, что их интересует всё, что угодно, кроме огромного мускулистого варвара.

Время до выступления Регента прошло достаточно спокойно. Ординари пытался разглядеть Ванду в табачном дыму диванной лагуны, но так и не сумел, а подходить к ней счёл излишним. Если страх в её глазах не был показным, то лучше оставить всё как есть. Захочет — сама подойдёт и сама всё скажет. Тем более, складывалось ощущение, что за ней и остальными кто-то следил: иначе для чего вообще было всё это представление с танцем?

К оркестрантам прошествовал неестественно прямой лакей, сказал что-то — и музыка тут же стихла, а музыканты, забрав инструменты, спустились в зал. Гости прекратили танцевать, отовсюду слышались разочарованные возгласы.

«Да уж, — подумал Орди. — Никакого воодушевления».

Его и впрямь не было: на лицах тех, кто подтягивался к месту представления, не забыв по дороге разжиться бокальчиком вина, не читалось ничего, кроме скуки и раздражения. Молодой человек решил подобраться поближе и пустил вперёд Йоганна, раздвигавшего людей одним своим видом.

Ожидание изрядно затянулось. Тишина первых минут сменилась неодобрительным гулом, который с каждой минутой лишь усиливался. Орди думал, что выход первого человека в Брунегене будет сопровождаться какими-нибудь громкими эффектами, вроде труб, фанфар, громогласного объявления или чего-то похожего, и именно поэтому всё пропустил. Только по головам, синхронно повернувшимся к сцене, стало понятно, что там происходит нечто важное.

— Дорогие гости!

Регент — изрядно помятый полный мужчина с аккуратной бородкой и красным лицом — помахал руками, привлекая внимание:

— Я рад приветствовать вас тут, на моём вечере… — у него немного заплетался язык, и, если учесть масштаб веселья наверху, было удивительно, что немного.

Регент начал произносить долгую и запутанную речь, а Орди слушал его и понимал, что Ванда не обманула и такой человек городом управлять никак не мог. Ширма — да. Клоун — да. Но никак не настоящий правитель громадного города.

«О ком же она говорила?» — спросил молодой человек сам себя, глядя на пьяного вдребезги регента, который рассказывал старый анекдот, но постоянно путался в персонажах. «Скорее всего, это кто-то из городской элиты».

Какой-нибудь серый кардинал, держащий город в своих руках, проворачивающий свои тёмные дела без лишнего шума и прикрывающийся от народного гнева тюфяком и пьяницей, которого никто не воспринимает всерьёз. «Никто, — поправил Орди сам себя, — кроме народа Бругенена».

Молодой человек медленно огляделся, стараясь на вид определить, кто есть кто. Возможно, стоило бы прислушаться к глашатаю на входе: чьё имя он выкрикивал громче всего? Но почему-то Орди был уверен, что подобному человеку дешёвые трюки, вроде этого, были попросту не нужны. Более того, он мог вообще не выходить в свет.

Орди жил в Брунегене не так давно, но успел понять, что все великие дела, определяющие, в каком направлении будет двигаться мир, вершатся не на громких светских приёмах и даже не на полях сражений, а в уютных личных кабинетах. Причём вершатся не богоподобными героями, а неприметными людьми, привыкшими гнуть спину над кипами скучных бумаг.

Пока Орди думал об этом, Регент закончил выступление и, получив в награду пару слабых хлопков, сошёл со сцены.

— Виго! — тихонько позвал молодой человек.

— Да, милорд? — послышалось из-за спины.

— Мне нужно с ним поговорить. Организуй, будь добр.

Он ничего не услышал, но почувствовал, что Виго исчез для того, чтобы исполнить приказ.

Небольшая спальня на втором этаже дворца пустовала — и это стало настоящим чудом, учитывая то, что все остальные были заполнены совокуплявшимися парами.

Регент, сопровождаемый необычной троицей, зашёл внутрь и запер за собой дверь. Он двигался очень странно — неуклюжими и слишком размашистыми движениями, но окружающие были либо слишком заняты своими делами, либо списывали походку и стеклянный взгляд регента на опьянение. «Смотрите, как набрался», — было самой часто произносимой фразой у него за спиной.

— Йоганн, к двери! — приказал Орди. — Виго! Что там?

Регент мешком рухнул в кресло. Юноша уселся на самый краешек огромной кровати — большего не позволила брезгливость.

Вампир вгляделся в глаза правителя Брунегена, а затем приблизился, втянул воздух носом и отпрянул:

— Фу! Чеснок! Отвратительно.

— Оу, — Орди смутился. — Прости, я не знал.

— Простить за что, милорд? — не понял Виго.

— Эм-м… — смущение только усилилось. — Ну, я слышал, что вампиры не любят чеснок.

— Никто не любит чеснок, когда им дышат прямо в лицо. Всё в порядке, милорд, это всего лишь байка. Как и то, что вампиры умирают от удара осиновым колом.

— А вы разве не умираете?.. — удивился Орди.

— Нет, дело не в этом, — покачал головой Виго. — Мы как раз умираем от удара осиновым колом в сердце. Вообще, сложно найти того, кто не умрёт от этого. Ну, или от сидения в подвале и питания одним лишь чесноком. Я к тому, что материал кола или вид растения тут совершенно ни при чём. Старые заблуждения, милорд, не обращайте внимания.

Регент что-то замычал, и Виго вновь посмотрел ему в глаза.

Орди терпеливо ждал.

— Да, это не так просто, — сказал, наконец, вампир.

— Почему?

— Потому что алкоголь, милорд.

— О, а разве это тоже влияет? — заинтересовался Орди.

— Да. Сложно взять под контроль разум, когда самого разума осталось не так много, — неожиданно для всех, вампир принялся хлестать Регента по щекам. — Очнись! Давай же!

Регент, продолжая смотреть в пустоту остекленевшим немигающим взором, несколько раз дёрнулся.

— Вот теперь он ваш, милорд, — Виго тактично отошёл в сторону.

Тишина.

Орди давно представлял себе этот момент. В воображении он непременно врывался в Замок во главе личной армии, разгонял охрану регента, состоявшую, разумеется, сплошь из Плохих Людей, брал в плен правителя и затем долго беседовал с ним у камина, играя в шахматы и попивая дорогое вино. О, они бы вели друг друга, как лучшие друзья — благородные и… ещё раз благородные, потому что благородства хватило бы на целый сборник рыцарских сказок.

Но реальность, как это обычно бывает, всё испортила и опошлила. Перед Орди сидел не благородный и умный правитель, а пьяный развратник, который ни на что в городе, включая собственную судьбу, не мог повлиять. Даже шахмат не нашлось. Сплошное разочарование.

— На кого ты работаешь? — спросил молодой человек.

— На город, — регент ответил каким-то совершенно замогильным голосом. От него по спине Ординари побежали мурашки.

— Позвольте заметить, милорд, его сознание никуда не делось. Он всё понимает и может искать лазейки в вопросах. Так что выбирайте формулировку тщательней.

Орди кивнул и, пожевав губами, спросил:

— Кто отдаёт тебе приказы?

— Народ Брунегена и главы Цехов…

Сукин сын цитировал Законное Уложение Брунегена, в котором прописывались все права и обязанности регентов.

— Кто стоит выше тебя?

— Народ Брунегена и…

— Кто на самом деле управляет городом?! — Орди подавил желание повысить голос: ситуация начала его раздражать.

— Народ Брунегена и главы Цехов…

— Хорошо, — Орди поднялся и принялся ходить по комнате вперёд-назад. Из-за стен доносились приглушённые стоны, смех и звон стекла. — Тогда попробуем так: кто отдал приказ о проверках? Кто отдал приказ запугивать моих людей? Назови мне имя, — молодой человек остановился напротив регента и ухмыльнулся. Однако радость оказалась преждевременной.

— Я не знаю.

Такого ответа Орди не ожидал. И напрасно: стоило подумать заранее о том, что ни один фермер не держит огородное пугало в курсе своих планов.

— Вот как? — спросил молодой человек, усмехнувшись. — Хорошо-хорошо… — снова короткая прогулка по комнате. — А если так: кто управляет Брунегеном, помимо тебя, народа и глав Цехов?..

Ещё не закончив фразу, Орди понял, что попал в цель. В стеклянных неживых глазах регента где-то очень глубоко, словно под слоем льда, проявился ужас.

— И?..

— Милорд, ему плохо! — вклинился в разговор Виго.

— Плохо?.. — Орди повернулся к вампиру.

— Да, — подтвердил тот. — Он не может ответить.

Молодой человек всплеснул руками.

— Проклятье!.. Совсем не может?

— Ну, насколько я вижу, может, но это его убьёт.

В подтверждение его слов регент мелко затрясся, из уголка губ на аккуратную бородку потекла слюна. Виго дёрнулся:

— Простите, милорд. Я вас безмерно уважаю, но…

— Снимай свои чары, — устало махнул рукой Орди.

— Спасибо, — с облегчением промолвил вампир.

Регент обмяк в кресле и потерял сознание.

— Что тут вообще происходит?.. — раздражённо пробурчал Орди себе под нос. Он терпеть не мог ощущение, словно упускает нечто, лежащее прямо у него на виду. — Ладно, господа! Во тьму его. Время уходить.