Рысюхин, шампанского!

Глава 16

А в субботу после ещё одной лабораторной работы случилось страшное. Событие, рядом с которым явление не то Ульяниного братца, не то кого-то, ряженого под него казалось чем-то вроде залетевшего в форточку комара: с полевого выезда вернулись геологи. Нет, всю колонну они к воротам академии не притащили, но вот один автобус с пикапом, а в них и десяток желающих поблагодарить лично, приехали к проходной. Я, честно сказать, хотел сбежать, по воспитание не позволило. Пришлось выслушивать и похвалы, и замечания, частью в мой адрес, а также пожелания на следующий сезон или «когда-нибудь потом». В частности, оказалось, что не хватает по-настоящему полевых лабораторий, учёные соорудили два временных варианта, всунув в кузов пикапа лабораторный стол, вытяжку, шкаф с реактивами, шкаф с документами и два ящика для образцов, которые «по совместительству» исполняли роль стула и не то столика, не то топчана.

— Понимаете, это в Минске комнатка три сорок на два десять будет казаться чуланом, куда кроме уборочного инвентаря едва ли что-то засунешь. А вот когда ты в полусотне вёрст от базового лагеря и любой другой цивилизации — это воспринимается совсем иначе. Это уже почти «хоромы царские, одна штука»!

— Всё познаётся в сравнении. Например, три волоса на голове — очень мало, а в тарелке — слишком много.

Мы немного посмеялись над немудрящей шуткой, причём один геолог — кстати, лысый, как колено — смеялся чуть ли не взахлёб, и я, извинившись, побежал на занятия. А на выходе — снова увидел пикап геологов и лично господина Лопухина, ловко выпрыгивающего с пассажирского места кабины.

— Добрый день ещё раз. До Могилёва не подбросите?

— Конечно, Кирилл Анатольевич!

В дороге мой спутник снова заговорил о выявленных проблемах и пожеланиях на будущее. С одной стороны — интересно, люди провели проверку надёжности в самых суровых условиях и выявили все слабые места в конструкции, даже придумали способы решения некоторых проблем. С другой — мне-то это зачем, особенно пожелания на будущее⁈

— Про полевую лабораторию уже упоминал — те, что мы сделали заранее хороши, но рассчитаны на то, чтобы их в базовом лагере поставить. А вот на контрольных точках… Раньше же как? Рюкзаки на плечи — и вперёд, что на себе унёс — то твоё. Припасы кончились — идёшь назад, особенно, если охота с рыбалкой не задались. И образцы на себе тащишь. Понятное дело — брали только самое важное, остальное — описания и зарисовки, да ещё и сделанные чуть ли не на колене в палатке при свете фонарика. А в этом году — просто прелесть, можно загрузить порядка тонны что туда, что оттуда!

— А если нельзя проехать? Или точки выбирали только доступные?

— Ну, если нельзя — то ставишь промежуточный склад, всё равно идти меньше. Вообще приходится переучиваться на ходу, в смысле — менять свои представления. Что тридцать вёрст от базового лагеря — это не двое суток идти, а полдня ехать, например. Причём это в первый раз, потом, когда дорога пробита, вообще часа три, а то и меньше. Да и в целом: казалось бы, тут мелочь, там мелочь — а в сумме получается совершенно другая работа! Да что там говорить — мы в этом году впервые полностью закрыли план работ! Обычно как — пишешь, что хотел бы сделать, а потом делаешь, что успеешь, пока погода не выгонит. А сейчас — закончили весь план, так ещё и собрались без спешки, и уехали спокойно.

Лопухин даже причмокнул от избытка чувств.

— Эти ваши модульные кузова — тоже оценили, хотя сперва не понимали, зачем это, но, как говорится — есть не просило. А потом — распробовали. Бочку с водой сняли, установили в лагере, на грузовик поставили самодельные «рога» — получили лесовоз, брёвна возить. А нужна вода — ставишь бочку на любое свободное шасси и едешь за нею. Другие освободившиеся грузовики тоже в дело пошли. Те же лебёдки здорово помогали. Мы даже зарабатывали немного на стороне при помощи временно свободных автомобилей.

— А кухни как?

— О! Наш повар говорит, что не отдал бы, если бы было куда пристроить между сезонами.

— А в чём проблема? Взять палатку торговую, ставить сзади, там, где выход в столовую. Ездить по местам массовых гуляний и просто скопления публики, готовить и торговать горячим с колёс. Спрос будет в разы выше предложения.

— А ведь хорошая идея! Это не лоток разносчика с быстро остывающими пирожками или сбитнем. А больше ведь на прогулке, зимой особенно, съесть и нечего! Конкуренции, по сути, и нет — а как конкурировать пешим разносчикам с полноразмерной, хоть и передвижной, кухней? Но повару я её передавать не буду, наверное, а то потеряем и кухню, и повара!

Посмеялись немного.

— А вот идею с автобусом мы не оценили, сглупили. Решили: зачем нам оно надо, если есть жилые фургоны? В них-то всяко удобнее ехать, как в купе поезда! Ага, как же! Болтает в разы сильнее, даже на дороге, не говоря уже про разгон и торможение, которые тоже куда как резче. Про просёлок или бездорожье и вовсе говорить нечего, только в кресле в «гостиной» и можно усидеть — если кресло к полу прикрутить и за подлокотники держаться. А в кабинах мест не хватает! Ой, пожалели мы, что второй автобус переоборудовали в грузовик! Благо хоть модульный салон не разобрали, а сняли и на базе оставили — с первой же оказией на ближайшую станцию заказали! Груз по тем самым купе распихали, кузов сбросили, автобус восстановили.

Тем временем въехали в город, и геолог начал указывать, куда сворачивать на перекрёстках. Я же ершил прояснить один актуальный момент:

— Кстати, а куда, если не секрет, ваш шофёр на пикапе уехал?

— Это не шофёр, это аспирант Кузовков… Поехал помогать с разгрузкой.

У меня от нехороших предчувствий начало ломить затылок.

— С какой разгрузкой⁈

— Так колонну нашу, с железнодорожных платформ сгрузить и на стоянку около мастерских закатить. Мы арендовали те же ангары, что и в пошлом году, с начальником мастерских тоже договорились на старых условиях. Сейчас люди отдохнут недельку, потом напишем предварительные отчёты — и недели через две можно будет начинать работы по ремонту и обновлению техники, а заодно и пополнить состав колонны.

В ушах начало звенеть.

— А почему именно здесь?

— Так где же ещё⁈ — У меня дёрнулся глаз. — Тут и мастерские, в которых уже знают, что нам нужно. И, главное, вы здесь. Наш, так сказать, вдохновитель и главный конструктор!

Полный… звиздец, да, дед, спасибо.

— Да какой из меня конструктор! Я студент ещё, да ещё и пищевик будущий!

— Ага, ага. Только патентов как не у всякого конструкторского бюро наберётся! — развеселился мой пассажир.

А вот мне не до веселья, совсем. Через две недели как раз большие выходные будут, я в объезд владений собирался… До чего же не вовремя и не к месту, уууу!

Когда я говорил, что Маша полностью взяла на себя весь быт и я ей за это глубоко благодарен, я ничуть не лукавил и не преувеличивал. Справлялась она на редкость хорошо и без видимого напряжения, говорит — мама её давно обучала и готовила к этому делу. Но в одном моменте всё же допустила ошибку — подвёл тот самый шаблон. А именно — заказала дрова на зиму. Казалось бы, что неправильно? Так меня Маша и спросила.

— Радость моя, у нас в Викентьевке какие производства есть? Подсказка: норвежец наш чем управляет?

— Лесопилкой.

— А ещё?

— Торфозаводом.

— Топливные брикеты мы для чего делаем? И торфяные, и из опилок — для каминов, и смесовые?

— За двести вёрст дрова возить⁈

— Из Шклова грузовики тару возят, обратно порожняком идут — могут прихватить тонну-другую вообще без проблем. Зато слухов ненужных не пойдёт в духе «что же ты сам своими брикетами не топишь, может, с ними не так что-то?»

— Так что же — отказываться от заказа? Задаток потеряем.

— Ну, в пределах задатка взять можно — чтобы брикеты торфяные разгорелись, под них дровишек подложить всё же нужно — или опилочных брикетов. Тем более, что ты и так лишнего заказала, по прошлому году, а плиту дровяную на кухне уже не используем.

— Это да. Кухарка даже намекает на то, чтобы убрать её вообще — мол, только место занимает. Сначала твоей плитой пользоваться не хотела, мол, баловство это — зато теперь, наоборот, старую и не растапливает.

— Вот и повод уменьшить заказ.

— Хорошо-хорошо, только не нервничай так, было бы, из-за чего.

— Да я не из-за дров. Геологи вернулись, которым год назад целую автоколонну собрали.

— У них что-то случилось? У тебя из-за этого будут неприятности?

Я вздохнул.

— Случилось у них желание починить сломавшееся и улучшить имеющееся. Сняли те же мастерские у речников в Буйничах и через две недели планируют начать производство.

— И что?

— И то, что меня они видят идейным вдохновителем и техническим руководителем всего этого балагана. Словно у меня других дел нет.

— Ну, съезди пару раз на часик-другой. Поводи руками.

— В смысле⁈

— Ну, поруководи, в смысле. По улыбайся, подремонтируй что-нибудь — и домой.

— Если бы так получилось, было бы здорово.

— У папы тоже проблемы по службе.

— У него-то что случилось⁈

— Секта новая обнаружилась. Причём на полпути к Гомелю, ещё вёрст пять к югу — и дело бы ушло в другую губернию.

— Ну, он же говорил, что до двух-трёх штук в год случается.

— Да, но тут случай необычный и сложный. Обычно сектанты ищут себе силу, ради которой и собираются. А тут, как я поняла, наоборот — заявляли, что вся магия — это происки какого-то «врага рода людского», причём даже Врага, с большой буквы. И надо, мол, истребить всех магов, как агентов Врага, отринуть «ложных» богов, которые, ты не поверишь, тоже вражьи слуги. И тогда, мол, заживём, как в сказке. Вот как раз решили перейти от слов к делу, поймали девчонку-магичку и решили её на костре сжечь.

— Жуть! И как всё обернулось? Что с девушкой?

— А что с ней станется? Это оказалась Агата Саламандрина, или «её сиятельство Агата», графская дочка, как-никак. Она в свои двадцать девять на семнадцать выглядит просто, а так в СИБ служит.

— Откуда такие подробности?

— Братик мой сох по неё когда-то, издали и молча. Ну так вот, сжигать мага огня идея сама по себе…

— Провальная.

— Идиотская. А тем более из такой семьи и с её силой. В-общем, подождала она, пока вся секта вокруг соберётся — и ударила кольцом огня. Аккуратненько так, чтобы вокруг ничего не пострадало. Ух, как папа на неё ругался!

— За что же, если аккуратно?

— А допрашивать кого? Надо же выяснить, откуда тот проповедник явился и где идей своих понабрался — вдруг там ещё есть и кто-то другой тоже пойдёт «жечь ведьму»? Вот только после Агаты там ни магу Жизни, ни магу Смерти делать нечего.

— Да уж, пойди туда, не знаю куда, найди того, не знаю кого.

— Ага. Как папа выразился — это как искать золотой червонец в навозной куче. У кого-то когда-то вроде бы получалось найти, но рассчитывать на повторение не приходится.

«Думаю я, это ещё один гость из моего мира. Очень уж повадки и риторика знакомые».

«Тогда тесть мой точно никаких следов не найдёт: ни с кем он не встречался, ни у кого не учился, никаких „древних“ книг не находил».

«Угу, „глухарь“ натуральный».

«При чём тут эта птица⁈»

«Это сленг мили… полицейских нашего мира. Значит, дело глухо — без шансов на раскрытие».

Ещё вечером со мной связался Егор Фомич. Получив предупреждение о приезде сокурсников, он проявил инициативу и прислал на вокзал пикап с шофёром. Студенты узнали мой герб на двери, подошли спросить дорогу и были приятно удивлены. Пятеро девушек уместились в кабину, четверо оставшихся вместе с вещами устроились на лавках в кузове под тентом. По словам управляющего, они пообедали в «Прикурганье» и разместились в казарме на нулевом уровне изнанки. Завтра уже планируют пробный выход на ноль, вверх оп течению Умбры. Ну что ж, удачи им. Хоть одна хорошая и успокаивающая новость сегодня.

После ужина Маша с Ульяной устроили небольшой домашний концерт из песен «кошачьей» серии, где к считающимся моими добавили ещё пару мне незнакомых. Дед под впечатлением выдал идею:

«В моём мире был такой номер — две певицы выходили на сцену, и начинали мяукать друг на друга, как кошки. Там было сначала знакомство, потом конфликт, чуть ли не драка, а в финале — дуэт».

«Ну, для студенческой вечеринки идейка прокатит».

«Ха! Знаменитые певицы не отказывались от возможности так вот выступить[1]».

И правда — забавная композиция, дед мне прокрутил пару вариантов. Жаль только, что на гитаре её вряд ли сыграешь — тут нужно фортепиано или рояль, а я на нём играть не умею, за исключением «Собачьего вальса».

В свой единственный выходной я собирался вести растительный образ жизни, чтобы хоть немного отоспаться и отдохнуть. Мурка моя, может быть, и хотела бы куда-то выйти, погулять, но погодка разгулялась за всех сразу: холодный дождь зарядами, сильный порывистый ветер, который ещё и крутился между городских построек, плюс к тому — холодина, градуса три выше нуля. В общем, я в такую погоду из дому выйду только по приговору, и то — сначала апелляцию подам. По мобилету. Девушки хотели было выдвинуть идею типа того, что я схожу за фургоном, подгоню его к крыльцу, а они быстренько… Но как раз тут вдоль улицы прошёл такой заряд дождя, что аж загремели и окна, и подоконники, а гул напоминал звук от поезда. Маша и Уля переглянулись — и отправились варить кофе.

Однако в покое так и не оставили. В знак протеста против того, что мне не дают поиграть в тюленя, я решил весь день ходить в халате. Нагло и демонстративно.

«Ты, главное, портки под него надень. Чтобы не продемонстрировать лишнего невзначай».

Дед, конечно, в своём репертуаре — но мысль здравая.

Подружки развлекались как могли, вовлекая меня то в разговоры, то в настольные игры — только от лото я отбился, уверив, что усну прямо над карточками, причём это без вариантов. Даже зевнул для убедительности.

В обед позвонил Клим Беляков, их паром как раз входил в порт Риги. Встреча прошла штатно, товар отдали, деньги получили, покупатель и грузовик хотел выкупить для удобства транспортировки, но мои бойцы полномочий таких не имели, да и цену швед предложил совершенно несерьёзную, в пересчёте на рубли — чуть меньше одиннадцати тысяч. Шведские кроны больше ценятся, чем норвежские, так что часть их мои коммерсанты поменяли на месте, остаток планировали пристроить в Риге. Я распорядился, чтобы грузовик они отправили в Тальку товарным поездом, а сами взяли себе купе в пассажирском. Так они гарантированно доберутся до места за полтора суток, тогда как товарняк, если не везёт скоропортящиеся или срочные грузы, может телепаться и три дня, и пять. Да и уровень комфорта несопоставимый, причём парни заслужили того, чтобы добраться до дома в человеческих условиях, хватит вдвоём на одном топчане в кабине ютиться.

В целом, день провели хорошо, спокойно, по-семейному. Так, а не в этом ли «коварный план»? Ульянка будет жить с нами, я к ней привыкну — а там и на вторую жену в её лице соглашусь⁈ Да нет, вряд ли. Кстати, оказалось, что неделя до возвращения старших Неясытевых — это не от понедельника, когда их дочка у нас «спряталась», а от среды, когда мы поговорили. Ну, с другой стороны, я же сказал «живи хоть месяц»? Сказал. Ну, а менять своё решение без веских на то оснований — не в моих привычках. Да и кошатина наша тоже не против этой гостьи — вон, как мурлычет и трётся об ноги, предательница.

[1] Кошачий дуэт — шуточная вокальная пьеса для двух голосов (обычно сопрано) с фортепианным сопровождением (существуют и оркестровки), приписываемая Джоаккино Россини. На самом деле это компиляция произведения Кристофа Эрнста Фридриха Вейсе (1774–1842) Katte-Cavatine (Кошачья каватина) и двух эпизодов из оперы Россини «Отелло», включая диалог Отелло и Яго. Впервые опубликован в 1825 году. Номер исполняется очень часто, на многих классических концертах, даже и Монсеррат Кабалье не брезговала.