Сага Гарри Поттера в одном томе

Глава 29. Выбор профессии

— Но почему ты больше не ходишь на уроки окклюменции? — нахмурившись, спросила Гермиона.

— Я же тебе говорил, — пробормотал Гарри. — Снегг считает, что теперь, когда основы изучены, я могу продвигаться дальше самостоятельно.

— Значит, тебе уже не снятся странные сны? — скептически поинтересовалась Гермиона.

— Практически нет, — сказал Гарри, пряча глаза.

— А по-моему Снегг не имеет права прекращать уроки, пока ты не научишься контролировать свои сны целиком и полностью! — негодующе воскликнула Гермиона. — Я считаю, что ты должен пойти к нему и спросить…

— Нет, — решительно сказал Гарри. — Давай поговорим о чём-нибудь другом, ладно?

Был первый день пасхальных каникул, и Гермиона, по своему обыкновению, провела большую его часть, составляя расписание подготовки к экзаменам для всех троих. Гарри и Рон не мешали ей: это было проще, чем ввязываться в спор. К тому же плоды её трудов могли и вправду им пригодиться.

Рон с ужасом обнаружил, что до экзаменов осталось всего полтора месяца.

— Как ты мог об этом забыть? — требовательно спросила Гермиона, дотрагиваясь своей палочкой до расписания Рона. От её прикосновений квадратики на расчерченном листе пергамента по очереди вспыхивали разными цветами в зависимости от предмета, которому они соответствовали.

— Не знаю, — ответил Рон. — Так много всего происходило…

— Ладно, держи, — сказала она, протягивая ему расписание. — Готовься по нему, и всё у тебя будет в порядке.

Рон мрачно поглядел на пергамент, но потом его лицо прояснилось.

— Ты отвела мне по одному свободному вечеру на каждой неделе!

— Это для тренировок по квиддичу, — сказала Гермиона.

Улыбка Рона увяла.

— Какой в этом смысл? — угрюмо сказал он. — В этом году у нас столько же шансов выиграть Кубок по квиддичу, сколько у моего отца — стать министром магии.

Гермиона ничего не ответила: она смотрела на Гарри, который невидящим взглядом уставился в противоположную стену гостиной, хотя Живоглот царапал его руку, требуя, чтобы ему почесали за ухом.

— Что с тобой, Гарри?

— Со мной? Ничего, — поспешно ответил он.

Схватив книгу «Теория защитной магии», он притворился, будто ищет что-то в указателе. Живоглот, решив, что бессмысленно тратить на него время, скользнул прочь под стулом Гермионы.

— А я сегодня видела Чжоу, — осторожно сказала Гермиона. — Она тоже была очень расстроена. Вы что, снова поссорились?

— Поссо… ах да, конечно, — сказал Гарри, с благодарностью ухватившись за новую тему.

— Из-за чего?

— Из-за этой её подружки-ябеды, Мариэтты, — ответил Гарри.

— Ну, тогда я тебя не виню! — сердито заявил Рон, откладывая расписание. — Если бы не она…

И Рон принялся ругать Мариэтту Эджком, что было Гарри только на руку: ему оставалось лишь сидеть с рассерженным видом, кивать и говорить: «Да-да!» и «Точно!», когда Рон переводил дух, а это вовсе не мешало ему размышлять, погружаясь во всё более глубокое уныние, о том, что он увидел в Омуте памяти.

На душе у него скребли кошки. Всю жизнь он свято верил, что его родители были прекрасными людьми, и потому ни секунды не сомневался в том, что злобные выпады Снегга в адрес его отца — чистейшей воды клевета. Разве другие, например Хагрид и Сириус, не говорили ему, каким замечательным человеком был его отец?

— Ну да, конечно, ты посмотри на самого Сириуса, — раздался у него в голове чей-то язвительный голос. — Неужто он был лучше?

Да, однажды он случайно услышал от профессора МакГонагалл, что его отец с Сириусом были в школьные годы порядочными смутьянами, но она говорила о них как о предшественниках близнецов Уизли, а Гарри не мог себе представить, чтобы Фред с Джорджем подвесили кого-нибудь в воздухе вверх тормашками просто ради забавы… разве что если бы по-настоящему его ненавидели… может, они и поступили бы так с Малфоем или кем-нибудь другим, кто действительно этого заслуживал.

Гарри попытался убедить себя в том, что Снегг заслужил мучения, выпавшие на его долю, но разве Лили не спросила: «Что он вам сделал?» — и разве Джеймс не ответил ей: «Пожалуй, всё дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чём я»? Неужели Джеймс затеял всё это только потому, что Сириус пожаловался на скуку? Гарри вспомнил давнишний разговор с Люпином на площади Гриммо: по словам Люпина, Дамблдор назначил его старостой, рассчитывая, что он поможет ему обуздать Джеймса с Сириусом… но в Омуте памяти он просто сидел и смотрел на происходящее…

Гарри постоянно напоминал себе, что Лили всё-таки вмешалась — его мать вела себя достойно. Однако выражение её лица, когда она кричала на Джеймса, не давало ему покоя, как и всё остальное: Джеймс явно вызывал у неё отвращение, и у Гарри просто в голове не укладывалось, что после всего этого они могли пожениться. У него даже мелькнула мысль, уж не заставил ли её Джеймс выйти за себя силой…

Почти пять лет отец был для него источником утешения и вдохновения. Если кто-нибудь говорил ему, что он похож на Джеймса, Гарри преисполнялся гордости. А теперь… теперь при одной мысли об отце у него внутри всё точно съёживалось от холода.

Пасхальные каникулы близились к концу, и погода становилась всё более ветреной, тёплой и солнечной, но Гарри, подобно всем прочим пяти- и семикурсникам, сидел в четырёх стенах, листая учебники и то и дело наведываясь в библиотеку. Он прикидывался, что его плохое настроение вызвано лишь приближением экзаменов, а поскольку все его однокашники-гриффиндорцы тоже с утра до ночи корпели над книгами, никто не видел в этом ничего удивительного.

— Я к тебе обращаюсь, Гарри! Ты что, не слышишь?

— А?

Он поднял глаза. Джинни Уизли с волосами, растрепавшимися на ветру, подсела к нему за столик в библиотеке. Был поздний воскресный вечер. Гермиона отправилась в Гриффиндорскую башню зубрить древние руны, а Рон ушёл на тренировку по квиддичу.

— Привет, Джинни, — сказал Гарри, подвигая к себе книги. — Почему ты не на тренировке?

— Она закончилась, — сказала Джинни. — Рон повёл Джека Слоупера в больничное крыло.

— Зачем?

— Мы точно не знаем, но, похоже, он оглушил себя своей собственной битой. — Она тяжело вздохнула. — Ну да ладно… Я получила посылку, она только что прошла проверку по новым правилам.

Джинни положила на стол увесистый пакет в коричневой бумаге: видно было, что его разворачивали и потом аккуратно завернули снова. Гарри увидел на нём надпись, сделанную от руки красными чернилами: «Проверено и допущено к употреблению. Генеральный инспектор Хогвартса».

— Это пасхальные яйца от мамы, — сказала Джинни. — Для тебя тоже есть одно… На, возьми.

Она протянула ему красивое шоколадное яйцо в бумажке с узором из маленьких снитчей — внутри, под стать обёртке, оказался пакетик летучих шипучек. Гарри посмотрел на него и вдруг, к своему ужасу, почувствовал в горле комок.

— С тобой всё в порядке, Гарри? — тихо спросила Джинни.

— Да, всё замечательно, — хрипло пробормотал Гарри и сглотнул, превозмогая боль. Он не понимал, почему обыкновенное пасхальное яйцо вызвало у него такую реакцию.

— Последнее время ты прямо не в себе, — настаивала на своём Джинни. — Знаешь, я уверена: если бы ты просто поговорил с Чжоу…

— Мне надо поговорить не с Чжоу, — резко ответил Гарри.

— Тогда с кем же? — спросила Джинни.

— Мне…

Он огляделся, чтобы проверить, не подслушивает ли их кто-нибудь. За несколько стеллажей от них мадам Пинс выдавала большую стопку книг Ханне Аббот, у которой был абсолютно невменяемый вид.

— Мне надо поговорить с Сириусом, — прошептал Гарри. — Но я знаю, что это невозможно.

Ему не хотелось есть, но чтобы чем-нибудь заняться, он развернул своё пасхальное яйцо, отломил от него большой кусок и сунул в рот.

— Ну, — неторопливо сказала Джинни, в свою очередь отламывая от яйца кусочек, — если ты и правда хочешь поговорить с Сириусом, пожалуй, мы сможем это устроить.

— Брось, — мрачно ответил Гарри. — Амбридж следит за всеми каминами и проверяет всю нашу почту!

— Если человек всю жизнь живёт с Фредом и Джорджем, — задумчиво сказала Джинни, — он начинает понимать, что на свете нет ничего невозможного — дело только в том, хватит ли у тебя храбрости…

Гарри посмотрел на неё. Может быть, причина была в шоколаде — Люпин всегда советовал есть его после встречи с дементорами, — а может, у него просто стало легче на душе после того, как он высказал вслух желание, мучившее его целую неделю, но в его душе снова затеплилась надежда.

— Что вы себе позволяете?

— Ах ты, чёрт, — прошептала Джинни, вскакивая на ноги, — я совсем забыла…

К ним стремительно шагала мадам Пинс — её морщинистое лицо было искажено гневом.

— Шоколад в библиотеке! — воскликнула она. — Вон отсюда, немедленно!

И, взмахнув палочкой, она отправила книги Гарри, его сумку и чернильницу вдогонку за их владельцем и Джинни, поспешившими прочь из библиотеки, — вещи то и дело догоняли их и на лету поддавали им по затылку.

Словно для того, чтобы подчеркнуть важность надвигающихся экзаменов, незадолго до окончания каникул на столах в Гриффиндорской башне появились стопки брошюр, рекламок и проспектов, посвящённых различным волшебным специальностям, а на доске вывесили объявление, гласившее:

В течение первой недели летнего семестра всем пятикурсникам надлежит пройти краткое собеседование с деканом своего факультета на предмет выбора будущей профессии. Дата и время собеседования для каждого ученика указаны ниже.

Гарри отыскал в списке свою фамилию и выяснил, что он должен явиться в кабинет профессора МакГонагалл в половине третьего в понедельник. Это означало, что ему придётся пропустить почти весь урок прорицаний. В последний уикенд каникул он вместе с другими пятикурсниками потратил львиную долю времени на изучение материалов по профессиональной ориентации, предложенных их вниманию.

— Не хочу быть целителем, — заявил Рон вечером накануне начала занятий. Он был поглощён чтением брошюры, на обложке которой красовались перекрещенные кость и волшебная палочка — эмблема больницы святого Мунго. — Здесь говорится, что ты должен получить, как минимум, «В» на ЖАБА по зельеварению, травологии, трансфигурации, заклинаниям и защите от Тёмных искусств. Немного же они требуют, как по-вашему?

— Ну, это ведь очень ответственная работа, правда? — рассеянно откликнулась Гермиона. Она читала яркий оранжево-розовый проспект, озаглавленный: «ХОТИТЕ ПОПЫТАТЬ СЧАСТЬЯ В ОТДЕЛЕ СВЯЗЕЙ С МАГЛАМИ?» — Похоже, для общения с маглами не нужна очень уж высокая квалификация. Надо всего лишь сдать СОВ по магловедению: «Для нас гораздо важнее ваш энтузиазм, терпение и хорошее чувство юмора!»

— В общении с моим дядюшкой одним чувством юмора не обойдёшься, — хмуро заметил Гарри. — Там тебе скорее понадобится хорошая реакция, чтобы уворачиваться от ударов. — Он уже наполовину пролистал брошюру, посвящённую волшебному банковскому делу. — Послушайте-ка вот это: «Вы мечтаете о захватывающей жизни, полной ярких путешествий, опасных приключений и щедрых наград за открытие новых кладов? Тогда присылайте документы в Волшебный банк „Гринготтс“, набирающий Ликвидаторов заклятий с блестящими перспективами работы за границей…» Между прочим, им нужна нумерология — это по твоей части, Гермиона!

— Я не слишком люблю банковское дело, — отозвалась Гермиона, поглощённая чтением уже другого проспекта: «ПО СИЛАМ ЛИ ВАМ ОБУЧЕНИЕ ТРОЛЛЕЙ-ОХРАННИКОВ?»

— Эй, — сказал кто-то у Гарри над ухом. Он обернулся: к ним подошли Фред и Джордж. — Вчера Джинни потолковала с нами насчёт тебя, — сказал Фред, положив вытянутые ноги на столик перед собой. Несколько рекламных брошюрок Министерства магии полетели на пол. — Она говорит, ты хочешь перекинуться словечком с Сириусом.

— Что? — резко спросила Гермиона, замерев с рукой, протянутой к проспекту «ПОЗВОНИТЕ В ОТДЕЛ ВОЛШЕБНЫХ АВАРИЙ И КАТАСТРОФ».

— Да, — как можно небрежнее сказал Гарри, — не мешало бы.

— Хватит нести чепуху, — заявила Гермиона, распрямляясь и глядя на него так, словно не верила собственным глазам. — Ты что, не знаешь, что Амбридж суёт нос во все камины и обыскивает всех наших сов?

— Пожалуй, мы найдём способ обойти эту помеху, — сказал Джордж, потягиваясь и улыбаясь. — Надо всего-навсего её отвлечь… Кстати, вы заметили, что на каникулах мы вели себя исключительно скромно?

— Зачем портить себе отдых, решили мы, — подхватил Фред. — К тому же нам вовсе не хотелось мешать людям готовиться к экзаменам!

Он скорчил ханжескую физиономию и отвесил Гермионе маленький поклон. Судя по её виду, та явно не ожидала от близнецов такой трогательной заботливости по отношению к школьным товарищам.

— Но бизнес есть бизнес, и завтра всё снова пойдёт своим чередом, — весело продолжал Фред. — А раз мы всё равно собираемся устроить лёгкий переполох, отчего бы заодно не помочь Гарри немножко поболтать с Сириусом?

— Конечно, но тем не менее, — сказала Гермиона таким тоном, будто объясняла нечто очень простое законченным тупицам, — даже если вам удастся отвлечь Амбридж, где Гарри сможет поговорить с ним?

— В её кабинете, — тихо произнёс Гарри.

Он размышлял об этом уже две недели и не придумал ничего другого. Сама Амбридж сказала ему, что единственный камин, свободный от постоянного наблюдения, находится у неё в кабинете.

— Ты… сошёл… с ума, — севшим голосом сказала Гермиона.

Рон опустил брошюрку, посвящённую торговле селекционными грибами, и внимательно прислушивался к их разговору.

— Не думаю, — сказал Гарри, пожав плечами.

— Для начала, как ты собираешься туда попасть?

На этот вопрос у Гарри был готов ответ.

— С помощью ножа Сириуса, — сказал он.

— Что-что?

— На предпоследнее Рождество Сириус подарил мне нож, которым можно открыть любой замок, — пояснил Гарри. — Даже если она заколдовала свою дверь и заклинание Алохомора не подействует — а я уверен, что так оно и будет…

— А ты что скажешь? — этот требовательный вопрос Гермионы был адресован Рону, и Гарри невольно вспомнил свой первый ужин на площади Гриммо, когда миссис Уизли точно таким же тоном воззвала к мужу.

— Не знаю, — промямлил Рон, которому явно стало не по себе от того, что ему предложили высказать определённое мнение. — Думаю, если Гарри хочет попробовать, он имеет на это право.

— Слова верного друга и истинного Уизли, — сказал Фред, наградив Рона увесистым шлепком по спине. — Итак. Мы думаем приступить к делу завтра после уроков, когда все выйдут в коридор, — тогда можно будет добиться максимального эффекта. Начнём где-нибудь в восточном крыле, чтобы сразу выкурить Амбридж из кабинета. Пожалуй, Гарри, мы можем гарантировать тебе минут двадцать. Как ты думаешь? — Он поглядел на Джорджа.

— Легко, — подтвердил Джордж.

— Чем вы будете её отвлекать? — спросил Рон.

— Увидишь, братишка, — сказал Фред, и они с Джорджем снова поднялись на ноги. — Для этого тебе надо будет только наведаться в коридор Григория Льстивого этак часиков в пять пополудни.

На следующий день Гарри проснулся спозаранку, чувствуя себя примерно так же, как в то утро, на которое было назначено дисциплинарное слушание в Министерстве магии. Его пугала не только перспектива вломиться в кабинет Амбридж и воспользоваться её камином для переговоров с Сириусом, хотя и это могло нагнать страху на кого угодно. Сегодня Гарри предстояло ещё и другое испытание: он должен был очутиться в непосредственной близости от Снегга впервые после того, как Снегг выгнал его из своего кабинета.

Полежав немного в постели и поразмышляв о грядущем дне, Гарри тихонько встал и пробрался мимо кровати Невилла к окну. Утро было поистине великолепное. В воздухе висела легчайшая дымка, и из-за неё небо чистейшей синевы казалось опаловым. Прямо напротив Гарри росла высокая берёза, под которой его отец когда-то мучил Снегга. Он не знал, какие слова Сириуса могли бы развеять впечатление, произведённое тем, что он увидел в Омуте памяти, но ему отчаянно хотелось услышать от крёстного его версию тех событий — ведь наверняка же были какие-то смягчающие обстоятельства, хоть что-нибудь, объясняющее поведение отца…

Что-то привлекло внимание Гарри — это было движение на опушке Запретного леса. Гарри прищурился на солнце и увидел Хагрида, только что вышедшего из-за деревьев. Похоже, он хромал. Гарри смотрел, как Хагрид дотащился до двери своей хижины и исчез за ней. Несколько минут Гарри продолжал наблюдать за хижиной. Хагрид так и не появился оттуда, но из трубы пошёл дымок — значит, лесничий ранен не слишком серьёзно и ему удалось разжечь огонь.

Гарри отвернулся от окна, подошёл к своему чемодану и стал одеваться.

Поскольку ему предстояло незаконно проникнуть в кабинет Амбридж, Гарри не рассчитывал, что день пройдёт спокойно, однако он не был готов к упорным попыткам Гермионы отговорить его от задуманного. Даже профессор Бинс впервые оказался бессилен привлечь её внимание: на истории магии она почти без перерыва нашёптывала Гарри на ухо зловещие предостережения, и ему стоило большого труда этого не замечать.

— А если она тебя там поймает, ты не просто вылетишь из школы: она наверняка догадается, что ты говорил с Нюхалзом, и на сей раз, помяни моё слово, заставит тебя выпить сыворотку правды и ответить на её вопросы…

— Гермиона, — негодующе прошептал Рон, — хватит наконец пилить Гарри! Будешь ты слушать профессора Бинса или мне придётся самому писать конспекты?

— Можешь и поработать для разнообразия, не умрёшь!

К тому времени, как они добрались до подземелья, и Гарри, и Рон перестали разговаривать с Гермионой. Но это нимало её не смутило: она воспользовалась их молчанием, чтобы по-прежнему изливать на них поток жутких предсказаний, и её громкий свистящий шёпот заставил Симуса потратить добрых пять минут на поиски утечки из своего котла.

Снегг же, судя по всему, решил держаться так, словно Гарри был невидимым. Гарри давно уже привык к этой тактике, которую очень любил пускать в ход дядя Вернон, и был рад тому, что обошёлся такой малой кровью. Даже наоборот, поскольку раньше Снегг не давал ему покоя своими ядовитыми насмешками и ехидными замечаниями, Гарри счёл его новую манеру поведения гораздо более приемлемой и с удовольствием убедился в том, что в отсутствие постоянных помех ему вполне по силам состряпать Животворящий эликсир. В конце урока он отлил немного настоя в отдельную склянку, закупорил её и отнёс на стол Снегга для проверки, уверенный, что на сей раз получит хотя бы «В».

Едва он отошёл от стола, как за его спиной что-то со звоном разбилось. Малфой испустил ликующий вопль. Гарри стремительно обернулся и увидел, что осколки его образца лежат на полу, а Снегг смотрит на него со злорадным удовлетворением.

— Какая неприятность, — мягко сказал он. — Что ж, Поттер, очередной нуль.

От гнева Гарри потерял дар речи. Широкими шагами он направился к своему котлу, чтобы наполнить другую склянку и заставить-таки Снегга проверить эликсир, но с ужасом увидел, что содержимое котла исчезло.

— Прости меня! — сказала Гермиона, прижав ладони ко рту. — Прости пожалуйста, Гарри! Я думала, ты закончил, и всё вылила!

Гарри не смог выдавить из себя ответ. Когда прозвенел звонок, он поспешил наверх из подземелья, даже не оглянувшись, а за обедом нарочно сел между Невиллом и Симусом, чтобы лишить Гермиону возможности и дальше бубнить ему на ухо.

Когда настала пора отправляться на прорицания, он был в таком дурном настроении, что совсем позабыл о назначенной ему консультации с профессором МакГонагалл и вспомнил о ней только после того, как Рон спросил, почему он ещё здесь. Гарри бегом кинулся наверх и опоздал лишь на несколько минут.

— Извините, профессор, — выпалил он, закрыв за собой дверь. — Я забыл.

— Ничего, Поттер, — быстро ответила она, но тут Гарри услышал, как в углу позади него кто-то хмыкнул. Он обернулся.

Там, с блокнотом на коленях, сидела профессор Амбридж — шею её украшал нелепый кружевной воротничок, а на губах играла отвратительная самодовольная усмешка.

— Садитесь, Поттер, — напряжённо сказала МакГонагалл. Затем поправила кучу брошюрок на своём столе, и Гарри заметил, что руки у неё слегка дрожат.

Гарри сел спиной к Амбридж и постарался сделать вид, что не слышит скрипа пера, которым она сразу же что-то застрочила в блокноте.

— Итак, Поттер, мы встретились, чтобы обсудить ваши профессиональные перспективы и помочь вам решить, какие предметы лучше выбрать для изучения на шестом и седьмом курсах, — сказала МакГонагалл. — Есть ли у вас какие-либо идеи относительно того, чем вы займётесь по окончании Хогвартса?

— Э-э… — промычал Гарри. Назойливый скрип за спиной мешал ему собраться с мыслями.

— Ну? — поторопила его МакГонагалл.

— Ну, я думал, может, мне пойти в мракоборцы, — промямлил Гарри.

— Для этого нужны высшие баллы, — сказала МакГонагалл, извлекая из-под бумажной груды на своём столе маленькую тёмную брошюрку. — Вот видите: они требуют не менее пяти ЖАБА, и по всем нужно получить, как минимум, «выше ожидаемого». Кроме того, вы должны будете пройти ряд обязательных тестов на психологическую устойчивость и профессиональную пригодность в Главном мракоборческом центре. Это очень трудно, Поттер, — они берут только самых лучших. По-моему, за последние три года у них вообще не было пополнения.

Профессор Амбридж еле слышно кашлянула, точно проверяя, насколько тихо ей удастся это сделать. Профессор МакГонагалл не обратила на неё внимания.

— Наверное, вы хотите знать, какие предметы вам следует выбрать? — сказала она, чуть повысив голос.

— Да, — сказал Гарри. — Очевидно, защиту от Тёмных искусств?

— Разумеется, — твёрдо ответила МакГонагалл. — Я бы также посоветовала…

Амбридж снова кашлянула, на этот раз немного отчётливее. МакГонагалл на секунду прикрыла глаза, потом опять открыла их и продолжала говорить как ни в чём не бывало.

— Я бы также посоветовала взять трансфигурацию, поскольку мракоборцам часто приходится прибегать к ней в своей работе. Кстати, Поттер, должна предупредить вас, что я беру в свою группу только тех старшекурсников, которые получили на СОВ оценку «выше ожидаемого» или ещё более высокую. Сейчас, по моему мнению, вы заслуживаете только оценки «удовлетворительно», так что до экзаменов вам придётся как следует потрудиться, если вы хотите продолжать обучение у меня. Затем, вам нужно будет взять заклинания — это всегда полезно — и зельеварение. Да, Поттер, зельеварение, — повторила она, и по её лицу скользнула едва заметная тень улыбки. — Каждый мракоборец должен быть хорошо знаком с ядами и противоядиями. И учтите, что профессор Снегг решительно отказывается брать учеников, получивших на СОВ что-либо, кроме «превосходно», поэтому…

Профессор Амбридж кашлянула громче, чем в предыдущие два раза.

— Позвольте предложить вам микстуру от кашля, Долорес, — сухо сказала МакГонагалл, не глядя на Амбридж.

— Нет-нет, не надо, благодарю вас, — ответила Амбридж со своим обычным жеманным смешком, от которого Гарри всегда коробило. — Я только хотела спросить, нельзя ли мне вставить в ваш разговор одно крошечное замечание, Минерва.

— По-видимому, я не вправе вам отказать, — процедила МакГонагалл сквозь крепко сжатые зубы.

— Меня всего лишь интересует, достаточно ли у мистера Поттера данных, чтобы стать мракоборцем, — сладким голоском пропела Амбридж.

— Ах, вот как? — высокомерно сказала МакГонагалл. — Ну что ж, Поттер, — продолжала она, точно её никто не прерывал, — если ваши намерения серьёзны, я посоветовала бы вам пополнить свои знания в области трансфигурации и зельеварения. Я вижу, что в последние два года профессор Флитвик выставляет вам в основном «удовлетворительно» и «выше ожидаемого», так что с заклинаниями у вас всё более или менее в порядке. Что же касается защиты от Тёмных искусств, то в среднем ваши оценки были довольно высоки. Профессор Люпин даже считал вас… Может, вам всё-таки стоит принять микстуру от кашля, Долорес?

— Нет-нет, благодарю вас, Минерва, — откликнулась Амбридж, которая только что кашлянула уже совсем громко. — Но меня тревожит одна вещь: получили ли вы самые последние оценки Гарри по защите от Тёмных искусств? Уверена, что я их вам передавала.

— Вы имеете в виду это? — с отвращением сказала МакГонагалл, выуживая из личного дела Гарри кусочек розового пергамента. Она проглядела его, слегка приподняв брови, а затем убрала обратно в папку, воздержавшись от всяких комментариев.

— Итак, Поттер, как я уже говорила, профессор Люпин считал вас весьма одарённым учеником в этой области, а для мракоборца, естественно…

— Вы не разобрали мой почерк, Минерва? — спросила Амбридж елейным тоном, позабыв кашлянуть.

— Конечно, разобрала, — сказала МакГонагалл, так крепко стиснув зубы, что её слова прозвучали слегка невнятно.

— Тогда я в недоумении… Боюсь, я не совсем понимаю, зачем внушать мистеру Поттеру ложные надежды, если…

— Ложные надежды? — повторила МакГонагалл, всё ещё избегая отвечать Амбридж взглядом на взгляд. — Он получил высокие оценки за все контрольные работы по защите от Тёмных искусств…

— Мне крайне неловко возражать вам, Минерва, однако, как вы можете видеть по моей записке, у меня на уроках Гарри демонстрировал очень низкий уровень знаний…

— Что ж, тогда мне следует высказаться более определённо, — заявила МакГонагалл, наконец повернувшись и глядя Амбридж прямо в глаза. — Он получал высокие оценки по защите от Тёмных искусств у всех преподавателей, компетентность которых не вызывала сомнений.

Улыбка исчезла с лица Амбридж мгновенно, будто выключили лампочку. Она откинулась на спинку стула, перевернула страницу в своём блокноте и застрочила в нём с невероятной скоростью — её зрачки так и шныряли туда-сюда. Профессор МакГонагалл снова обернулась к Гарри — её тонкие ноздри раздувались, глаза горели.

— Есть вопросы, Поттер?

— Да, — сказал Гарри. — Какого рода тесты предлагает Министерство, если у претендента достаточно высокие баллы по ЖАБА?

— Ну, вам нужно будет доказать, что вы умеете сопротивляться давлению и так далее, — пояснила МакГонагалл, — продемонстрировать выносливость и упорство, поскольку подготовка мракоборцев занимает ещё три года, и вдобавок иметь очень хорошие навыки практической защиты. Это означает необходимость усердно трудиться даже вне школы, так что если вы не готовы…

— Полагаю, вам стоит учесть, — сказала Амбридж, на сей раз очень холодным голосом, — что Министерство интересуется прошлым тех, кто хочет стать мракоборцем. Я имею в виду их уголовное прошлое.

— …если вы не готовы к тому, что вам придётся сдавать новые экзамены по окончании Хогвартса, вам действительно лучше было бы поискать другое…

— Таким образом, у этого мальчика столько же шансов сделаться мракоборцем, сколько у Дамблдора — когда-либо вернуться в эту школу.

— То есть довольно много, — сказала МакГонагалл.

— Поттер привлекался к суду по уголовным обвинениям, — громко сказала Амбридж.

— И был оправдан по всем пунктам, — ещё громче сказала МакГонагалл.

Профессор Амбридж встала. Она была такой низенькой, что это почти ничего не изменило, но её жеманные, кокетливые манеры уступили место холодной ярости, придавшей её широкому, обрюзглому лицу зловещее выражение.

— У Поттера нет ни малейшего шанса стать мракоборцем!

Профессор МакГонагалл тоже поднялась на ноги, и с её стороны это было гораздо более впечатляющим приёмом: теперь она возвышалась над Амбридж, как башня.

— Поттер, — сказала она звенящим голосом, — я помогу вам стать мракоборцем, даже если это последнее, что я сумею сделать! Я буду учить вас по ночам и позабочусь о том, чтобы вы добились необходимых результатов!

— Министр магии никогда не примет на работу Гарри Поттера! — свирепо заявила Амбридж.

— Когда Поттеру понадобится работа, на посту министра магии вполне может оказаться кто-нибудь другой! — выкрикнула МакГонагалл.

— Ага! — взвизгнула Амбридж, тыча в сторону МакГонагалл толстым пальцем. — Вот! Вот, вот оно! Конечно! Так вот чего вы хотите, Минерва МакГонагалл! Вам хочется, чтобы Корнелиуса Фаджа сменил Альбус Дамблдор! Вы думаете, что тогда вам достанется моё место, разве не так? Мечтаете стать первым заместителем министра и директором школы в придачу!

— Вы бредите, — сказала МакГонагалл с глубочайшим презрением. — Поттер, нашу консультацию можно считать законченной.

Гарри забросил сумку за плечо и поспешил убраться из кабинета, стараясь не глядеть в сторону профессора Амбридж. Идя по коридору, он слышал, как они кричат друг на друга за закрытой дверью.

Когда Амбридж явилась на урок защиты от Тёмных искусств, который ей предстояло провести в этот же день, она всё ещё дышала так, будто только что пробежала стометровку.

— Надеюсь, ты наконец образумился и понял, что не стоит лезть на рожон, Гарри, — прошептала Гермиона, едва они открыли книгу на главе тридцать четвёртой, озаглавленной «Непротивление и переговоры». — Амбридж сегодня явно не в духе!

Время от времени Амбридж бросала яростные взгляды на Гарри, который не поднимал головы, уткнувшись в «Теорию защитной магии» невидящими глазами и думая, думая…

Он пытался представить себе, что скажет профессор МакГонагалл, если его поймают в кабинете Амбридж всего через несколько часов после того, как она поручилась за него… ведь, в конце концов, ничто не мешает ему просто вернуться в Гриффиндорскую башню в надежде, что на летних каникулах он улучит удобный момент и расспросит Сириуса о сцене, свидетелем которой стал благодаря Омуту памяти… ничто, кроме свинцовой тяжести в животе, которую он чувствует при мысли о таком разумном поведении… да и потом, Фред и Джордж уже спланировали, как они будут отвлекать Амбридж, а в его сумке дожидаются своего часа нож, подаренный Сириусом, и старая мантия-невидимка отца.

Но факт остаётся фактом: если его поймают…

— Дамблдор пожертвовал собой, чтобы тебя оставили в школе! — прошептала Гермиона, прикрывшись книжкой, чтобы не увидела Амбридж. — И всё это будет напрасно, если тебя сегодня выгонят!

Он может отменить свой план и попробовать свыкнуться с памятью о том, что сделал его отец в один прекрасный летний день больше двадцати лет назад…

И тут он вспомнил Сириуса в камине гриффиндорской гостиной: «Ты меньше похож на отца, чем я думал… Отец радовался бы риску…»

Но так ли уж ему хочется быть похожим на своего отца?

— Гарри, не делай этого! Пожалуйста, не делай! — сказала Гермиона после звонка голосом, в котором звучало отчаяние.

Он не ответил ей. Он сам не знал, как лучше поступить.

Рон, по-видимому, твёрдо решил держать своё мнение при себе и не давать Гарри никаких советов — он даже не смотрел на Гарри, но когда Гермиона в очередной раз открыла рот, тихо сказал ей:

— Помолчи, сделай милость! У него своя голова на плечах.

Когда они покидали класс, сердце Гарри билось гораздо сильнее обычного. Пройдя коридор до середины, он услыхал вдалеке шум, безошибочно доказывающий, что близнецы начали своё дело. Вопли и крики отдавались эхом где-то наверху. Ребята, выходящие из других классов, замирали и прислушивались, с опаской поглядывая на потолок…

Из их класса выскочила Амбридж. Она неслась так быстро, как только позволяли её короткие ноги. На бегу вынимая палочку, она помчалась в противоположном направлении, и Гарри понял: сейчас, или никогда.

— Гарри… пожалуйста, — слабо пискнула Гермиона.

Но он уже принял решение. Поддёрнув сумку за ремень, он пустился бежать, уворачиваясь от учеников, которые оправились от первого удивления и теперь спешили ему навстречу, заинтригованные суматохой в восточном крыле.

Добравшись до коридора, в который выходила дверь кабинета Амбридж, Гарри обнаружил, что он пуст. Спрятавшись за рыцарские доспехи у стены — шлем, которым они были увенчаны, со скрипом повернулся за ним вслед, — Гарри открыл сумку, выхватил оттуда нож Сириуса и набросил на плечи мантию-невидимку. Затем медленно, осторожно вылез из-за доспехов и, тихо ступая, приблизился к кабинету Амбридж.

Вставив лезвие волшебного ножа в щель между косяком и дверью, он мягко провёл им вверх и вниз, потом вытащил обратно. Раздался еле слышный щелчок, и дверь распахнулась. Он нырнул внутрь, быстро прикрыл её за собой и огляделся.

В комнате не было никакого движения — только мерзкие котята по-прежнему резвились на тарелочках над конфискованными мётлами.

Гарри снял мантию-невидимку и, подойдя к камину, в считанные секунды нашёл то, что искал, — коробочку с тускло поблёскивающим летучим порохом.

Он опустился перед камином на колени. Руки его дрожали. Он никогда не делал этого раньше, хотя был уверен, что знает, как надо действовать. Сунув голову в зияющую дыру, он взял большую щепоть пороху и бросил её на поленья, аккуратно уложенные внизу. Они мгновенно вспыхнули ярким изумрудным пламенем.

— Площадь Гриммо, двенадцать! — произнёс Гарри громко и отчётливо.

Это было одно из самых странных ощущений, какие он когда-либо испытывал. Конечно, ему и раньше доводилось путешествовать с помощью летучего пороха, но тогда он весь целиком летел сквозь волшебные камины, сеть которых раскинулась по всей стране. В этот же раз колени его по-прежнему опирались на холодный пол кабинета Амбридж и только голова кувырком неслась куда-то в изумрудном пламени…

И вдруг полёт прекратился так же внезапно, как начался. Чувствуя лёгкую тошноту и неприятное жаркое покалывание, точно ему на голову надели чересчур тёплую шапку-ушанку, Гарри открыл глаза и обнаружил, что смотрит из кухонной печи на длинный деревянный стол, за которым сидит человек, углубившийся в чтение пергаментного свитка.

— Сириус!

Человек подскочил на месте и оглянулся. Это был не Сириус, а Люпин.

— Гарри! — воскликнул он с видом крайнего удивления. — Откуда ты… что случилось, с тобой всё в порядке?

— Да, — сказал Гарри. — Я просто хотел… то есть я… мне нужно кое о чём поговорить с Сириусом.

— Я позову его, — сказал Люпин, поднимаясь на ноги. Он всё ещё выглядел крайне озадаченным. — По-моему, он наверху, ищет Кикимера, — тот, похоже, опять спрятался на чердаке.

И Люпин поспешил прочь из кухни. Теперь Гарри было не на что смотреть, если не считать ножек стола и стульев. Он подумал, почему Сириус ни разу и словом не обмолвился о том, как неудобно говорить из огня; его колени уже мучительно ныли от продолжительного стояния на твёрдом каменном полу.

Спустя минуту-другую Люпин вернулся. За ним по пятам шёл Сириус.

— В чём дело? — взволнованно спросил он, отбрасывая с глаз свои длинные чёрные волосы и садясь около печи на пол, чтобы оказаться на одном уровне с Гарри. Люпин тоже стал на колени, в его глазах светилось беспокойство. — У тебя всё нормально? Может, тебе нужна помощь?

— Нет, — сказал Гарри. — Со мной ничего такого… Я просто хотел поговорить… об отце.

Сириус и Люпин обменялись изумлёнными взглядами, но Гарри некогда было смущаться и медлить: с каждой секундой его колени болели всё сильнее, и вдобавок из отпущенных ему Джорджем двадцати минут уже прошло, наверное, не меньше пяти. И Гарри сразу же принялся рассказывать о том, что увидел в Омуте памяти.

Когда он закончил, Сириус и Люпин некоторое время хранили молчание. Потом Люпин негромко сказал:

— Я бы не стал строго судить твоего отца за то, что ты видел, Гарри. Ему же было всего пятнадцать…

— Мне тоже пятнадцать! — с горячностью воскликнул Гарри.

— Послушай, Гарри, — миролюбиво сказал Сириус, — Джеймс со Снеггом возненавидели друг друга при первой же встрече — такое бывает, ты ведь можешь это понять! Я думаю, у Джеймса было всё, чего так хотелось Снеггу: его любили товарищи, он прекрасно играл в квиддич — да ему вообще удавалось почти всё! А Снегг был типичный замухрышка, странный малый, который с головой ушёл в изучение Тёмных искусств, тогда как Джеймс — что бы ты о нём теперь ни думал, Гарри, — всегда терпеть не мог Тёмные искусства.

— Да, — сказал Гарри, — но на моих глазах он напал на Снегга без всякой причины, только потому… ну, только потому, что ты пожаловался на скуку, — закончил он с извиняющейся ноткой.

— Мне тоже гордиться нечем, — быстро ответил Сириус.

Люпин покосился на него и сказал:

— Послушай, Гарри, ты должен понять одну вещь: в школе твой отец и Сириус всегда и во всём оказывались лучшими — многие просто души в них не чаяли, и если порой это слегка кружило им голову…

— Ты хочешь сказать, если порой мы вели себя как заносчивые болваны, — вставил Сириус.

Люпин улыбнулся.

— Он всё время взъерошивал себе волосы, — с болью в голосе сказал Гарри.

Сириус и Люпин рассмеялись.

— Я и забыл об этой его привычке, — с нежностью сказал Сириус.

— А со снитчем он баловался? — жадно спросил Люпин.

— Да, — ответил Гарри, непонимающе взирая на просветлевшие от воспоминаний лица Сириуса и Люпина. — А я… мне показалось, что это выглядит немножко по-идиотски.

— Конечно, это выглядело по-идиотски! Мы все тогда были идиотами! — решительно воскликнул Сириус. — Хотя… к Лунатику это относится в меньшей степени, — честно добавил он, посмотрев на Люпина.

Но тот покачал головой.

— Разве я когда-нибудь говорил вам, чтобы вы оставили Снегга в покое? — спросил он. — Разве у меня хоть однажды хватило духу сказать вам, что вы зарываетесь?

— Всё равно, — сказал Сириус, — иногда ты заставлял нас стыдиться самих себя… это было уже кое-что…

— А ещё, — упрямо продолжал Гарри, решив выложить всё, что занимало его мысли, раз уж он здесь очутился, — он всё время поглядывал на девочек у озера — надеялся, что они на него смотрят!

— Ну конечно, он всегда вёл себя как осёл, если Лили была поблизости! — пожал плечами Сириус. — Стоило ей оказаться рядом, как он уже не мог перестать выламываться!

— Почему она вышла за него замуж? — спросил Гарри, чувствуя себя очень несчастным. — Она же его ненавидела!

— Вовсе нет, — сказал Сириус.

— На седьмом курсе она стала гулять с ним, — сказал Люпин.

— Когда у Джеймса малость поубавилось спеси, — сказал Сириус.

— Когда он бросил задирать людей ни с того ни с сего, — сказал Люпин.

— И даже Снегга? — спросил Гарри.

— Ну, — уклончиво сказал Люпин, — Снегг — это особый случай… Он ведь никогда не упускал возможности пальнуть в Джеймса каким-нибудь заклятием — ты же не стал бы требовать от своего отца, чтобы он безропотно это сносил!

— И мама спокойно мирилась с этим?

— Честно говоря, она не слишком много знала, — пояснил Сириус. — Сам понимаешь, Джеймс не приглашал Снегга на свидания вместе с ней и не насылал на него заклятий прямо у неё на глазах…

Сириус нахмурился, видя, что Гарри всё ещё не убеждён до конца.

— Послушай, — сказал он, — у меня никогда не было друга лучше, чем твой отец, и он был хорошим человеком. В пятнадцать лет многие кажутся идиотами. Он перерос это.

— Ну ладно, — хмуро сказал Гарри. — Просто я не думал, что мне когда-нибудь придётся пожалеть Снегга.

— Кстати, — сказал Люпин, и между бровей у него пролегла тонкая морщинка, — тебе, наверное, сильно досталось от Снегга, когда он узнал, что ты залез в Омут памяти?

— Он сказал, что больше никогда не станет учить меня окклюменции, — равнодушно ответил Гарри. — Как будто мне очень хо…

— Что? — закричал Сириус так громко, что Гарри с испугу подскочил и набрал полный рот золы.

— Ты это серьёзно, Гарри? — живо спросил Люпин. — Он перестал давать тебе уроки?

— Ага, — кивнул Гарри, удивлённый такой неоправданно бурной реакцией. — Но это неважно, мне плевать — честно вам скажу, это даже облегче…

— Я отправляюсь к вам и поговорю со Снеггом, — твёрдо заявил Сириус и действительно стал было подниматься на ноги, но Люпин схватил его и удержал на месте.

— Если кому-то и надо поговорить со Снеггом, это должен быть я! — твёрдо сказал он. — Но в первую очередь, Гарри, тебе нужно вернуться к Снеггу и сказать ему, чтобы он возобновил уроки, — он не имеет никакого права их отменять, и если Дамблдор узнает…

— Я не могу сказать ему это, он меня убьёт! — возмущённо воскликнул Гарри. — Вы не видели, какой он был после того, как вынул меня из Омута памяти!

— Уроки окклюменции должны продолжаться, Гарри, — сурово сказал Люпин. — Нет ничего важнее этого, ты меня понял? Ничего!

— Ладно, ладно, — сказал Гарри, совершенно сбитый с толку и вдобавок сильно раздосадованный. — Я попробую… попробую сказать ему что-нибудь… только не…

Он умолк, потому что вдалеке послышались чьи-то шаги.

— Кикимер спускается к нам?

— Нет, — оглянувшись, сказал Сириус. — Наверное, это кто-то с твоей стороны, Гарри.

Сердце Гарри дало перебой.

— Тогда я пошёл! — торопливо воскликнул он и вытащил голову из печи на кухне родового замка Сириуса. Несколько мгновений она словно вращалась у него на плечах, потом головокружение прошло, и он обнаружил, что по-прежнему стоит на коленях перед камином Амбридж и смотрит, как затухают, мерцая, последние язычки изумрудного пламени.

— Скорее, скорее! — сипло бормотал кто-то прямо за дверью кабинета. — Ага, она забыла её запереть…

Гарри бросился к мантии-невидимке и едва успел натянуть её на себя, как в кабинет ворвался Филч. У него был абсолютно восторженный вид. Лихорадочно бормоча что-то себе под нос, он пересёк комнату, выдвинул один из ящиков стола Амбридж и принялся рыться в бумагах.

— Разрешение на розги… Разрешение на розги… Наконец-то я до них доберусь… Теперь они у меня попляшут…

Он вынул из ящика кусок пергамента, поцеловал его и быстро зашаркал обратно к выходу, прижимая листок к груди.

Гарри вскочил на ноги и, убедившись, что сумка не забыта, а мантия-невидимка надёжно прикрывает его с головы до пят, рывком отворил дверь и выскочил из кабинета вслед за Филчем, который ковылял впереди с удивительной скоростью.

Спустившись на следующий этаж, Гарри решил, что теперь можно без опасений снова стать видимым. Он скинул мантию, запихнул её обратно в сумку и поспешил дальше. Из вестибюля доносились шум и крики. Он сбежал по мраморной лестнице и увидел, что внизу собралась чуть ли не вся школа.

Зрелище было примерно таким же, как в тот вечер, когда увольняли Трелони. Стоящие вдоль стен ученики образовали огромный круг (некоторые из них, заметил Гарри, были покрыты чем-то очень похожим на Смердящий сок). Были в толпе и учителя с привидениями. Среди наблюдателей выделялись члены Инспекционной дружины — они явно были чрезвычайно довольны собой. Под потолком болтался Пивз, взирающий сверху вниз на Фреда и Джорджа, которые стояли посреди вестибюля с таким видом, что было яснее ясного: их наконец загнали в угол.

— Итак! — торжествующе сказала Амбридж. Только сейчас Гарри заметил, что она стоит всего на несколько ступеней ниже его и коршуном смотрит на близнецов. — Итак! Вы полагаете, что превратить школьный коридор в болото — это смешно?

— Мы полагаем, что да, — сказал Фред, глядя на неё без малейшего страха.

Филч протолкался поближе к Амбридж, чуть не плача от счастья.

— У меня есть документ, директор, — хрипло сказал он и помахал куском пергамента, который только что на глазах у Гарри вытащил из её стола. — У меня есть документ, и розги готовы… Прошу вас, позвольте мне сделать это сразу…

— Очень хорошо, Аргус, — сказала Амбридж. — А вам двоим, — продолжала она, глядя вниз на Фреда и Джорджа, — предстоит узнать, что бывает с нарушителями в моей школе…

— Знаете что? — перебил её Фред. — Боюсь, у вас ничего не выйдет.

Он повернулся к брату.

— Джордж, — сказал он, — по-моему, в нашем с тобой случае идея школьного образования себя исчерпала.

— Да, у меня тоже такое чувство, — весело откликнулся Джордж.

— Пора испытать себя в настоящем мире, как ты считаешь? — спросил Фред.

— Согласен, — сказал Джордж.

И, прежде чем Амбридж успела вставить хоть слово, они подняли свои палочки и хором воскликнули:

— Акцио, мётлы!

Гарри услышал где-то в отдалении громкий треск. Взглянув налево, он пригнулся, и как раз вовремя. Мётлы Фреда и Джорджа — на одной из них ещё болталась тяжёлая цепь с железным крюком, к которому приковала их Амбридж, — неслись по коридору к своим хозяевам. Они свернули влево, скользнули вниз над лестницей и резко затормозили перед близнецами — цепь громко прозвенела по вымощенному камнями полу.

— Надеюсь, мы больше не увидимся, — сказал Фред профессору Амбридж, перекидывая ногу через свою метлу.

— И не стоит нам писать, — подхватил Джордж, оседлав свою.

Фред обвёл взглядом собравшихся учеников — молчаливую, настороженную толпу.

— Если кто надумает купить портативное болото вроде того, что выставлено у вас наверху, милости просим в Косой переулок, номер девяносто три, в магазин «Всевозможные волшебные вредилки», — громко сказал он. — Это наш новый адрес!

— Специальные скидки для тех учеников Хогвартса, которые пообещают, что используют наш товар в целях избавления от этой старой крысы, — добавил Джордж, показывая на профессора Амбридж.

— Держите их! — взвизгнула Амбридж, но было уже поздно. Когда члены Инспекционной дружины кинулись на Фреда с Джорджем, те уже оттолкнулись от пола и взмыли вверх футов на пятнадцать — железный крюк угрожающе раскачивался внизу. Фред поглядел на полтергейста, парившего вровень с ними по другую сторону вестибюля.

— Задай ей жару от нашего имени, Пивз.

И Пивз, который на памяти Гарри ещё ни разу не послушался ни одного ученика, сорвал с головы свою шляпу с бубенчиками и отсалютовал ею, а Фред и Джордж под громоподобные аплодисменты толпы описали в воздухе полукруг и вылетели из распахнутых парадных дверей навстречу сияющему закату.