Рыцарь пентаклей

22

— Чем ты только думал?! — Тиссур мелко дрожал, зависнув в воздухе. Его глаз сиял, как маяк. Никогда ещё Орди не видел его таким рассерженным. — Мальчишка! Ненормальный!

Всё тело юноши наперебой рассказывало ему, что проведённый на мануфактуре день был большой и болезненной ошибкой. От пяток, на которых появились огромные кровавые мозоли, до макушки, на которой возвышалась шишка размером со сливу, — во всём организме не осталось не получивших какую-нибудь травму частей. Синяки, ссадины, ушибы, царапины — всё это ровным слоем покрывало кожу молодого человека, отчего создавалось впечатление, что тот пытался убежать от медведя, но не преуспел.

— Зачем? — череп успокоился и заговорил, не повышая голоса. — А? Зачем тебе это было нужно?

Орди сидел, опустив глаза, и думал. На душе было тяжело, и разговаривать с Тиссуром вообще не хотелось, особенно после беседы с Регентом.

— Интуиция, — сказал, наконец, молодой человек. — И она не ошиблась.

Тиссур фыркнул.

— Когда интуиция скажет тебе сходить в доки ночью, не слушай её, будь так добр.

Орди поднял голову и улыбнулся. Это оказалось болезненно из-за разбитой губы и огромного синяка под глазом.

— Всё хорошо. Правда. Мне было полезно это увидеть и пережить.

— Что именно? Побои? Весь этот кошмар?

— Да. Побои. Тяжёлый труд. Это прочищает мозги.

Тиссур демонстративно вздохнул и закатил глаз. Выглядело это очень своеобразно.

— Да перестань же! — раздражённо попросил его молодой человек. — Мне действительно это требовалось. Ты сказал «кошмар», но это, — Орди обвёл себя движением ладони, — не он. Кошмар — это то, что те люди живут так каждый день. Я могу вернуться домой, где личный дворецкий вызовет лучшего лекаря. Я могу переодеться, поесть и принять горячую ванну. И я могу забыть обо всём этом, как о страшном сне. А они не могут. У тех людей каждый день проходит в кошмаре — и из него не выбраться. Ни отдохнуть, ни прийти в себя, ни дать слабину, иначе останешься без денег, не сможешь прокормить семью и детей. Работаешь, не покладая рук, убиваясь, живёшь в нечеловеческих условиях и в итоге настолько черствеешь и ожесточаешься, что всё теряет какой-либо смысл. Зачем нужна жена, если вы с ней только ругаетесь и дерётесь? Зачем нужны дети, если ты их бьёшь смертным боем и не считаешь за людей?.. Зачем вообще просыпаться по утрам, если каждый новый день не приносит ничего, кроме очередной порции страданий?

Тиссур внимательно слушал.

— Надо же, — сказал он, когда юноша закончил. — Ты всего несколько месяцев прожил во дворце и уже…

— Нет-нет, — запротестовал Орди, перебивая короля. — Сейчас я просто смог это всё сформулировать. Да, я несколько оторвался от улиц, но… Похоже, именно это мне и было нужно. Чтобы не терять курс. И не забывать, за что борюсь.

Король молча пролетел из одного угла комнаты в другой.

— Ладно, допустим, — произнёс он, в конце концов — Но что там с пожаром?

— А, с пожаром… — Орди замялся всего на одно мгновение и сам удивился тому, как легко далась ему эта ложь. — С пожаром ничего страшного. Куда интереснее то, что со мной говорил Капкан.

— Капкан? — склонил голову король.

— Да, — юноша продолжил врать, чувствуя себя так, словно земля под ногами исчезла и он летит в глубокую-глубокую пропасть. — Капкан. Мы поговорили. Он угрожал, что закроет меня насовсем, если мы ему не заплатим.

— Так почему ты сразу не сказал об этом?! — возмущённо воскликнул Тиссур. — Отлично. Вместо решения проблем мы идём и пропадаем на целый день. Прекрасный способ.

— Да успокойся ты, — отмахнулся молодой человек. Отравленные ложью слова непринуждённо слетали с губ и не вызывали никакого внутреннего сопротивления. Не приходилось даже напрягаться, чтоб сочинять отговорки, они как будто уже находились под рукой и лишь ожидали своего часа. — Он потребовал денег, но в этот раз намного меньше. Мне кажется, он напуган и хочет сотрудничать, поскольку боится, что мы его окончательно сметём. Либо…

«Я с серьёзным видом рассуждаю о том, что только что выдумал, — проскользнула мысль в голове Орди. — Полное сумасшествие. Логичные выводы на основе бреда».

— Либо что? — уточнил Тиссур, вырывая молодого человека из размышлений.

— Либо… — юноша замешкался и отвёл глаза. — Либо не знаю. Надо это как следует обдумать.

— Прекрасная идея, — качнулся в воздухе король.

«Это сарказм?» — попытался угадать молодой человек и всмотрелся в лицо короля, как будто ожидая, что кость сменит выражение.

— Иди лучше отдыхай, — с раздражением процедил череп. — Обдумывальщик…

— Ага, пойду, — Орди, постанывая и кряхтя, встал с кресла и сделал два шага к двери, но неожиданно для самого себя обернулся и выпалил: — Только не убей тут никого без меня, ладно?..

Отдых — лучшее лекарство. А мягкая постель и спокойствие — лучшие доктора.

Орди нежился на простынях, утопал головой в подушке и чувствовал, что с каждой минутой, проведённой в таком состоянии — ленивом и бездумном — ему становится легче. Тело потихоньку приводило себя в порядок, а нервное напряжение ослабевало.

Вильфранд сказал, что даст время на передышку, — и молодой человек не видел оснований ему не верить. Если он по каким-то причинам хочет заручиться поддержкой Орди, то в любом случае выполнит обещание, хотя бы для того, чтобы показать серьёзность своих намерений. О том, что настоящий Регент и старый враг Тиссура мог воспользоваться этим же временем для того, чтобы подтянуть силы, юноша предпочитал не думать.

Зато он много думал над тем, как действовать дальше. Вильфранд сделал очень заманчивое предложение, но в нём явно был какой-то подвох, и теперь Орди препарировал ситуацию для того, чтобы понять, где именно его попытаются обмануть.

Молодой человек перевернулся на спину и заложил руки за голову. Под потолком колыхалась от небольшого сквозняка едва заметная паутинка. Орди не мог сказать, чего именно добивался Регент, поэтому оставалось лишь строить предположения.

Юноша сразу же отмёл мысль, что Вильфранд хотел его устранить. Организовывать поджог, выманивать, разговаривать — слишком уж сложно получается. Есть целая куча способов проще и эффективнее. Стилет, отравленное вино, ловушка, да хоть старое доброе нападение шайки головорезов: все эти варианты были по-своему хороши, просты и проверены временем.

Кроме того, Вильфранда в поездке сопровождало нечто огромное и ужасное. Габариты неизвестного были таковы, что не возникало никаких сомнений: он смог бы не только скрутить в бараний рог Орди и его деревенщин, но и померялся бы силами с Йоганном, — и молодой человек глубоко задумался бы перед тем, как сделать ставку на этот бой. Таким образом, вариант с убийством отпадал.

Но была и масса других.

Например, можно было предположить, что Вильфранд сказал правду и действительно хочет, чтобы Орди стал правителем города: якобы потому, что сам Регент гниёт заживо и не справляется. Однако этот расклад сразу же вызывал вопросы. Если в гниение вполне можно было поверить — аромат в карете стоял соответствующий, — то вторая часть смотрелась ну очень подозрительно. Чтобы человек, некогда совершивший переворот ради взятия власти, согласился добровольно ею поделиться с первым встречным? Выглядит, мягко скажем, нереалистично. А вот что выглядело реалистично, так это сотрудничество при условии беспрекословного подчинения. То есть, тот же сценарий, что и с прошлым регентом.

Орди кивнул своим мыслям, всё ещё глядя на паутинку. Она медленно колыхалась в воздушном потоке, как серебристая тонкая водоросль в ручье.

Молодой человек пытался найти хоть одну причину, которая могла побудить Вильфранда отказаться от старых и проверенных методов, — и не находил. Можно было поставить собственную голову против ржавого гвоздя, что Регенту требовалась не помощь, а очередная кукла на престоле. И то, что он говорил о талантах Орди, этот вывод только подтверждало. Есть способный молодой человек, который рвётся наверх. Он талантлив, полон сил, идеалистичен, не стесняется ломать старую прогнившую систему. Как его осадить и как в итоге сберечь систему? Правильно, вписать его туда. Надавать обещаний, заманить, создать ощущение, что он может что-то поменять без крупных потрясений.

Но как только он расслабится и даст согласие, закрутятся старые шестерёнки, которые зажуют его за милую душу и превратят в часть мира, с которым он боролся. Талант утонет в алкоголе и деньгах, идеализм померкнет после первых больших денег или первого использования власти себе во благо, а полезные инициативы намертво завязнут в бюрократии. Так что, когда свежеиспечённый регент переедет в Замок, когда, наконец, получит возможность делать то, что хочет (а пара-тройка приютов или какие-нибудь не особенно глубокие преобразования — это очень небольшая цена за сход с дистанции главного конкурента), ловушка захлопнется.

Но.

Было и большое «но».

Оно заключалось в том, что Орди знал, к чему всё идёт, и представлял, как можно повернуть ситуацию в свою пользу. Вильфранд, разумеется, сильный противник, и не стоит его недооценивать, но и Орди не лыком шит. Например, можно не соглашаться сразу на должность регента. Поначалу хватит и какого-нибудь министра, а когда молодой человек освоится, с новым правителем может произойти какая-нибудь неприятность. Само собой, не смертельная — просто какой-нибудь скандал. Политики — они такие, так и норовят либо провороваться, либо быть застуканными во время оргии.

Орди задумчиво пожевал губами.

Деньги и вооружённые люди — это, конечно, настоящая власть, актуальная во все времена, никто не спорит. Но официальный статус есть официальный статус.

С сожалением юноша поймал себя на мысли, что уже принял предложение Вильфранда и боялся лишь обмана, а Тиссур… Тиссур отошёл куда-то на второй план и воспринимался исключительно как разменная монета в его игре с Регентом. Вообще предать союзника оказалось неожиданно легко. Не было ни патетических речей, ни тайных собраний. Человек в чёрном, похожий повадками на змею, не звенел монетами и не нашёптывал на ухо слова, вроде: «И когда ты обманом заманишь короля к нам, мы истыкаем его кинжалами».

Зато был разговор двух заинтересованных людей. Была цель, которой Орди очень хотелось достичь — благая и по-настоящему высокая цель. И то, что ради неё пришлось бы совершить небольшую подлость, как-то не очень и волновало. Да, на душе было тяжело. Но, в конце концов, Тиссур сам говорил, что действовать нужно жёстче?..

Орди перевернулся на бок. Перина была настолько мягкой, что создавалось впечатление, будто он лежал на облаке.

«Впрочем, нет, это не предательство», — подумал он. Юноша не собирался делать королю ничего плохого. Всего лишь отодвинуть. На время. А вернуть его можно и потом, когда он станет регентом…

Сейчас же черепушку следовало всячески оберегать, поскольку он всё-таки зачем-то был очень нужен Вильфранду. Слова Регента были, безусловно, логичны, но всё равно оставалось стойкое ощущение, что он не говорит самого важного. Например, того, почему Вильфранд не может попросту убить короля.

Вопросы. Одни вопросы.

Молодой человек попытался понять, чем Тиссур может быть полезен Регенту, — и не смог. Слишком мало информации, которую было слишком трудно добыть, ведь разговор с королём мог пробудить у последнего подозрения.

«А даже если я его и выдам — какая по сути разница? — подумал Орди, вспомнив события последних дней. — Он всего лишь старая, жестокая и наполовину безумная костяшка. Что будет с городом, если он взойдёт на трон? И что будет со мной? Не отправлюсь ли я прямиком в ссылку или на плаху?.. Ведь всё к тому и идёт, и Тиссур говорил об этом практически прямо. Мы не уживаемся друг с другом и не сегодня, так завтра должны будем схлестнуться. Как бы это ни выглядело, я поступлю намного благороднее, если отстраню его от дел. По крайней мере, уж я-то точно не соберусь его казнить».

Юноша скривился и вздохнул, осознав, что просто подбирает себе оправдания. Тиссур ему просто мешал. Но убрать его с доски не позволяли совесть и осознание, что именно в этом и заключается отличие Орди от тех, кого он считал плохими людьми. Иногда кажется, что совершить маленькую подлость для достижения хорошей цели — это прекрасная мысль, которая всё упростит и сэкономит море времени. Но можешь быть уверен: точно также думал когда-то прекрасный человек, который позднее превратился в негодяя, против которого ты борешься.

Итак, Вильфранд лукавил. Это было совершенно ясно. А лукавство — это не так уж плохо. Даже более того, это просто отлично. Орди прекрасно умел обращаться с людьми, которые лгут, поскольку рано или поздно наступал момент, когда даже самые опытные лжецы путались в собственных интригах и обманывали сами себя.

Перед глазами проплывали одна за другой величественные картины города, в который Орди собирался превратить Брунеген — чистые широкие улицы, много деревьев, счастливые довольные люди. Никто никого не убивает непосильным трудом, а у всех детей есть родители, кусок хлеба и крыша над головой.

Молодому человеку стоило больших усилий разогнать эти воздушные замки и вернуться в реальность, где он ещё ничего не совершил, но мог оступиться в любой момент.