Рысюхин, шампанского!

Глава 25

Четверг, в отличие от среды, оказался богат на новости, по большей части — приятные. Во-первых, в нашу школу в Викентьевке нашли учителя. Мой тёзка, Юрий Сергеевич Пролосицкий работал в той самой школе, куда возили детей из моего села. С Пролосицкими получилась почти каноничная история: род Лосицких хоть и не перевёлся, а вполне себе неплохо жил во всё том же Бобруйске, но семейство слуг рода численно превзошло их минимум втрое, и работы именно в роду для всей оравы не было, так что служили роду только представители, так сказать, старшей семьи, остальные были отпущены «на вольный выпас», получая какую-то незначительную сумму в качестве, как определил дед, «имитации котлового и вещевого довольствия». Но это напрямую к делу не относится.

Пролосицкий собирался жениться, но не имел для этого особых возможностей: ни жилья, ни достаточных денег. А тут увидел, что подход к обучению у нас серьёзный, узнал о предоставляемом жилье и задумался, выйдя на Белякова с вопросом обсуждения подробностей.

— А кто у него невеста?

— Учится в педагогическом училище.

— То есть, тоже будет учителем⁈

— Для начальной школы только.

— Надо брать! Нам, собственно, большего и не надо пока, на реальную школу, а тем паче — гимназию замахиваться не приходится! Дом хоть один из двух уже готов?

Для учителей мы ставили два коттеджа, каждый на два входа в две «квартиры», в два этажа с мансардой.

— Один сруб готов полностью, осталась отделка, во втором первый этаж готов.

— Везите его вместе с невестой, и не просто покажите, а пусть выберут, какое жильё им больше нравится — по расположению, по видам из окна, по чему угодно. И пусть выскажут пожелания по отделке. Короче, пусть почувствуют дом СВОИМ — тогда им намного труднее будет отказаться.

— А ты коварен, твоя милость!

— Ладно, новобрачный, иди своё гнёздышко готовить.

Во-вторых, мне удалось связаться с Минском. Следователь четвёртого отделения господин Подпёсок передал мне контакты человека, который по моему запросу сможет провести официальную проверку. Евгений Миронович при этом предупредил, что некоторые материалы проверки могут оказаться мне недоступны — если найдут в прошлом и настоящем кандидатов что-то для себя интересное или обязательства о неразглашении. Ну, это ожидаемо. Ещё парой звонков я свёл напрямую следователя Пятого (ожидаемо) отделения и командира своей дружины для передачи установочных данных на кандидатов. Кстати, из второй четвёрки, узнав о проверке, никто не сбежал, что уже радует.

Третья новость была ожидаемой, но… Нет, не плохой — суетной. Приехал господин Лопухин. Пришлось и его расстроить тем, что на этих выходных меня не будет в Могилёве и окрестностях. Чтобы немного подсластить пилюлю вынужден был посвятить некоторое время посиделкам с геологом. Речь опять зашла о том, как новые автомобили помогли в экспедиции.

— Кирилл Анатольевич, вот вы говорили, что груз носить приходилось только на себе. А как же лошади?

— Да, лошади. Хорошие животные, полезные. Правда, степень полезности в разных климатических зонах, рельефах и временах года разная.

— Но ведь есть?

— Возьмём, как вы там говорили? Сферическую вьючную лошадь, но не в вакууме, а в экспедиции. Такая, предельно обезличенная и усреднённая лошадь несёт на себе груз примерно восемьдесят килограммов. Но это вместе с упряжью и прочей тарой. Например, в пустыне это могут быть две фляги по тридцать литров воды в каждой. Вот чем, на ваш взгляд, отличается лошадь от мотоцикла?

— Кхм… Лошадь — живая, мотоцикл — железный.

— Вот именно! Её нельзя заглушить и уложить в уголке, накрыв от пыли мешковиной, пока не понадобится. Она всё время «заведена», ей постоянно нужно «топливо» — корм, вода. За ней нужно ухаживать, избавлять от паразитов, охранять от хищников. Так что изрядная часть груза, что несёт лошадь — это её корм и средства по уходу за нею. Плюс лошади тоже нужен «шофёр» — то есть, погонщик или коновод. Причём не получится за одним коноводом вести вереницу из трёх-четырёх коней. В лучшем случае на пять вьючных лошадей нужны три коновода, причём они зачастую едут верхом на ещё трёх коняшках. И всей этой толпе нужна еда, вода, палатки, одежда, инструменты… В общем, усредняя и абстрагируясь, пять вьючных лошадок несут на себе дай-то боги, если сто килограммов полезного, экспедиционного груза — всё остальное едет для обеспечения самих лошадей и их погонщиков.

— Но, постойте, а как же «подножный корм»?

— Ох уж этот «подножный корм»! Как же на него любят ссылаться те, кто должны оплачивать фураж!

— И что с ним не так?

— Всё так. Кроме того, что его, как правило, нет. Конечно, где-нибудь в цветущих лугах… Но мы же лезем, как правило, в тундру, в болота, в горы, в леса и прочие места, где этого самого корма, честно сказать — едва на козу наберётся.

— Но, подождите, а как же косули, олени, лоси, наконец? Они же чем-то питаются⁈ И в наших краях порой коров в лесу пасут?

— Коров у вас пасут по опушкам, где валежник давно выбран, земля теми же коровами унавожена и растительность, мягко говоря, отличается от обычной для леса. Косули и олени с лосями имеют «немного» (иронии в голосе геолога на этом слове хватило бы ведро наполнить) другой рацион, по сравнению с лошадьми. Ну, и самое главное: в природе всё в равновесии. Если где-то есть кормовая база — то на ней пасётся ровно столько условных оленей, сколько эта база может прокормить. И лишней еды для всяких пришлых коней — просто нет!

— Логично.

— Но даже если трава в наличии — на подножном корме лошадь может выжить. Для того, чтобы она ещё и работала — ей в любом случае нужна подкормка.

— Вот никогда о таком не задумывался. Сам путешествовал на конной упряжке по населённым местам, а это совсем другое дело, получается.

— Конечно! И тут ваш пикап, в который можно загрузить тонну полезного груза! Нет, конечно, при желании можно и больше — но это загрузка, определённая на опыте, как оптимальная, когда остаётся место и для всякого рода инструментов, запасных частей, оснастки, тех же лаг, чтобы не искать, когда приспичит, подходящее дерево по всей округе. Ну, и чтобы можно было вытащить силами лебёдки и экипажа.

— Но ведь автомобиль не везде проедет, где пройдут человек и лошадь?

— Да, есть такое. Но перебросить тонну на половину пути и при этом не иметь необходимости оборудовать охраняемый от хищников загон — лучше, чем донести сто кило до места и потом постоянно следить, чтоб твой транспорт не съели. К тому же оставшийся в автомобиле шофёр может не торопясь прокладывать путь по меткам или искать объездные пути. И, зачастую, к концу работы добирается если не до точки, то вплотную к ней.

— А раньше почему так не делали?

— Да — речь именно о ваших, Юра, грузовиках и пикапах. У тех грузовиков, что мы использовали раньше, и мощность меньше, и лебёдок нет, да и вообще они не предназначены для эксплуатации вне дорог. И ещё один момент. Для обычного грузовика запас топлива и масла, а также самых часто востребованных запасных частей съедает минимум половину грузоподъёмности, так что на том же прошлогоднем «французе» удалось бы забросить в лучшем случае двести-двести пятьдесят кило полезного груза на треть пути к точке. А потом ещё сам грузовик вытаскивать — не стоила игра свеч. С сосватанными вами грузовиками Кротовского всё, что необходимо — это пенал с макрами в кармане! Можно из базового лагеря отправить грузовик в город, и он вернётся пусть через неделю, но загруженный нужными вещами, а не топливом для себя и бочками из-под топлива.

Лопухин перевёл дух.

— Правда, совсем избавиться от лошадей не вышло — есть ещё проводники из местных. Они, как правило, или верхами, или с вьючной лошадью, а чаще — и то, и другое. Но тут уж все заботы о животных — на владельце, у меня голова не болит. Да, ещё — другое отношение к расстояниям, это я уже упоминал вроде — что тридцать вёрст это не два дня хода, а четыре часа езды. Исходя из этого и проводникам задачу по-другому можно ставить, не пройти кратчайшим путём, где и правда — коня еле протащишь, а по удобной дороге. И пусть там вместо двадцати пяти километров получится сорок — зато их можно потом за три часа проехать, и забросить груз если не прямо на точку, то почти к ней. Нет, работа в этом году получилась совсем другая, не та, что раньше. И нам самим ещё надо это осмыслить.

— Так, может, не будем торопиться? Вы сперва осмыслите — а потом будем уже техникой заниматься?

Геолог рассмеялся.

— Это концепции, подходы и методики осмысливать нужно, а технику ремонтировать и укреплять, где чаще всего ломалось, и дорабатывать можно без этого. Как и новую делать, но это уже, на самом деле — позже, когда по фондам за этот сезон отчитаемся и на следующий сезон выбьем.

В пятницу пришлось ехать на учёбу на извозчике, от чего я изрядно отвык. Планировалось, что Маша на фургоне со всеми вещами и свадебными подарками подъедет в Буйничи к концу моих занятий и мы прямо оттуда поедем в Викентьевку, чтобы утром субботы к началу свадебных ритуалов уже быть на месте, плюс жена моя собиралась успеть поучаствовать в подготовке. Нет, конечно, я мог поехать на учёбу как обычно, а на пролётке предоставить ехать Маше, но, во-первых, у неё ещё не всё было собрано и уложено, требовалось, чтобы фургон оставался в Могилёве, а во-вторых — наверное, я её слишком любил, чтобы заставлять трястись по холоду в её положении, пусть пока ещё и незаметном со стороны. Очень надеюсь, что она заберёт какие-то последние покупки к свадьбе и успеет в Буйничи вовремя, ехать всю ночь я, мягко говоря, не в настроении.

Радость моя приехала буквально через три минуты после того, как я вышел на лицо мира. Причём для экономии времени выскочил даже без обеда, захватив из столовой только кое-что из выпечки, плюс Маша также взяла для меня перекус из дома, а также чай в термосе, поэтому в начале пути за рулём была моя жена. Правда, я довольно быстро выгнал её с водительского места, потому как движение со скоростью пятнадцать километров в час было слишком медленным, мы так до полуночи добираться будем. Но Мурка моя совсем не обиделась, сбежав в салон и начав чем-то там шуршать. У меня даже закралось подозрение, что она специально ехала та медленно, но это бред — могла же просто попросить сменить её за рулём.

Бобруйск приятно удивил отсутствием обычного столпотворения на улицах. С другой стороны — конец октября, мокрый снег, холодный, порывистый ветер, темнота — не то сочетание погодных явлений, которое может вызвать желание выйти на прогулку. Так или иначе, в Викентьевку приехали пусть и довольно поздним вечером, но на час с лишним раньше, чем планировали. Там Маша с набежавшей компанией женщин, включающую жён моего главного управляющего и главного же бухгалтера вытащила из салона пару здоровенных чемоданов, какие-то свёртки и наплечную сумку-баул. Всё это было утащено в темноту, а я отправлен на мальчишник.

Вот честно — не думал, что и Егор Фомич, и Архип Сергеевич будут там. Как-то мне представлялось, что старшее поколение займётся чем-то другим или будет гулять отдельно, но — нет, глава рода Беляковых, приглашённый на роль посажённого отца, решил возглавить процесс и «показать молодёжи, как нужно гулять». Меня встретили радостным гулом, обозвали «омерзительно трезвым» и постарались быстренько довести до общей кондиции. Моя попытка уже привычно ускользнуть при помощи ссылки на то, что мне завтра за руль, была мгновенно пресечена:

— Ну уж нет! Вы у нас — самый главный гость, не хватало ещё в качестве шофёра использовать! Ни в коем случае!

Пришлось использовать более изощрённые способы увильнуть от выпивки, но будь старшие Беляковы более трезвыми — у меня бы и половина трюков не прошла, опыт у них, надо сказать, колоссальный. Я даже пару раз менял местами свою полную рюмку и пустую рюмку соседа, который был уже слишком «хорош», чтобы меня разоблачить. Тем не менее, к концу мальчишника накачали меня изрядно. А вот Маша на девичнике, ссылаясь на своё состояние, избежала выпивки, за исключением бокала лёгкого вина. В ходе мальчишника познакомился и с родственниками Влада, как будущими дружками, так и простыми гостями. Дед, кстати, всё норовил обозвать дружек «свидетелями», а жениха — «потерпевшим». Кстати, в разговорах молодых парней заметил нотки зависти к тому, какое хозяйство «досталось» Владу, даже прозвучало что-то типа «любимый племянник главы». Сейчас до пьяных голов не достучишься, но завтра это обязательно нужно будет пресечь.

Утром проснулись той же мужской компанией в доме жениха, спешно привели себя в порядок и, вздохнув, отправились на казнь — на выкуп невесты. Какое счастье, что это обязанность именно дружек и немножко — жениха! У меня бы нервов не хватило терпеть все эти издевательства! Это не «выкуп невесты», это «унижение жениха и его друзей»! Но закончилось и это, выкупленная невеста вместе с подружками погрузилась в мой фургон, мы с женихом и дружками — в один из пикапов, гости расселись по другим автомобилям, и вся колонна двинулась в Осиповичи. В отличие от моей свадьбы, здесь никаких памятных для невесты мест не было, потому и объезжать оказалось нечего, что сильно сократило процедуру.

Беляк брак одобрил — такой вывод легко было сделать из того, что у невесты при получении перстня произошла инициация и она из нулёвки «почти единички» стала одарённой. Подробности узнаем позже, после визита к Оракулу, но сам факт инициации не заметить было сложно. Это вызвало бурную радость у гостей и отдельный вал поздравлений. Сама невеста испытывала чувства двоякие — тут и радость, и привычная по родине опаска. Ничего, освоится и привыкнет.

После речи городского главы — он не на каждой свадьбе выступает, но тут уж Беляковы расстарались — сказать напутственное слово попросили меня, как сюзерена. После вводной части я запустил то самое, о чём думал ещё вечером.

— Когда Владислав Тимофеевич по просьбе Егора Фомича, тогда одного из четырёх возможных наследников рода Пробеляковых, приехал на роль управляющего — на месте нынешней Викентьевки стоял полуразрушенный заводик, возможность и стоимость ремонта которого вызывали много вопросов и нелегальный хутор на четыре домика. И всё это — ровно посреди нигде, в конце едва намеченной колеи. Сейчас это село, приближающееся к полутысяче жителей, с полудюжиной производственных предприятий, трактиром, убежищем, полицейским участком и фельдшерским кабинетом, а вот-вот заработает и построенная недавно начальная школа. И в таком росте есть немалая доля труда Владислава Тимофеевича. Хочется надеяться, что семейные активы он будет расширять и преумножать с не худшим результатом! А ещё хочется пожелать семейного счастья: любви и её результатов — много-много маленьких Беляковых!

Невеста на этих словах немного покраснела, Влад тоже смутился, но тут же гордо приосанился. Ещё раз пройдясь по тому, какой Влад молодец, как я рад за него и сколько всего хорошего ему желаю, я завершил речь и, пригубив из поднесённого бокала вина, провозгласил первое за день «Горько». Сделав круг по городу — не столько людей посмотреть, сколько себя показать — поехали обратно в Викентьевку, праздновать. От идеи снять ресторан в Осиповичах в итоге отказались — просто из тех соображений, что всех желающих сюда не привезёшь, а после гулянки гостей нужно будет ещё где-то разместить. Так что ограничились размещением заказа на некоторые ресторанные блюда, которые слишком сложно и муторно готовить дома. Их, пока шла церемония в городской управе, в судках, лотках и прочих термосах загрузили в кузова двух пикапов. Про выпивку, думаю, и говорить не стоит? Новобрачные из города ехали в салоне фургона и, судя по их виду при выгрузке, воспользовались временем в пути для того, чтобы нацеловаться всласть — и я их прекрасно понимаю. Сам недавно не мог дождаться возможности, когда можно будет делать это не таясь по тёмным ложам театров и прочим укромным местам, а, пусть и соблюдая нормы приличия, но — в открытую.