Рыцарь пентаклей

30

Огромный бальный зал, в котором несколько дней назад кружились танцующие пары, а за негромкими разговорами вершились судьбы города, был доверху набит оглушительной и неестественной тишиной. Даже муха стеснялась и не билась в стёкла с раздражающим жужжанием, а смирно сидела на стене.

Люди, расположившиеся за длинным и широким, как королевский тракт, столом, боялись дышать. Узкие воротнички, твёрдые настолько, что о них можно было порезаться, впивались в дряблые старые шеи, по которым стекали маленькие и мерзкие капли пота. О нет, в зале не было жарко. Скорей, душно из-за того, что весь воздух вытеснил практически осязаемый ужас вкупе с ароматом протухшего мяса, щедро политого духами.

— Предлагаю покончить с этой формальностью побыстрее, дамы и господа, — произнёс человек, стоявший во главе стола. Именно стоявший: он мог бы сесть в высокое кресло, обитое красным бархатом, но предпочитал держаться позади, положив на спинку ладони в чёрных перчатках. Эта картина могла бы иллюстрировать понятие «аллегория» в энциклопедии. — Я предлагаю кандидатуру Вариуса, — сидевший где-то ближе к середине стола полный человек с огромными залысинами и красным носом вздрогнул. — Встаньте, пожалуйста.

Краснота от носа медленно расползлась по всему лицу, а на лысине заблестели капли пота, которые принялись скатываться по вискам, лбу и пухлым щекам.

— Итак, Вариус, — продолжил Вильфранд. — Достопочтенный верховный судья. Кто «за»?

Вверх медленно потянулись руки — все, кроме одной.

— Не понял? — капюшон склонился набок. — Почему не голосует господин… Марнар, если не ошибаюсь?

— Он без сознания милорд, — просипел сидевший рядом с ним пожилой мужчина в форме полковника гвардии. — Похоже на сердечный приступ.

— О, Боги, так окажите ему помощь! — всплеснул руками Вильфранд. — Итак, из ста одного делегата Генерального Собрания сто проголосовали «за», один воздержался…

— Он умер, милорд.

Вильфранд пожал плечами.

— Ну что ж, такое бывает. Почтим его минутой молчания попозже, когда результаты голосования будут должным образом оформлены. Я не ошибся в вас, дамы и господа. Вариус! — за время голосования толстяк успел покраснеть, посинеть, побледнеть и сейчас приобретал серый оттенок. — Хоть вы останьтесь в живых! А не то войдёте в историю, как самый короткоживущий регент, — после этих слов Вильфранд громко засмеялся. Все делегаты одновременно вздрогнули и поддержали смех правителя своим — неестественным, визгливым и истеричным.

— Я протестую! — громко хлопнули входные двери, и в зал стремительно ворвался Орди собственной персоной. Он хитро улыбался, как ученик, положивший на стул учителя что-то острое и ожидающий, когда тот сядет.

— Ординари? — слабо удивился Вильфранд. — Вы совершенно не умеете проигрывать.

— Не умею, — улыбка стала шире. — Так вот, повторяю ещё раз: я протестую!

— Вообще-то это не свадьба, — заметил Регент. — И всё уже решено. Вариус выбран практически единогласно.

— О, да! — согласился Орди. — Но на голосующих оказывалось давление. А на этот счёт, если не ошибаюсь, есть определённый пункт в законе.

— Давление? О, Боги, да о чём вы говорите?.. Друзья! — Вильфранд повернулся к делегатам. — На вас оказывалось давление?

«Друзья» тут же принялись наперебой утверждать, что всё в полном порядке и решительно никакого давления, включая кровяное и атмосферное, в этом зале отродясь не бывало. Однако кое-кто — и это не укрылось от глаз молодого человека — косился на Орди с робкой надеждой. Это воодушевляло: значит, он находится на правильном пути.

— Конечно, никто не признается! — оскалился юноша. — Все боятся вас, Вильфранд.

Регент устало вздохнул:

— Ну и зачем вы тогда пришли? На что вы надеялись?

— На справедливость! — громко ответил молодой человек с уверенностью, которой не ощущал. — Генеральное Собрание — это, прежде всего, инструмент, созданный для того, чтобы ограничить власть регента Брунегена и исключить саму возможность злоупотребле…

— Ума ни приложу, при чём тут я, — развёл руками Вильфранд. — Регентом только что стал верховный судья Вариус.

— Да, конечно же, у вас нет ни одной официальной должности и вы, вроде как, ни при чём. Но это и вызывает вопросы… — Орди заложил руки за спину и прошёлся вдоль стола, привлекая всеобщее внимание. — Зачем слушать того, кто формально ничем не управляет?..

— Так, — от голоса Вильфранда повеяло не просто холодом — лютым морозом. — Никак не могу понять, почему я до сих пор с вами говорю.

«Улыбайся, — думал Орди, стараясь побороть дрожь в конечностях и ощущение, что он спорит с диким зверем, который вот-вот на него набросится. — Улыбайся и веди себя естественно, тьма тебя побери». Главная задача сейчас состояла в том, чтобы заставить делегатов сбросить оцепенение и поверить в то, что у них есть власть. А для этого нужно вести себя так, словно в рукавах балахона ждёт своего часа целая колода тузов и россыпь ферзей в придачу.

— Эй! Стража! — крикнул Вильфранд. — Я попросил бы вывести отсюда этого оборванца. Должен признать, вы нахальны, — Регент покачал головой, а в его голосе прозвучало нечто, что можно было принять за уважение. — Явиться сюда, надеясь… Кстати, на что? На что вы вообще надеялись? Ухмылочка не поможет: расклад сил известен всем заранее. У вас больше ничего нет, ведь, насколько я помню, произошло несколько досадных случайностей, связанных с огнём. В магазинах, должно быть, не потушили свечи перед уходом. А дети — такие озорники — наверняка достали где-то спички…

Лицо Орди свело судорогой. Захотелось взять Регента за шкирку и как следует приложить головой о стол.

— Да, конечно, — ответил юноша, титаническим усилием воли сохранив спокойствие. — Однако, несмотря на всякие «досадные случайности», мы продолжаем работать.

— Да, я видел, — подумал вслух мужчина рабочего вида — широкий, с грубыми ладонями, похожий на медведя, которого кто-то ради смеха одел в дорогой костюм. Вильфранд повернул голову так резко, что делегат отшатнулся.

— Стража! — рявкнул Регент.

— Да-да, — саркастически усмехнулся Орди. — Зовите стражу.

— Стража! — повторил Вильфранд.

— Стража! Стража! — поддержал его юноша.

Кто-то, находившийся на достаточно безопасном от правителя расстоянии, позволил себе тонко хихикнуть и сразу же зажал рот ладонью.

— Да, ваше сиятельство? — в распахнутые двери проникло облако серого дыма, из которого, как сказочный волшебник, выбрался Капкан с неизменной сигарой в зубах.

— Где вас носит? — прошипел Вильфранд. — Арестуйте этого бродягу и доставьте в Замок, я побеседую с ним позже. Ах да, и разгоните его людей, доколе честных граждан будут обманывать средь бела дня всякие лавочники?..

— Простите, милорд, не могу.

После этих слов люди в креслах зашевелились. Они позволили себе сесть лишь немного поудобнее: кто-то подался вперёд, кто-то откинулся на спинку, давая отдых уставшей спине, кто-то потянулся к воротнику и задышал полной грудью, — и Орди понял, что половина дела сделана. Люди усомнились во всесилии Вильфранда и его праве приказывать. Конечно же, это было опасным заблуждением: Регент всё ещё был могущественен, но лёд, сковывавший психику главных людей в Брунегене, раскололся, и разъединяющий страх, на котором держалась тирания, стал немного слабее. Без этого страха люди непременно вскоре начнут оглядываться по сторонам и спрашивать друг друга: «А с чего этот тип в балахоне указывает нам, что делать?»

— Что значит, «не можете»?.. — процедил Регент сквозь крепко сжатые зубы.

— Потому что вашим приказом от завтрашнего дня Стража Брунегена будет расформирована за систематические нарушения законности, а наши обязанности перейдут некоему гражданину, которого лично я знаю под кличкой Гриф. Решили загрести жар чужими руками, а?

— И что, сегодня это отменяет ваши обязанности? — к чести Вильфранда, он быстро сумел оправиться от удара. Повелительный тон, небрежное спокойствие, уверенность. От былого гнева не осталось и следа, но поздно, поздно…

— Думаю, да, ваша светлость.

— А я думаю, что во-первых, не вам обсуждать реформы в государстве, а во-вторых, прекращайте этот фарс. Всё уже давно решено. Новый регент выбран. Гриф готовится вступить в обязанности. Стража в прежнем виде убыточна, зато новая, — Вильфранд обратился к делегатам, — станет приносить деньги и сделает всех нас намного богаче. Так что я считаю, вам, господин Капкан, следует выполнить прямые обязанности, которые с вас никто не снимал.

— А я считаю, — Бульдог нахально ухмыльнулся, — что Гриф — мерзкий ублюдок. Маньяк. Мясник. И если есть вероятность, что этот человек возглавит новую «Стражу», — кавычки в последнем слове прозвучали очень отчётливо, — и станет исполнять мои прямые обязанности, то я лучше встану на сторону Ординари. При нём хотя бы на улицах спокойно.

— Это ваша позиция? — холодно осведомился Вильфранд.

— Да.

— Жаль, что такой человек, как вы, пошёл против общества в столь ответственный момент. Прошу прощения, но я вынужден освободить вас от обязанностей начальника Стражи уже сейчас. Освободить и приказать Грифу арестовать и вас, и Ординари.

Капкан громко и хрипло расхохотался, спугнув муху, которая поняла, что теперь всё в порядке, и принялась биться о стёкла.

— Боюсь, это невозможно. Во-первых, кто вы, тьма побери, такой, чтобы меня снимать? А во-вторых… — он достал из внутреннего кармана испачканную в грязи и крови верительную грамоту — документ с печатями и подписью Вильфранда, наделяющий бандитов властью. — Гриф и его люди сами арестованы.

Регент устало вздохнул, как уставший взрослый, старавшийся сохранить терпение во время разговора с непослушным ребёнком.

— Вы же понимаете, что завтра приказ всё-таки вступит в силу, и его понадобится выпустить, а освободившееся место в камере займёте вы? — Ординари мысленно поаплодировал расслабленному тону, с которым Вильфранд это произносил, и вступил в игру:

— А может, вы сами займёте это самое место?

Идея на пару мгновений повисла в воздухе, а затем шлёпнулась вниз перед носом делегатов, сопровождаемая тем же вниманием, что и упавшая со стола котлета в доме престарелой кошатницы.

— Что за вздор? — Вильфранд рассмеялся, однако смех прозвучал искусственно и одиноко в полнейшей тишине.

— Никакого вздора, — улыбнулся Орди и обратился к делегатам: — Господа! Дамы! Вам не кажется, что нам стоит призвать этого человека к ответу за всё, что он совершил? Разумеется, исключительно по закону. А, верховный судья Вариус?..

Взгляды скрестились на толстяке, а тот откинулся на спинку кресла и громко, сочно и со вкусом захохотал. В отличие от Вильфранда, смех Вариуса звучал естественно и непринуждённо. Он лился из глотки бурным потоком, который мгновенно затопил весь бальный зал и вырвался на улицу. От него тряслись щёки, дёргался кадык, и слёзы текли из глаз. Судья выкладывался на полную и использовал всё, что знал о смехе: он утробно хохотал, визгливо хихикал, глупо гыгыкал и изобрёл ещё пару видов смеха, пока не замолчал, громко всхлипывая и вытирая глаза носовым платком.

— Потрясающе! — он захлопал в ладоши. — Браво! Я поражён. Лорд Ординари, вы просто кудесник. Я давно не получал такого удовольствия. Как по нотам! Конечно же, я полностью за, мне нечего терять. Но остальные?.. — он повернулся к делегатам, которые внимательно изучали столешницу или пятна на противоположной стене.

— Дамы и господа! — Ординари привлёк к себе внимание. — Кто за то, чтобы осудить этого человека за преступления, которые он совершил?..

Молодой человек тщательно подводил разговор к этому моменту, и сейчас всё вокруг указывало на то, что Генеральное Собрание единогласно проголосует «за», но…

Ни одной руки.

— Ну же, смелее!

Никаких изменений — только напряжённые выжидающие взгляды.

В животе Орди начал завязываться тугой узел ужаса. Лица Вильфранда не было видно, но юноша чувствовал, что в этот момент Регент улыбается особенно ехидно.

— Ай, во тьму вас! — судья первым поднял руку. — Не будьте трусами. Сколько лет мы боялись его?.. Надеюсь, у вас есть план, Ординари!

— Само собой, — соврал молодой человек, слегка склонив голову и стараясь выглядеть как можно более загадочным.

— То есть, вы хотите сказать, что правитель должен подчиняться собственным законам? Хм-м, остроумно. Очень остроумно, — усталый старик, в котором Орди узнал одного из носов-крючком, поднял руку.

Над столом несмело выросла ещё одна: проголосовал тот самый «медведь в костюме», потом ещё и ещё… Орди считал голоса с внутренним ликованием: итого за суд проголосовали шестьдесят три человека из ста.

— Какая прелесть, — подал голос Вильфранд. — Вы не забыли, что я всё ещё тут?

— Конечно, нет, — ответил Ординари.

Регент усмехнулся:

— Это фарс. Я не желаю принимать в нём никакого участия. Безусловно, вы все молодцы, все показали, кто в доме хозяин. Но не зарывайтесь и не забывайте, что у действий бывают последствия. Я готов — и, надеюсь, вы понимаете, насколько это большая милость с моей стороны, — дать вам первый и последний шанс одуматься. Повторяю: первый и последний. Вернёмся к тому, для чего мы здесь все собрались. Забудем о временном помешательстве. И занесём уже в протокол, что новым регентом Брунегена был избран верховный судья Вариус.

Уверенность Вильфранда производила гипнотическое впечатление. Сейчас он попал в ловушку, запутавшись в собственных интригах, но вёл себя так, словно за окнами ждала его приказов целая армия.

— Никакого фарса, всё серьёзно. Ваша честь! — Орди повернулся к толстяку. — Что нам понадобится для справедливого и беспристрастного суда?

— О, да перестаньте, Ординари, — отмахнулся судья. — Мы не дети и всё понимаем. Ради такого дела я готов на ускоренный порядок рассмотрения. Никто из присутствующих, я уверен, и не пикнет о том, что что-то пошло не так. Это будет наш небольшой секрет. Поэтому давайте просто приговорим подлеца к обезглавливанию и дело с концом. Где я должен поставить подпись?

— Вот именно, — встрял в разговор нос-крючком. — Не вижу смысла тратить время.

— Нет-нет-нет! — запротестовал молодой человек. — В этом весь смысл. Дамы и господа, мы все в этом зале стали жертвами беззакония. А с беззаконием стоит бороться лишь одним оружием — справедливостью.

— Вы либо хитрец, либо идеалист, — всплеснул руками нос-крючком. — И будет жаль, если окажется, что второе. К чему это всё? Да, мы стали жертвами беззакония, ну так давайте накажем его без всякой волокиты. Разве вы не этого хотите?

Молодой человек покачал головой.

— Нет. Я хочу справедливости. Я хочу соблюдения правил. Я хочу, чтобы Брунеген вступил в новую эпоху, когда закон перестанет применяться избирательно. Нельзя добиваться добра, совершая зло.

Пауза. Все уставились на Орди так, будто он превратился в какое-то редкое животное.

— Всё-таки идеалист, — вздохнул нос-крючком.

Люди зашумели.

— Господа, господа, прошу вас! — встрял верховный судья. — В этом есть определённый смысл!

— Конечно же, для тебя он есть, — язвительно заметили откуда-то издалека. — Ты бы кого угодно поддержал, лишь бы в Замок не ехать.

Судья вопросительно взглянул на Орди.

— Вы все как-то очень быстро забылись, — юноша скривился: сидящие за столом люди были ему глубоко отвратительны. Перемена настолько всех поразила, что в зале вновь установилась мёртвая тишина. — Ещё несколько минут назад вы тряслись от страха перед ним, — Орди указал на Вильфранда. — У всех тут есть тёмные делишки, и я знаю, что вы думаете. Вы считаете, что закон придуман для простолюдинов, нищих и недотёп, которым не повезло встать на пути сильных мира сего. Но совсем недавно вы все не могли пошевелиться и даже вдохнуть без приказа. Всё, чего я прошу, всё, чего я добиваюсь, — это позволить закону делать своё дело. Но до тех пор, пока вы сами будете препятствовать справедливости, не удивляйтесь, что несправедливо будут поступать с вами. Всегда найдётся кто-то сильнее, кто-то, перед кем придётся стоять навытяжку, потеть и понимать, что он может сделать с вами всё, что ему вздумается, — и никто не поможет.

Установилась пауза. Делегаты смотрели куда угодно, только не на Орди.

— Браво, — Вильфранд пару раз хлопнул в ладоши. — Очень вдохновенная речь. Честно говоря, я собирался уходить, но сейчас передумал. Пожалуй, подожду до тех пор, пока вы сами переругаетесь. Теперь вы понимаете, Ординари? — насмешливо спросил Регент. — Видите, с кем приходится работать? И ведь это только начало, смею уверить. Каждый из этой сотни имеет множество секретов, тайн и скелетов в шкафу. У каждого есть друзья, враги и личные интересы, которые им ближе, чем ваши рассуждения о добре и справедливости. Вы не умеете лавировать между ними, а я умею. Пусть и — ах-ах — не всегда соблюдая законы. Потому что законы несовершенны. А они несовершенны потому, что люди несовершенны. При всём уважении, Ординари, вы слишком молоды, чтобы это понять. Всегда будут те, кто боится, и те, кого боятся: это естественный ход вещей, который вам не переломить. Поэтому давайте уже заканчивать, — обратился он к людям. — Уверен, у всех вас сегодня много дел.

Молчание в зале было того самого сорта, который называют гнетущим. Люди прятали глаза от Ординари и Вариуса, и юноша знал, о чём они думают: просчитывают, что потеряют, а что приобретут в том или ином случае. Возможность оставить всё как есть была заманчивой: как-никак, Регент сегодня сделал свой выбор и выбрал он не их, а кого-то другого. Не было нужды волноваться ещё как минимум несколько лет. Законность оказалась для Брунегенской элиты чем-то новым и неизведанным, как алкогольный напиток с плавающей внутри змеёй: с одной стороны, было страшно к нему даже подступаться, а с другой, почему бы и нет, может, это лучшее пойло на всём белом свете?

На лицах людей читались напряжённые раздумья. Закон можно было использовать против любого в этом зале, но если следовать ему до конца, то для использования ещё необходимо было собрать достаточно убедительные доказательства. А с ними можно было поиграть. Их можно было опровергнуть. Можно было найти лазейки. От закона можно было банально защититься по-честному. И, что ещё интереснее, закон можно было натравить на соседа.

— Давайте голосовать, — предложил Вариус. — Прошу поднять руки тех, кто за то, чтобы осудить Вильфранда в полном соответствии с буквой закона.

Орди считал их про себя, не заметив, как начал притопывать ногой от напряжения: «Одна, две, три… Десять, двадцать, тридцать… Тридцать девять».

— Кто против? — спросил изрядно помрачневший Вариус. Ситуация складывалась дрянная.

Сердце молодого человека забилось быстро-быстро. От волнения бросило в жар.

«Три… Семь… Пятнадцать. Тридцать. Тридцать три».

— Остальные?.. — вскинул брови Вариус.

— Воздержались! — донеслось издалека.

Голова Орди закружилась, кровь схлынула из неё, как будто через прорванную плотину, а ноги грозили подкоситься, но сознание ликовало.

— Отлично, — обрадовался судья. Он нервно хихикнул, выдавая напряжение. — Тогда мне понадобятся обвинитель и защитник, свидетели с обеих сторон, секретарь… Ах да, и ещё молоток.

— Потрясающе, — покачал головой Вильфранд. — Восхитительно. Невероятно. Что ж, всё ясно. Дамы и господа, я давал вам выбор! — Регент направился к выходу, но на его пути встал Орди, а в зал очень вовремя вошли Нильс с Йоганном.

— Вы арестованы! — Капкан, стоявший до этого практически без движения, положил ладонь на плечо Вильфранда. — Мне следует зачитать права?..

Регент совершил молниеносное движение, едва уловимое глазом. Блеснул уже знакомый Орди кинжал… блеснул — и тут же покатился по полу, а за время, пока он падал, Капкан, несмотря на комплекцию и мнимую неповоротливость, успел заломить обвиняемому руку. Раздался звук рвущейся тряпки — и рука осталась у Бульдога, который вскрикнул от омерзения и отскочил.

Несколько делегатов позеленели и резко согнулись, выискивая что-то под столом. Их спины вздымались и опадали, сопровождаемые утробными звуками.

Вильфранд хрипло рассмеялся:

— Вы не понимаете, глупцы. Мне всё равно. Все ваши ухищрения, все ваши судилища, все ваши казни не принесут мне никакого вреда. Вы можете разобрать меня по косточкам прямо сейчас, но ничего, я повторяю, ничего от этого не изменится!..

— Верховный судья Вариус! — ледяные нотки в голосе Орди подействовали на толстяка ободряюще. — Мне кажется, пора начинать. В качестве обвинителя готов выступить я. Кто хочет быть защитником?..

Шокированные делегаты молчали.

— Защитником! — передразнил молодого человека Вильфранд. — Не нужен мне никакой защитник! Я сам себе защитник!

Орди пожал плечами:

— Думаю, это можно воспринять, как ходатайство.

— П-принято, — кивнул, заикаясь, побледневший Вариус и совершил рукой некое движение: похоже, стукнул невидимым молотком. — Рассматривается дело Вильфранда, э-э-э… — судья вопросительно посмотрел на Ординари, но тот лишь развёл руками: ни второго имени, ни формального социального положения Регента он не знал. — Просто Вильфранда. На заседании присутствуют… Кстати, кто ведёт протокол?

Чем больше Вариус говорил, тем уверенней звучал его голос. Для судьи это была просто работа, которую он выполнял на протяжении долгих лет. Он наизусть зачитывал обязательные фразы, и в голосе всё чаще проскальзывали скучающие нотки — верный признак профессионализма.

— Слово предоставляется стороне обвинения! — вместо молотка Вариус стукнул по столу костяшками пальцев. — Ординари, ваш выход. За что мы будем судить его?

Юноша сделал шаг вперёд, достал из внутреннего кармана лист бумаги, развернул, откашлялся и зачитал:

— Подсудимый обвиняется в организации заговора, свержении короля, узурпации власти, некромантии, множестве случаев убийств и поджогах!

— …И в том, что он мерзко воняет, — буркнул Капкан, вытирая ладонь о штаны.

— Подождите, короля?.. — нахмурился нос-крючком. — У нас отродясь не было королей.

— Именно, — не стал отрицать Орди. — Собственно, из-за обвиняемого у Брунегена и нет королей. Уже почти пятьсот лет.

— Но ведь это абсурд! — не унимался старик. — Ему не может быть…

— Может, — ответил Вильфранд, со щелчком возвращая руку на место. — А вы думаете, меня зря обвинили в некромантии?..

— Это самый странный суд в моей жизни, — судья говорил тихо, но услышали его все. — Давайте начинать! Обвинитель! Где ваши свидетели?

Орди указал на начальника Стражи:

— Первый прямо здесь, ваша честь.

Капкан отсалютовал, но даже в это действие ухитрился вложить иронию и небрежность.

— Рассказывайте, — Вариус уперся локтями в столешницу и сложил ладони домиком. — Что вы можете нам поведать по существу дела?

— О, всё очень просто. Несколько дней назад подсудимый отдал мне приказ, я цитирую: «Сжечь всё, что связано с Ординари».

— И вы подчинились? — уточнил судья.

— Как начальник Стражи я был обязан подчиниться приказу вышестоящего руководителя.

— С каких пор я стал вашим руководителем, Капкан? — Вильфранд откровенно потешался. — Где это зафиксировано? С чего вы взяли, что приказ отдал вам именно я?

— Уж твой аромат я ни с чем не перепутаю, ты, вонючий кус…

— К порядку! — Вариус постучал костяшками по столу, но тут же зашипел от боли и потряс ладонью. — Ни у кого нет молотка?.. Нет? Продолжайте, господин Капкан.

— Да, ваша честь. Так вот, я подчинился воле этого человека.

— Так почему? — не унимался Вильфранд. — Если бы уборщица из Замка поговорила с тобой в тёмном кабинете, ты и её приказ бы выполнил?

— Замолчите, обвиняемый! — рыкнул Вариус. — Вам дадут высказаться. Мы все здесь знаем, почему люди выполняли ваши приказы.

— Вот! — Регент поднял вверх указательный палец. — Вы все знаете. Но никто ничего не сможет доказать. Вот она — обратная сторона ваших законов и правил. Ты знаешь, где живёт главный негодяй в городе, но ничего не можешь с ним поделать. О, простите. Кажется, я вновь помешал вашему представлению. Продолжайте.

«Власть иллюзорна, — подумал Орди. — И зависит от твоего личного восприятия. Если ты веришь, что она у кого-то есть, то она действительно появляется».

— Мы не нуждаемся в вашем разрешении, Вильфранд, — процедил Вариус и перевёл взгляд на Капкана.

— Итак, я выполнил приказ. Допустив, однако, некоторые отклонения.

— Отклонения? — поднял бровь верховный судья.

— Да. Перед поджогами мы выводили людей, несмотря на намёк Вильфранда, что этого делать не следует.

— Намёк… — фыркнул Регент. — Я протестую! С каких пор намёки считаются доказательствами?

— Они и не считаются! — верховный судья начинал выходить из себя. — Помолчите, пока мы не дадим вам слово! Капкан! Это всё?..

Начальник стражи ненадолго задумался перед тем, как ответить:

— Да, ваша честь. Это всё.

— Слово предоставляется защитнику! — после этих слов нос-крючком и ещё несколько делегатов скривились так, словно съели что-то кислое. — Ординари, всё же по правилам?

— Конечно, — подтвердил молодой человек.

— О, вы так любезны, — Вильфранд склонил голову. — Скажите мне, господин Капкан, кто назначил вас начальником Стражи?..

— Ты, — детектив выпустил огромное облако дыма прямо в темноту под капюшоном.

— А на основании чего вы получили эту должность?

— На основании твоего приказа.

— Устного, я так полагаю?.. — голос Вильфранда можно было добавлять в чай, но малюсенькими ложечками, потому как даже самая малая доза могла сделать напиток ужасно приторным.

— Да, — насторожился детектив.

— Тогда, ваша честь, могу заявить, что судить тут нужно не меня. Если вы заглянете в Большой Свод, то увидите, что должность Начальника Стражи — выборная. Должно было проводиться голосование глав крупнейших Цехов, результаты которого положено вносить в протокол и копию протокола прикреплять к приказу о назначении. Из чего я делаю вывод, что этот человек только что признал себя виновным в том, что незаконно управлял Стражей и, пользуясь служебным положением, поджигал здания, принадлежащие лорду Ординари. О, разумеется, он был достаточно милосерден для того, чтобы вывести оттуда людей. Поэтому я предложил бы рассмотреть это как смягчающее обстоятельство.

— Но ты, ты сам давал мне приказ! — Капкан побагровел.

— А кто может это подтвердить? Я могу, например, сказать, что Ординари назначил меня повелителем всего мира и приказал сжечь Брунеген. Какой вес имеет приказ человека, который ничем не управляет?..

Молчание, лишь Капкан тяжело дышит и крепко сжимает кулаки.

— Хочешь сказать, это всё моя вина? Хочешь повесить всё это на меня?!

— К порядку! — судья нашёл решение и, сняв ботинок из потёртой рыжей кожи, постучал им по столу. Засохшая грязь вырвалась из глубин подошвы и веером разлетелась по столешнице. — Он прав, Ординари, — сказал судья, когда в зале установилась тишина. — Здесь вам нечего ему предъявить.

Молодой человек крепко стиснул зубы.

— Обвинение отзывает свидетеля.

— Что?! — возмутился Капкан. — Отзывает? Да какого?.. Сейчас я всё тут, во тьму, разнесу!

— Вот видите, какой он агрессивный? — усмехнулся Вильфранд.

— Ах ты! — детектив подскочил к Регенту и уже приготовился оторвать ему не только руку, но и голову, но его остановил оклик судьи.

— Рудольф!

Кулак замер на полпути к лицу Вильфранда.

— А я всё ждал, когда вы перестанете лицемерить! — хихикнул Регент.

— Не нужно, Рудольф, — продолжил судья. — Сейчас ты ему помогаешь. Не дай ему спровоцировать тебя.

Капкан нехотя разжал пальцы.

— Благодарю, — Вильфранд отступил на шаг и поправил балахон. — Что дальше?

— Попытки убийства, — процедил хмурый Орди. — И уже совершённые убийства.

— Кто будет свидетельствовать?

— Нильс, Йоганн! — позвал Орди своих людей. — Подойдите.

Оборотень и варвар подчинились и прошли внутрь, сопровождаемые множеством настороженных взглядов. О тех, кто работал на Ординари, в городе ходили легенды, но из-за специфики профессии вблизи их мало кто видел.

— Рассказывайте, — судья сделал неопределённый жест рукой. Рядом с ним лежал на боку рыжий ботинок.

— Во время событий прошлой ночи мы с ребятами обнаружили, что Ординари пропал, — заговорил Нильс.

— С какими ребятами? Когда именно это случилось? — уточнил судья.

— Ну… — оборотень замешкался: этого не было в его сценарии, — и взглянул на Орди. Молодой человек кивнул. — Я с моим другом Виго. Мы увидели армию на улицах и подумали, что это может быть что-то вроде… Ну, заговора. И решили присоединиться к лорду в поместье. И там его не оказалось.

— А с чего вы решили, что это заговор? — елейным тоном поинтересовался Вильфранд.

— В городе было неспокойно последнее время, — пожал плечами здоровяк.

— В чём это выражалось? Вы что, следили за гвардейцами? — Регент почуял слабину и немедленно атаковал.

Раздался стук ботинка, по столешнице полетели в разные стороны мелкие комочки сухой земли.

— Подсудимый, задавайте вопросы по существу!.. Продолжайте, свидетель.

— Ну так вот, мы помчались к замку, чтобы увидеть лорда…

— Одни? — в голосе Вильфранда слышалось неприкрытое злорадство. — Вы помчались к замку одни?..

— По существу, подсудимый! — повторил Вариус.

— Это и есть вопрос по существу. Мне кажется, свидетель что-то скрывает.

Оборотень стушевался:

— Не одни, а с людьми Шиллинга.

— Шиллинга! — повторил Вильфранд. — Одного из криминальных лидеров Брунегена, если вы забыли. И что же вы увидели там, Нильс?

— Гвардейцев, — понурился оборотень.

— Гвардейцев, отлично, — продолжал Регент. — И что было дальше?..

— Драка…

— Драка! — этом повторил Вильфранд. — То есть, свидетель признал, что по предварительному сговору с известным бандитом принимал участие в нападении на государственных служащих, находившихся при исполнении! Похоже, у нас ещё один подсудимый, ваша честь!

— Не паясничайте, — устало ответил судья.

— Но это был заговор! — взорвался Нильс.

— А вам откуда знать? А вдруг это тщательно запланированная операция по наведению в городе законного порядка? Вы спрашивали у гвардейцев документы? Разрешение на обыск или ордер на арест?.. Нет! Вы просто набросились на них!

— Ваша позиция понятна, Вильфранд, — вздохнул судья. — И будет учтена. Но сейчас мы рассматриваем ваше дело. Продолжайте, свидетель. Давайте к сути, что вы можете сказать насчёт убийств и попыток убийства?

— Мы с Йоганном, Виго и ещё несколькими ребятами поехали к магазину Ординари: дворецкий сказал, что лорда увезли в ту сторону. И там, значит, мы услышали выстрелы.

— Выстрелы? — поднял бровь судья. — Кто стрелял?

— Я не знаю. Вообще, это даже не я слышал выстрелы, а Виго, который сидел на крыше и сказал нам о том, что впереди…

— Чудесно. Свидетель, который ничего не видел и не слышал, — вновь вмешался Регент. Оборотень наградил его ненавидящим взглядом.

— Когда мы с ребятами остановились, то увидели, что у магазина кто-то стоит и держит Ординари за горло. И потом…. — Нильс посмотрел на варвара, призывая его начать говорить.

— И тогда я побежал на выручку, ваша честь, — включился Йоганн. — Сшиб с ног того, кто держал лорда, завязалась драка. В ней сильно пострадал наш друг Виго…

— Так а что там с убийствами? — вкрадчиво спросил Вильфранд. — Мы говорили о них, а не о ваших драках.

— Потом, после того, как подсудимый сбежал, а мы справились с… с тем существом, мы нашли множество тел рядом. Это были гвардейцы. Им кто-то свернул шеи.

— То есть, вы хотите сказать, что это сделал я?.. — Вильфранд склонил голову.

— Нет, но это сделало твоё существо! — рыкнул варвар.

— Моё существо? — недоумение в голосе звучало почти искренне. — О ком вы?

— О Шраме, естественно! — Йоганн начинал нервничать. Насмешки и провокации Вильфранда били точно в цель.

— Ах, о Шраме… Понятия не имею, как он связан со мной. А даже если и связан, с чего вы взяли, что именно по моему приказу он убил тех людей? Может, вы сами убили их? Учитывая, как вы поступили с другой группой гвардейцев незадолго до этого, я бы не удивился…

— Но ведь это ложь! — не выдержал Орди. — Ты убил их!

— Что поделать, — пожал плечами Вильфранд. — Не то, чтобы я сейчас лгал, — наоборот, я говорю чистейшую правду, но… Вам не кажется, что человек, который живёт честно, должен быть готов, что люди вокруг куда хуже, чем он? Ведь в этом главное преимущество неправды, неправедности и несправедливости: они всегда проще и эффективнее. Опровергнуть правду враньём куда легче, чем наоборот.

— Это был ты! — настаивал Орди. — Я видел и слышал это!

— Ваша честь, напомните, обвинитель может считаться свидетелем?.. — Вильфранд издал негромкий смешок.

— Не может, — упавшим голосом ответил Вариус. Он сверлил Орди яростным взглядом, и юноша понимал, что сейчас творится у судьи в голове. «Я тебе поверил — и ты меня похоронил. Это ты во всём виноват».

— И да, молодой человек, вы никак не могли слышать, как я отдавал приказ, поскольку достаточно долго находились не в карете.

Юноша заскрипел зубами.

— Но почему тогда твоё чудище держало лорда Ординари за глотку, а? — встрял Нильс. — Почему оно набросилось на нас?

— Во-первых, ещё никто не доказал, что чудище — моё. А во-вторых, потрясающая логика. Вы выпрыгиваете из темноты, как бандиты, вы сами первыми нападаете и ждёте, что я не буду на это реагировать?..

— Мы не выпрыгивали, мы защищали лорда Ординари!

— Ваш лорд Ординари пришёл ко мне в карету с отравленным кинжалом, который он получил от рук тех, кто хотел меня убить. А до этого дал согласие на просьбу убить меня.

— Всё было не так! — прошипел молодой человек.

— О, да! — воскликнул Вильфранд. — Давайте, Ординари, солгите. Скажите, что это было не так. Покажите всем уже, наконец, что вы просто лицемер, который хочет меня уничтожить.

— Я не собирался никого убивать! — юноша покачал головой.

— А этого мы уже в точности никогда не узнаем. Вы пришли ко мне в карету с оружием.

— Но я отдал его тебе! И рассказал всё!

— Ваша честь, этого не было! — Регент повернулся к судье. — Мне пришлось защищаться.

Делегаты загудели.

— Так! — из-за стола поднялся нос-крючком. — Довольно, Ординари! Хватит! Вы видите, что происходит? Вы хотите, чтобы он избежал наказания и убил нас всех? Если лично вам нечего терять, то пожалуйста, развлекайтесь. А тем, кто сидит в этом зале, есть, чего лишиться. Поэтому прошу прощения, но…

— Мы ещё не рассмотрели все обвинения, — оскалился Орди. — Поэтому будьте добры, сядьте и дайте мне довести дело до конца.

— Но мне стыдно смотреть, как вы доводите его до конца! Лучше схватите и казните Вильфранда, чем вот так позориться. Я считал вас умным человеком: хитрым, находчивым с прекрасной хваткой. А сейчас, — старик покачал головой, не закончив фразы. — Я думал, что вы лучше подготовитесь к этому… мероприятию.

Судья спрятал лицо в ладонях:

— План, Ординари, — страдальчески произнёс он, когда протёр лицо, вновь ставшее красным. — Я очень надеюсь, что это — часть вашего плана.

— Прекрасно, господа, прекрасно, — Вильфранд пару раз хлопнул в ладоши и принял боевую стойку. — Я готов. Подходите. Знаете, что самое смешное во всём этом фарсе? То, что вы всё равно сломаетесь. Уже сломались. Вам уже не нужны ни законы, ни справедливость. Вы просто хотите разделаться со мной, но не можете, ещё сами не понимая, почему. Давайте я помогу сформулировать. Если вы нарушите закон сами, если вы сами уподобитесь мне, то ничего в городе не изменится к лучшему. Наоборот, всё рухнет во тьму. Нарушать закон тоже надо уметь, дамы и господа, и вы знаете, что уж в этом мне нет равных. Вы знаете, что в городе начнётся грызня, и если уж жить не по закону, то только под моим руководством. Потому что у меня сотни лет практики. Потому что я лучший в этом. И когда вы придёте ко мне — о, а вы придёте ко мне, потому что город начнёт разваливаться на куски, — я спасу вас. Вы знаете, что всё станет как раньше, и нашу игру можно будет продолжить с того момента, как мы закончили. И поэтому нет никакого смысла менять меня на кого-то ещё. Разве не так?..

Генеральное собрание молчало.

— Давайте дальше, обвинитель, — прервал молчание судья. — Что у нас по плану? Некромантия?

— Вздор, вы не докажете, что я занимался ею, — встрял Вильфранд.

— Заговор, — тяжело уронил слово Орди. — Свержение короля, узурпация власти.

— Ну наконец-то, — усмехнулся Вильфранд. — А я уж думал, когда?.. Давайте, Ординари. Вызывайте свидетеля обвинения.

Вариус вопросительно посмотрел на молодого человека:

— Прошло пятьсот лет. Свидетель? Серьёзно?

— Да, ваша честь.

— Погодите-погодите, я просто уточню термин, — продолжал судья, недоверчиво поднявший бровь. — Свидетель — это такой человек, который лично видел, как пятьсот лет назад обвиняемый совершил преступление. Поэтому я повторю вопрос: у вас есть свидетель по этому эпизоду?

— Ответ неизменен, ваша честь, — Орди кивнул. — У меня есть свидетель.

Вариус зажмурился и взялся за переносицу большим и указательным пальцами.

— Ладно, хорошо. Вызывается свидетель обвинения.

Люди в зале одновременно вздрогнули, когда после этих слов за дверью зала грянули фанфары. Вслед за ними в зал вбежали, раскатывая по пути длинную красную ковровую дорожку, двое мальчишек в красных костюмах пажей и беретах с перьями.

— Это ещё что за?.. — спросил «медведь», выражая эмоции всего Генерального собрания, и, словно отвечая на его вопрос, в зал вошёл разодетый Вортсворт. Он трижды стукнул по полу тяжёлым золочёным посохом и громогласно объявил:

— Его Величество Тиссур, король Брунгена, князь Мервиффский и Ойтордский, герцог Рооль и Аэльфрийский, граф… — у Тиссура оказался неожиданно длинный титул, который дворецкий умудрился запомнить и воспроизвести без малейшей запинки. Снова грянули фанфары, и в зал влетел череп.

— Что за фокусы? — скривился нос-крючком.

— Никаких фокусов, — ответил король. — Здравствуй… Вильфранд.

С удивлением Орди услышал, как голос черепушки дрогнул.

— Здравствуй, — негромко ответил Регент. — Вот уж не ожидал тебя снова увидеть.

Вариус откашлялся:

— Итак, свидетель обвинения Его Величество Тиссур, король Бруне́гена, князь… э-э-э, — верховный судья покосился на Вортсворта, который стоял в дверях, — и старик громко и торжественно повторил полный титул. — Да, благодарю вас. Что вы можете сказать по сути дела?

Тиссур помолчал, переводя взгляд фиолетового глаза с судьи на Вильфранда и обратно.

— Могу сказать, — медленно произнёс он, — что подсудимый организовал заговор, сверг меня и обезглавил.

— Я прошу прощения, что вмешиваюсь, — быстро заговорил нос-крючком. — Не подумайте, будто я против того, чтобы устранить Вильфранда, но… Это же череп. Летающий, чёрт возьми, череп, утверждающий, что он-де король. Поправьте меня, если я неправ, но не должен ли сперва свидетель удостоверить свою личность? Это может быть чей угодно череп. Либо какой-нибудь из фокусов Ординари.

Вильфранд засмеялся.

— Да, действительно, — он скрестил руки на груди: та, что была оторвана Капканом, громко хрустнула. — Как ты докажешь, что ты — это ты? Я же говорил, у вас ничего нет.

— Неожиданно. Очень неожиданно, — заговорил череп. — Ты боишься?

— Боюсь?! — воскликнул Вильфранд. — Погодите-ка минутку, неужели это и правда не Тиссур? Что за глупые попытки спровоцировать меня? Я оскорблён. Неужели это со мной когда-то работало?

— Работало или нет — сейчас неважно. Ты только что рассказывал, как всё замечательно и как ты всех нас переиграешь, и что теперь?.. Дешёвые отговорки?

— Допустим, да, — кивнул Регент. — И вы, господин совершенно незнакомый череп, можете называть это как угодно, но я не вижу в вас ничего, что напомнило бы о древнем великом короле.

Это явно было оскорблением, но Тиссур стерпел. Вариус наблюдал за стычкой и не мог понять, чью сторону принять и что делать.

— Знаете, а я почему-то верю этому… черепу, — подал голос нос-крючком. — А вы?

С разных сторон послышались разные возгласы, смысл которых сходился к согласию. «Конечно, верите, — подумал Орди. — Это ваш единственный шанс осудить Вильфранда».

— Может, голосование? — предложил молодой человек.

— Почему бы и нет? — поддержал его Вариус.

— Пусть поднимут руки те, кто считает, что этот череп является тем, за кого себя выдаёт, — древним королём Брунгена, — произнёс Орди и начал считать:

«Раз, два… Десять… Сорок… Восемьдесят шесть».

— Итак, мы слушаем, — верховный судья воззрился на короля с нескрываемой надеждой. — Расскажите, что произошло пятьсот лет назад.

— А разве для таких преступлений нет срока давности? — уточнил Вильфранд.

— Мне про это неизвестно! — огрызнулся судья. — Свидетель, продолжайте!

— Собственно, всё уже было сказано, — Тиссуру определённо не хватало плеч, которыми можно было пожимать. — Я подобрал этого человека ещё подростком — нищим, грязным и безродным. Выучил, возвысил, воспитывал, как сына. А он меня сверг и убил.

— О, то есть ты это так видишь? — прошипел Регент.

— А разве всё было как-то иначе?

Орди с мстительным удовольствием отметил, что король перехватил инициативу и сам стал провоцировать обвиняемого.

— То есть, ты хочешь сказать, что я просто так взял и предал тебя? Ни с того ни с сего? Просто потому, что я плохой, да?

— Я этого не говорил, — заметил Тиссур.

— …То есть, я не умолял тебя прекратить резню и перейти к дипломатии? Я не просил хоть немного смягчиться? Я не требовал умерить жестокость?!

— Умолял, просил, требовал, — согласился Тиссур. — Но разве это имеет отношение к тому, что сделал ты сам?

— Ты просто не оставил мне выбора! Либо так, либо ты выжег бы весь север!

— Ваша честь, это похоже на признание? — король повернулся к Вариусу, который вместе с остальными делегатами следил за перепалкой, как за театральным представлением.

— Ну… Вообще-то нет, — покачал головой судья. — Но близко, близко.

— Признание? Признание!? — Вильфранд не на шутку рассердился. — А почему бы тебе не сделать ответное признание? Почему бы тебе не рассказать, что привело к моим действиям?

— Да, я могу признаться, — спокойно ответил Тиссур. — Но что-то я до сих пор не могу понять, как это повлияет на то, что твой поступок противозаконен.

Регент фыркнул.

— Противозаконен… Да я спас сотни, если не тысячи человеческих жизней!

— И это твоё оправдание? — изумился король. — Серьёзно? Ты сам в него веришь?

— Ой, вот не надо демагогии! — отмахнулся Вильфранд. — Я не совершал преступление, я прекращал его.

— И стал преступником сам, — настаивал череп. — Пятьсот лет назад ты допустил ту же ошибку, на которую недавно спровоцировал Ординари. Поступил поспешно, не продумал последствия и пошёл по самому лёгкому пути. Не убеждать, не уговаривать, даже не пытаться вникнуть — нет. Просто устранить. А ведь ты не был королём, не знал и не мог понять логику правителя того времени. Да, ты спас сотни людей, ты — герой, но ты не думал о том, что обрёк на гибель ещё больше. Ты не думал, что бунт был развязан из-за твоей мягкости, которая выглядела моей слабостью. Не отрицай, что ты сам понял это позднее, потому что в итоге перестал гнушаться моими методами. Но было поздно: оказалось, что ты значительно слабее меня в вопросах управления. Брунген постепенно превратился в мерзкую грязную свалку, а твоя личная власть таяла с каждым днём, пока не ограничилась воротами Замка. И, возвращаясь к суду, то, что ты кого-то спас и что-то совершил, не отменяет того, что пятьсот лет назад ты совершил два тягчайших преступления: свержение монарха и его убийство.

Нос-крючком поднял руку:

— Но разве это может считаться убийством? Насколько я вижу, монарх вполне себе жив.

Вместо ответа Тиссур одарил делегата долгим взглядом.

— Впрочем, да. Это не совсем жизнь, — стушевался старик и опустил глаза.

Вильфранд молчал.

— Где-то в глубине души, я знаю, ты чувствуешь вину и невероятную усталость, — продолжил Тиссур. — Неудивительно: половину тысячелетия тащить на себе такой груз не каждый сдюжит. А тебя всё это время ещё и совесть грызла. За каждую несправедливость, за каждую смерть… Ты сам создал свой персональный ад. Не завидую тебе.

— Это всё полная чушь, — сказал Вильфранд, когда король замолк. — Оставь свои проповеди кому-нибудь другому. К делу, уважаемый суд, к делу! Всё случилось очень давно, и вам никак не удастся доказать, что я действительно кого-то сверг и кого-то убил.

— А мне почему-то показалось, что он только что признал свою вину! — заговорил «медведь в костюме».

— Каким же образом?.. — невинным тоном уточнил Вильфранд.

— Ну… Вы с ним так разговаривали, что… — смутился делегат. — Говорили, что спасли кого-то. И, опять-таки…

— Всё верно, — нос-крючком поддержал коллегу. — Напрямую он ничего, разумеется, не признавал, но из его разговора с этим… э-э, господином, можно было сделать вывод, что речь шла о реальных событиях, в которых обвиняемый принял участие.

— Я так и знал, что вы будете меня топить, — фальшиво хохотнул Вильфранд. — Вот и дождался.

— Вовсе нет, Вильфранд, — ответил Тиссур. — «Утопление» здесь видишь только ты. Как по мне, всё вполне справедливо.

— Ну естественно, — язвительно заметил Регент. — У тебя всегда были своеобразные понятия о справедливости.

— Итак, ваша честь?.. — подал голос Орди. — Я предъявил все обвинения, которые у меня были. Ваш вердикт?

Вариус медленно поднялся из-за стола.

— Полагаю, суду не потребуется удаляться на совещание… — пробормотал он. — Итак, по рассмотренным эпизодам! — судья заговорил громче. — Поджоги — полностью оправдан за неимением доказательств. Убийства — полностью оправдан за неимением доказательств. Некромантия — обвинение так и не было предъявлено в надлежащем виде и с соблюдением всех необходимых процедур, а значит — полностью оправдан. Свержение короля, его последующее убийство, узурпация власти… — Вариус сделал долгую паузу, наслаждаясь тем, как всё Генеральное Собрание задержало дыхание. — Вина доказана.

Ботинок ударил по столешнице, делегаты выдохнули и загомонили, послышались смешки. Только сейчас Ординари понял, что всё это время сжимал кулаки: костяшки побелели, суставы ломило от перенапряжения. Хотелось глупо улыбаться, танцевать странные танцы и показывать Вильфранду неприличные жесты.

— Я не в курсе, какое наказание положено за эти преступления, — дал пояснение Вариус, — но после того, как уточню…

— Я что-то слышал про казнь, — гнусно усмехнулся нос-крючком.

Вильфранд засмеялся.

— Вы так и не поняли? Меня невозможно убить. Я уже мёртв.

— Сжигание тоже не сработает? — деловито осведомился старик.

— А вы попробуйте. Без плоти мне будет куда проще. Полная независимость.

Тиссур откашлялся, и все взгляды скрестились на нём.

— Я неплохо разбираюсь в законах. И что-то мне подсказывает, что адекватным наказанием для Вильфранда станет заключение в тюрьме. Лет, скажем, на пятьсот.

Делегаты переглянулись и закивали, показывая всем видом, что пятьсот лет — именно тот срок, на который следовало бы запереть опасного противника.

— Вы смешны! — выплюнул Вильфранд. — Я выберусь оттуда. Хоть через пятьсот лет, хоть через тысячу, слышите?! Выберусь и вырежу всё ваше потомство. Все ваши дети умрут, все ваши дома сгорят! Даже землю под ними я засыплю солью, чтобы вовеки веков на ней ничего не росло! Вы поняли?! Поняли меня?!

— Поняли-поняли… — проворчал Капкан, появившийся за спиной Регента. — А теперь поехали-ка в Стражу. С Замком твоим разберёмся попозже.

Вильфранд зарычал и неуклюже попробовал заехать локтем по носу детектива, но тот перехватил руку и как следует врезал Регенту по лицу. Раздался хруст, мертвец отшатнулся, и с его головы на мгновение слетел капюшон. Молодому человеку хватило всего одного быстрого взгляда на то, что осталось от лица бывшего правителя города, чтобы позеленеть, понять, что некоторых вещей лучше не видеть, и быстро отвернуться. Собрание сидело в полном оцепенении: на лицах людей читался ужас, густо замешанный на отвращении.

— Ну и урод же ты, — процедил сквозь крепко сжатые зубы Капкан. Он поднимал Вильфранда, кривясь и стараясь не дышать носом. — Знал бы, надел бы перчатки…

Делегаты проводили глазами уходящего Регента, и Орди понял: они боятся. Даже несмотря на то, что Вильфранд только что был низвергнут и опозорен, даже несмотря на утрату всей власти и всего влияния, он всё ещё оставался главным страхом этих людей.

— Хорошо! — произнёс нос-крючком, когда двери за Регентом закрылись. — Господа! — обратился он к Орди, Тиссуру и Нильсу с Йоганном. — От лица всего Генерального Собрания выражаю огромную благодарность за избавление от тирании. Однако — и, я думаю, многие со мной согласятся, — вам придётся покинуть зал для того, чтобы мы могли завершить выборы нового регента в надлежащей обстановке.

— Что значит «завершить»? — изумился Вариус. — Мне казалось, что новым регентом стал я.

— О, Вариус, — голос носа-крючком звучал с издевательским сожалением. — Боюсь, мы все голосовали под давлением и никак не можем признать результаты выборов действительными. Мы проведём новое голосование, свободное и честное. Надеюсь, вы понимаете, как важно сейчас продолжать действовать в рамках законов. Иначе мы скатимся до очередной тирании.

Вариус побагровел:

— Да вы!..

И тут зал взорвался.

Люди заговорили, закричали и заорали все одновременно, словно дождались, когда с них спадёт обет молчания — и получившийся гомон оглушил всех присутствующих. Судья кричал на носа-крючком и стучал башмаком по столу, старик умудрялся отвечать ему и ещё нескольким оппонентам, кто-то залез на стол и призывал послушать его, кто-то схватил кого-то за грудки, «медведь в костюме» уже опрокинул на пол своего соседа слева и примеривался заехать тому по носу. Разбился стеклянный графин, по полу потекла вода, и в лужу сразу же упали какие-то бумаги…

А Орди глядел на это с широкой улыбкой. Он дал знак варвару и здоровяк, сложив ладони рупором, проревел, перекрикивая весь гвалт: «Тишина!»

И точно так же одновременно все стихли и замерли в том положении, в котором застал их оглушительный окрик, только на пол продолжали с шуршанием опадать бумаги.

— Господа, я искренне не понимаю, — Орди выступил вперёд. — Зачем нам нужен регент, когда есть законный король?

Со всех концов стола послышались снисходительные смешки.

Нос-крючком оторвал ладони Вариуса от лацканов своего пиджака:

— Это очень здорово, Ординари, но нам не до шуток.

— Какие шутки? — юноша изобразил самое достоверное удивление, которое только мог. — Его величество Тиссур — единственный законный правитель Брунегена.

— Ой, Ординари, идите уже отсюда вместе со своим черепом!.. — отмахнулся «медведь в костюме». — Не понимаю, о каком вообще короле идёт речь.

— О том, которого вы признали! — настаивал Орди.

Вариус встал из-за стола:

— Что-то я не припомню, чтобы мы… — после этих слов выражение лица судьи мгновенно поменялось. — Мы… Мы… — мгновение бесподобной тишины, заполненное замешательством. — Мы признали его! — произнёс толстяк и бессильно плюхнулся обратно в кресло.

— Когда? — нахмурился нос-крючком, оторвавшись от созерцания порванной одежды.

— Когда голосовали, идиот! Когда подтвердили, что считаем его настоящим древним королём! — побагровел верховный судья.

— И что с того?.. — фыркнул старик. — Как подтвердили, так и… Какое там слово означает обратное действие?

— О, тогда, боюсь, результаты суда над Вильфрандом необходимо будет аннулировать, — расстроился Ординари.

«Медведь» нахмурился:

— Это что же… Вы его выпустите?..

— К сожалению, нам придётся, — кивнул молодой человек. — Единственное обвинение, подкреплённое доказательствами, базируется на признании Тиссура королём Бруне… — юноша покосился на череп, — Брунгена. Надеюсь, вы понимаете, как важно сейчас продолжать действовать в рамках законов. Иначе мы скатимся до очередной тирании.

— Погодите-погодите! — нос-крючком ухмыльнулся. — Но ведь вы говорили, что он мёртв, так? А разве королевские обязанности не прекращаются после смерти?

Тиссур покачался в воздухе:

— Любопытное предположение. Но, насколько я знаю, нигде не указано, что мёртвый король больше не может быть королём. Наверное, просто никто не пытался.

Мужчина в помятом полковничьем мундире с оторванной эполетой посмотрел по сторонам:

— Так это что же, вы хотите сказать, что этот череп — король Брунегена со всеми правами?.. Но это же… Такого никогда не бывало!

— Не бывало, да, — Вариус обмяк в кресле и схватился за голову. — Но сегодня мы стали свидетелями очень интересного прецедента.