Сага Гарри Поттера в одном томе

Глава 18. Отряд Дамблдора

— Амбридж читала твою почту, Гарри. Другого объяснения нет.

— Думаешь, это она напала на Буклю? — с бешенством сказал он.

— Почти уверена, — мрачно ответила Гермиона. — Смотри за своей лягушкой, она удирает.

Лягушка радостно скакала к другому краю стола. Гарри направил на неё волшебную палочку:

— Акцио! — И лягушка покорно перелетела к нему в руки.

Заклинания были самым удобным уроком для того, чтобы посекретничать: такая кругом колготня и гам, что вряд ли тебя кто-нибудь подслушает. Сегодня в классе, оглашаемом кваканьем лягушек и хриплыми криками воронов, под стук дождя по оконным стёклам Гарри, Рон и Гермиона без помех перешёптывались о том, как Амбридж чуть не поймала Сириуса.

— Я заподозрила это ещё тогда, когда Филч обвинил тебя, что ты заказываешь навозные бомбы. Глупее не выдумать, — шептала Гермиона. — Ведь если твоё письмо прочли, тогда ясно, что ты их не заказывал. И зачем к тебе приставать ради дурацкой шутки? А потом я подумала: что, если кому-то нужен повод, чтобы прочесть твою почту? Амбридж легко это устроить: накапает Филчу, тот сделает чёрную работу, конфискует письмо, а она его выкрадет или потребует показать. Филч возражать не станет: когда это он вступался за права учеников? Гарри, ты раздавишь лягушку.

Гарри посмотрел на свою руку: действительно, он так сжал лягушку, что у неё вылезли глаза. Он быстро положил её на стол.

— Вчера вечером всё висело на волоске, — сказала Гермиона. — Интересно, Амбридж знает, как близка она была к успеху? Силенцио.

Лягушка, на которой она отрабатывала Заклятие немоты, онемела на полукваке и посмотрела на неё с укором.

— Если бы она поймала Нюхалза…

— Сегодня утром он был бы уже в Азкабане, — закончил за неё Гарри.

Он рассеянно взмахнул волшебной палочкой; лягушка его раздулась в зелёный шар и издала тонкий свист.

— Силенцио, — быстро сказала Гермиона, направив палочку на лягушку, и та безмолвно выпустила воздух. — Он больше не должен так делать, вот и всё. Не знаю только, как его предупредить. Сову посылать нельзя.

— Думаю, он сам не рискнёт, — сказал Рон. — Он не дурак. Он понимает, что чуть не попался. Силенцио!

Большой уродливый ворон презрительно каркнул ему в лицо.

— Силенцио. СИЛЕНЦИО!

Ворон каркнул ещё громче.

— Ты неправильно действуешь палочкой, — сказала Гермиона, критически наблюдая за его манипуляциями. — Не маши, а делай выпад.

— Вороны упрямей лягушек, — с досадой сказал Рон.

— Отлично. Меняемся. — Она схватила его ворона и заменила своей толстой лягушкой. — Силенцио!

Ворон продолжал разевать острый клюв, но из него не выходило ни звука.

— Очень хорошо, мисс Грейнджер! — раздался у них за спиной писклявый голосок профессора Флитвика, отчего все трое вздрогнули. — А теперь попробуйте вы, мистер Уизли.

— А?… Да, да, сейчас, — встрепенулся Рон, мгновенно залившись краской. — Э-э… Силенцио!

От усердия он ткнул лягушку в глаз, и она, оглушительно квакнув, спрыгнула на пол.

Так что их нисколько не удивило, когда Рону и Гарри было велено поупражняться в заклятии немоты ещё и в свободное время.

Из-за ливня им разрешили провести перемену в помещении. Они отыскали свободное местечко в шумном переполненном классе на втором этаже, где Пивз мечтательно парил у люстры, время от времени плюя через трубку чернильными пульками в чью-нибудь макушку. Едва они сели, как сквозь гомонящую толпу к ним протиснулась Анджелина Джонсон.

— Я получила разрешение. Можем собирать команду!

— Замечательно! — воскликнули Рон и Гарри.

— Да. — Анджелина сияла. — Я пошла к МакГонагалл, и, думаю, она поговорила с Дамблдором. В общем, Амбридж должна была уступить. Ха! Жду вас на поле в семь часов — нам надо навёрстывать. Вы понимаете, что первый матч у нас всего через три недели?

Она отошла от них, увильнув от чернильной пульки Пивза, угодившей в первокурсника рядом, и скрылась.

Рон взглянул на окно, по которому барабанил дождь, и улыбка его увяла.

— Надеюсь, к вечеру перестанет. Что с тобой, Гермиона?

Она тоже смотрела в окно, но так, будто не видела его. Взгляд её был несфокусированным, и она хмурилась.

— Да вот подумала… — ответила она, по-прежнему глядя в сторону окна.

— Про Сири… Нюхалза? — спросил Гарри.

— Нет… не совсем… — медленно проговорила она. — Скорее… Правильно ли мы делаем… Как по-вашему?

Гарри и Рон переглянулись.

— Ага, это сильно проясняет дело, — сказал Рон. — А ты не могла бы выразиться членораздельнее?

Гермиона посмотрела на него так, словно только что вспомнила о его присутствии.

— Я просто подумала, — голос её окреп, — правильно ли мы поступаем, затевая этот кружок по защите от Тёмных искусств.

— Что? — сказали Гарри и Рон хором.

— Это же была твоя идея! — возмутился Рон.

— Знаю. — Гермиона переплела пальцы. — Но после разговора с Нюхалзом…

— Он целиком за это, — сказал Гарри.

— Да, — сказала она, снова уставясь в окно. — Поэтому я и засомневалась, так ли хорошо мы придумали.

Пивз парил над ними с трубкой наготове; все трое инстинктивно подняли сумки над головой, дожидаясь, чтобы он улетел.

— Давай начистоту, — сердито сказал Гарри, когда они поставили сумки на пол. — Сириус нас поддержал, и поэтому ты думаешь, что нам надо отказаться?

Вид у Гермионы был довольно несчастный. Глядя на свои руки, она сказала:

— А ты доверяешь его мнению, если честно?

— Да, доверяю. Он всегда давал замечательные советы.

Чернильная пулька пролетела мимо них и попала точно в ухо Кэти Белл. Кэти вскочила и стала бросаться в Пивза всем, что попадало под руку. Понаблюдав за ней, Гермиона заговорила, тщательно выбирая слона:

— Вам не кажется, что он стал… ну… опрометчивым с тех пор, как его упрятали в дом на площади Гриммо? Вам не кажется, что он… как бы… живёт через нас?

— Что значит «живёт через нас»? — удивился Гарри.

— В смысле… конечно, он будет в восторге, что под носом у Министерства устраиваются тайные общества по защите… По-моему, он в отчаянии от того, что сам ничего не может, сидя взаперти… и, по-моему, как бы сказать… подстрекает нас.

Рон был в полном недоумении.

— Сириус прав, — сказал он, — ты в самом деле рассуждаешь, как моя мать.

Гермиона прикусила губу и не ответила. Прозвенел звонок, и в ту же секунду Пивз, спикировав, вылил весь пузырёк с чернилами на голову Кэти Белл.

День клонился к вечеру, а погода не улучшалась, так что в семь часов, отправившись к спортивному полю, Рон и Гарри сразу вымокли до нитки и то и дело оскальзывались на мокрой траве. Небо было тёмно-серое, грозовое, и они вошли в тёплую светлую раздевалку с чувством облегчения, хотя знали, что облегчение это ненадолго. Фред и Джордж обсуждали уже, не прибегнуть ли к Забастовочному завтраку, чтобы отмотаться от тренировки.

— Да она сразу догадается, — вполголоса говорил Фред. — Эх, зачем я предложил ей купить вчера Блевальные батончики?

— Может, попробуем Лихорадный леденец? — сказал Джордж. — Его ещё никто не видел.

— А он действует? — с надеждой спросил Рон, поскольку дождь забарабанил по крыше ещё настойчивее, а ветер за окном завыл ещё злее.

— Вообще да, — сказал Фред, — температура подскакивает.

— А ещё выскакивают гнойные чирьи, — сказал Джордж, — и мы пока не придумали, как от них избавиться.

— Никаких чирьев не вижу, — сказал Рон, глядя на близнецов.

— И не увидишь, — мрачно ответил Фред. — Они на том месте, которое народу обычно не показывают.

— Но на метлу сесть — всё равно что…

Из капитанской комнаты вышла Анджелина.

— Слушай меня, команда. Я знаю, погода не идеальная, но не исключено, что нам придётся играть со Слизерином в таких же условиях. Поэтому стоит проверить, как мы к ним приноровимся. Гарри, ты ничего не сделал с очками, чтобы их не слепил дождь, как в прошлой игре с Пуффендуем?

— Гермиона сделала. — Гарри вынул волшебную палочку, постучал по очкам и сказал: — Импервиус!

— Давайте все попробуем, — сказала Анджелина. — Если сможем не допускать дождь до лица, это очень улучшит видимость. Ну, вместе: ИМПЕРВИУС. Всё. Пошли.

Они убрали палочки во внутренние карманы, взяли мётлы на плечо и вышли за Анджелиной из раздевалки.

По глубокой грязи добрели до середины поля. Несмотря на заклинание Импервиус, видимость была плохая; день гас, и полотнища дождя охлёстывали землю.

— Ну, по свистку! — крикнула Анджелина.

Гарри оттолкнулся от земли и взмыл в воздух; ветер немного сбивал его с курса. Он не представлял себе, как можно углядеть снитч при такой погоде. Даже единственный бладжер, который они взяли на тренировку, он заметил в самый последний момент и, чтобы не быть сбитым, вынужден был прибегнуть к Вялому Кистевому Крену. Жаль, этого не увидела Анджелина. Впрочем, она вообще ничего не видела — ни один из них не имел представления о том, что делают остальные. Ветер усиливался; даже издали Гарри слышал шипение дождя, падавшего на озеро.

Анджелина прогоняла их почти час, прежде чем смириться с поражением. Уводя промокшую и недовольную команду в раздевалку, она твердила, что тренировка не прошла впустую, но убеждённости в её голосе не было. Особенно удручёнными выглядели Фред и Джордж: оба шли враскоряку и гримасничали при каждом движении. Вытирая голову полотенцем, Гарри слушал их сетования.

— У меня вроде несколько штук прорвалось, — глухо говорил Фред.

— У меня нет, — морщась, отвечал Джордж. — Дёргает по-страшному… похоже, ещё больше вздулись.

— Уй! — вырвалось у Гарри.

Он зажмурился от боли и прижал полотенце к лицу. Шрам на лбу обожгло огнём — такого не было уже несколько недель.

— Что с тобой? — раздались голоса.

Гарри отнял полотенце, раздевалка расплывалась перед глазами: он был без очков, но всё же почувствовал, что все лица обращены к нему.

— Ничего. Ткнул себя в глаз.

Но он со значением посмотрел на Рона, и, когда команда выходила из раздевалки, кутаясь в мантии и нахлобучив шляпы на самые уши, оба нарочно отстали.

— Что случилось? — спросил Рон, как только Алисия скрылась за дверью. — Шрам?

Гарри кивнул.

— Но он не может быть где-то рядом, правда? — с испугом спросил Рон, подойдя к окну и вглядываясь в дождливую темень.

— Нет. — Гарри сел на скамью и потёр лоб. — Он, наверное, за много миль отсюда. А заболело… потому что… он злится.

Гарри совсем не собирался это говорить — слова прозвучали у него в ушах так, будто их произнёс посторонний. И однако, он сразу понял, что они верны. Неизвестно, почему понял, но понял. Где бы ни был сейчас Волан-де-Морт, чем бы ни занимался, в эту минуту он испытывал гнев.

— Ты его увидел? — с ужасом спросил Рон. — У тебя было видение или что?

Гарри сидел неподвижно, глядел на ноги, приходя в себя после приступа боли.

Путаница смутных форм, наплыв воющих голосов…

— Он хочет, чтобы что-то сделали, но делается это слишком медленно.

И опять с удивлением услышал от себя эти слова, и опять почувствовал, что они верны.

— Но… откуда ты знаешь? — сказал Рон.

Гарри помотал головой, закрыл ладонями глаза и нажал так сильно, что поплыли огненные точки. Он почувствовал, что Рон сел рядом и смотрит на него.

— И в прошлый раз было из-за этого? — слабым голосом спросил Рон. — Когда заболело в кабинете у Амбридж. Сам-Знаешь-Кто злился?

Гарри помотал головой.

— А что же тогда?

Гарри попытался вспомнить, как это было. Он смотрел на лицо Амбридж… шрам болел… в животе странное ощущение… как бы подёргивания… радостного… Но тогда, конечно, он этого не понял — он чувствовал себя несчастным.

— Нет, в прошлый раз потому, что он был доволен. Он думал… произойдёт что-то приятное. А в ночь накануне отъезда в школу… — Гарри вспомнил, как заболел тогда шрам в их с Роном спальне на площади Гриммо, — Волан-де-Морт был в бешенстве.

Гарри повернулся к Рону, тот смотрел на него, вытаращив глаза.

— Друг, тебя вместо Трелони пора нанимать.

— Я ничего не предсказываю.

— Нет, знаешь, что ты делаешь? — испуганно и в то же время с почтением сказал Рон. — Гарри, ты читаешь мысли Сам-Знаешь-Кого!

Гарри покачал головой:

— Нет. Скорее… настроения. И приходит как бы вспышками — в каком он настроении. Дамблдор сказал, что в прошлом году происходило примерно то же. Сказал, что, когда Волан-де-Морт был совсем близко или испытывал ненависть, я это чувствовал. Вот, а теперь ещё чувствую, когда он доволен.

Наступило молчание. Ветер и дождь ломились в здание.

— Ты должен кому-то рассказать.

— В прошлый раз сказал Сириусу.

— Скажи и теперь.

— Интересно, как? — угрюмо ответил Гарри. — Амбридж следит за совами и за камином — забыл?

— Ну, тогда Дамблдору.

— Говорю же тебе: он знает. — Гарри встал, снял мантию с крючка и закутался. — Зачем говорить ещё раз?

Рон, задумчиво глядя на Гарри, запахнул мантию:

— Дамблдор захотел бы об этом узнать.

Гарри пожал плечами:

— Пойдём, надо ещё поупражняться в Заклятии немоты.

Они торопливо пошли по тёмному лугу, спотыкаясь и оскальзываясь на мокрой траве. Оба молчали. Гарри напряжённо думал. Что такое понадобилось Волан-де-Морту, если он злится на задержку?

У него есть и другие планы… которые он надеется осуществить без всякого шума… То, чем он может завладеть только исподтишка… некое… подобие оружия. То, чего у него не было в прошлый раз.

Гарри давно не задумывался над этими словами — слишком поглощён был делами в Хогвартсе, слишком много душевных сил отбирала война с Амбридж, несправедливое вмешательство Министерства, — но теперь они вспомнились и заставили задуматься. Гнев Волан-де-Морта объясним, если он никак не может добраться до оружия, неизвестно какого. Орден помешал ему, расстроил его планы? Где оно хранится? У кого оно сейчас?

— Мимбулус мимблетония, — раздался голос Рона.

Гарри опомнился и следом за ним прошёл через портретный проём в общую гостиную.

Видимо, Гермиона отправилась спать пораньше, а Живоглот лежал, свернувшись в кресле возле камина, перед столом, заваленным нескладными вязаными шапочками для эльфов. Гарри даже обрадовался, что её нет, — ему не хотелось продолжать разговоры о шраме и слушать, как его посылают к Дамблдору. Рон беспокойно поглядывал на него, а он вынул книги по заклинаниям и принялся дописывать сочинение. Но только изображал сосредоточенность и к тому времени, когда Рон пошёл спать, едва ли написал несколько строк.

Наступила и прошла полночь, а он всё читал и перечитывал страницу об использовании ложечницы, любистока и чихотной травы и не усваивал ни слова.

«Сии травы наипаче способны к воспалению ума и посему употребляемы для Смутительных и Дурманных Настоев, ежели волхв пожелал наградить кого Горячностью и Опрометчивостью…»

Гермиона сказала, что Сириус сделался опрометчив, сидя взаперти на площади Гриммо.

«…наиболее способны к воспалению ума и посему употребляемы…»

…В «Ежедневном пророке» сочтут, что у него воспаление ума, если пронюхают, что он чувствует настроения Волан-де-Морта…

«…употребляемы для Смутительных и Дурманных Настоев…»

«Смутительных» — подходящее слово; почему ему ведомы чувства Волан-де-Морта? Что за жуткая связь между ними, и почему Дамблдор не может её толком объяснить?

«…ежели волхв пожелал…»

И до чего спать хочется…

«…наградить кого Горячностью…»

А в кресле у камина так тепло и уютно, когда дождь хлещет по стёклам, мурлычет Живоглот, потрескивают в огне поленья…

Книга выскользнула из ослабевших пальцев и с глухим стуком упала на коврик перед камином. Голова у Гарри свесилась набок.

Он снова шёл по коридору без окон, и шаги его гулко отдавались в тишине. Всё ближе дверь в конце прохода, всё чаще удары сердца… если бы открыть её… войти туда…

До неё рукой подать… Он протянул…

— Гарри Поттер, сэр!

Он вздрогнул и проснулся. Свечи в гостиной уже не горели, но что-то двигалось рядом с ним.

— Кто там? — Гарри выпрямился в кресле. Камин почти погас, в гостиной тьма.

— У Добби ваша сова, сэр! — раздался писклявый голос.

— Добби? — прохрипел Гарри, вглядываясь в темноту. Добби, домовый эльф, стоял у стола, где Гермиона оставила полдюжины вязаных шапок. Его большие остроконечные уши торчали, кажется, из-под полной коллекции шапок, сотворённых Гермионой: одна на другой, одна на другой, так что голова удлинилась на два или три фута, и на самом верхнем помпоне, мирно ухая, сидела совершенно здоровая Букля.

— Добби вызвался отнести Гарри Поттеру сову, — с обожанием на лице пропищал эльф. — Профессор Граббли-Дёрг говорит, что она в полном здравии, сэр.

Он отвесил глубокий поклон, ткнувшись карандашным своим носом в вытертый коврик, а Букля возмущённо ухнула и перепорхнула на подлокотник кресла.

— Спасибо, Добби!

Гарри гладил Буклю по голове и моргал, пытаясь прогнать видение двери… уж больно оно было ярким. Присмотревшись к Добби, он обнаружил, что на эльфе к тому же несколько шарфов и без счёта носков — ноги похожи на тумбы.

— Ты что же, всю одежду забрал, которую оставляет Гермиона?

— О нет, сэр, — радостно сообщил эльф. — Добби и для Винки брал.

— Как поживает Винки?

— Винки по-прежнему выпивает, сэр, — печально ответствовал эльф, потупив круглые зелёные глаза, большие, как теннисные мячики. — И совсем не интересуется одеждой, сэр Гарри Поттер. Как и остальные домовые эльфы. Никто из них больше не хочет прибирать в башне Гриффиндора, когда всюду рассованы шапки и носки. Они находят это оскорбительным, сэр. А Добби не возражает, сэр, он всегда надеется повстречать Гарри Поттера, и сегодня ночью, сэр, его желание сбылось! — Добби снова отвесил поклон. — Но сэр Гарри Поттер, кажется, опечален, — продолжал он, выпрямившись и робко глядя на собеседника. — Добби слышал, как он разговаривал во сне. Гарри Поттер видел плохой сон?

— Не самый плохой, — сказал Гарри, зевнув и протирая глаза. — Бывали похуже.

Добби наставил на него свои зелёные шары. Потом, свесив уши, сказал с чувством:

— Добби очень хотел бы помочь Гарри Поттеру, потому что Гарри Поттер освободил Добби, и теперь Добби гораздо, гораздо счастливее.

Гарри улыбнулся:

— Помочь ты не в силах, Добби, но спасибо за предложение.

Он нагнулся и подобрал книгу по зельям. Завтра надо дописать. Он закрыл книгу, при этом тусклый огонь камина осветил белые рубцы на тыльной стороне руки — следы отсидок у Амбридж…

— Подожди-ка, Добби. Кое с чем ты можешь мне помочь, — медленно проговорил он.

Эльф радостно обернулся:

— Только скажите, сэр Гарри Поттер!

— Мне надо подыскать место, где могли бы упражняться в защите от Тёмных искусств двадцать восемь человек — и так, чтобы не знали преподаватели. Особенно, — рука его сама собой сжалась на книге, — профессор Амбридж.

Он ожидал, что улыбка исчезнет с лица эльфа и уши повиснут; ожидал услышать в ответ, что это невозможно или что Добби попробует поискать, хотя надежды на успех мало. Но, к его удивлению, Добби подпрыгнул, весело тряхнул ушами и хлопнул в ладоши.

— Добби знает чудесное помещение, сэр! Добби услышал о нём от других эльфов, когда прибыл в Хогвартс. Оно называется Комната Так-и-Сяк, сэр, иначе — Выручай-комната.

— Почему? — полюбопытствовал Гарри.

— Потому что в эту комнату можно войти, только когда по-настоящему в ней нуждаешься. Иногда она есть, а иногда её нет, но когда она появляется, то обставлена так, как требуется нуждающемуся. Добби воспользовался ей, — с виноватым видом сказал эльф, понизив голос, — когда Винки сильно напилась. Он спрятал её в Выручай-комнате и нашёл там опохмелители от сливочного пива и хорошую кровать размера эльф, на которой Винки отсыпалась. И Добби знает, сэр, что мистер Филч нашёл там чистящие средства, когда у него кончился запас, и…

— И если вам очень нужно в туалет, — перебил Гарри, вспомнив, что сказал на прошлогоднем Святочном балу Дамблдор, — она будет уставлена ночными горшками?

— Добби полагает, что да, — серьёзно ответил эльф. — Это весьма удивительная комната.

— Сколько народу о ней знает?

— Очень мало, сэр. Люди натыкаются на неё, когда очень нужно, но потом не могут её найти — им невдомёк, что она всегда есть и только ждёт, когда её призовут на службу.

— Блестяще, если так. — Сердце у Гарри забилось учащённо. — То, что нужно, Добби. Когда ты мне её покажешь?

— В любое время, сэр Гарри Поттер, — сказал Добби, обрадованный его энтузиазмом. — Если хотите, можно пойти сейчас же!

Гарри подмывало так и сделать. Он уже приподнялся из кресла, чтобы бежать в спальню за мантией-невидимкой, но тут впервые у него в ушах зазвучал тихий голос, очень похожий на голос Гермионы: «Опрометчиво». Всё-таки час был поздний, и он очень устал.

— Не сегодня, — сказал он скрепя сердце. — Это серьёзное дело. Я не хотел бы напортачить. Надо всё хорошенько продумать. Слушай, ты можешь для начала сказать мне, где именно находится эта Выручай-комната и как туда попасть?

По раскисшим огородам они шлёпали на сдвоенную травологию; ветер раздувал и трепал их мантии. Речь профессора Стебль была едва слышна — дождь барабанил по крыше теплицы так, что граду впору позавидовать.

Буря продолжалась и после обеда; уход за магическими существами перенесли с воздуха в свободный класс на втором этаже, а в обед, к всеобщему облегчению, Анджелина объявила членам команды, что тренировка отменяется.

— Отлично, — тихо сказал ей в ответ Гарри, — нашлось место для первого занятия по защите. Сегодня в восемь, восьмой этаж, напротив гобелена с Варнавой Вздрюченным, которого лупят тролли. Можешь передать Кэти и Алисии?

Она слегка удивилась, но пообещала известить остальных. Гарри набросился на сосиски с пюре. Оторвавшись на секунду, чтобы взять тыквенный сок, он увидел, что на него смотрит Гермиона.

— Что? — спросил он с полным ртом.

— Затеи Добби не всегда безопасны. Помнишь, он оставил тебя без костей в руке?

— Эта комната — не просто дикая выдумка Добби; Дамблдор тоже знает о ней, он сказал при мне на Святочном балу.

Лицо у Гермионы посветлело:

— Дамблдор сказал о ней?

— Вскользь. — Гарри пожал плечами.

— А, тогда хорошо, — бросила она и больше не возражала.

Большую часть дня они с Роном разыскивали ребят, записавшихся в «Кабаньей голове», чтобы сообщить им место встречи. Гарри был несколько огорчён тем, что Чжоу и её подругу нашла Джинни, а не он; но к концу ужина все двадцать пять человек, пришедших в «Кабанью голову», были оповещены.

В половине седьмого Гарри, Рон и Гермиона вышли из гостиной; у Гарри в руке был старый лист пергамента. Пятикурсникам дозволялось ходить до девяти часов, но все трое, поднимаясь на восьмой этаж, нервно озирались.

— Стоп, — сказал Гарри, когда они одолели последний марш лестницы. Он развернул пергамент, постучал по нему волшебной палочкой и произнёс: — Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость.

На пустом листе появилась карта Хогвартса. Чёрные точки с именами показывали, где находятся разные люди.

— Филч на третьем этаже, — сказал Гарри, поднеся карту к глазам, — а Миссис Норрис на пятом.

— Амбридж? — взволнованно спросила Гермиона. Гарри показал.

— У себя в кабинете. Порядок. Пошли.

Они заторопились к тому месту, которое указал Добби, — голой стенке напротив громадного гобелена с изображением Варнавы Вздрюченного и его дурацкой затеи обучить троллей балету.

— Так, — сказал Гарри, когда траченный молью тролль перестал дубасить палкой учителя танцев и оглянулся на них. — Добби сказал: три раза пройти мимо этой стенки, сильно сосредоточившись на том, что нам нужно.

Так они и сделали, поворачивая назад у первого окна, а на обратном пути — у вазы вышиной в человеческий рост. Рон от напряжения сделался косым; Гермиона что-то бормотала себе под нос; Гарри смотрел прямо перед собой, сжав кулаки.

«Мы должны уметь сражаться, — думал он. — Дай нам место, где мы сможем учиться… где нас не найдут».

— Гарри! — вскрикнула Гермиона, когда они повернули после третьего прохода.

В стене появилась полированная дверь. Рон смотрел на неё с опаской. Гарри схватился за медную ручку, открыл дверь и первым вошёл в просторную комнату, освещённую факелами вроде тех, что горели в подземелье восемью этажами ниже.

Вдоль стен тянулись книжные полки, на полу лежали большие шёлковые подушки — вместо стульев. На стеллаже в дальнем конце стояли приборы — вредноскопы, стервовизоры, детекторы лжи и большой треснутый Проявитель врагов — тот самый, был уверен Гарри, который висел год назад в кабинете Лжегрюма.

— Эти пригодятся, когда будем делать Оглушение. — Рои с энтузиазмом пнул подушку.

— А сколько книг! — воскликнула Гермиона, водя пальцем по кожаным корешкам. «Путеводитель по практическим проклятиям»… «Как превзойти Тёмные искусства»… «Самооборона чарами»… Ух! — Сияя, она обернулась к Гарри и стало ясно, что книжные сокровища наконец-то убедили Гермиону в правильности задуманного дела. — Чудо, Гарри! Здесь всё, что нам нужно!

И без дальнейших разговоров сняв с полки «Прочь от порчи», уселась с ней на ближайшую подушку.

В дверь тихо постучали. Гарри обернулся. Пришли Джинни, Невилл, Лаванда, Парвати и Дин.

— Ого! — сказал, озираясь, Дин. — Что это за комната?

Гарри начал объяснять, но кончить не успел — явились новые, и пришлось начинать сначала. К восьми часам все подушки были заняты. Гарри подошёл к двери и повернул торчавший в замке ключ. Замок успокоительно щёлкнул, все умолкли, повернувшись к Гарри. Гермиона педантично отметила свою страницу в «Прочь от порчи» и отложила книгу.

— Ну, — слегка волнуясь, заговорил Гарри, — мы подыскали место для занятий, и, кажется, вам оно подошло.

— Изумительно! — сказала Чжоу, и несколько человек отозвались одобрительным ропотом.

— Чудно! — недоверчиво озираясь, сказал Фред. — Однажды мы прятались тут от Филча, помнишь, Джордж? И тогда это был чулан с вениками.

— Гарри, а что это за штуки? — спросил из дальнего конца Дин, показав на Проявитель врагов и вредноскопы.

— Детекторы Тёмных сил, — объяснил Гарри, направляясь туда между подушками. — В принципе, все они показывают приближение врагов и Тёмных магов, но на них нельзя чересчур полагаться — их можно обмануть.

Он заглянул в Проявитель врагов: там двигались смутные фигуры, но узнать их было нельзя. Он отвернулся.

— Я вот думаю, с чего бы нам начать и… — Он заметил поднятую руку. — Да, Гермиона.

— Я думаю, надо избрать руководителя.

— Гарри — руководитель, — немедленно откликнулась Чжоу и посмотрела на Гермиону как на сумасшедшую.

Желудок Гарри сделал очередное обратное сальто.

— Да, но надо проголосовать по всей форме, — не смутилась Гермиона. — Тогда его полномочия будут официальными. Итак, кто за то, чтобы руководителем был Гарри?

Все подняли руки, даже Захария Смит, хотя и сделал это с видимой неохотой.

— Ну ладно, спасибо, — сказал Гарри, чувствуя, что краснеет. — И… что, Гермиона?

— Ещё я думаю, нам нужно название, — бодро сказала она, по-прежнему с поднятой рукой. — Это укрепит дух коллективизма, правда?

— Может, назовёмся Лигой против Амбридж? — с надеждой сказала Анджелина.

— Или группа «Министерство Магии — Маразматики»? — предложил Фред.

— Я думала, скорее, о таком названии, — сказала Гермиона, бросив косой взгляд на Фреда, — которое ничего не скажет посторонним, и мы сможем спокойно упоминать его вне занятий.

— Оборонное Движение? — сказала Чжоу. — Сокращённо ОД, никто ничего не поймёт.

— Да, ОД — подходяще. Только пусть оно означает «Отряд Дамблдора», раз Министерство боится этого больше всего на свете.

Ответом ей был одобрительный шум и смех.

— Все за ОД? — важно спросила Гермиона и стала коленями на подушку, чтобы подсчитать голоса. — Большинство «за». Принято!

Она приколола пергамент с их подписями к стене и сверху написала крупными буквами:

— Хорошо, — сказал Гарри, когда все уселись. — Может быть, начнём? Я подумал, стоит начать с обезоруживающего заклинания Экспеллиармус. Знаю, оно довольно элементарное, но мне оно помогало…

— Я тебя умоляю, — сказал Захария Смит, закатив глаза и сложив ладони. — Неужели ты думаешь, что Экспеллиармус поможет нам против Сам-Знаешь-Кого?

— Я применял его против него, — спокойно ответил Гарри. — Оно спасло мне жизнь в июне.

Захария разинул рот. Все молчали.

— Но если считаешь, что ты выше этого, можешь уйти.

Смит не пошевелился. Остальные тоже.

— Хорошо, — сказал Гарри, ощущая сухость во рту оттого, что на него устремлены все взгляды. — Давайте разобьёмся на пары и приступим.

Очень непривычно было давать инструкции и ещё непривычнее видеть, что их выполняют. Все немедленно встали и разделились. Как и следовало ожидать, Невилл остался без партнёра.

— Давай со мной, — сказал Гарри. — Так, на счёт три… Ну — раз, два, три…

Комнату огласили крики «Экспеллиармус». Волшебные палочки полетели во всех направлениях; шальные заклятия попадали в книги, и те взвивались с полок. Невилл не успевал за Гарри — палочка вырвалась у него из руки, ударилась в потолок, вызвав дождь искр, и со стуком упала на книжную полку, откуда Гарри извлёк её Манящими чарами. Оглядев комнату, он решил, что поступил правильно, начав с основ; очень много происходило вокруг неопрятного чародейства, многим вообще не удавалось обезоружить оппонентов — те только отлетали на несколько шагов или вздрагивали, когда слабые чары ширкали мимо.

— Экспеллиармус, — сказал Невилл, и Гарри, пойманный врасплох, почувствовал, как палочка вырвалась у него из руки.

— ПОЛУЧИЛОСЬ! — вскричал Невилл. — Первый раз получилось!

— Молодец, — поощрил его Гарри, не добавив, что в реальном поединке противник вряд ли будет глазеть по сторонам и держать волшебную палочку у колена. — Слушай, Невилл, можешь поработать по очереди с Роном и Гермионой минуты три? А я пока пройдусь, посмотрю, как идут дела у других.

Он отошёл на середину комнаты. С Захарией Смитом происходило что-то странное. Всякий раз, когда он хотел обезоружить Энтони Голдстейна, палочка вылетала у него из руки, хотя Энтони не издавал ни звука. Гарри недолго пришлось ломать голову над этой загадкой: в нескольких шагах от Смита стояли Фред и Джордж и по очереди нацеливались волшебными палочками ему в спину.

— Извини, Гарри, — сказал Джордж, поймав его взгляд. — Не мог удержаться.

Гарри обходил другие пары и пытался поправить тех, кто действовал неправильно. Джинни стояла против Майкла Корнера; у неё получалось очень хорошо, а Майкл либо был слаб, либо не хотел обезоруживать её. Эрни Макмиллан чересчур размахивал волшебной палочкой, так что противник успевал проникнуть под его защиту. Братья Криви сражались увлечённо, но бестолково — книги прыгали с полок по большей части их стараниями. Полумна тоже действовала неуверенно: иногда у Джастина Финч-Флетчли палочка вылетала из рук, а иногда только волосы вставали дыбом.

— Всё, стоп! — крикнул Гарри. — Стоп! СТОП!

«Мне нужен свисток», — подумал он и сразу увидел его на ближайшей полке с книгами. Он схватил его и громко свистнул. Все опустили свои волшебные палочки.

— Это было неплохо, — сказал Гарри, — но до совершенства ещё далеко.

Захария Смит смотрел на него недовольно.

— Попробуем ещё раз.

Он снова прошёл по комнате, время от времени останавливаясь, чтобы дать совет. Действия ребят постепенно становились более чёткими. Поначалу Гарри избегал подходить к Чжоу и её подруге, но, обойдя всех два раза, больше не мог её игнорировать.

— Ох, нет! — всполошилась Чжоу при его приближении. — Экспеллиармиос! То есть Экспеллимеллиус! Ой, извини, Мариэтта!

Рукав её кудрявой подруги загорелся: Мариэтта погасила его своей волшебной палочкой и гневно воззрилась на Гарри, словно это была его ошибка.

— Я из-за тебя занервничала, — виновато сказала Чжоу. — До этого всё получалось.

— И сейчас неплохо, — соврал Гарри, но, увидев, что она подняла брови, поправился: — Нет, паршиво, конечно, но я знаю, что у тебя получается нормально. Я издали наблюдал.

Чжоу рассмеялась. Мариэтта посмотрела на них с кислым видом и отвернулась.

— Не обращай внимания, — сказала Чжоу. — Она вообще-то не хочет ходить — я её уговорила. Родители велели ей не раздражать Амбридж. Понимаешь, её мама работает в Министерстве.

— А твои родители?

— Мои тоже не велели вступать с ней в конфликт, — сказала Чжоу и гордо выпрямилась. — Но если они думают, что я не буду драться Сам-Знаешь-с-Кем после того, что он сделал с Седриком…

Она запнулась; повисла неловкая пауза; мимо уха Гарри просвистела волшебная палочка Терри Бута и стукнула Алисию Спиннет прямо в нос.

— А мой папа очень поддерживает всё, что против Министерства! — с достоинством сказала Полумна Лавгуд. Видимо, она слушала их разговор, пока Джастин Финч-Флетчли выпутывался из мантии, взвившейся выше головы. — Он говорит, что Фадж способен на всё — взять хотя бы, сколько гоблинов он убил! А в Отделе тайн ему разрабатывают страшные яды, и он травит всех, кто с ним не согласен. И ещё у него этот Чертохолопый Головосек…

Чжоу открыла рот от удивления.

— Не спрашивай, — шепнул ей Гарри, и она хихикнула.

— Гарри, — окликнула его из дальнего конца комнаты Гермиона, — ты следишь за временем?

Гарри взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что уже десять минут десятого — значит, надо немедленно возвращаться в гостиную, если они не хотят попасться Филчу и быть наказанными за нарушение режима.

— В целом, очень неплохо, — сказал Гарри. — Но мы запаздываем, надо уходить. Через неделю тут же, в то же время?

— Пораньше бы! — взмолился Дин Томас, и многие закивали.

Но их осадила Анджелина:

— Начинается игровой сезон, тренироваться тоже надо!

— Тогда давайте вечером в среду, — сказал Гарри, — и выберем дополнительный день. А сейчас пошли.

Он взял Карту Мародёров и проверил, нет ли на восьмом этаже преподавателей. Потом стал выпускать их по трое и по четверо, напряжённо следя за движением чёрных точек. Он хотел убедиться, что они благополучно следуют к своим спальням: пуффендуйцы — на втором этаже в коридоре, ведущем к кухне; когтевранцы — в Западной башне замка, гриффиндорцы — по коридору с портретом Полной Дамы.

— Всё прошло очень хорошо, — сказала Гермиона, когда они наконец остались втроём.

— Потрясающе! — подхватил Рон. Они выскользнули в коридор; дверь тотчас же слилась с каменной стеной. — Ты видел, как я обезоруживал Гермиону?

Гермиона была уязвлена.

— Всего раз. Я доставала тебя гораздо больше.

— Не раз, а по крайней мере три.

— Ну, если считать тот раз, когда ты споткнулся о собственную ногу и вышиб у меня палочку…

Они спорили всю дорогу до гостиной, но Гарри их не слышал. Он поглядывал на Карту Мародёров, а сам думал о том, что сказала Чжоу: что она из-за него нервничает.