Сага Гарри Поттера в одном томе

Глава 30. БЕЛАЯ МОГИЛА

Все уроки были остановлены, все экзамены перенесены. На протяжении нескольких дней родители торопились забрать нескольких студентов из Хогвартса — близнецы Патил уехали перед завтраком на следующий день после смерти Дамблдора, Захариаса Смита забрал с замка отец с надменным выражением лица, Симус Финниган, напротив, отказался ехать домой со своей матерью, они даже накричали друг на друга в Переднем Зале. Спор разрешился, когда она согласилась, что он сможет остаться на похороны. Как сказал Симус Гарри и Рону, ей трудно было найти свободное место в Хогсмиде, так как много магов и ведьм съезжались в деревню, готовясь попрощаться с Дамблдором.

Увидев что-то, чего они никогда не видели, много студентов с младших курсов заволновались при виде голубой кареты, размером с лошадь, которую тянула дюжина окрыленных паломиносов, появившейся на небе поздно днем перед похоронами. Она приземлилась на краю леса. Гарри смотрел из окна, как огромная, но красивая женщина с оливковой кожей и темными волосами вышла из кареты и обнялась с Хагридом. В то же время, делегация представителей Министерства, включая Министра Магии, расположилась в замке. Гарри старательно пытался не попасться им на глаза, но как он был уверен, вскоре его еще раз спросят про то, чем же занимались Гарри и Дамблдор, когда они в последний раз покидали Хогвартс.

Гарри, Рон, Гермиона и Джинни проводили все свободное время вместе. Прекрасная погода словно дразнила их, и Гарри представлял, как бы все было, если б Дамблдор не умер: они проводили бы время вместе в конце года, экзамены Джинни закончились бы, груз домашних заданий бы спал…и час за часом он откладывал то, что он должен был сказать, то, что было правильным и единственным решением. Но ему было очень трудно забыть то, что было источником его спокойствия.

Они посещали больничное крыло дважды в день, Невила уже выпустили, но Билл все еще оставался под опекой Мадам Помфри. Его шрамы были все также ужасны, по правде говоря, он стал похож на Mad-Eye Moody (как этот герой по-русски звучит, не помню), хоть и с ногами и руками. Характером, правда, он оставался таким, как и прежде. Все, что изменилось в нем, это то, что он стал фанатом редких видов мяса.

— Тебе очень повезло, что ты женишься на мне, — радостно сказала Флер, сбивая его подушки. — Потому что британцы всегда передерживают мясо, я всегда это говорила

— Я думаю, что мне придется смириться с тем, что он действительно на ней женится, — вздохнула Джинни тем же вечером, когда она, Гарри, Рон и Гермиона сидели перед открытым окном в общей комнате Гриффиндора, рассматривая затемненные окрестности.

— Она не так уж плоха, — сказал Гарри. — Хотя конечно и очень некрасивая, — быстро добавил, когда Джинни слегка подняла брови. Тут же она разразилась хихиканьем.

— Ну, я думаю, что если мама терпит это, то и я тоже смогу

— Кто-то еще умер из тех, кого мы знаем? — спросил Рон у Гермионы, которая держала в руках Вечерний Пророк Гермиона вздрогнула от деланной жесткости в его голосе.

— Нет, — сказала она, сложив газету. — Они все еще ищут Снейпа, безрезультатно.

— Естественно, — Гарри сердился всякий раз, когда они затрагивали эту тему. — Они не найдут Снейпа, пока не найдут Вольдеморта, а вспоминая тот факт, что они так и не смогли пока этого сделать…

— Я иду спать, — зевнула Джинни, — я не спала уже с…ну…я могла бы немного поспать.

Она поцеловала Гарри (Рон отвернулся), помахала рукой им обоим и пошла в спальню для девочек. Когда дверь за ней закрылась, Гермиона наклонилась к Гарри с самым что ни есть Гермионским выражением на лице.

— Гарри, я узнала этим утром, в библиотеке…

— Р.А.Б? — спросил Гарри, наклоняясь.

Он не чувствовал себя таким же взволнованным, любопытным, в нем не было желания докопаться до самой тайны. Он просто знал, что должен узнать правду про настоящий Хоркрукс перед тем, как сможет продвинуться немного дальше по темной и извилистой тропе, тропе, которую он и Дамблдор поставили вместе, но по которой он должен был теперь идти сам. Где-то еще должны быть 4 Хоркрукса, и каждый надо найти и уничтожить перед тем, как получить возможность убить Вольдеморта. Он все время повторял их названия про себя, как будто это могло принести их к нему: «медальон…чаша…змея…что-то от Гриффиндора или Равенкло… медальон…чаша…змея…что-то от Гриффиндора или Равенкло…»

Это задание пульсировало в голове Гарри, когда он ложился ночью спать, его сны были полны чашек, медальонов, мистических объектов, до которых он не мог дотянуться, хотя Дамблдор и предлагал Гарри веревчатую лестницу, которая превратилась в змей, как только он начал по ней лезть…

Он показал Гермионе записку в медальоне на следующее утро после смерти Дамблдора, и хотя она сразу не узнала инициалы какого-то мага, про которого она читала, она бегала в библиотеку намного чаще, чем тот, у кого совсем не было домашних заданий.

— Нет, — грустно сказала она. — Я пыталась, Гарри, но я ничего не нашла…с такими инициалами есть несколько известных волшебников…Розалинд Антигон Бангс…Руперт Аксбангер Брукстейшн…но они совсем не подходят. Судя по записке, человек, который украл Хоркрукс, знал Вольдеморта, а я не могу найти подтверждение того, что Бангс или Аксбангер когда-то имели с ним какую-то связь…но это не про то…это про Снейпа… Она опять занервничала, еще раз произнеся это имя

— Ну и что с ним? — Гарри откинулся назад на стул.

— А это просто доказывает, что я была типа права насчет всего этого Принца-Полукровки, — сказала она.

— Ну и что мне делать, Гермиона? Как ты думаешь, как я себя чувствую сейчас?

— Нет, нет Гарри, я совсем не это имела в виду! — она обернулась, чтоб удостовериться, что их никто не может подслушать. — Это про то, что я была права насчет того, что эта книга принадлежала Ейлин Принц. Ты не поверишь…она была мамой Снейпа!

— Я думал, что она не была такой уж изобретательной, — сказал Рон. Гермиона не обращала на него внимания

— Я просматривала старые Пророки, и там было небольшое объявление о том, что Эйлин Принц вышла замуж за мужчину по имени Тобиас Снейп, а потом объявление о том, что она родила…

— …убийцу, — закончил Гарри

— Ну. да, — сказала Гермиона. — Поэтому…я была почти права. Снейп должен был быть горд тем, что он «полупринц», ты понимаешь? Тобиас Снейп был Магллом, как я поняла с Пророка

— Да, все сходится, — сказал Гарри. — Он делал вид, что он чистокровный маг, чтобы втереться в доверие к Люциусу Малфою и остальным…он точно такой же как и Вольдеморт. Чистокровная мать, отец-маггл…он стыдился своих родителей, хотел сделать так, чтобы его боялись, использовал Черную Магию, и придумал себе впечатляющее имя — Лорд Вольдеморт — Принц-Полукровка…Как мог Дамблдор не заметить…

Он замолк, уставившись в окно. Он не мог не думать о непомерной доверчивости Дамблдора к Снейпу…но как Гермиона только что ему напомнила, он, Гарри, тоже повелся на это…несмотря на гадкость заклинаний, которые были там написаны, он не верил, что мальчик, который был таким умным, который так сильно ему помог…Помог…сейчас это было самой жуткой мыслью…

— Я все еще не могу понять, почему он не выдал тебя, если ты использовал эту книгу. — Он же знал, кто тебе помогает…

— Он знал, — с горечью сказал Гарри. — Он узнал, когда я воспользовался Сектумсепрой. Ему даже не нужна была Легименция…возможно, он знал это и раньше, когда Слизнерог рассказывал ему про мои блестящие успехи в Зельях…я не должен был оставлять его старую книгу на дне того серванта, не так ли?

— Но почему он тебя не выдал?

— Я думаю, что он хотел ассоциироваться с этой книгой, — сказала Гермиона. — Я не думаю, что Дамблдору бы очень понравилось, если б он это узнал. И даже если б Снейп сделал вид, что она не принадлежит ему, Слизнерог бы тут же узнал его почерк. Так или иначе, книга была в старом классе Снейпа, и я думаю, что Дамблдор знал о том, что его маму звали Принцем.

— Я должен был показать эту книгу Дамблдору. — сказал Гарри. — Он все время показывал мне, каким злым был Вольдеморт даже в школе, и я меня было доказательство, что и Снейп…

— «Злой» это очень сильное слово, — тихо сказала Гермиона

— Но ты же все время говорила мне, что эта книга опасна!

— Я пытаюсь сказать, Гарри, что ты слишком себя винишь. Я думала, что у Принца было плохое чувство юмора, но я никак не могла знать, что это был будущий убийца

— Никто из нас не мог знать, что Снейп…ну, вы понимаете, — сказал Рон.

Они замолчали, каждый думал о своем, но Гарри был уверен, что каждый из них обдумывал следующее утро, когда тело Дамблдора будет предано земле. Гарри никогда раньше не был на похоронах, когда умер Сириус, ему некого было хоронить. Он не знал, чего ему стоит ожидать. Он был немного взволнован тем, что он увидит, что будет чувствовать. Он задавался вопросом, станет ли смерть Дамблдора реальностью для него, когда похороны закончатся. И хотя иногда эта ужасная мысль накатывалась на него, несмотря на то, что все в замке только про это и говорили, он все еще не мог поверить, что Дамблдор действительно ушел от них. Он не мог признаться, что также как и с Сириусом, он отчаянно пытался найти способ вернуть Дамблдора…Он чувствовал холод цепочки фальшивого Хоркрукса в своем кармане, который он всюду с собой носил, не как талисман, а как напоминание того, сколько это стоило, и сколько еще осталось сделать.

Гарри встал рано на следующий день, чтобы сложить свои вещи, Хогвартс Экспресс отправлялся через час после похорон. В Большом Зале все были подавлены, одетые в парадные мантии, но ни у кого не было особенного аппетита. Профессор МакГоннагал оставила стул-трон посередине стола учителей пустым, на стуле Хагрида тоже никого не было: Гарри подумал, что он возможно не мог пережить этот завтрак, а место Снейпа было бесцеремонно заполнено Руфусом Скримгором. Гарри пытался не столкнуться взглядом с его желтыми глазами, когда он осматривал Зал, но у Гарри было неприятное ощущение, словно он смотрел прямо на него. В окружении Скримгора Гарри увидел рыжие волосы и очки Перса Уизли, Рон даже и знака не дал, что он заметил Перси, хотя и с неожиданной злобой начал кромсать кусок копченой рыбы.

За столом Слизерина Краб и Гойл о чем-то тихо разговаривали. Они смотрелись довольно неулюже и одиноко без высокой бледной фигуры Малфоя, руководящей ними. Гарри не сильно задумывался о Малфое. Его ненависть была вся отдана Снейпу, но он не забыл ни страх в его голосе на Башне, ни то, как он опустил свою палочку перед тем, как подошли другие Пожиратели Смерти. Гарри не мог поверить, что Малфой мог убить Дамблдора. Он не любил Малфоя за его любовь к Темным Силам, но сейчас ему стало его даже немного жаль. Гарри не знал, где сейчас Малфой, и что заставлял его сделать Вольдеморт под страхом убийства его родителей?

Толкнув Гарри в ребра, Джинни прервала его мысли. Профессор МакГоннагал встала со стула, и шум в Зале сразу же стих.

— Уже почти время, — она сказала. — Пожалуйста, проследуйте за Главами ваших Домой во двор. Гриффиндорцы, за мной.

Они встали со своих скамеек практически в полной тишине, Гарри заметил Слизнерога во главе колонны Слизеринцев, одетого в потрясную длинную изумрудную мантию, вышитую серебром. Он никогда не видел, чтобы Профессор Спраут, глава Дома Хаффлпафф, выглядел настолько чистым, на его шляпе не было ни единой дыры. Когда они дошли до Переднего Зала, то увидели, как Мадам Пинц (кто это такая, не помню) стоит рядом с Филчем, она в черной вуали, которая ниспадала ей до колен, а он в старом черном костюме и галстуке, отдававший запахом моли.

Они направлялись, как увидел Гарри, выйдя на каменные ступеньки перед входными дверьми, к озеру. Его обдавало теплотой солнца, когда они в тишине шли вслед за Профессором МакГоннагал к месту, где по рядам стояли сотни стульев. Между ними был проход, а спереди стоял мраморный стол. Все стулья стояли лицом к нему. Это был самый прекрасный летний день.

Самые разнообразные люди уже расселись на половину из стульев — глупые и умные, старые и молодые. Гарри не знал большинство, но нескольких он таки узнал, включая членов Ордена Феникса: Кингсли Шакербола, Mad-Eye Moody, Тонкс, ее волосы опять стали того же дико розового оттенка, Ремуса Люпина, с которым она держалась за руки, Мистера и Миссис Уизли, Билла, которого поддерживала Флер, за ними были Фред и Джордж, одетые в жакеты из черной драконьей кожи. Дальше сидела Мадам Максим, занимая 2-с-половиной стула для себя, Том, хозяин Протекающего Котла, Арабелла Фиг, соседка-сквиб Гарри, волосатый бас-гитарист с магической группы Странные bisters, hrnie Frang, водитель Автобуса-Рыцаря, Мадам Малкин, которой принадлежал магазин с мантиями в Косом Переулке, и несколько людей, с которыми Гарри встречался, такие как, например, бармен с Бараньей Головы и ведьма, которая вела Хогвартс Экспресс. Приведенья замка тоже были тут, практически невидимые в ярком солнечном свете. Их можно были заметить только, когда они двигались, поблескивая в воздухе.

Гарри, Рон, Гермиона и Джинни уселись на места в конце ряда рядом с озером. Все переговаривались шепотом, казалось, что это шелестят травы, пение птиц были даже громче. Толпа продолжала волноваться, и с внезапной большой симпатией Гарри увидел, как Луна помогает Невиллу усесться. Они единственные из всей Д.А. отозвались на призывы Гермионы в ту ночь, когда умер Дамблдор, и Гарри знал, почему…они больше всех скучали за ДА…наверное они часто проверяли свои монеты, надеясь, что будет еще одна встреча…

Корнелиус Фадж прошел мимо них к первым рядам с очень огорченным выражением на лице. Он, как всегда, вертел свою зеленую опуклую шляпу. Затем Гарри увидел Риту Скитер, которая, что привело Гарри в ярость, держала в своей руке очередную тетрадь, а потом, с еще большим негодованием, он заметил Долорес Амбридж с невинным выражением горя на ее жабячем лице, в черной шляпе на ее кучерах цвета железа. Увидев кентавра Фиренце, который одиноко стоял рядом с краем воды, она заторопилась скорей отойти на приличное расстояние.

Наконец-то все учителя тоже расселись. Гарри видел, как Скримгор, серъезный и величавый, сидит на переднем ряду вместе с Профессором МакГоннагал. Он задался вопросом, действительно ли Скримгору и всем этим другим важным особам было действительно жаль, что Дамблдор покинул их. Вдруг он услышал какой-то звук, и оглянулся, чтобы узнать, откуда он исходит. Он не был одинок: много голов взволнованно оборачивались в поисках звука

— Вот там, — прошептала Джинни в ухо Гарри.

И потом он увидел как в ясной зеленой, залитой солнцем воде, слегка под ней, что невыносимо напомнило ему о Инфери, хор водяных пел песню, которую Гарри не понимал, их бледные лица покрылись рябью, а фиолетовые волосы развевались по ветру. Из-за музыки волосы Гарри встали дыбом, что было не очень приятно. Оно прямо говорило о потере и об отчаянии. Он посмотрел на дикие лица певцов, но у него было чувство, что они, хотя бы, сожалеют о смерти Дамблдора. Джинни опять его толкнула, и он оглянулся.

Между стульями по проходу медленно шел Хагрид. Он тихо плакал, его лицо было полно слез, и в руках, завернутое в фиолетовый бархат, обрамленный золотыми звездами, было тело Дамблдора. В горле у Гарри застыл острый боль. На секунду, странная музыка и осознание того, что тело Дамблдора было так близко, казалось, забрало всю теплоту дня. Шокированный Рон побледнел. Тяжелые слезы быстро капали на колени Джинни и Гермионы.

Они не могли точно увидеть, что происходит впереди. Казалось, Хагрид аккуратно положил тело на стол. Теперь он опять шел по проходу, высмаркиваясь с громким звуком, который вызвал несколько шокированных взглядов некоторых, включая, как увидел Гарри, и Долорес Амбридж…но Гарри знал, что Дамблдор бы не волновался по этому поводу. Он попробовал показать Хагриду дружелюбный жест, когда тот проходил мимо, но глаза Хагрида были настолько опухшими, что уже и казалось чудом, что он видел, куда идти. Гарри посмотрел на задний ряд, куда направлялся Хагрид, и понял, что там, одетый в пиджак и штаны, обое огромных размеров, был Гроп, его огромная жуткая голова послушно кивала, почти как человеческая. Хагрид сел рядом со своим полубратом, и Гроп так сильно похлопал Хагрида по голове, что его ноги аж вошли в землю. Гарри захотелось рассмеяться. Но затем музыка прекратилась, и он опять посмотрел перед собой.

Маленький человечек в обычной черной мантии встал со стула и подошел к телу Дамблдора. Он не слышал, что он говорил. Странные слова доходили к ним через сотни голов: «Благородство духа…умственный вклад…величество сердца»…это все ничего не значило. Это мало относилось к Дамблдору, которого знал Гарри. Он внезапно вспомнил мысли Дамблдора о словах «простофиля», «всякие разности», «рев» и «щипок» (не поняла прикола, может кто-то подскажет) и едва мог подавить ухмылку…что случилось с ним?

Он внезапно услышал всплеск по левую сторону от него и увидел, что водяные тоже вынырнули из воды, чтобы послушать. Он вспомнил, как Дамблдор наклонялся над краем воды 2 года тому назад, очень близко к тому месту, где сейчас был Гарри, разговаривая на Морском языке с Водяными. Гарри стало интересно, откуда Дамблдор выучил Морской язык. Он так много не успел его спросить, он так много мог еще рассказать…

И потом, без предупреждения, она нахлынула на него, жуткая правда, полная и неоспоримая как никогда. Дамблдор умер, ушел…Он до боли сжал холодный медальон в своей руке, но он не мог остановить свои слезы: он отвернулся от Джинни и остальных, и уставился на озеро, прямо на лес, а маленький человек в черном продолжал…и тут он заметил какое-то движение в тени деревьев. Кентавры тоже пришли отдать дань Дамблдору. Они не выходили на свет, но Гарри видел, как они стоят, наполовину спрятанные в тень, рассматривая волшебников, их головы качались из стороны в сторону. Гарри вспомнил его первое кошмарное путешествие в Лес, где он впервые тогда встретил то, что было Вольдемортом, и сразился с ним. А потом он и Дамблдор обсуждали борьбу в заведомо проигранной битве. Важно, говорил Дамблдор, бороться, бороться, и еще раз бороться, и только так можно сдерживать зло, хотя окончательно его победить нельзя.

Гарри отчетливо увидел, как в отблеске жаркого солнца перед ним появлялись все, кто заботились о нем, одни за одним — его мама, папа, крестный, и, наконец Дамблдор, все они хотели защитить его, но сейчас все закончилось. Он не мог позволить еще кому-либо встать между ним и Вольдемортом, он должен наконец покончить с иллюзией, от которой он должен был избавиться, когда ему был один год: что приют рук его родителей означал, что ничто не может ему навредить. Он не мог избавиться от своих кошмаров, от успокающего шепота из темноты, что он был в безопасности — все это было в его воображении. А сейчас последний и самый великий из его защитников умер, и он был одинок как никогда раньше.

Маленький человек в черном наконец перестал говорить и опять сел на свое место. Гарри ждал, что кто-то еще встанет, он ждал других речей, возможно от Министра, но никто не двигался.

Несколько людей закричали. Яркие, белые огни возникли вокруг тела Дамблдора и стола, на котором он лежал. Они поднимались все выше и выше, обволакивая все его тело. Белый дым спиралями поднимался в воздух, создавая странные формы. Гарри показалось, на одну щемящую сердце секунду, что он увидел взлетающего в синь неба феникс, но в следующую секунду огонь потух. На его месте была белая мраморная могила, которая обворачивала тело Дамблдора и стол, на котором он лежал.

Раздалось еще несколько шокированных вскриков, когда воздух пронизал дождь из стрел, но они упали далеко от людей. Это была, как понял Гарри, дань кентавров. Он увидел, как они развернулись и исчезли в прохладной тени деревьев. Так же и водяные медленно погрузились в зеленую пучину воды и исчезли из вида.

Гарри посмотрел на Джинни, Рона и Гермиону. Рон прищурился, словно солнечный свет слепил его. Лицо Гермионы было полно слез, но Гермиона уже не плакала. Она посмотрела на Гарри тем же тяжелым, пронизывающим взглядом, как и тогда, когда она впервые обняла его после выигранного без него Кубка Квиддича. С того момента он знал, что они прекрасно понимали друг друга. Если б он рассказал ей, что собирается делать, она б ни за что не сказала ему «Будь осторожен» или «Не делай этого!», а просто приняла его решение. Она никогда не ожидала от него ничего менее. И он понял, что должен сказать ей то, что он должен был сказать, когда умер Дамблдор.

— Джинни, послушай, — тихо сказал он, когда жужанние разговоров вокруг них возросло, и люди начали вставать со своих мест. — Я не могу больше с тобой встречаться, нам нельзя больше видеться. Нам нельзя быть вместе.

Со странной искаженной улыбкой она спросила:

— Это из-за какой-то дурацкой благородной причины, не так ли?

— Это было…это было, словно не со мной…эти последние несколько недель с тобой, — сказал Гарри. — Но я не могу…мы не можем…я должен все сделать сам.

Она не заплакала, она просто на него смотрела

— Вольдеморт использует людей, с которыми близки его враги. Он уже один раз воспользовался тобой потому, что ты была сестрой моего лучшего друга. Подумай, в какой опасности ты окажешься, если мы будем и дальше встречаться. Он узнает, он точно узнает. И он попытается добраться до меня через тебя.

— А что если мне все равно? — сердито произнесла Джинни

— А мне не все равно, — сказал Гарри, — как ты думаешь, я буду себя чувствовать, если б это были твои похороны…и моя вина…

Она отвернулась от него и посмотрела на озеро.

— Я никогда не сдавалась, — сказала она. — Никогда. Я всегда надеялась…Гермиона сказала мне жить дальше, что надо встречаться с другими людьми, быть немного расслабленной рядом с тобой. Помнишь, я никогда не могла заговорить, когда ты был в комнате? И она подумала, что ты меня заметишь, если б я была больше…сама собой

— Гермиона, умная девочка, — Гарри попытался улыбнуться. — Я жалею, что не начал с тобой встречаться раньше. Мы могли бы быть вместе всегда…месяцами…возможно годами…

— Но ты был очень занят спасением магического мира, — Джинни почти смеялась. — Ну…Я не могу сказать, что я удивлена. Я знала, что это случится в конце концов. Я знала, что ты не будешь счастлив, если не подстережешь-таки Вольдеморта. Может поэтому ты мне так нравишься.

Гарри не мог слушать то, о чем она говорила, он с трудом сдерживал свое решение, сидя рядом с ней. Он увидел, как Рон держал Гермиону и гладил ее волосы, пока она всхлипывала у него на плече, слезы сами текли на кончике его собственного длинного носа. Какая грустная картина. Гарри встал, отвернулся от Джинни и могилы Дамблдора, и пошел в сторону озера. Двигаться было также легче, чем тупо сидеть, как и начать работать над уничтожением всех Хоркруксов, а заодно и Вольдеморта было лучше чем ожидать это.

— Гарри!

Он оглянулся. Руфус Скримгор быстро приближался к нему, опираясь на палочку для хождения.

— Я хотел бы поговорить с тобой…ты не возражаешь, если я немного пройдусь с тобой?

— Нет, — безразлично сказал Гарри, продолжая идти

— Гарри, это такая ужасная трагедия, — тихо сказал Скримгор. — Ты себе не представляешь, как жаль мне было это слышать. Дамблдор был великим магом. Конечно, у нас были определенные разногласия друг с другом, но никто лучше меня…

— Что вам надо? — просто спросил Гарри.

Скригору явно это надоело, но, как и раньше, он быстро изменил выражение своего лица на удрученно-понимающее.

— Ты, конечно же, очень расстроен, — сказал он. — Я знаю, что ты был очень близок к Дамблдору. Я думаю, что ты был его самым любимым учеником. Связь между вами…

— Что вам надо? — повторил Гарри, остановившись.

Скримгор тоже остановился, опершись на свою палочку. Он пронзительно посмотрел на Гарри

— Говорят, что ты был с ним, когда он выходил из школы в ночь своей смерти.

— Кто говорит? — спросил Гарри.

— Кто-то наложил заклинание Ступефай на Пожирателя Смерти на вершине Башни после того, как умер Дамблдор. А еще там две метлы. Министерство может посчитать два плюс два, Гарри

— Очень рад это слышать, — сказал Гарри. — Ну, где я был с Дамблдором и чем мы занимались, это мое личное дело. Он не хотел, чтобы кто-то об этом узнал

— Твоя преданность прекрасна, — Скримгор едва сдерживал свое раздражение. — Но Дамблдор умер, Гарри. Он умер

— Он умрет только тогда, когда в школе не останется преданных ему людей, — улыбнулся Гарри

— Мой дорогой мальчик…Даже Дамблдор не может вернуться…

— Я и не говорю, что он может. Вы не поймете. Но мне нечего вам сказать Скримгор выждал, а потом сказал, стараясь, чтоб его голос звучал деликатно:

— Министерство может обеспечить тебя всяческой защитой, Гарри. Я был бы рад передать в твое пользование нескольких Авроров.

Гарри рассмеялся

— Вольдеморт хочет убить меня сам, и Авроры не остановят его. Спасибо за предложение, но я, пожалуй, откажусь.

— Итак, — голос Скримгора заметно охладел, — то предложение, которое я сделал тебе на Рождество…

— Какое предложение? Ах да…я там должен был всему миру рассказывать про то, как классно вы все делаете в обмен на…

— …на повышение морального состояния население! — воскликнул Скримгор Гарри секунду подумал

— Уже отпустили Стена Стемпайка?

Скримгор стал слегка похож на Дядю Вернона

— Я вижу, что ты…

— От пяток до макушки человек Дамблдора. — сказал Гарри. — Правильно.

Скримгор посмотрел на него, потом отвернулся и, не сказав больше ни слова, оставил его в одиночестве. Гарри видел, как Перси и остальные представители Министерства с нетерпением ожидали его, посылая нервные взгляды на хныкающего Хагрида и Гропа, все еще сидящих на своих местах. Рон и Гермиона уже спешили навстречу Гарри, пробежав мимо Скримгора, шедшего в противоположную сторону. Гарри развернулся и медленно пошел, ожидая, пока они его догонят в тени бука, под которым они сидели в более счастливые времена.

— Что хотел Скримгор? — прошептала Гермиона

— То же самое, что и на Рождество, — Гарри пожал плечами. — Он хотел, чтобы я выдал секретную информацию Дамблдора, и заодно превратился в мальчика-плакат при Министерстве.

На протяжении нескольких секунд Рон словно боролся сам с собой, а потом громко сказал Гермионе:

— Слушай, дай мне пойти и набить Перси морду

— Нет, — она твердо взяла его за руку.

— Это ему явно поможет!

Гарри рассмеялся. Даже Гермиона слегка усмехнулась, хотя ее улыбка поблекла, когда она посмотрела на замок

— Я не могу выдержать мысль о том, что, возможно, мы сюда уже не вернемся, — мягко сказала она. — Может ли Хогвартс действительно закрыться?

— Может он и не закроется, — сказал Рон. — Мы тут не в большей опасности, чем дома. Не так ли? Везде сейчас одинаково. Я бы сказал, что в Хогвартсе безопасней, тут больше магов, которые смогли бы защитить замок. — Как ты думаешь, Гарри?

— Я не вернусь, даже если он откроется вновь, — сказал Гарри Рон уставился на него, а Гермиона грустно промолвила:

— Я знала, что ты это скажешь. Но что ты собираешься делать?

— Я подумал, что я должен побывать в Долине Годрика, — пробормотал Гарри. Он думал про это все время после смерти Дамблдора. — Для меня все началось там. И у меня чувство, что я должен там побывать. Я должен увидеть могилы своих родителей, я бы этого хотел.

— А что потом? — спросил Рон.

— А потом я должен найти и уничтожить все остальные Хоркруксы, не так ли? — Гарри смотрел прямо на белую могилу Дамблдору, которая отсвечивалась в воде на другой стороне озера. — Он хотел, чтобы я это сделал, вот почему он все про них мне рассказал. Если Дамблдор был прав — а я думаю, что да — их осталось еще 4. Я должен найти их и уничтожить, а тогда я пойду за 7 частью души Вольдеморта, той частью, которая все еще в его теле. И я должен убить его. А если я на своем пути встречу Северуса Снейпа, — добавил он. — это будет намного лучше для меня, но и намного хуже для него.

Он замолчал. Толпа уже рассеялась, отставшие обходили монументальную фигуру Гропа, зажавшего в объятиях Хагрида, чьи горестные стоны все еще отдавались эхом над поверхностью воды.

— Мы тоже там будем, Гарри, — сказал Рон.

— Что?

— В доме твоих дяди и тети, — сказал Рон. — А потом мы пойдем с тобой, куда бы ты не пошел

— Нет, — быстро сказал Гарри, он не рассчитывал на это, он хотел, чтоб они поняли, что он собирался предпринять эту опасную поездку сам.

— Ты уже нам говорил, — тихо сказала Гермиона, — что у нас было время отвернуться от тебя, если б мы хотели. У нас было время, не так ли?

— Мы с тобой, чтобы не случилось. — сказал Рон. — Но дружище, ты должен будешь заехать к моей маме и папе перед тем, как мы сделаем что-то еще, хотя бы и в долине Годрика

— Почему?

— Ты что забыл про свадьбу Флер и Билла?

Гарри с изумлением посмотрел на него, мысль о том, что, что-то такое нормальное как свадьба может все еще существовать, была необыкновенной, но и не менее прекрасной.

— Да, я думаю, что мы не можем это пропустить, — наконец сказал он.

Его руки неосознанно сомкнулись вокруг фальшивого Хоркрукса. Несмотря ни на что, несмотря на темную и извилистую дорогу перед ним, несмотря на близкую последнюю схватку с Вольдемортом, которая должна была настать через месяц, через год или через десять, его сердце обрадовалось при мысли о том, что он может насладиться еще одним днем с Роном и Гермионой.