Сага Гарри Поттера в одном томе

Глава 26. ВТОРОЕ СОСТЯЗАНИЕ

— Ты же говорил, что разгадал загадку! — возмущённо воскликнула Гермиона.

— Тише ты! — сердито шикнул на неё Гарри. — Мне просто нужно было… кое-что уточнить.

Они с Роном и Гермионой сидели в кабинете заклинаний на последней парте. Предполагалось, что они упражняются в заклятии, противоположном Призывному — Отсыльном заклятии. Профессор Флитвик, считавший, что летающие по классу предметы являются источником потенциальной опасности, выдал ребятам огромное количество подушек — исходя из теоретического соображения, что подушки, даже пущенные мимо цели, в любом случае никого не покалечат. Теория, что и говорить, была хороша, но на практике не срабатывала: Невилль так плохо прицеливался, что то и дело запускал в полёт не подушки, а всякие другие, более тяжёлые, вещи — например, самого профессора Флитвика.

— Ты можешь на минуточку забыть про это несчастное яйцо? — прошипел Гарри, как раз когда мимо с покорным судьбе видом просвистел Флитвик, вскоре приземлившийся на шкаф. — Я пытаюсь рассказать про Злея и Хмури…

Для приватной беседы этот урок оказался идеальным прикрытием — одноклассники так веселились, что им ни до чего не было дела, и Гарри вот уже полчаса порциями пересказывал свои вчерашние приключения.

— Злей сказал, что и Хмури тоже обыскивал его кабинет? — шёпотом переспросил Рон. Его глаза зажглись живейшим интересом. Попутно он небрежным взмахом палочки отослал подушку прочь (просвистев по воздуху, она сшибла шляпу с Парватти). — А что… ты считаешь, Хмури здесь, чтобы следить не только за Каркаровым, но и за Злеем?

— Я не знаю, просил ли его об этом Думбльдор, но он этим в любом случае занимается, — ответил Гарри и, не особо задумываясь, тоже взмахнул палочкой, в результате чего подушка нелепо спрыгнула со стола. — Хмури ещё сказал, что Думбльдор разрешает Злею тут оставаться только потому, что даёт ему ещё один шанс… что-то в этом роде…

— Что?! — глаза Рона расширились, и его следующая подушка спирально закрутилась в воздухе, отрикошетила от канделябра и тяжело плюхнулась на учительский стол. — Гарри… может быть, Хмури думает, что это Злей поместил твою заявку в чашу?

— Ой, Рон, — скептически покачала головой Гермиона, — если ты помнишь, мы раньше тоже думали, что Злей хочет убить Гарри, а оказалось, он спасал ему жизнь.

Между делом она отослала подушку. Та пролетела по комнате и аккуратно приземлилась в ящик, куда, собственно, их и полагалось посылать. Гарри задумчиво посмотрел на Гермиону… Однажды Злей действительно спас ему жизнь, несмотря на то, что ненавидел Гарри точно так же, как в своё время ненавидел его отца. Злей обожал вычитать у Гарри баллы, никогда не упускал случая наложить взыскание и даже намекал, что хорошо было бы исключить его из школы.

— Мне всё равно, что говорит Хмури, — продолжала Гермиона, — Думбльдор не дурак. Он поверил Огриду и профессору Люпину, хотя другие ни за что не взяли бы их на работу, так почему же он должен оказаться не прав в отношении Злея, даже если Злей чуточку…

— Противный, — поспешил закончить Рон. — Брось ты, Гермиона, чего же тогда все эти ловцы чёрных магов обыскивают его кабинет?

— И почему мистер Сгорбс притворяется больным? — не обращая внимания на Рона, проговорила Гермиона. — Это как-то странно, правда? На Рождественский бал он приехать не может, а в кабинет к Злею среди ночи забраться может?

— Просто ты не любишь Сгорбса из-за его эльфа, из-за Винки, — сказал Рон и запустил подушку в окно.

— А тебе просто хочется думать, что Злей что-то затевает, — ответила Гермиона, и её подушка спокойно и с достоинством улетела в ящик.

— А мне просто хочется знать, что Злей сделал со своим первым шансом, раз ему дали ещё один, — мрачно произнёс Гарри, и его подушка, к его же величайшему изумлению, пролетела через весь класс и приземлилась точнёхонько на Гермионину.

Повинуясь просьбе Сириуса рассказывать обо всех необычных происшествиях в «Хогварце», Гарри этим же вечером послал ему письмо с подробным рассказом о том, как мистер Сгорбс взломал кабинет Злея, а также о разговоре между Злеем и Хмури. После чего со всей серьёзностью переключился на решение самой важной задачи, а именно, каким образом двадцать четвёртого февраля выжить под водой в течение целого часа.

Рон был за то, чтобы снова использовать Призывное заклятие — Гарри рассказал ему об аквалангах, и Рон не видел причин, почему бы не призвать один из них из ближайшего муглового города. Гермиона забраковала этот план, заметив, что, даже если Гарри и сумеет за час научиться пользоваться аквалангом — что маловероятно — то его всё равно дисквалифицируют за нарушение международного соглашения о колдовской секретности. Нельзя же, в самом деле, всерьёз надеяться на то, что ни один мугл не заметит летящего через всю страну акваланга.

— Разумеется, идеальным решением было бы, если бы ты сумел превратиться в подводную лодку или что-нибудь подобное, — сказала она. — Вот если бы мы уже прошли человеческие превращения! Но они, по-моему, у нас будут не раньше шестого класса, а так, если ты точно не знаешь, что делать, процесс может пойти не правильно…

— Да уж, мне вовсе не хочется расхаживать потом с перископом на лбу, — покивал Гарри. — Конечно, у меня ещё есть шанс напасть на кого-нибудь в присутствии Хмури, и он сделает всё за меня…

— Только он не обязательно превратит тебя в то, что нужно, — серьёзно возразила Гермиона. — Короче говоря, мне кажется, что лучше всего поискать какое-нибудь заклятие.

Таким образом, Гарри, с ощущением, что уж чего-чего, а книжек он наестся на всю оставшуюся жизнь, в очередной раз обложился пыльными томами и принялся искать заклинание, которое позволяло бы человеческому существу выжить без кислорода в течение часа. Однако, несмотря на то, что они втроём посвящали этому занятию все обеденные перерывы, все вечера и все выходные — и даже несмотря на то, что Гарри выпросил у профессора МакГонаголл пропуск в Запрещённый отдел библиотеки и обращался за помощью к раздражительной, похожей на стервятника, библиотекарше мадам Щипц — им не попалось ничего, что помогло бы Гарри пробыть под водой целый час и при этом остаться в живых.

На Гарри начали нападать привычные уже приступы паники, на уроках стало трудно сосредоточиться. Стоило подойти к окну, и озеро, привычная до неприметности часть пейзажа, сразу же привлекало к себе его взгляд — огромная, холодная, серо-стальная водная масса, неведомые ледяные глубины которой казались теперь дальше луны.

Как и в прошлый раз перед встречей с шипохвостом, время ускользало так стремительно, словно кто-то заколдовал часы, чтобы они шли с удвоенной скоростью. Только что до двадцать четвёртого февраля оставалась неделя (ещё есть время)… но вот уже остаётся пять дней (скоро я непременно что-нибудь найду)… три дня (пожалуйста, пусть я что-нибудь найду, ну, пожалуйста)…

Когда осталось два дня, у Гарри опять начисто пропал аппетит. Единственно приятным, что принёс завтрак в понедельник, оказалось возвращение совы, которую он посылал к Сириусу. Гарри взял принесённый ответ, развернул его и прочитал, пожалуй, самое коротенькое письмецо из всех, когда-либо написанных ему Сириусом:

Срочно пришли дату следующего похода в Хогсмёд.

Гарри повернул пергамент другой стороной, надеясь увидеть ещё что-нибудь, но больше ничего не было.

— Через выходные, — прошептала Гермиона, читавшая записку из-за плеча Гарри. — Вот — возьми моё перо и пошли ответ прямо сейчас.

Гарри нацарапал дату на обороте записки Сириуса, привязал пергамент к лапке совы и проследил, как она улетает. А чего он, собственно, ожидал? Совета, как продержаться под водой? Но ведь он так зациклился на рассказе про Злея и Хмури, что даже не упомянул о загадке в яйце.

— А зачем ему знать про следующий Хогсмёд? — спросил Рон.

— Откуда я знаю, — скучно пробормотал Гарри. Радость, мимолётно посетившая его при виде письма, умерла. — Пошли… на уход за магическими существами.

С тех пор как Огрид вернулся к работе, он — то ли в виде компенсации за неприятности, доставленные драклами, то ли потому, что драклов осталось всего два, а может быть, потому, что он хотел показать, что знает не меньше профессора Гниллер-Планк — продолжал занятия с единорогами. Выяснилось, что о единорогах Огрид знает столько же, сколько и о всяких чудищах — хотя он явно находил огорчительным отсутствие у единорогов ядовитых зубов.

К сегодняшнему уроку он умудрился изловить двух жеребят единорога. В отличие от взрослых животных, жеребята были чисто-золотого цвета. При виде них у Парватти с Лавандой от восторга едва не случились колики, и даже Панси Паркинсон пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы скрыть, как они ей нравятся.

— Их легче заметить, чем взрослых, — рассказывал Огрид. — Серебряные они становятся года в два, а рожки отрастают примерно в четыре. А чисто-белые они не станут, пока полностью не повзрослеют, это примерно в семь. Детёныши, они подоверчивей… и против мальчиков не так… идите сюда поближе, можете их погладить… дайте-ка вот им сахарку…

— Ты как, Гарри, нормально? — уголком рта спросил Огрид, отодвинувшись немного в сторону от учеников, в большинстве своём столпившихся возле малышей-единорогов.

— Да, — ответил Гарри.

— Боишься?

— Немного, — сказал Гарри.

— Гарри, — Огрид положил ему на плечо массивную ладонь, и под её тяжестью у Гарри подогнулись колени, — я тоже боялся, пока не увидал тебя с шипохвостом, зато теперь знаю: ежели захочешь, ты всё сможешь. Я больше совсем не боюсь. У тебя всё будет путём. Ты ж загадку-то разгадал, верно?

Гарри кивнул. При этом его одолевало жгучее желание признаться, что он понятия не имеет, как целый час продержаться на дне озера. Он поднял глаза на Огрида — может, тому иногда требуется спускаться под воду, общаться каким-нибудь образом с тамошними обитателями? В конце концов, он ведь присматривает за всем остальным на школьной территории…

— Ты обязательно победишь, — рокочущим басом заверил Огрид и похлопал Гарри по плечу. Тот почувствовал, как ноги уходят в слякотную землю. — Я точно знаю. Я чую. Ты обязательно победишь, Гарри.

На лице Огрида сияла такая счастливая, уверенная улыбка, что Гарри не смог, не захотел его разочаровывать. Он улыбнулся в ответ, притворился, что ужасно интересуется молодыми единорожками и пошёл их гладить вместе с остальными.

Перед вторым состязанием, к вечеру, Гарри почувствовал себя как в кошмаре, от которого он никак не может очнуться. Было абсолютно ясно, что, даже если он и найдёт подходящее заклинание, ему будет крайне трудно освоить его за ночь. Как же он мог до такого довести? Почему не взялся за загадку раньше? Почему он вечно ничего не слушает на уроках — вдруг кто-то из учителей рассказывал про то, как дышать под водой?

За окном садилось солнце, а они с Роном и Гермионой, разделённые грудами книг, сидели в библиотеке и лихорадочно перелистывали страницы. Всякий раз, когда Гарри видел слово «вода», у него от волнения случались перебои в сердце, но чаще всего это оказывалось что-нибудь вроде «возьмите две пинты воды, полфунта нашинкованых листьев мандрагоры и одного тритона…»

— По-моему, ничего не получится, — донёсся бесцветный голос Рона с другой стороны стола. — Здесь ничего нет. Ничегошеньки. Единственное хоть на что-то похожее — это Засушное заклятие, чтобы высушивать пруды и лужи, но для озера в нём не хватит мощности.

— Должно же быть что-то… — пробормотала Гермиона, ближе придвигая свечку. У неё так устали глаза, что она водила ими по меленьким строчкам манускрипта «Старинныя и забытыя чаровства», почти уткнувшись носом в страницу. — Они никогда не ставят невыполнимых задач.

— Ну вот же, поставили, — сказал Рон. — Гарри, в общем, так. Завтра пойдёшь к озеру, сунешь голову под воду, наорёшь на русалидов, чтобы отдавали то, чего они там спёрли, и посмотришь, что будет дальше. Это всё, что ты можешь.

— Должен, обязательно должен быть способ! — сердито оборвала его Гермиона — Обязан быть!

Отсутствие в библиотеке нужной информации она, похоже, воспринимала как личное оскорбление; раньше книги никогда её не подводили.

— Я знаю, что мне надо было сделать, — пробурчал Гарри, уронив лицо на «Хитрые трюки для каждой хитрюги». — Нужно было стать анимагом, как Сириус.

— Точно, и ты бы мог в любое время превращаться в золотую рыбку! — поддержал Рон.

— Или в лягушку, — зевнул Гарри. Он смертельно устал.

— На то, чтобы стать анимагом, уходят годы, к тому же надо регистрироваться и всё такое, — рассеянно забормотала Гермиона, проглядывая, прищурившись, оглавление «Критических колдовских ситуаций и способов их разрешения». — Помните, профессор МакГонаголл рассказывала… нужно зарегистрироваться в отделе не правомочного использования колдовства… указать, в какое животное ты можешь превращаться, сообщить свои особые приметы, чтобы не нарушать положения…

— Гермиона, я пошутил, — устало остановил её Гарри. — Я знаю, что не смогу к утру научиться превращаться в лягушку…

— О, это всё бесполезно, — Гермиона захлопнула «Критические колдовские ситуации». — На кой чёрт выращивать в носу локоны? Кому это надо?

— А я бы вот не возражал, — раздался вдруг голос Фреда Уэсли. — А что, всегда была бы тема для разговора.

Гарри, Рон и Гермиона подняли глаза. Из-за книжных полок появились близнецы.

— Что это вы двое тут делаете? — спросил Рон.

— Ищем тебя, — ответил Джордж. — Тебя МакГонаголл зовёт, Рон. И тебя, Гермиона, тоже.

— Зачем? — удивилась Гермиона.

— Вот уж не знаю… но вид у неё был мрачный, — доложил Фред.

Рон с Гермионой посмотрели на Гарри, у которого что-то оборвалось в животе. Неужели профессор МакГонаголл хочет отругать его друзей? Наверное, она обратила внимание, как много они ему помогают, а он же должен разбираться сам…

— Встретимся в общей гостиной, — сказала Гарри Гермиона. Они с Роном поднялись — оба с очень озабоченным видом. — Возьми с собой книжек, сколько сможешь унести, ладно?

— Ладно, — с тревогой в голосе пообещал Гарри.

В восемь часов мадам Щипц погасила все лампы и пришла выгонять Гарри из библиотеки. Шатаясь под тяжестью набранных книг, Гарри возвратился в гриффиндорскую башню, оттащил в угол один из столиков и продолжил поиски. Но не нашёл ничего ни в «Экстремальной магии для эксцентричных ведунов», ни в «Руководстве по средневековому волшебству»… Пребывание под водой не упоминалось ни в «Антологии заклинаний восемнадцатого столетия», ни в сочинении «Обитатели гадких глубин, или внутренние силы, о существовании которых вы не подозревали раньше, и не знаете, что с ними делать теперь, после того как вы прозрели».

На колени к Гарри забрался Косолапсус, свернулся клубочком и громко замурлыкал. Общая гостиная понемногу пустела. Все, так же как и Огрид, желали ему удачи весёлыми, бодрыми голосами, видимо, не сомневаясь, что его выступление пройдёт легко и гладко, как и в прошлый раз. Гарри был не в силах отвечать, он только кивал, чувствуя, что в горле застрял мяч для гольфа. До полуночи оставалось десять минут, и они с Косолапсусом остались в комнате одни. Гарри перерыл уже все книги, а Рон с Гермионой не возвращались.

Всё кончено, сказал он сам себе. Ты не справился. Завтра утром пойдёшь к озеру и скажешь об этом судьям…

Он представил, как объясняет жюри, что не сможет выполнить задание. Отчётливо увидел перед собой круглые, удивлённые глаза Шульмана, удовлетворённую желтозубую улыбку Каркарова. Он почти что слышал слова Флёр Делакёр: «я так и знала… он есчё слишком мальенький». Увидел, как Малфой демонстрирует публике значок «ПОТТЕР — ВОНЮЧКА», увидел убитое, неверящее лицо Огрида…

Забыв, что у него на коленях расположился Косолапсус, Гарри вскочил; кот, свалившись на пол, сердито зашипел, с брезгливым недоумением поглядел на Гарри и удалился, задрав хвост. Но Гарри не видел этого, он уже бежал по винтовой лестнице наверх, в спальню… Он возьмёт плащ-невидимку и отправится назад в библиотеку, если нужно, он будет сидеть там всю ночь…

— Люмос, — прошептал Гарри четверть часа спустя, открывая дверь в библиотеку.

Водя перед собой светящимся кончиком волшебной палочки, Гарри прокрался вдоль книжных полок, вытаскивая по дороге книги — книги о порче и заклятиях, книги о русалидах и водяных чудовищах, книги о знаменитых колдунах и ведьмах, о магических изобретениях, словом, обо всём, где хотя бы вскользь могло упоминаться выживание под водой. Он отнёс книги к столу и взялся за работу, просматривая при свете слабого лучика страницу за страницей и изредка поглядывая на часы…

Час ночи… два ночи… единственным способом не сдаваться было твердить себе: в следующей книжке… в следующей… в следующей…

Русалка на картине в ванной комнате для старост громко смеялась. Гарри как пробка болтался в пузырящейся воде под её скалой, а она держала над головой его «Всполох».

— А ну-ка, отними! — потешалась коварная русалка. — Давай, прыгай!

— Не могу, — задыхался Гарри, хватаясь за метлу и отчаянно сражаясь с волнами. — Отдай!

Но злодейка, заливисто хохоча, больно ткнула его в бок древком.

— Ой! Больно!… Отстань!…

— Гарри Поттер должен немедленно проснуться, сэр!

— Хватит меня тыкать…

— Добби должен тыкать Гарри Поттера, сэр, он должен проснуться!

Гарри открыл глаза. Он по-прежнему находился в библиотеке; плащ-невидимка, пока он спал, соскользнул с головы, щека прилипла к странице брошюры «Была бы палочка, а способ найдётся». Он сел и поправил очки, моргая от яркого дневного света.

— Гарри Поттер должен торопиться! — пропищал Добби. — Второе состязание начинается через десять минут, и Гарри Поттеру…

— Через десять минут? — хрипло повторил Гарри. — Десять… минут?

Он посмотрел на часы. Добби был прав. Двадцать минут десятого. Что-то огромное, тяжёлое мёртвым грузом свалилось из груди Гарри прямо в живот.

— Гарри Поттер должен торопиться! — скрипел Добби, ущипывая Гарри за рукав. — Вы и остальные чемпионы уже должны быть у озера, сэр!

— Поздно, Добби, — безнадёжно махнул рукой Гарри. — И я не смогу выполнить задание, я не знаю как…

— Гарри Поттер обязательно выполнит задание! — пискнул эльф. — Добби знал, что Гарри не нашёл нужной книжки, поэтому Добби сделал это за него!

— Что? — не поверил своим ушам Гарри. — Но ведь ты не знал, в чём состоит задание?

— Добби знает, сэр! Гарри Поттер должен прыгнуть в озеро и найти Весси…

— Какие вещи?

— Весси! Забрать Весси у русалидов!

— Что это такое — Весси?

— Вашего Весси, сэр, вашего Весси — Весси, который подарил Добби джемпер!

Добби приподнял пальчиками полотно севшего бордового свитера, который он теперь носил вместе с шортами.

— Что?! — задохнулся от ужаса Гарри. — Они… забрали Рона?

— То, чего Гарри Поттеру будет больше всего не хватать на земле, сэр! — пояснил Добби. — А через час…

— «Пройдёт часок и всё, привет», — процитировал Гарри, как безумный глядя на эльфа, — «оно уж не увидит свет»… Добби… что же делать?

— Съесть вот это, сэр! — скрипнул эльф, запустил руку в карман и вытащил моток чего-то непонятного, похожего на скользкие серо-зелёные крысиные хвосты. — Прямо перед тем, как нырнуть, сэр — это жаброводоросли!

— А зачем они? — Гарри тупо таращился на жаброводоросли.

— Они помогут Гарри Поттеру дышать под водой, сэр!

— Добби, — Гарри уцепился за последнюю надежду, — послушай… ты уверен в этом? — Всё-таки нельзя забывать тот случай, когда благодаря «помощи» Добби он остался без костей в правой руке.

— Добби абсолютно уверен, сэр! — убеждённо сказал эльф. — Добби слышит разговоры, сэр, он домовый эльф, он ходит по замку, зажигает камины, вытирает полы, и Добби слышал, как профессор МакГонаголл и профессор Хмури разговаривали в учительской про следующее задание… Добби не может позволить Гарри Поттеру потерять своего Весси!

Все сомнения Гарри исчезли. Вскочив на ноги, он стащил с себя плащ-невидимку, запихнул его в рюкзак, схватил жаброводоросли, спрятал их в карман и бросился вон из библиотеки. Добби бежал за ним по пятам.

— Добби должен быть на кухне, сэр! — скрипнул Добби, когда они оказались в коридоре. — Добби могут хватиться — удачи, Гарри Поттер, сэр, удачи!

— Потом увидимся, Добби! — прокричал Гарри и помчался по коридору, а потом по лестнице, через три ступени.

В вестибюле ещё попадались школьники, опаздывающие к началу второго состязания. Они выходили из Большого зала и торопились к двойным дубовым дверям. Все с удивлением проводили глазами просвистевшего мимо Гарри, который, случайно отбросив в разные стороны Колина и Денниса Криви, перелетел парадную лестницу и оказался на залитом ярким солнцем холодном дворе.

Барабаня пятками по газону, он всё-таки заметил, что трибуны, окружавшие драконий загон в ноябре, теперь возвышались на другом берегу озера и отражались в его ровной поверхности. Трибуны были заполнены до отказа; возбуждённый рокот голосов странно разносился над водой. Гарри со всех ног летел по направлению к судьям, сидевшим за задрапированным золотой тканью столом, который стоял у самой кромки воды на ближнем берегу. Седрик, Флёр и Крум находились подле судейского стола и смотрели на бегущего Гарри.

— Я… здесь… — через силу выговорил Гарри, резко затормозив и случайно обдав Флёр грязью.

— Где ты был? — недовольно произнёс начальственный голос. — Состязание вот-вот начнётся!

Гарри оглянулся. Голос принадлежал Перси Уэсли. Он сидел за судейским столом — мистер Сгорбс опять не смог явиться.

— Ладно, ладно, Перси! — сказал Людо Шульман, с нескрываемым облегчением глядя на Гарри. — Дай ему хоть дух перевести!

Думбльдор улыбнулся Гарри, а вот Каркаров и мадам Максим были недовольны его появлением… по их лицам было очевидно — они надеялись, что он так и не придёт.

Запыхавшийся Гарри согнулся пополам, уперев ладони в колени; бок болел так, словно в него вонзили нож, но времени прийти в себя не оставалось — Людо Шульман уже расставлял чемпионов на берегу на расстоянии десяти футов друг от друга. Гарри поставили самым последним, следом за Крумом, одетым в плавки и державшим наготове палочку.

— Всё нормально, Гарри? — шепнул Шульман, отодвигая Гарри от Крума ещё на пару футов. — Знаешь, что делать?

— Да, — выдохнул Гарри, потирая рёбра.

Шульман быстрым движением пожал ему плечо и вернулся к судейскому столу. Он, также как и на финале кубка, указал волшебной палочкой себе на горло, сказал: «Сонорус!» и его голос, загремев, понёсся над водой к трибунам.

— Итак, наши чемпионы готовы к выполнению второго задания. Они стартуют по моему свистку. У них есть ровно час, чтобы вернуть то, что у них отобрали. На счёт три, прошу: раз… два… три!

В холодном, неподвижном воздухе свисток прозвучал особенно пронзительно; трибуны взорвались радостными криками и рукоплесканиями. Не глядя на других чемпионов, Гарри снял ботинки и носки, вытащил из кармана скомканные жаброводоросли, запихал их в рот и вошёл в озеро.

Вода оказалась такой ледяной, что кожу на ногах опалило точно огнём. Чем глубже он входил, тем сильнее тянула его вниз намокающая роба, вода уже дошла до коленей, стремительно немеющие ноги скользили на илистом дне, на покрытых слизью плоских камнях. Он жевал жаброводоросли насколько мог быстро и тщательно, на вкус они были противные, скользко-резиновые, как щупальца осьминога. Оказавшись в воде по пояс, Гарри остановился, проглотил и стал ждать.

Он слышал смех публики и знал, что выглядит глупо: забрёл в воду как корова, сделал бы хоть что-нибудь волшебное. Часть тела, остававшаяся над водой, покрылась мурашками; он стоял наполовину в ледяной воде, жесточайший ветер трепал волосы, его колотило от холода. Он избегал смотреть на трибуны — смех становился всё громче, слизеринцы уже начали издавать всякие противные звуки…

А затем, совершенно неожиданно, Гарри ощутил, как его рот и нос накрыла какая-то невидимая подушка. Он попробовал вдохнуть, но от этого только закружилась голова; в лёгких было пусто, по бокам шеи вдруг возникла ужасная боль…

Гарри обеими руками схватился за горло и нащупал за ушами большие прорези, ритмично открывающиеся навстречу ледяному воздуху… у него появились жабры. Не раздумывая, он сделал то единственное, что имело смысл в данной ситуации — с размаху бросился в воду.

Первый же судорожный глоток ледяной воды был как глоток жизни. Голова перестала кружиться, Гарри ещё раз глубоко втянул в себя воду и почувствовал, как она гладко выходит сквозь жабры, отдавая кислород в мозг. Он вытянул перед собой руки и посмотрел на них. Под водой они выглядели призрачно-зелёными, между пальцев появились перепонки. Он изогнулся и взглянул на свои босые ноги — те удлинились, ступни тоже стали перепончатыми, и у него как будто выросли плавники.

Вода больше не была ледяной… наоборот, она дарила ощущение приятной прохлады и лёгкости… Гарри вытянулся, наслаждаясь — ноги-плавники с восхитительной скоростью понесли его вдаль, он видел всё вокруг с удивительной чёткостью, и ему больше не нужно было моргать. Вскоре он уплыл так далеко, что уже не видел дна. Потом нырнул и ушёл на глубину.

Он быстро передвигался над загадочным, тёмным, туманным ландшафтом. Тишина давила на уши. Он видел не дальше, чем футов на десять вокруг, поэтому, по мере продвижения вперёд, новые пейзажи выскакивали перед ним из темноты очень неожиданно: леса спутанных извивающихся водорослей, широкие илистые равнины, усеянные тускло мерцающими камнями. Широко раскрыв глаза, Гарри заплывал всё глубже и глубже, в середину озера, вглядываясь сквозь загадочную, светящуюся серым толщу воды в тёмные дали, где вода становилась непрозрачной.

Вокруг серебристыми стрелами сновали быстрые рыбки. Раз или два ему показалось, что впереди виднеется нечто посущественнее рыбок, но, подплывая ближе, он обнаруживал, что это всего-навсего большое, почерневшее бревно или густой клубок водорослей. Нигде не было видно ни других чемпионов, ни русалидов, ни Рона — ни, к счастью, гигантского кальмара.

Вдруг перед ним открылся широчайший луг светло-зелёных водорослей двухфутовой высоты. Гарри не мигая уставился перед собой, силясь различить во мраке очертания чего-то непонятного… и тут безо всякого предупреждения кто-то сцапал его за лодыжку.

Гарри изогнулся и увидел загрыбаста, маленького, рогатого водяного демона. Высунувшись из зарослей и обнажив острые зубки, он обхватил длинными пальчиками ногу Гарри — Гарри быстро сунул перепончатую руку в карман робы и стал рыться там в поисках палочки — но, к тому времени, как он её нашёл, из водорослевого леса высунулись ещё два загрыбаста и стали хватать Гарри за робу, утягивая его вниз.

— Релашьо! — прокричал Гарри, правда, не издав при этом ни звука… вместо этого изо рта у него выплыл большой пузырь, а палочка, вместо того чтобы ударить в загрыбастов искрами, выпустила в них заряды, судя по всему, кипящей воды — зелёная кожа демонов в местах ударов сделалась красной. Гарри выдернул ногу из лапы загрыбаста и как мог быстро поплыл прочь, не оборачиваясь, но периодически отстреливаясь через плечо кипятком; его то и дело хватали за ноги другие загрыбасты, и тогда он с силой брыкался. Наконец, он почувствовал, что его нога ударилась о рогатый череп, и, обернувшись, увидел медленно тонущего, погружающегося в чащу водорослей, загрыбаста со съехавшимися к переносице глазами и его соплеменников, грозящих кулачками.

Гарри немного замедлил ход, убрал палочку в карман и внимательно осмотрелся, прислушиваясь. Он сделал в воде полный оборот. Тишина сильнее прежнего давила на барабанные перепонки. Он понял, что заплыл много глубже, но вокруг всё равно не было ничего, кроме извивающихся водорослей.

— Ну, как дела?

С Гарри чуть не случился сердечный приступ. Он стремительно развернулся и прямо перед собой увидел лениво качающуюся в воде Меланхольную Миртл. Она не отрываясь смотрела на него сквозь перламутровые очки с толстыми стёклами.

— Миртл! — хотел было вскричать Гарри — но, опять-таки, из его рта не вышло ничего, кроме очень большого пузыря. Меланхольная Миртл явственно захихикала.

— Ты бы посмотрел вон там! — показала она. — Я с тобой не пойду… я их не очень-то люблю, они вечно за мной гоняются, когда я подхожу слишком близко…

Гарри в знак благодарности поднял вверх оба больших пальца и поплыл, стараясь держаться повыше над водорослями, на случай, если там тоже окажутся загрыбасты.

Он плыл уже, по ощущениям, по крайней мере минут двадцать. Под ним простиралась обширная илистая равнина, и своим движением он поднимал на её поверхности небольшие тёмные смерчи. Затем, наконец, до него донеслись долгожданные звуки — обрывки русалочьей песни:

И у тебя всего лишь час,

Чтоб это отобрать у нас…

Гарри поплыл быстрее, и вскоре перед ним прямо из мутной воды вырос громадный камень. На нём были нарисованы русалиды с копьями в руках — кажется, сцены охоты на гигантского кальмара. Гарри поплыл мимо камня на пение:

… но уж не час, а полчаса,

И мешкать более нельзя,

Не то — ужасный поворот -

то, что ты ищешь, здесь сгниёт…

Неожиданно со всех сторон из мрака стали вырастать грубые строения из камня в пятнах водорослей. В окнах Гарри увидел лица… вовсе не похожие на лицо, изображённое на картине в ванной для старост…

У русалидов была серо-зелёная кожа, на головах дикие копны длинных тёмно-зелёных волос. Глаза, как и щербатые зубы, поражали желтизной, на шеях висели толстые связки каменных бус. Они украдкой глядели на проплывающего мимо Гарри; двое или трое, сжимая в руках копья, вышли из своих жилищ, чтобы получше рассмотреть его. Мощные рыбьи хвосты с силой хлестали из стороны в сторону.

Оглядываясь по сторонам, Гарри ускорил движение. Вскоре домов стало больше, вокруг некоторых из них росли сады из водорослей, а рядом с одной дверью он даже увидел цепного загрыбаста. Русалиды, появляясь отовсюду, пристально наблюдали за ним, показывали на его жабры и перепончатые руки, и переговаривались, прикрывая рты ладонями. Гарри поскорее завернул за угол, и перед его глазами открылось странное зрелище.

Перед шеренгой домов, обступающих русалью версию деревенской площади, плавала целая толпа русалидов. В центре пел призывающий чемпионов хор, а за ним высилась грубо вытесанная из камня скульптура: гигантская фигура то ли русалки, то ли русала. К хвосту этого существа были крепко привязаны четыре человека.

Рон находился между Гермионой и Чу Чэнг. С ними была также девочка никак не старше восьми, и по окружавшему её серебристому облаку волос Гарри сразу догадался, что это сестра Флёр Делакёр. Все четверо пребывали в очень глубоком сне. Их головы качались из стороны в сторону, изо ртов вырывались тонкие струйки пузырей.

Гарри кинулся к заложникам, почти уверенный, что русалиды сейчас бросятся на него с копьями, но те не шевелились. Пленники были привязаны к статуе очень толстыми, скользкими и крепкими верёвками из водорослей. На мгновение Гарри вспомнился подаренный Сириусом на Рождество ножик — запертый в сундуке и, соответственно, абсолютно бесполезный.

Он посмотрел по сторонам. Его окружали русалиды, причём многие держали в руках копья. Гарри быстро подплыл к русалу семифутового роста и жестами попросил его одолжить копьё. Русал расхохотался и покачал головой.

— Мы не оказываем помощь, — произнёс он хриплым, надтреснутым голосом.

— Да ладно вам! — в сердцах воскликнул Гарри (но изо рта только пошли пузыри) и попробовал отобрать у русала копьё, но тот выдернул его, продолжая отрицательно трясти головой и надрываясь от хохота.

Гарри крутанулся волчком в поисках чего-нибудь острого… чего угодно…

Дно озера было усеяно камнями. Он нырнул, схватил один из них, с зазубренными краями, вернулся к статуе и начал рубить опутывавшие Рона верёвки. Через несколько минут усердной работы верёвки разорвались. Находящийся без сознания Рон всплыл на несколько футов над дном, слегка покачиваясь от движения водных слоёв.

Гарри огляделся. Других чемпионов не было видно. О чём они думают? Почему не торопятся? Он вернулся к Гермионе и, собравшись рубить и её верёвки, размахнулся…

Мгновенно, его схватили несколько пар сильных серо-зелёных рук. С полдюжины русалов потащили его от Гермионы, тряся головами и смеясь.

— Забирай своего заложника, — сказал один из них, — а чужих не трогай.

— Вот ещё! — свирепо отмахнулся Гарри — вместо слов выплыли два больших пузыря.

— Твоя задача — спасти своего друга… а остальных оставить здесь…

— Она тоже мой друг! — бешено жестикулируя, завопил Гарри, и из его губ тихо выплыл громадный серебряный пузырь. — А их я тоже не оставлю здесь умирать!

Голова Чу покоилась на плече Гермионы, маленькая сереброволосая девочка была очень бледна и даже немного позеленела. Гарри стал вырываться из рук русалов, те легко удерживали его и только сильнее хохотали. Гарри беспомощно оглядывался — где же остальные чемпионы? Есть ли у него время на то, чтобы отнести Рона на берег, а потом вернуться за Гермионой и остальными? Сможет ли он снова отыскать их? Он посмотрел на часы — но те остановились.

Вдруг окружающие русалиды начали возбуждённо махать руками, показывая куда-то поверх его головы. Гарри поднял глаза и увидел, что к нему подплывает Седрик. Его голову окружал огромный пузырь, отчего черты лица были неестественно растянуты.

— Я потерялся! — одними губами проговорил Седрик. Вид у него был перепуганный. — Флёр и Крум скоро будут!

С огромным облегчением Гарри проследил, как Седрик вынул из кармана нож и освободил Чу. После этого он потащил её наверх, и скоро они скрылись из виду.

Гарри, вертя головой, стал ждать. Ну где же Флёр с Крумом? Времени остаётся всё меньше, а ведь, если верить песне, после того, как пройдёт час, заложников уже не отдадут…

Русалиды радостно завопили. Те, что держали Гарри, оглядываясь назад, ослабили хватку. Гарри повернулся и увидел, что на них, разрезая воду, надвигается какое-то чудовище с акульей головой и человеческим телом в плавках… Это был Крум. Видимо, он попробовал превратиться в акулу — но не слишком удачно.

Человек-акула подплыл к Гермионе и стал вгрызаться в опутывающие её верёвки — но, к сожалению, новые зубы Крума располагались столь неудачно, что кусать ими что-нибудь меньше дельфина было страшно неудобно. Гарри почти не сомневался, что Крум, если не будет очень осторожен, обязательно поранит Гермиону. Бросившись вперёд, Гарри с силой стукнул его по плечу и протянул зазубренный камень. Крум схватил его и начал рубить верёвки. За какие-то секунды он добился успеха; обхватив Гермиону за талию, он, ни разу не оглянувшись, быстро поволок её на поверхность.

И что теперь, в отчаянии подумал Гарри. Если бы он мог быть уверен, что Флёр сейчас появится… но её не было видно. Что же делать?

Он схватил брошенный Крумом камень, но русалы загородили Рона и маленькую девочку, грозно качая головами.

Гарри вытащил палочку:

— Прочь с дороги!

Хотя изо рта по-прежнему выплывали одни пузыри, он почему-то был уверен, что русалы его поняли — во всяком случае, они внезапно перестали смеяться и желтыми глазами уставились на палочку. Вид у них был испуганный. Их, конечно, гораздо больше, но, по выражению на лицах, Гарри мог точно сказать, что колдовать они умеют не лучше, чем гигантский кальмар.

— Считаю до трёх! — выкрикнул Гарри. Изо рта вырвалась струя пузырей, но он для наглядности поднял вверх три пальца. — Раз… (он загнул один палец) Два… (загнул второй)…

Русалы отпрянули. Гарри бросился к девочке, стал долбить камнем по верёвкам и наконец освободил её. Потом обхватил её за талию, взял за шиворот Рона и с силой оттолкнулся от дна.

Они всплывали невероятно медленно. Не имея возможности пользоваться перепончатыми руками, Гарри изо всех сил работал плавниками, но Рон и сестра Флёр как два мешка с картошкой тянули его вниз… Гарри с надеждой смотрел вверх, но нет… они ещё очень и очень глубоко, вода наверху такая тёмная…

Русалиды поднимались вместе с ним. Они легко кружили рядом, наблюдая, как он мучается… неужели они утащат его обратно на глубину, как только выйдет время? Может, они вообще питаются человечиной? Мышцы на ногах сводило от усилий, плечи болели под непосильной тяжестью…

Дышать стало ужасно тяжело. Гарри снова почувствовал боль в шее… и вдруг ощутил во рту на редкость мокрую воду… зато тьма определённо рассеивалась… над головой забрезжил дневной свет…

Гарри с силой брыкнул плавниками и обнаружил, что их больше нет, а есть просто ноги… через рот в лёгкие полилась вода… голова закружилась, но он знал, что свет и воздух всего в десяти футах над ним… надо доплыть… надо доплы…

Гарри так интенсивно работал ногами, что все мускулы, казалось, протестующе кричали; мозг словно отяжелел от воды… он не может дышать, ему нужен кислород, но… надо двигаться, останавливаться нельзя…

И тут он почувствовал, что голова вырвалась на поверхность; от прекрасного, холодного, свежего воздуха защипало лицо; Гарри судорожно втянул его в себя, понял, что раньше ещё никогда не дышал столь полноценно и, задыхаясь, вытащил на поверхность Рона и маленькую девочку. Повсюду вокруг него из-под воды выскакивали зелёноволосые головы — но они улыбались.

На трибунах дико шумели, кричали и визжали, все повскакали на ноги. Гарри показалось, будто они думают, что Рон и маленькая девочка мертвы, но это было не так… они оба открыли глаза, у девочки был напуганный, ничего не понимающий вид, а Рон лишь выплюнул воду, поморгал на ярком свету, повернулся к Гарри и проговорил:

— Ну и мокрень, скажи? — затем увидел сестру Флёр и удивлённо спросил:

— А её-то ты зачем притащил?

— Флёр так и не появилась. Не мог же я её бросить, — задыхаясь, ответил Гарри.

— Гарри, балда, — воскликнул Рон, — ты же не принял эту песню всерьёз? Думбльдор не дал бы нам утонуть!

— Но в песне сказано…

— Только для того, чтобы задать временные рамки! — вскричал Рон. — Надеюсь, ты не тратил там внизу время, не изображал из себя героя?!

Гарри почувствовал себя ужасно глупо и одновременно ощутил безумное раздражение. Для Рона, конечно, всё это была ерунда, он всё проспал, он не знал, как страшно там, на глубине, особенно когда тебя окружают вооружённые копьями русалиды, по виду вполне способные на убийство.

— Ладно, давай, — не тратя времени на разговоры, велел Гарри, — помоги мне с ней, она, по-моему, не умеет как следует плавать.

Они потащили сестру Флёр к берегу, откуда за ними наблюдали судьи. Вокруг судей почётным караулом стояло около двадцати русалидов, распевающих жуткие скрипучие песни.

Гарри видел, как над укутанными в толстые одеяла Гермионой, Крумом, Седриком и Чу, суетится мадам Помфри. Думбльдор с Людо Шульманом радостно улыбались подплывающим всё ближе Гарри и Рону, а Перси, очень белый и отчего-то значительно более юный, чем обычно, шлёпая ногами, бросился к ним по воде. Мадам Максим тем временем старалась удержать Флёр Делакёр, которая пребывала в настощей истерике и чуть ли не зубами и когтями сражалась, лишь бы броситься обратно в озеро.

— Габриэль! Габриэль! Она жива? Она не 'анена?

— С ней всё в порядке! — попробовал крикнуть Гарри, но он так устал, что практически не мог говорить, не то что кричать.

Перси схватил Рона и поволок его к берегу («Отстань, Перси, я сам!»); Думбльдор с Шульманом помогли Гарри подняться; Флёр вырвалась из рук мадам Максим и бросилась обнимать сестру.

— Эти заг'ибасти!… они напали на менья… о, Габриэль, я думала… я думала…

— Иди-ка сюда, — раздался голос мадам Помфри. Она схватила Гарри, потащила его к Гермионе и остальным, закутала одеялом так крепко, что он почувствовал себя в смирительной рубашке, и влила в рот порцию очень горячего зелья. Из ушей у него повалил пар.

— Гарри, ты молодец! — закричала Гермиона. — Ты справился, ты сам догадался, как!

— Ну… — начал было Гарри. Он непременно рассказал бы ей про Добби, но вовремя заметил взгляд Каркарова. Тот был единственным судьёй, не вставшим из-за стола, единственным, кто никак не показал, что рад благополучному возвращению Гарри, Рона и сестры Флёр. — Да, точно, — Гарри повысил голос, чтобы Каркаров услышал его слова.

— У тебя в волосах водяной шук, Херм-иоун-нина, — сказал Крум.

У Гарри создалось впечатление, что тот хочет вновь привлечь её внимание к себе и, возможно, напомнить, что это именно он только что вытащил её из озера, но Гермиона нетерпеливо сбросила жука и продолжила:

— Но только ты превысил лимит, Гарри… Ты что, так долго нас искал?

— Да нет… нашёл я вас легко…

Ощущение собственного идиотизма росло. Теперь, когда он выбрался из воды, ему было совершенно ясно, что Думбльдор должен был принять все меры предосторожности, чтобы обеспечить безопасность тех заложников, за которыми не явились чемпионы. Ну почему он сразу же не схватил Рона и не уплыл? Он был бы первым… Вот Седрик с Крумом не тратили времени попусту, они не поверили русалочьей песне…

Думбльдор склонился над водой, серьёзно обсуждая что-то с главной русалкой, самой страшной. Думбльдор издавал те же самые скрипучие звуки, которые издавали и русалиды, находясь над водой; стало быть, он умеет разговаривать по-русалочьи. Наконец директор выпрямился, повернулся к остальным судьям и сказал:

— Нужно посовещаться, прежде чем мы выставим оценки.

Судьи принялись совещаться. Мадам Помфри пошла спасать Рона из объятий Перси, она отвела его к Гарри и прочим, дала ему одеяло и «Перцуссин», а затем направилась к Флёр и её сестре. Руки и лицо Флёр были в порезах, роба порвана, но она не обращала на это внимания и не разрешила мадам Помфри промыть себе раны.

— Позаботьтесь о Габриэль, — попросила она, а затем повернулась к Гарри. — Ти спас её, — беззвучно выдохнула она, — хотья она и не твоя заложница.

— Да, — ответил Гарри, всем сердцем жалея, что не оставил всех трёх девочек привязанными к статуе.

Флёр нагнулась, поцеловала Гарри в обе щёки (он почувствовал, как вспыхнуло его лицо и не удивился бы, если бы из ушей снова пошёл пар), а потом обратилась к Рону:

— и ти тожье… ти помогаль…

— Да, — с огромной надеждой подтвердил Рон, — да, немного…

Флёр бросилась и к нему, и поцеловала. У Гермионы сделался совершенно взбешённый вид, но тут рядом, заставив их всех подпрыгнуть, а трибуны умолкнуть, загремел магически усиленный голос Людо Шульмана.

— Дамы и господа, мы приняли решение. Предводительница русалидов Затонида подробно рассказала нам обо всём, что произошло на дне озера, и в результате чемпионы, с учётом того, что высшая оценка за это состязание составляет пятьдесят баллов, получают следующие оценки:

— Мисс Флёр Делакёр, хотя и продемонстрировала великолепное владение пузыреголовым заклятием, при приближении к цели была атакована загрыбастами и не сумела спасти своего заложника. Она получает двадцать пять баллов.

Аплодисменты с трибун.

— Я заслужила ноль, — сквозь комок в горле проговорила Флёр, тряхнув прекрасной головой.

— Мистер Седрик Диггори, также использовавший пузыреголовое заклятие, первым вернулся вместе со своим заложником, но, тем не менее, превысил лимит на одну минуту. — Дикие крики хуффльпуффцев; Гарри заметил восторженный взгляд Чу, брошенный на Седрика. — Он получает сорок семь баллов.

У Гарри упало сердце. Если Седрик превысил временной лимит, то что уж говорить о нём самом.

— Мистер Виктор Крум воспользовался неполной формой превращения, оказавшейся, тем не менее, вполне эффективной, и вернулся со своим заложником вторым. Он получает сорок баллов.

Каркаров, с весьма победоносным видом, хлопал громче всех.

— Мистер Гарри Поттер очень удачно воспользовался жаброводорослями, — продолжал Шульман. — Он вернулся последним, сильно превысив временной лимит. Однако, преводительница русалидов уведомила нас, что мистер Поттер первым добрался до заложников, и что задержка с возвращением связана с тем, что он был твёрдо намерен обеспечить безопасное возвращение всех заложников, а не только своего собственного.

Рон с Гермионой одарили Гарри одинаковыми, полусоболезнующими, полуубитыми взглядами.

— Большинство судей, — на этом месте своей речи Шульман злобно глянул на Каркарова, — считают, что он в полной мере продемонстрировал неколебимый моральный дух и храбрость. Таким образом… Гарри Поттер получает сорок пять баллов.

У Гарри внутри всё оборвалось — теперь на первое место вышли они с Седриком. Рон с Гермионой, не ожидавшие подобного поворота событий, уставились на Гарри, потом засмеялись и с силой зааплодировали вместе с остальными.

— Вот так-то, Гарри! — завопил Рон, перекрикивая шум. — Как высняется, ты не балда — ты демонстрировал неколебимый моральный дух!

Флёр тоже очень горячо аплодировала, а вот у Крума вид был недовольный. Он попробовал снова вовлечь Гермиону в беседу, но та была слишком занята, радуясь за Гарри, и не слушала.

— Третье и последнее состязание состоится на рассвете двадцать четвёртого июня, — сообщил Шульман. — Участников уведомят о сути задания ровно за один месяц. И спасибо всем за поддержку, оказанную чемпионам.

Всё закончилось, как в тумане думал Гарри, когда мадам Помфри погнала чемпионов и заложников в школу, чтобы они переоделись в сухую одежду… всё закончилось, ему удалось пройти… и до двадцать четвёртого июня можно ни о чём не беспокоиться…

В следующий же поход в Хогсмёд, решил он, поднимаясь по каменным ступеням в замок, куплю Добби по паре носков на каждый день года.