Сценарист

Глава 44 Откровения

Боль. Нестерпимая боль. Каждую новую секунду парень ощущает всё новую и новую волну жара, что проходит по его спине, заставляя его разум сходить с ума. Снова боль. Снова хлёсткий удар кнутом по спине, что заставляет его вскрикивать от ужаса и бессилия. Но он терпит. Он продолжает терпеть всё, с чем ему только приходится столкнуться. Он ломается, но не так быстро, как хотелось бы его личному судье, его личному палачу. Мальчик радует своими криками человека, что прямо сейчас причиняет ему боль. Невооружённым взглядом можно увидеть, как безжалостная женщина радуется свежей крови ребёнка. Она мерзко улыбается и продолжает наносить удары, от которых мальчик вот-вот потеряет сознание.

Вопреки её желаниям, ребёнок продолжает терпеть боль, сохраняя рассудок и разум в своём теле. Ему хочется умолять своего судью о том, чтобы она перестала наносить ему удары, но он держит эти крики внутри себя, дабы не добавить этому человеку больше задора. Мольбы никогда не работали с ней. Никакие просьбы не заставляли её прекратить, а слёзы лишь усиливали её натиск. Крики жертвы — её мотивация. Новые раны детей — её энергия.

И никто не придёт для того, чтобы остановить.

Всем плевать на судьбы детей, что заточены под землёй не по своей воле.

Син в очередной раз попадает в это место, и в очередной раз он вынужден испытывать ту боль, что испытывал много лет назад. Такое невозможно забыть — такое никогда не забывается, сколько бы ты не пытался сделать это. Всё, что остаётся — это жить с этими ужасными воспоминаниями в голове, надеясь на то, что когда-нибудь тебя настигнет умиротворение и спокойствие. Тем не менее кошмары о былых днях никогда не отпустят человека, что довелось повидаться с ними вживую. Жертва может сколько угодно убегать от воспоминаний о своих пытках, но боль, ощущаемая всем телом, вернёт тебя в те дни, когда ты впервые её испытал. Можно сколько угодно считать это несправедливостью — вы будете правы, считая так. Однако, прошлое это никак не исправит, как и не вылечит старые травмы, что до сих пор беспокоят тело.

И вот он снова попадает в события тех дней, когда он лежал на холодном бетонном полу, а по его спине проходила очередная волна жара, после которой следовала адская боль, при которой сохранять спокойствие было практически невозможно. Над его телом стоит девушка с кнутом в руках, что прямо сейчас жаждет продолжения своей пытки, но тело мальчика не слушается. Он не может встать, как и не может нормально дышать. Его сердце готово выпрыгнуть из его груди, а в мозг только и поступают мысли о скорой смерти. На глазах ребёнка блестят слёзы, остановить которые не представляется возможным. Сколько бы он не испытывал такое количество боли, он никогда не сможет к ней привыкнуть. Быть может, сквозь года его чувства притупятся, как и чувствительность его тела, но сейчас, увы, всё ощущается на все сто процентов.

Айкава в очередной раз пытается встать, но его ноги не слушаются его, из-за чего он вновь и вновь падает лицом на пол, пачкая его слезами, потом и кровью. Разумеется, такое состояние его тела не нравится палачу, что ждёт момента снова применить в ход своё любимое оружие для истязаний.

— Что? Уже всё? Раньше ты был более вынослив, Син. — недовольно произнесла девушка, разочарованно вздыхая. — Сыворотка должна была сделать тебя крепче, сильнее и выносливее. Почему она не работает? — спрашивала она у ребёнка, хотя и понимала, что не дождётся от него правильного и логичного ответа.

Мальчик лишь ухмыляется и сплёвывает кровь, бросая презрительный взгляд на своего судью, что, как вы понимаете, не сильно нравится последней.

— Ненавидишь меня? — задаёт вопрос она, присаживаясь перед телом мальчика на корточки. — После всего того, что я для тебя сделала, ты меня ненавидишь? Так ты меня благодаришь? — со злостью в голосе спрашивает она, хватая Сина за волосы, отрывая его голову от пола. — Именно по твоей просьбе я убедила остальных сохранить жизнь Мики. Не забывай об этом. Ты прекрасно знаешь, что без меня он был бы уже мёртв. Ты мне должен, Айкава. — напомнила она, после чего начала вдавливать его голову в бетон. — Я терпеть не могу этот твой взгляд. Если ты хочешь, чтобы Мики продолжал жить, тебе придётся вести себя более деликатнее.

О да, Син прекрасно помнил об их договоре. После того, как он в очередной раз пожаловался на то, что уже давно не видит Мики, Ханна ответила ему, что тот оказался достаточно слабым ребёнком, от которого нужно избавиться. По её словам, якобы, его причуда оказалась не настолько перспективной, чтобы с ней можно было продолжать работать. Исходя из этого, все важные члены экспериментов приняли решение умертвить рыжего мальчика, дабы больше не тратить на него свои нервы и силы. Разумеется, такое решение Сину не очень сильно понравилось, из-за чего он начал требовать оставить его друга в живых. Это очень сильно развеселило девушку, и она ответила ему отказом, но и тут Айкава был настойчив: он уведомил Ханну о том, что, если Мики умрёт, Син тоже умрёт, но от собственной руки. Девушка понимала, что он сможет воплотить свою угрозу в реальность, а так как этот мальчик был важным испытуемым, ей пришлось сделать ему предложение, которое гласило, что Мики будет оставаться в живых, пока Айкава исполняет все приказы старших лиц, не оказывая сопротивлений. Хоть это и предвещало невыносимые страдания и многочисленные ужасы, мальчику пришлось согласиться на это предложение, чтобы его друг остался в живых.

Глаза мальчика закрылись и он просто смирился, позволив агонии и дальше властвовать над его телом. Эта же картина вновь обрадовала девушку, что приготовилась нанести ребёнку новую волну ударов.

— Вот так мне нравится гораздо больше. — с улыбкой на лице произнесла она. — Жизнь твоего друга у меня в руках, и только я могу решить, жить ему или умереть. Будь хорошим мальчиком и не сопротивляйся. — договорила она и вновь начала наносить удары кнутом по спине ребёнка, что еле как сдерживал очередную волну болезненных криков.

К удивлению самого Сина, все эти процедуры проходили не только из-за того, что Ханне нравилось причинять боль детям. Скорее, последнее было лишь небольшим плюсом к основной задаче всех этих процессов. Частыми пытками и избиениями учёные пытались заставить организм испытуемого привыкнуть к боли, что, в теории, может помочь в становлении этого же самого испытуемого отличным солдатом, который ни под какими пытками не выдаст своих коллег и своё руководство. В добавок, этот своеобразный иммунитет к боли мог отлично помочь при сложных и кровопролитных сражениях — обладатель этого самого иммунитета не будет отвлекаться на боль, что позволит ему сосредоточиться лишь на самом сражении. Проводились подобные процедуры сразу после того, как ребёнку вкалывалась сыворотка с неизвестным содержимым.

Взрослая версия Сина прямо сейчас сидела в углу помещения, безучастно наблюдая за процессом истязания себя младшего. Он уже видел эту сцену и не раз, и не два. До того, как он начал свой путь мести, став настоящим злодеем, он наблюдал за всем этим почти каждую ночь, и каждый раз он пытался спасти себя, пытался избавить от страданий, пытался помочь своей младшей версии избежать очередного удара, пытался помочь себе сбежать от всего этого. Тем не менее ни одна его попытка помочь не увенчалась успехом, так что со временем он потерял всякую надежду на спасение. Ему ничего не оставалось, кроме как наблюдать за всё новыми и новыми страданиями себя младшего, что со слезами на глазах смотрел на него, умоляя спасти.

Так случилось и в этот раз: завидев новое лицо в помещении, ребёнок умоляюще посмотрел на подростка, пытаясь дотянуться своей рукой до него. В его взгляде читалась просьба о спасении, но подросток прекрасно знал, что ничем помочь не может. Сколько бы он не пытался помочь ему, всякий раз всё заканчивается одним и тем же, одной и той же сценой. Тем не менее Айкава не может не протянуть свою руку в ответ, ибо внутри него всё ещё теплится надежда, что одна из его многочисленных попыток всё-таки будет успешной, в результате чего он сможет спасти себя.

Обе их руки тянутся друг к другу. Ребёнок пытается убедить себя в том, что его всё-таки спасут, а подросток хочет верить в то, что эта попытка не будет похожа на все его прошлые. Расстояние между их руками заметно уменьшается и достигает своего минимума. Мальчик почти дотягивается до возможного спасения, от чего в его глазах появляется слабый блеск надежды. Но стоит только рукам приблизиться, как рука старшего проходит сквозь руку ребёнка, от чего последний широко распахивает глаза, а секундой позже закрывает их, когда каблук Ханны врезается в его затылок, прижимая голову к холодному бетонному полу.

В этот раз тоже ничего не изменилось.

Всё также, как и всегда.

Старший Син здесь лишь наблюдатель.

Айкава с грустью оттягивает руку назад, возвращая её в прежнее положение. Его взгляд цепляется за бессознательное лицо мальчика, на котором прямо сейчас была изображена гримаса боли и ужаса, что испытывал ребёнок в данный период времени.

«Никогда не привыкну к этому зрелищу.» — разочарованно произнёс Син в своей голове, пытаясь не впасть в приступ отчаяния и гнева.

А младшая его версия слегка приоткрыла глаза и стала смотреть на него безжизненным стеклянным взглядом, от вида которого можно было ужаснуться. Глаза младшего Сина были лишены какой-либо ясности, словно две глубокие пропасти, поглощающие свет. Ничто не колебало это безжизненное мерцание, и лицо ребёнка превратилось в мрачную маску страдания. Его щёки были бледны, покрыты потом и мелкими кровавыми царапинами. От пыток его волосы, ранее тёмные, пропитались потом и алой кровью, прилипли к коже и казались ещё темнее. Веки, недостаточно сильные, чтобы их поднять, слегка приподнимались, и лишь почти незаметный блеск глаз отражал страх и отчаяние.

Атмосфера в помещении была насыщена запахом пота, крови и металла. Воздух был тяжелым и насыщен мукой и страданием. Потусторонний свет от грязных ламп, бьющий с потолка, создавал жуткую игру теней, словно вокруг существовала другая реальность — мрачная и безжалостная. Подобно тому, как тьма проникала в душу ребёнка, захватывая его сознание, так и тёмные тени усиливали влияние безжалостной атмосферы, захлестывая Сина своим мрачным образом.

Айкава не мог оторвать свой взгляд от мучающегося детского лица, которое являлось прошлым, зеркалом его собственных страданий. Горечь гнева и безысходности струила из его глаз, и он чувствовал, как эти чувства поглощали его душу. Он хотел помочь младшему себе, спасти его от боли и ужаса, но он был лишь свидетелем этого кошмара, слабый наблюдатель внутри своего собственного страшного сна.

Между старшим и младшим Сином происходило какое-то странное взаимодействие, словно они были связаны между собой в данный момент, и ни один из них не мог оставить друг друга. Страшное сходство в их глазах, отражающее одно и то же страдание, словно заставляло их между собой соединяться, несмотря на разделённое время и множество различий. Возможно, младший Син, погружённый в муки, по-своему ощущал присутствие старшего, который не мог помочь ему, но хотел бы сделать это с каждой своей клеткой.

Ощущения становились настолько реальными, что Син мог практически почувствовать тяжесть каблука, прижимающего его младшую версию к холодному полу. Каждый удар кнута вызывал дрожь в его собственном теле, словно его сознание сливалось с прошлым, и он сам ощущал все ужасы и страдания, что испытывал ребёнок.

Но всё это были лишь тени прошлого, замедленные и мучительные, словно зацикленный страшный сон. Син знал, что это происходит только в его воображении, в его памяти. Время, пространство и действительность разделяли их, но их связывала боль и страх. Он был пленником своего прошлого, той картины, что повторялась снова и снова, и он не мог освободиться от этой тяготы.

— Когда-нибудь я смогу тебя спасти. Я… я обещаю. — произнёс Айкава, глядя в глаза своей младшей версии, после чего прикрыл свои веки, погрузившись в пучины собственных мыслей.

Когда парень в следующий раз открыл глаза, пред ними предстала уже совершенно другая картина, что раньше никогда не беспокоила его разум. Теперь именно он принимал непосредственное участие в главных событиях.

Он стоял напротив сидящего на разбитой крыше здания Все За Одного, что прямо сейчас улыбался, глядя в его сторону. Он тут же вспомнил события роковой ночи, после которой его жизнь кардинально изменилась — именно в ту ночь он стал настоящим злодеем, которым и является по сей день.

— Какой же ты жалкий, старик. До последнего веришь, что тебя спасут, и до последнего веришь в то, что каждый будет исполнять твои приказы. — начал говорить он, чем вызвал немалое удивление не только у ВЗО, но и у самого себя, ибо он не хотел этого говорить. — Сколько?… Сколько невинных людей ты убил за то, чтобы твои планы осуществились? Сколько людей пострадало от твоей руки? Сколько людей ты обманул и предал, «босс»?

Айкава прекрасно помнил реакцию злодея на его слова, и прямо сейчас он ожидал увидеть её. Каково же было его удивление, когда ВЗО не перестал улыбаться, а лишь сильнее начал это делать. Это вызвало у парня негодование, смешанное со страхом.

— И чем же ты отличаешься от меня, Син? — задал вопрос злодей, чем немного удивил подростка. — В чём отличие? Разве ты не поступил также? — продолжал задавать вопросы он, всё больше и больше улыбаясь, разрывая кожу на лице. — Скольких невинных людей убил ты ради своей цели? Сколько ещё людей ты убьёшь ради мести? Сколько ещё будет невинных жертв, погибших от твоей руки?

На Айкаву начал нападать страх, ибо таких событий в прошлом он не помнил. Тело парня начало медленно трястись, хоть он и пытался подавить страх глубоко в себе, но каждая такая попытка была провальной. Лицо злодея же выглядело ещё более ужасающим, чем раньше.

— Мы с тобой очень похожи, Син. В некоторых аспектах ты даже намного ужаснее меня. Ты был бы идеальным кандидатом на роль моего нового сосуда. — проговаривал зловеще он. — Но одно различие у нас всё же есть. Знаешь, в чём оно состоит? — хищно улыбался он. — Я никогда не оправдывал свои злодеяния, в отличии от тебя. Долгое время ты прикрывался своей вымышленной идеологией и фальшивыми идеалами, которыми ты никогда не обладал. Хочешь поговорить про убийство невинных людей? А что ты можешь сказать про ту девушку, которую ты сжёг заживо в том переулке? Ты сделал это прямо на глазах у Курогири. — напомнил ему ВЗО, будто бы пытаясь сломить его дух. — А хочешь поговорить про смерть Штейна? Старик бы всё равно проиграл, после чего его бы арестовали, но ты поступил более радикальным способом, размозжив его голову своим щитом. — из уст злодея вырвался злобный смешок, с которым он продолжал говорить. — Быть может, ты хочешь вспомнить, как убил Всемогущего? Ты хотел убивать фальшивых героев, насколько я помню, и у тебя даже были в этом успехи, но чем же именно этот старик заслужил смерть от твоей руки? Месть? Разве это не противоречит твоим идеалам? — теперь уже Все За Одного смеялся во всю глотку, что сильно давило на Айкаву. — А что ты скажешь про свой грядущий план? Сколько невинных умрёт при взрыве здания? Ты об этом не думал?

— Замолчи! — заорал во всю глотку парень. — Замолчи! Замолчи! Замолчи! Ты ничего не понимаешь!

— А это действительно твои мысли и слова? — усомнился злодей. — Точно ли ты делаешь всё это?

— Замолчи! — кричал подросток.

— Не задумывался ли ты о том, что тебя контролируют? Или ты просто не хочешь этого допускать? Боишься, что всё то, что ты считал осмысленным, разобьётся на маленькие кусочки? Страшишься правды? — не останавливался ВЗО.

— ЗАМОЛЧИ! — последний раз заорал Айкава, после чего закрыл руками уши и прикрыл глаза.

Парень стоял на разбитой крыше, проклятый выборами своего прошлого, которые оставили след на его душе. Он отказывался принимать правду, которую ВЗО выставлял перед ним, и искал способ убежать от зловещего откровения. Отрицание было его единственным спасением, последней опорой в беспросветной пучине самоуничтожения, последним его щитом, что скрывал тело подростка с всё ещё детской душой.

«Он не прав. Ничего из этого не так. Я делаю то, что нужно, чтобы достичь своих целей. Невинные жертвы — это просто цена, которую приходится платить», — мысленно убеждал себя Син, отрицая и смягчая ужасную реальность. Громкие слова Все За Одного бурлили в его голове, но он отказывался слушать, затыкал уши и уводил взгляд, чтобы не столкнуться с правдой, которую не хотел видеть.

Темные глубины его сознания были заполнены множеством переживаний и внутренней борьбы. Он боялся признать свои слабости и ошибки, потому что это означало бы смотреть в зеркало и увидеть лицо настоящего злодея. Он хотел быть героем своей истории, но страх и отчаяние сковывали его, превращая в пленника своих собственных демонов. Сущность его нравственной дилеммы сверлила его душу, словно ядовитый коготь, но он снова и снова отвергал ужасную правду, предпочитая обманывать себя, не вникать в свои настоящие чувства и мотивы. Он стремился держаться за свои старые убеждения, несмотря на потрескавшиеся основы, несмотря на то, что уже давно потерял свою первоначальную миссию и стал просто инструментом разрушения, который желает только уничтожать.

«Я прав… Я всегда был прав. Мир должен измениться, и я сделаю это любой ценой! Все они поплатятся за то, что сделали с нами!», — настойчиво повторял он самому себе, словно заклинание, которое могло бы защитить его от беспощадной реальности.

Но его внутренний конфликт продолжался, и в его сознании возникали образы тех, кого он уничтожил, образы тех, кого он предал. Они стояли перед ним в бесконечном марше утраты и страдания, напоминая ему о его тёмном пути и его собственной утрате. Он пытался отгородиться от этих мыслей, но они проникали сквозь все его защитные барьеры.

В следующий раз, когда он открыл глаза, перед ним предстала уже совершенно другая картина — теперь он стоял напротив Всемогущего в своей истинной форме, что прямо сейчас стоял на коленях перед ним, глядя на парня с широко открытыми глазами.

— Ты оставил нас всех страдать в тот день, Всемогущий. — сказал Айкава, встав прямо над героем. — И я не могу тебе этого простить.

— Не бери грех, Син! — попытался отговорить его герой. — Ты всё ещё можешь вернуться на правильный путь! Да, я виноват! Я… я не достоин носить звание героя после этого, но… тебе не нужно становится на тёмный путь. — произнёс герой номер один.

— Уже поздно, Всемогущий. — обречённо ответил Айкава, занеся щит для финального удара. — Мне уже путь заказан, так что и терять мне больше нечего. — продолжил говорить он, после чего взглянул на вертолёт, который снимал происходящее. — Настал час искупления, герой. — вернув взгляд, произнёс Айкава.

В этот же момент всё затихло. Все шумы, что царствовали вокруг, внезапно прекратили существовать. Слышался лишь лёгкий ветерок — ветерок, что будто бы дул в пустоте.

— Ты совершил ошибку, мальчик мой. — сказал Всемогущий с каменным лицом и пустым взглядом. — Меня не было там.

Слова Всемогущего пронзили Сина как острый клинок, и его руки начали дрожать, когда он слышал эти откровенные правдивые слова. Это был удар прямо в его сущность, в его убеждения, которые он пытался так страстно защищать. Шок и паника захлестнули его, как волны океана, и он чувствовал, что твердая почва исчезает под его ногами.

«Это не может быть правдой! Нет, нет, он лжёт! Он просто пытается меня запутать!», — мысли кружились в голове Сина, а его сердце громко стучало в груди, будто хотело выбраться из его груди на свободу от ужасной реальности. Отрицание вступило в схватку с правдой, и он начал отшатываться назад, пытаясь отдалиться от героя номер один.

«Я не верю! Я не верю! Это всё ложь!», — кричал он, прикрывая лицо руками, словно хотел закрыться от боли и разочарования, которые сейчас пронизывали его сущность. Он отрицал возможную правду, но она была слишком яркой и безжалостной, чтобы скрыться от его взгляда.

В следующий раз, когда его глаза снова открылись, он заметил, что теперь находится в том самом небольшом зелёном оазисе, в котором совсем недавно он был вместе с Дженсеном. Именно там они откопали ту самую небольшую ядерную бомбу, при помощи которой им удастся подорвать здание геройское агентство Звезды и Полосы. В руках парня в данный момент была то самое оружие, что способно вызвать страх у всего населения земли.

В этот момент его глаз снова приметил ту самую небольшую надпись, сделанную белой краской, что прямо сейчас красовалась на тёмно-зелёном корпусе взрывного устройства.

«The Greatest Sin».

— Что-то интересное? — задал вопрос Дженсен, подходя ближе к подростку.

— Похоже, эта бомба ждала меня. — ответил парень, ухмыляясь, указывая пальцем на надпись.

Бывший солдат же недовольно нахмурился, взглянув на руки парня. В его глазах можно было увидеть даже капельку раздражения.

— Неудачный розыгрыш. — коротко высказался Дженсен.

— Ты вообще про что? — не понимал Син.

— Хоть бы пальцы вытер перед тем, как попытаться дурить меня. — ответил Тодд и отошёл от парня. — Это не те предметы, на которых нужно оставлять автографы.

Айкава же не понимал причин раздражения напарника, пока вновь не взглянул на свои руки. В этот же момент его глаза расширились от увиденного.

Его пальцы были покрыты свежей белой краской.

Страх сковал его, как холодная рука, сжимающая его сердце. Он не мог объяснить, как белая окрашивающая жидкость появилась на его пальцах, и это заполняло его ум смутным чувством ужаса. Он судорожно стал стирать краску с пальцев, но она оставалась на коже, словно напоминание о том, что произошло. Его руки дрожали, когда он попытался припомнить, как это могло произойти.

«Это не я сделал эту надпись! Я не контролирую свои руки! Кто-то или что-то ещё здесь… Что за хрень здесь происходит⁈», — думал парень, во время чего его мысли смешивались с страхом и недоверием.

«Может быть, я и в самом деле не контролирую свои поступки? Может быть, всё это время мною управляет кто-то?», — панически подумал он, чувствуя, что его реальность разлагается, словно песчаный замок под воздействием волн.

Он вспомнил разговор с Всемогущим, слова ВЗО и его собственные ужасные деяния. Все эти мысли и воспоминания слились в гнетущий комок, который заковал его в безвыходность.

«Может быть, я действительно теряю разум? Может быть, я не могу доверять своим собственным мыслям и действиям?», — кипело внутри него, и он начал отступать, отходя от ядерной бомбы, словно она стала символом его собственной опасности.

Сину показалось, что вокруг него скопилась плотная тьма, что она сгущается вокруг него, словно хочет поглотить его целиком. Его голова кружилась от мыслей, и он уже не мог отличить, что является реальностью, а что — продуктом его сумасшедших фантазий.

— Помоги мне, Син! — послышался голос позади парня.

Айкава тут же обернулся и увидел знакомый детский силуэт, что прямо сейчас тянул свою руку к нему, надеясь на спасение. Из-за плотной тьмы было трудно разглядеть детали этого самого силуэта, но парень с ужасом подметил одну очень важную его особенность, от вида которой у него сжалось сердце.

Рыжие волосы.

— Мики? — с неверием в голосе спросил Син, широко распахнув глаза.

Силуэт же не отвечал, но этого было и не нужно, ибо Айкава уже сам ответил на свой вопрос. Ребёнок всё ещё продолжал тянуть руку к нему, и Син не мог ответить ему отказом, поэтому он также вытянул и свою, надеясь схватиться за ладонь знакомого мальчика, дабы вытянуть его из пучин тьмы.

Но сколько бы Син не тянулся к Мики, расстояние между ними никак не уменьшалось. Напротив, оно становилось всё больше и больше, будто бы кто-то специально оттягивал ребёнка все дальше и дальше от подростка. В один момент расстояние стало настолько большим, что Син бросился в бег, пытаясь добежать до своего бывшего лучшего друга, с которым ему очень сильно хотелось поговорить.

В этот же момент позади Мики появился новый силуэт, который тут же обхватив его руками, прижав к себе, после чего очертания ребёнка начали исчезать из вида парня.

— Мики! — выкрикнул Айкава, набрав больше скорости. — Отпусти его!

Неизвестный же продолжал делиться своей тьмой с Мики, превращая того в тёмную массу. На лице его было что-то на подобии зловещей и пугающей улыбки, что прямо сейчас светилась ярким красным светом.

— Ты мой самый великий грех, Син. — произнёс неизвестный силуэт. — Мой самый величайший грех.

— Отпусти Мики! — продолжал кричать парень, не разбирая слов неизвестного.

— Приди и забери. — ухмыльнулась тень и начала тянуть Мики назад.

Айкава отчаянно продолжал бежать, но расстояние между ним и Мики не уменьшалось. Казалось, что чем сильнее он старается приблизиться к своему другу, тем дальше Мики отдаляется. Его шаги были быстрыми и решительными, но время и пространство казались искаженными, как будто он бежит на месте, не преодолевая никакого расстояния. Сердце парня болело от бессилия и отчаяния. Слезы начали наворачиваться на его глазах, размывая картины перед ним. Он ощущал, что теряет силы, его ноги становились все тяжелее и тяжелее, а тьма, окружающая Мики, словно поглощала его собой.

Тень, держащая Мики, продолжала смеяться, наслаждаясь мучениями Сина. Красные глаза незнакомца сверкали зловеще, и теперь они казались Сину еще более страшными, чем когда-либо прежде. Тьма окружала их все сильнее, погружая в себя и самого подростка, но он не мог остановить свою борьбу. Хотя его ноги устали, а дыхание перехватывало, он не сдался, потому что Мики значил для него больше всего на свете. Син продолжал бежать, не сбавляя скорость. Слезы стекали по его лицу, смешиваясь с потом и грязью. Он чувствовал, что его сила иссякает, но он не собирался сдаваться. Его душа горела от решимости спасти Мики, даже если бы это стоило ему жизни.

И в этот же момент его ноги спутались. Не справившись с равновесием, парень упал лицом на землю. Он попытался встать на ноги, но тело теперь его не слушалось. Сколько бы он не пытался пошевелиться, ничего не вышло. Всё, что ему оставалось, так это наблюдать за тем, как его лучший друг из детства отдаляется от него всё больше и больше.

— Мики! — почти обессиленно произнёс Син, вытягивая руку вперёд.

На лице ребёнка же появилась слабая улыбка, а на глазах возникли слёзы. Такое зрелище заставило плакать даже подростка, что проклинал свою беспомощность внутри собственного разума.

— Я буду ждать тебя. — произнёс Мики, когда его почти поглотила тьма.

— Я буду ждать момента, когда ты спасёшь меня. — продолжил он.

— Я буду ждать. — произнёс последние слова рыжий ребёнок перед тем, как его полностью поглотила тьма.

Если бы в этом мире существовал чемпионат по вскакиванию с кровати, я бы точно смог выиграть в нём золотую медаль, ибо для того, чтобы так резко вскочить со своего спального места, нужно очень сильно постараться. Как можно понять по моим словам, у меня это получилось.

Сердце в моей груди билось с огромной скоростью, и стук его был довольно-таки громким, но перебить его всё-таки получилось моему дыханию, что в данный момент было настолько учащённым, что достигало двух выдохов в секунду. По крайней мере, мне так показалось. Всё лицо моё было покрыто холодным потом, который непрерывно тёк с моего лба, спускаясь всё ниже и ниже. Неприятные ощущения, если быть честным.

Однако, несмотря на моё ужасное состояние в данный период времени, я бы предпочел избежать повторения кошмарного опыта, который только что пережил. Кажется, что адреналин до сих пор продолжал бушевать в моих венах, словно мне пришлось участвовать в настоящем марафоне. Опустив руки, я почувствовал, как мои дрожащие пальцы сжимали простыни. Мысли в голове кружились весьма хаотично, как пьяный вихрь, и я старался сосредоточиться на реальности, стараясь успокоиться, но толку мало. В голове всё ещё звучали слова таинственного силуэта, приносящего тьму и страх, и детский умоляющий голос Мики, и пугающий ответ Всемогущего.

Мой взгляд был устремлён куда-то в сторону. Вроде как я всматривался в серую голую стену, но, хоть мои глаза и были направлены на неё, мой разум был совершенно в другом месте. Перед глазами всё ещё были те ужасающие картины, что я увидел во сне, и моему мозгу было трудно отойти от увиденного. Он до сих пор продолжал считать, что мы находимся в той реальности, потому не переставал подавать сигналы об тревоге и опасности всем частям моего тела. Хоть я и пытался убедить себя в том, что та реальность фальшивая, мой разум ещё несколько минут привыкал к тому, что в данный момент времени всё в порядке.

За окном всё ещё царствовала ночь. Взглянув на электронные часы, что находились на близстоящей тумбочке, я с удивлением обнаружил, проспал не так уж и долго. На дворе было два часа ночи, а спать я лёг, вроде как, в двенадцать. Такое себе время сна, если говорить честно, но я не виноват в том, что мой мозг решил мне снова показать события прошлого, придумав при этом совершенно новые сцены, которые я не видал ранее. Быть может, я просто сильно перенервничал уже прошедшим днём, что дало свои плоды в виде такого вот кошмара. Ну, или же, скорее всего, я просто до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что всё это произошло со мной.

С таким вообще сложно свыкнуться, сколько бы времени не прошло.

Желание спать полностью исчезло, как туман перед утренним солнцем. Мне стало жарко, и я решил подняться с кровати, дабы подойти к окну и подышать свежим прохладным воздухом. Ноги нехотя переступили через край матраса, и я оказался на ногах. Шаг за шагом я направился к окну, проталкиваясь сквозь темноту, которая всё ещё окружала комнату. Ноги были настолько ватными после всего увиденного, что я несколько раз чуть не упал, но вовремя успевал схватиться за стойкие предметы интерьера. Благодаря довольно-таки предусмотрительному хозяину квартиры, что додумался прибить некоторые вещи прямо к полу, чтобы их не стащили, мне удалось дойти до нужного места целым и невредимым.

Добравшись до заветного окна, я приоткрыл занавески и потянул на себя оконную дверцу, после чего, радуясь порции свежего воздуха, я стал наблюдать за ночным городом. Луна озаряла мир бледным светом, раскрашивая улицы в серебристые тона. Город казался спокойным и таинственным, словно оберегающим тайны и истории каждого его обитателя.

После того, как помещение заполнила свежая прохлада, я вдохнул ночной воздух, пытаясь успокоить беспокойное сердце и убаюкивая свои беспокойные мысли. Но мои чувства так и оставались беспорядочными, словно бабочки, которые каким-то образом летали внутри груди, и я не знал, как остановить этот хаос. Глаза мои устремились к небу, где ярко сверкали звезды. Они казались такими далекими, недосягаемыми, но в то же время такими притягательными и невероятными. Никогда ещё в жизни я не радовался обычному ночному небу. Вот, что с людьми могут сделать обыкновенные кошмары.

С каждым вздохом я чувствовал, как страх и тревога медленно отступали, уступая место спокойствию. Луна, звезды, ночная тишина — всё это подарило мне некую уверенность и веру в то, что всё будет хорошо, что я справлюсь с тем, что было и с тем, что ещё впереди.

Тем не менее меня не перестаёт удивлять тот факт, что кошмары вновь напомнили о себе спустя столь продолжительное время. Кажется, последний раз мне снилось подобное перед той ночью, когда я убил Всемогущего. Конечно, я понимаю, что ночной кошмар — вполне случайное явление, но я вижу в этих событиях некоторую закономерность. Если мне не изменяет память, каждое такое сновидение посещало мой мозг за день до того, как в моей жизни должно было произойти важное событие. Можно даже пальцы загибать: кошмар перед тем, как я столкнулся с опасными героями в Японии, когда меня чуть не схватили, кошмар перед второй встречей с Все За Одного, кошмар перед практическим экзаменом, когда я чуть не убил Полночь в порыве гнева, и теперь к этому списку добавился кошмар перед тем, как я и мои напарники должны взорвать здание геройского агентства Звезды и Полосы. Быть может, всё то, что я перечислил, является чистой случайностью или совпадением, но тот факт, что это появляется перед значимыми событиями, заставляет меня задуматься о том, точно ли эти сны принадлежат моему мозгу. Да, может быть и так, что у меня медленно развивается паранойя, но я не могу просто так выбросить это из своей головы. Слишком уж подозрительно это выглядит на первый взгляд.

К слову, меня также беспокоит то, что пытаются эти сны мне донести. Если так подумать, я никогда особо не сомневался в своей позиции и в своих действиях, но в кошмарах разворачиваются такие сцены, будто бы мой мозг и мой разум уже сомневаются в правильности моих действий. Насколько я знаю, такого не бывает, если сам человек не задумывается об этом, а я никогда не забивал свою голову подобной чепухой. Тем не менее образы, что явились мне во сне, чуть ли не прямым текстом говорят, что я всё делаю неправильно. Конечно, я не исключаю того, что мои познания в этой сфере весьма скудны и ненадёжны, но это также заставляет меня усомниться в том, что это самые обычные кошмары. Вполне вероятно, что это… это может быть действием какой-либо причуды.

Но как её обладатель применяет её на мне? Преследует меня на постоянной основе? Сидит в засаде и ждёт, пока я усну? Причём, её обладатель отправился за мной даже в другую страну, чтобы продолжить насылать на меня эти кошмары. Если честно, всё это звучит несколько бредово, но это не отрицает того, что такое вполне может быть. Тем не менее я не замечал за собой слежки или чего-либо подобного, а если и замечал, то взгляды со стороны принадлежали тем, кого я тут же устранял. В таком случае, где же может всё это время находиться обладатель такой причуды? Может ли быть такое, что его способность может действовать на большом расстоянии? Я бы вполне поверил в подобное, ибо такие причуды не являются редкостью для нашего мира в наше-то время.

Может ли быть такое, что эта же самая причуда причастна к той странности, что я подметил при обсуждении плана с моими напарниками? Уж слишком хорошо и быстро образовался план, да ещё и без всяких пререканий и конфликтов, а ведь наш коллектив на то время существовал лишь несколько минут. Я сомневаюсь, что подобная химия, что была показана тогда, способна возникнуть за столь короткое время, да ещё и от чувства того, что весь наш разговор контролировали, я избавиться не могу. В тот момент у меня создалось явное ощущение того, будто бы я говорю не своими словами. Как бы это объяснить… Рот открываю я, но слова, что льются из него, никак не связаны с моими мыслями. Точнее, они связаны, но лишь поверхностно. Всё это весьма странно и… неправильно. Разве может такое происходить само по себе? Либо у меня пробуждаются признаки безумия личности, либо же на нас действительно применили причуду в тот самый момент. Иному быть не дано.

Но для чего ему всё это? Я могу допустить тот факт, что за мной действительно кто-то следит, и этот «кто-то» специально воздействует на мой разум, а также на разумы моих напарников, дабы наше взаимодействие прошло более гладко. Также, что немаловажно, я готов допустить тот факт, что эта самая неизвестная личность насылает на меня кошмары, когда я сплю. Вот только я не понимаю, к чему это всё? Для чего все эти кошмары и игры разумов? С какой целью он преследует меня и вмешивается в мои дела? Может ли быть так, что этот самый неизвестный — один из тех, кто участвовал в том эксперименте? Может ли он быть одним из тех учёных, что ставили опыты на мне и других детях? Нет, этого быть не может, ибо все умерли в тот день…

А с чего это я взял, что они умерли?

По какой причине я считаю, что являюсь единственным выжившим из того экспериментального комплекса? Откуда такая уверенность? Почему я уверен в этом, хотя совсем не помню этот день? Я действительно не помню события, что последовали после того момента, когда я активировал всплеск своей причуды. Всё будто бы в тумане. Убил ли я всех в тот день? Или же это плод моего воображения? Я не исключаю того факта, что мой детский мозг мог принять иллюзию за настоящее после того, что случилось. Детский мозг вообще слаб в плане защиты, из-за чего ему можно внушить любую хрень, выдав её за правду, и он примет её таковой.

Что было после тех событий? Что… происходило после этого? Я… я ничего не помню. Такое ощущение, будто бы часть моих воспоминаний намеренно кто-то заблокировал. Я попытался вспомнить события тех дней, но в этот же момент моя голова начала болеть, будто бы предупреждая меня о том, что эти воспоминания пробуждать не нужно. Но почему? Почему мой мозг отказывается показать мне те события? Неужели кто-то действительно управляет мной, моим поведением и моими воспоминаниями? Может ли вообще быть такое? Я… я ничего не понимаю.

Схватившись за голову, я прислонился боком к стене, пытаясь унять нахлынувшую дрожь. С чего это я вообще задумался об этом? Что предвещало этому? Неужели какой-то кошмар настолько сильно повредил мою стойкую моральную оболочку? Все эти мысли и сомнения, что всплыли в моей голове, казались странными и чужими. Я всегда был уверенным в себе и своих способностях человеком. Но сейчас мне стало непонятно, что происходит с моим разумом. Возможно, я просто переоцениваю значимость своих кошмаров, придавая им слишком много значения. Одна часть меня хочет отбросить все эти мысли, посчитать их чепухой и продолжить идти своим путём, не давая затронуть свою уверенность внутренним колебаниям. Но другая часть просит прислушаться к этим ощущениям, внимательно рассмотреть все факты и события, чтобы раскрыть тайну, что кроется в этом зловещем паззле.

Тревога сжимала мою душу, но я решил собраться с силами и не сдаваться. Подобные размышления могли бы сгубить меня, и я отказывался позволить этому произойти. Мои нервы были на пределе, но я проклинал свою слабость и желал вернуться к привычной уверенности. В этот же момент я почувствовал сильный жар, что медленно охватывал моё тело, а изображение вокруг начало расплываться, от чего мне стало ещё хуже. Теперь мои ноги стали ещё неустойчивее, так что пришлось полностью довериться стене, надеясь на то, что она не обрушится под моим лёгким весом.

В этот момент я пожелал отвлечься, потому начал смотреть на вид, открывался из окна. Конечно, картина была не настолько впечатляющей, чтобы ей можно было долго любоваться, но даже это сейчас меня полностью устраивает. Да, вид на разрушенный и грязный двор не придавал мне сильного внутреннего удовлетворения, но так, по крайней мере, у меня было то, на что я мог обратить своё внимание, заставляя себя не думать о чём-то сложном и плохом.

В этот же момент мои глаза приметили странный тёмный силуэт, что стоял на небольшом расстоянии от того дома, в котором находился я. Сначала я подумал, что эта тень принадлежит обычному прохожему, что решил прогуляться на улице поздней ночью, но потом осознал, что он не шевелился.

Он стоял на месте и смотрел прямо на меня. Ни единого лишнего движения. Даже не шелохнулся от моего взгляда. Хоть я и не видел глаз этого человека, я мог себе представить, что всё это время он смотрел мне в глаза, от чего стало невероятно жутко. Сердце моё бешено забилось, кровь гудела в ушах, и внутренний голос кричал, чтобы я убежал, укрылся от этой тайной угрозы, но я продолжал стоять на месте и смотреть на таинственный силуэт, что продолжал стоять на одном месте.

Тревога взбудоражила каждую клеточку моего существа. Я почувствовал, как жар неуправляемо разливается по всему телу, словно мне стало жарко в лавовой реке. Сердце моё колотилось так сильно, как никогда раньше. Стук его был слышен громче всех звуков окружающей ночи. Нервы были на пределе, но я продолжал смотреть на незнакомый образ, который также продолжал смотреть на меня. Ощущение, будто время замедляется, сделало меня пленником своего собственного восприятия. Я стоял там, один на один с этой загадочной фигурой, и ничто не могло отвлечь меня от этого момента.

В один момент мои глаза начало сильно щипать, от чего мне тут же захотелось их закрыть, но я не мог позволить себе отвлечься от незнакомца, ибо понимал, что это может грозить мне опасностью. Мне казалось, что ему даже одной секунды хватит для того, чтобы добраться до меня. Конечно, я верил в собственные силы, как и верил в то, что смогу дать отпор, если он попытается на меня напасть, но я понятия не имел, на что он способен, так что давать ему некоторое преимущество не сильно то и хотелось.

Но, как это обычно и бывает, боль в глазах победила, и мне пришлось прикрыть их на несколько секунд. Как только боль прошла, я тут же вновь открыл их, надеясь запечатлеть силуэт на том же месте, где он был несколько секунд назад, но теперь… его там не было.

Я быстро обернулся, проверив окружающую обстановку, но нигде не было никакого следа этой загадочной фигуры. Темнота на дворе казалась бесконечной и угрожающей. Сердце моё готово было вот-вот остановиться, и я дышал тяжело, стараясь успокоиться. Может быть, это была всего лишь иллюзия, мои нервы сыграли со мной злую шутку? Я попытался убедить себя в этом, но тщетно. Неведомая угроза все ещё витала в воздухе. Мой взгляд вновь обратился к улице, и я почувствовал, как тревога обретает новую силу. Что, если тот тёмный силуэт теперь готовится напасть на меня, выжидая удобного момента, когда я не буду ожидать атаки? Моя рука нехотя потянулась к занавеске, чтобы прикрыть окно, но я задержал движение. Нет, это было бы глупо. Я не хотел выглядеть слабым перед чем-то, что могло оказаться всего лишь плодом моего воображения.

Внезапно, чувство опасности возросло до предела, и я резко обернулся, несмотря на трясущиеся ноги. Незнакомец стоял прямо за моей спиной. Моё сердце замерло, когда я увидел, как его черные руки медленно приближаются ко мне. Чёрные тени, словно изготовленные из ночной мглы, ползли по стене, касались моего тела, заставляя меня замирать от ужаса.

— Нашёл. — произнёс он и начал улыбаться зловещей улыбкой, что светилась красным светом в темноте.

— Кто ты такой⁈ — панически спрашивал я, пытаясь отступить назад, но уже был прижат к стене.

Он стоял передо мной, ужасающий силуэт, буквально состоящий из самой тьмы, чьи контуры расплывались, словно чудовищное пятно, растущее в размерах. Тьма окружала его, словно живая сущность, искажая форму и замедляя время. Стены здания, окружающие нас, словно сжимались под властью этого кошмарного образа. Его зловещая улыбка светилась ярко-красным светом, что вызывало неподдельный ужас в моём сознании. Это выражение его лица наводило страх и панику. В этой улыбке скрывалась нечеловеческая жажда моей слабости, моего страха, и он наслаждался этим, как хищник, наблюдающий за своей добычей. В этот момент я мог собственной кожей почувствовать то, как он желал моей крови. От осознания этого по всему моему телу пробежали мурашки.

Тень несколько секунд молчала, и через несколько секунд до моих ушей начал доходить слабый искаженный шепот, словно нечто нечеловеческое пыталось донести свои мысли до меня:

— Я — это ты.

С этими таинственными словами, силуэт растянулся, затем снова сжался и обернул меня своими многочисленными руками. Чёрные конечности обвили меня, прижав к себе, словно пытаясь поглотить целиком. Внутри меня кипела борьба. Я пытался сопротивляться, но тень была сильнее. Она впивалась в меня, словно пыталась забрать мою душу. Мой крик стал затихать, замирая на губах, и темнота поглотила меня.

Секунды стали вечностью, и я погрузился в бездну, где ничего не существовало, кроме страха и ужаса. Моя сознательность исчезала, словно бы растворяясь в этой тёмной море, а я стал лишь маленьким зёрнышком, затерянным во мраке.

Глаза мои резко распахнулись. Жадно хватая ртом воздух, я обнаружил, что стою возле окна, слегка прислонившись к стене. Мои глаза судорожно пытались обнаружить тёмный силуэт, что несколько секунд назад поглотил меня, но так ничего обнаружить и не удалось. Взглянув на то место, где он стоял в начале, я также ничего не смог увидеть.

— Ещё один кошмар. — с облегчением произнёс я, пытаясь выровнять дыхание.

Никогда бы не подумал, что смогу заснуть в стоячем положении. Не хотелось бы повторять подобную практику.

Абсолютно невыспавшийся подросток с большими чёрными кругами под глазами, тихо напевая неизвестную мелодию, что была понятна только ему, отворил дверь в комнату, что была расположена на нижнем уровне «Бессмертия», после чего, ни у кого не спрашивая разрешения, зашёл внутрь и последовал к ближайшему дивану, дабы немного отдохнуть.

— У-у-у, кажется, у кого-то выдалась бессонная ночка. — с лёгкой ухмылкой на лице произнёс Дженсен, когда Син прошёл мимо него, даже не поздоровавшись.

Айкава оставил этот комментарий без внимания, продолжив свой путь до дивана. Совсем скоро ему удалось достичь желанной точки, после чего, ощущая приятное тепло, что разливалось по всему его телу, буквально завалился на мягкую ткань. Его тут же начало клонить в сон, но сейчас он не мог позволить себе уснуть, ибо у него были некоторые дела, которые отложить было нельзя.

— Кто же виноват в том, что ты плохо спал ночью? — продолжил гнуть свою линию Тодд, попутно занимаясь установкой детонатора на небольшую смертоносную бомбу, что прямо сейчас находилась на рабочем столе, рядом с которым и стоял мужчина. — Быть может, тебе удалось затащить в кровать какую-нибудь жгучую красотку, что не давала тебе уснуть? — озвучил первое предположение бывший солдат. — Или же тебе удалось урвать с рынка какой-то редкий плакат с обнажённой дамой, который ты решил повесить на стену прямо напротив кровати?

На это предположение Айкава ответил лишь раздражённым взглядом, в котором была лишь капелька смущения. Это не скрылось от внимательных глаз Дженсена, что успевал следить за бомбой и парнем одновременно. На его лице тут же расширилась ухмылка.

— Не смотри на меня так. Я прекрасно понимаю, что творится с организмом подростка в этом возрасте: гормоны шалят, кровь кипит, а глаза всё чаще и чаще поглядывают на представителей противоположного пола. И я хорошо понимаю, что всю эту энергию нужно куда-то выпускать. — подмигнул он. — В этом нет ничего постыдного. В конце концов, ты же парень. Я тебя понимаю.

Син же смотрел на него, как на последнего в этом мире дегенерата, но оскорблять напарника не стал, ибо такой уж у него был характер — не мог он оставить состояние подростка без внимания.

— Кошмары. — коротко ответил на вопросы Дженсена Айкава, приняв более расслабленную лежачую позу.

— Их звали «Кошмары»? Похоже, неплохой дуэт на постере. — вновь высказал колкость Тодд, подсоединяя к бомбе несколько маленьких проводков.

— События прошлого, Дженсен. — дополнил свой ответ Син. — Страшные картины прошлого, что невозможно забыть.

— Не хочешь немного поделиться? — тут же предложил бывший солдат.

— С чего это? — не понимал подросток. — Мы с тобой не настолько близки, чтобы я изливал тебе душу.

— Верно подметил. — поднял указательный палец правой руки мужчина, подмечая слова собеседника. — Но это может помочь тебе справиться с некоторыми проблемами. Могу даже предположить, что тебе может стать легче. — объяснил своё предложение Дженсен, не убирая глаз со взрывного устройства. — Хотя бы попробуй.

Айкава взвесил слова Дженсена в своём разуме. По сути, он не был так близок с этим человеком, чтобы разглашать свои душевные муки, но ведь Дженсен был прав — поговорить о проблемах с кем-то может снять часть напряжения. Он мог бы попробовать, довериться кому-то, особенно тому, кто сам прошёл через множество испытаний, учитывая некоторые аспекты биографии бывшего солдата.

Плюсы такой возможности манили: возможность выговориться, получить поддержку, понимание и, возможно, найти какой-то ответ. Но Син колебался. Ему не хотелось казаться слабым, не хотелось демонстрировать свои внутренние слабости. В его глазах, он всегда был сильным и самодостаточным. Пусть ему и приходилось сталкиваться с кошмарами прошлого и многими сложностями, устранение которых иногда даже казалось невозможным, он всегда находил способ справиться с собой и своими проблемами. В одиночку.

Он покачал головой, отвергая предложение Дженсена.

«Нет, я не буду позволять себе такое. Я должен справляться со своими проблемами сам. Мне не нужна помощь от других в этом деле», — подумал он, чувствуя, как его гордость и самоуважение отбиваются от искушения раскрыться перед другим человеком.

Тодд, кажется, догадался о мыслях парня в этот момент, потому лишь негромко вздохнул, не отвлекаясь от того, чем занимался в данный период времени. Всё-таки любая его оплошность может привести к неожиданному и преждевременному «БАБАХ!», и ведь не факт, что в это время бомба будет в том здании, которое нужно подорвать. Тем не менее он решил немного высказаться, дабы попробовать убедить своего собеседника немного открыться.

— Боишься, что я начну считать тебя слабым? — задал риторический вопрос мужчина. — Я бы точно не стал так думать. Понимаешь, демоны есть в голове каждого. Не нужно стыдиться того факта, что они у тебя есть. Это совершенно нормально. Ненормально лишь то, что ты не пытаешься с ними бороться. — озвучил своё мнение он.

— И почему же ты думаешь, что я не борюсь с ними? — поинтересовался парень.

— Если бы ты действительно старался справиться с ними, думаю, ты бы уже начал говорить. — ответил Дженсен, откладывая в сторону отвёртку. — Человек, что долгие годы борется со своими демонами, готов пойти на любой шаг, чтобы их одолеть. Ты же буквально отдаёшься им на растерзание, позволяя им лезть глубоко в твою голову. От того и кошмары по ночам о прошлом. В добавок, ставлю сотню баксов на то, что в последнее время у тебя хорошенько так нервы играют. Это усилило присутствие демонов в твоей голове, я ведь прав?

Невероятно точное попадание Дженсена неслабо так удивило Сина, что тут же отразилось на его лице. Айкава ощутил, как его сердце начало биться громче. Он был поражен тем, что Дженсен так точно угадал его эмоциональное состояние. Казалось, что он смотрит прямо в его душу и видит все те темные уголки, которые парень так старался скрыть от окружающих.

— Как ты, чёрт побери… — начал спрашивать подросток, но был тут же перебит.

— Парень, я был на грёбаной войне. — тут же ответил он. — Ты даже представить не можешь, что мне там только не приходилось видеть: я видел, как солдаты пускали пулю себе в лоб от отчаяния, видел, как другие шли и убивали собственных друзей из-за того, что им показалось, что те были предателями. Чёрт побери, Син, я сам сильно съехал с катушек во время всего этого. — признался мужчина. — Лишь взглянув на лицо человека, я могу понять, что его мучает. На войне пришлось этому научиться, ибо нужно было доверять сложные операции психически-устойчивым людям, которые не пойдут в самый ответственный момент косить своих же. Поэтому, парень, я так отчётливо вижу то, что творится в твоей голове, и мне это очень сильно не нравится. — сказал он и отложил инструменты в сторону, после чего повернулся лицом к собеседнику. — Ты же понимаешь, что мы идём практически на самоубийственную миссию? Нам будет очень непросто осуществить задуманное. Нам… нам придётся убить много людей, и нам повезёт, если мы сами при этом не откинемся. И чтобы пойти на такой риск, я должен быть уверен в людях, что будут со мной в этот момент. Я не могу полностью доверять человеку, которого в любой момент могут сломать собственные демоны. Ты ведь понимаешь, какой это риск для всех нас? Или же ты намеренно хочешь погубить нас?

Слова Дженсена вызвали в Сине мешанину чувств. Сначала было удивление, затем раздражение, и, наконец, злость начала бурлить в его груди. Он почувствовал, что его лицо краснеет от ярости, а руки сжимаются в кулаки. Внутри него что-то прорывалось наружу, и он уже не мог себя остановить.

— И что ты, блядь, предлагаешь⁈ — со злостью в голосе спросил подросток, глядя прямо в глаза своему собеседнику.

— Начать бороться? — пожал плечами Дженсен, словно вообще не ощущал эмоций со стороны своего собеседника. — Быть может, пора надрать задницу своим демонам? Быть может, стоит показать, кто истинный хозяин этой головы? — указал он пальцем на голову Айкавы.

Последний встал с дивана и встал прямо перед Дженсеном, смотря в его глаза. Взгляд его был яростным, но в то же время исполненным обиды. Син не хотел, чтобы его так вот вскрывали, выставляли на всеобщее обозрение его страхи и слабости.

— Да что ты вообще обо мне знаешь? — задал вопрос подросток.

— В том то и дело, что я ничего о тебе не знаю. Как я могу узнать хоть что-то, когда ты сам отталкиваешь людей от себя? Ладно бы ты это делал с другими, но не стоит делать это с нами — с твоими напарниками. — сделал более злобное лицо Дженсен. — Мы готовы пойти за тобой даже на очевидную смерть, а ты даже не хочешь рассказать нам о себе, о своих демонах, о своих проблемах. Как я могу быть уверен в том, что посреди миссии ты просто не свалишь? Как я могу быть уверен в таком лидере, что ни во что не ставит свою команду? Прости, парень, но даже я был неплохим командиром, если сравнивать с тобой.

Тодд отошёл в сторону, подойдя к одному из шкафчиков, после чего, открыв один из ящиков, достал оттуда небольшой пинцет. Добыв нужный предмет, он вернул всё на свои места, после чего вновь подошёл к рабочему столу.

— Если ты не хочешь открываться всей команде, я могу понять это, но хотя бы постарайся открыться мне. — произнёс бывший солдат, немало удивляя собеседника. — У меня большой опыт за плечами и хорошая выдержка. Если я получше узнаю тебя, я смогу сделать правильный выбор в сложной ситуации, который спасёт наши задницы от провала.

Син стоял неподвижно, словно каменный столб. Его взгляд застыл на Дженсене. Он слушал каждое слово собеседника и ощущал, как эти слова тяжело отзываются в его душе. Горячая злость начала постепенно утихать, уступая место смешанным чувствам. Он понимал, что мужчина прав, и что его поведение на самом деле действительно может помешать команде и может быть опасным во время миссии.

С другой стороны, его обида росла. Он не хотел, чтобы его раскрывали, чтобы копались в его прошлом. Он считал, что его демоны — это его личное дело, и никто не должен знать об этом. Он чувствовал, что если он разрешит кому-то проникнуть в его ум, то лишит себя чего-то ценного, что защищает все эти годы. В его внутреннем мире горели спорящие между собой огоньки разума. Одна часть его желала открыться, показать свои страхи и слабости, чтобы найти поддержку и понимание. Он чувствовал, что Дженсен на самом деле хочет ему помочь и стать поддержкой, в которой он так нуждался.

Но другая часть его хотела остаться закрытой, не давая никому подойти слишком близко. Эта часть чувствовала, что если он позволит себе быть слабым перед командой, то он потеряет контроль над собой и станет заложником собственных демонов.

Син перевел взгляд с Дженсена на пол и сделал неуверенный шаг назад. Он сжимал пальцы в кулаки, пытаясь справиться с внутренним конфликтом. Его дыхание было неровным, а сердце билось быстрее.

Тодд же, заметив, что Айкава начал отступать, одобрительно кивнул и вернулся к своей работе. Тем не менее про разговор он забывать не хотел.

— У меня очень сложные отношения с отцом. — начал рассказывать о себе мужчина. — Или, наверное, уже были сложными. Собственно, я не знаю, жив ли мой папаша сейчас или нет. Не в этом суть. А твой жив? — внезапно спросил он.

Син же поёжился от такого вопроса, присаживаясь на диван.

— Мы с ним не общались уже несколько лет, так что и я не знаю, жив ли он. Почему-то хочется верить, что жив. Не мог он умереть так тихо. — ответил подросток, всем своим видом показывая, что ему не очень приятно говорить об этом.

— Кем он является? — задал ещё один вопрос Дженсен.

— Отцом? — саркастически ответил Айкава. — Не знаю. Он никогда не рассказывал многого о себе, да и виделись мы в лучшем случае раз в год-два. Я хорошо знал его только ежемесячным переводам, которые позволяли мне с комфортом жить. Конечно, раскидываться деньгами не получалось, но вот еда, одежда и квартира всегда были при себе. — более спокойным тоном рассказал подросток.

— Мой старик присутствовал в моей жизни не больше твоего. — с ухмылкой на лице произнёс бывший солдат. — В детстве я тоже мало общался с отцом. Дело не в том, что он или я избегали разговоров. Нет, скорее, мы просто не хотели разговаривать. У него были свои дела, связанные с бизнесом, а у меня была головная боль, как мне выявить свою причуду. В то время многие считали, что у меня вовсе нет суперспособностей, что стало для них поводом насмехаться надо мной и издеваться. Я стоически выдерживал каждую их издёвку, веря в то, что у меня есть причуда. И знаешь, в то время мне бы не помешала небольшая поддержка от отца. Пускай даже самая малая, но поддержка. И знаешь, что? — задал риторический вопрос он, вновь повернувшись лицом к собеседнику. — Он оказался в числе тех, кто не верил в существование моей причуды. Он уже тогда сделал для себя вывод, что я — бесполезен. — с ноткой грусти проговорил он. — Он… он назвал меня своим главным разочарованием. Не знаю, было ли это связано с моей причудой или же нет, но по моим мозгам эта фраза ударила здраво.

В комнате царила тишина, нарушаемая лишь шумом инструментов, которые Дженсен аккуратно складывал на рабочем столе, вернувшись к работе. Атмосфера стала напряженной, словно время замирало в ожидании продолжения разговора.

— Он никогда не бил и не кричал на меня — это было лишнее. — продолжил Тодд. — Но он мог делать больно по-другому. Например, вновь и вновь напоминая мне о том, что я его разочаровал, и то, что я не достоин носить имя, что он мне дал. Это было намного больнее, чем если бы я получил кулаком по морде. — произнёс бывший солдат более тихим голосом. — Даже когда моя причуда проявилась, он не перестал ко мне так относиться. Да, я сам хорош — убил несколько человек при пробуждении силы. Тем не менее даже тогда, когда у меня была сила и мозги, он не видел во мне больше, чем главное разочарование в его жизни. Справедливо ли это, Син? Я так старался угодить ему, старался стать сильнее и умнее, старался стать похожим на него. Хотел, чтобы он мной гордился, но всё это не устраивало его. В его глазах я всё ещё был слабым и никчёмным.

Когда Дженсен повернулся лицом к Сину, его улыбка была смешана с болью и страданием. Его глаза дрожали, словно отражая внутренние эмоции, которые он старался скрыть. Его ухмылка нервно дёргалась, будто бы вот-вот она сменится гримасой грусти и отчаяния, но Тодд успешно контролировал свои эмоции.

— У него были связи с министерством обороны. Так я попал на войну. Отец не дал мне и шанса отказаться от этого. Он думал, что война сделает из меня того, кем бы он мог гордиться, и о ком он мечтал всё это время. Сколько бы я не отпирался, его голос всегда был важнее моего, так что, прикусив язык, я отправился в Ирак. И знаешь… я действительно изменился под влиянием всего этого: я стал жёстче во время войны, стал сильнее и смелее, стал даже командиром армии, чёрт побери! — с довольной ухмылкой произнёс он. — Когда всё закончилось, я отправился к отцу с желанием рассказать ему, что мы победили. Я так надеялся, что он, наконец, похвалит и обнимет меня, как родного сына. Надеялся, что теперь он сможет мной гордиться. — в этот момент его лицо поникло. — Но ничего из этого не случилось. Он лишь посмотрел на меня своим обычным взглядом и произнёс, что я всё ещё недостаточно хорош. Недостаточно хорош. Всё то же главное разочарование его жизни.

Его ухмылка снова начала дрожать. Он смотрел на Сина с некой болью в глазах. Казалось, что из его глаз вот-вот пойдёт слеза, но этого не случилось — мужчина не позволил себе такую слабость.

— Я не прошу тебя открываться сразу, Син. — оборвал внезапную тишину Дженсен. — Я хочу, чтобы ты просто знал, что ты можешь не хранить всё в себе. У тебя всегда есть человек, что с удовольствием выслушает твою историю, когда ты будешь готов её рассказать. Быть может, это поможет тебе найти ответы на интересующие тебя вопросы. — договорил он и вновь отвернулся от Айкавы, возвращаясь к своей работе.

Когда Дженсен закончил свои слова, Син решил ничего не отвечать, пытаясь осознать всё, что он услышал. Он чувствовал, как непрошенные воспоминания и эмоции бушуют в его голове, и ему хотелось найти ответы на свои внутренние вопросы.

Осторожно, Син опустился на диван, чтобы уйти от ментальной напряженности и собрать свои мысли. Он закрыл глаза и попытался вспомнить события из своего прошлого, которые он старался держать подальше от сознания. Он знал, что сейчас не момент, чтобы полностью открываться, но чувствовал, что у него появилась возможность начать распутывать клубок своих чувств и воспоминаний.

Время казалось замедлившимся в этой тихой комнате. Подросток обдумывал всё, что услышал от Дженсена, и понимал, что ему нужно время, чтобы осознать свои чувства и решить, как он будет двигаться дальше.

Слова Дженсена все ещё звучали в его ушах, и в один момент усталость взяла верх. Парень почувствовал, как сон начинает настигать его. Айкава пытался сопротивляться этому, пытаясь убедить свой мозг, что сейчас не время спать, но процесс уже было невозможно обратить. Он поплыл по течению снов, в которых мелькали обрывки воспоминаний и лица близких людей.

Внезапно он уснул, его тело расслабилось на диване, а лицо выражало покой.

Лола никогда особо не любила работать в команде, как и быть с кем-то в достаточной близости. Ей казалось всё это довольно-таки жалким и слабым, поскольку настоящий уважающий себя человек может спокойно позаботиться о себе самостоятельно, как и может самостоятельно решить все свои проблемы. По такому кредо она жила достаточно долгое время, и, кажется, даже успела привыкнуть к такому образу мышления, но тут в её жизнь ворвался человек, который, судя по всему, считал иначе, ибо, если бы оно было по-другому, он бы точно не предложил ей работать вместе. Самое смешное было в том, что он даже толком не знал её: не знал её характер, не знал её привычки, не знал её скверный характер и не знал то, что она сделала в прошлом, чтобы стать такой, какой она является сегодня. Это решение парня до сих пор кажется девушке глупым, поскольку он посвятил её во все свои планы и замыслы, большинство из которых не являются законными, и она вполне может спокойно сдать его героям и полиции, чтобы не иметь проблем в будущем. Тем не менее делать это она не собиралась, ибо он дал ей то, о чём она мечтала долгое время — убить тех, кто разрушил не только её жизнь, но и всю её семью, и девушка будет ещё очень долго благодарна известному преступнику за это. Хоть он и являлся злодеем для всех, для неё в тот день он стал настоящим героем, за которым она готова идти до самого конца, даже если ей придётся поставить на кон свою карьеру и свою жизнь. Она сделает всё, чтобы помочь её спасителю достигнуть его цели.

Тем более, по пути она выполнит и все свои замыслы, доведя свою месть до логичного завершения, наказав абсолютно всех обидчиков, даже если они относились к её делу лишь косвенно. Она никого не простит.

Конечно, она не была на сто процентов уверена в том, что у них всё получится, и что все сумеют выйти сухими из воды по окончанию всего задуманного, но заднюю она давать тоже уже не могла. И дело не только в том, что она считает себя должной, но также и в том, что она считает своим долгом довести всё задуманное до конца. Это поможет ей поверить в свои силы, поможет ей понять, что она всё ещё сильная девушка, способная совершить по-настоящему опасные и трудные поступки, на которые другие бы точно не решились. Она хочет вновь обрести уверенность в себе после всего того, через что ей пришлось пройти за последний год.

Дело в том, что девушка стала ощущать себя ненастоящей. Этому способствовала отличная и удачная карьера в модельной сфере, в которой за последний год она достигла больших успехов, обогнав по позициям даже опытных коллег, что находятся в этой индустрии гораздо больше, чем она. Лоле очень часто приходилось соответствовать своему образу, который включал себя даже ненастоящие эмоции и поведения. В первое время, конечно, она получала настоящее удовольствие, занимаясь рабочими делами, но со временем огонёк положительных эмоций начал медленно угасать, уступая место усталости от рутины и скукоте от того, что ей приходится заниматься одним и тем же на протяжении долгого времени. Да, рутина существует везде и в разных формах, но девушка, что до определённого времени не была правдива даже с собой, заставляя себя делать то, чего она не хочет, не понимала этого, потому её энтузиазм гас быстрее, чем это должно было происходить.

Быть может, именно поэтому она и хочет принять участие в миссии Сина. Скорее всего, она считает, что эти новые события способны принести новые краски в её жизнь, что, несомненно, станет огромным поводом для неё существовать в этом мире, что наполнен до краёв серостью, жестокостью и самой ужасной несправедливостью. Хоть Лола и не хотела этого признавать, но она всё ещё была крайне наивной особой, которая верила в то, что этот мир можно изменить в лучшую сторону, если хорошенько постараться. Она действительно считала, что, если избавиться от всех плохих парней на этой планете, всем людям станет жить спокойнее. К сожалению, она ещё не догадалась, что во время подобной чистки она и сама попадёт под метлу, ибо её уже нельзя назвать добрым и справедливым человеком, что достоин жить в новом — добром мире. По крайней мере, не после всего того, что она успела натворить.

Лола считала удивительным тот факт, что все эти мысли приходят в её голову лишь тогда, когда она вливает в свой организм алкоголь. Конечно, она слышала о том, что спиртное помогает человеку раскрыться и мыслить шире, но девушка никогда не воспринимала все эти слова всерьёз, считая их откровенным бредом. Она действительно не понимала, как что-то такое низкое, как алкоголь, может изменить человека в лучшую сторону. Лола часто приходилось становиться свидетельницей изменений своего отца, когда он перебирал со спиртным, и она точно не может сказать, что он тогда мыслил шире и в полной мере раскрывался. Скорее, он просто становился худшей версией себя, которую девушка откровенное ненавидела. Казалось бы, что после всех увиденных ею картин она должна испытывать неприязнь ко спиртному, но жизнь её научила, что не всегда всё происходит так, как ты задумываешь, так что и она начала пить. Всё начиналось с простых слабеньких коктейлей, которые ей любезно подавали на светских мероприятиях толстые дяди с большими бумажниками, а продолжилось тем, что в один из дней она умудрилось влить в себя три бутылки крепкого вина, после чего отключилась прямо посреди своей комнаты — прямо на полу. Благо, никому не посчастливилось стать свидетелем подобной картины, так что девушке было не так стыдно, как могло бы быть.

В данный момент времени Лола решила ограничиться лишь одним коктейлем под названием «Джонни Сильверхенд», который ей любезно посоветовал бармен бара наёмников «Бессмертие». Как она тут оказалась? Из-за того же Сина, который посчитал правильным сделать их местом сбора данное место. Нет, разумеется, Лоле было по вкусу данное заведение, но она чувствовала себя как-то некомфортно, когда понимала, что её окружают настоящие матёрые убийцы, за плечами которых явно не одно успешное дело. Нет, она не боялась, что может стать их следующей жертвой. Скорее, её просто напрягал этот факт, ибо она не привыкла к подобному обществу. Она бы чувствовала себя в большей безопасности, если бы её прямо сейчас окружали представители селебрити этой страны, которые иногда тоже не прочь устранить своих конкурентов, но вот убийцы в лице наёмников — совершенно другое дело. К этому невозможно быстро привыкнуть.

От напитка, к слову, она была не в восторге. Дело в том, что она вообще не любила острое, но в этот раз она повелась на агрессивную рекламу местного бармена, который уверял её в том, что даже не любители острого будут восторге от этого пойла. Разумеется, Лола понимала, что кому-то это может показаться вкусным и крутым, но прямо сейчас она всеми своими силами старалась сохранить спокойный и хладнокровный вид, хотя весь её организм буквально кричал в данный момент о том, что выпитое ей — отстой. Её губы и язык сильно жёг перец, которым бармен любезно обтёр края стакана, из которого она пила. Каким-то образом этот перец даже умудрился попасть внутрь самого коктейля, от чего теперь весь её рот был готов выплеснуть из себя волну яркого огня, способного испепелить не только это место, но и добрую половину города.

— И что такая красивая девушка делает в этом богом забытом месте? — послышался вопрос со спины.

Во время произнесения этой фразы Лола поняла, что тот, кто её говорит, медленно приближается к ней, если судить во возрастанию громкости голоса. Любая другая девушка бы немного напряглась от этих слов, но только не Лола — прямо сейчас она была совершенно спокойна. Ни один мускул её тела не дрогнул, ибо она узнала этот голос, хоть и слышала его фактически второй раз.

— С какой целью спрашиваешь? — поинтересовалась девушка, даже не повернув голову. — Если хочешь пофлиртовать со мной, то не стоит — ты не в моём вкусе. — игриво произнесла она, нацепив на лицо коварную улыбку, к которой уже успела привыкнуть за последний год.

— Даже и шанса не дашь? — обиженно спросил Максвелл, присаживаясь на соседний стул. — Ты очень жестокая, Лола. — с наигранной грустью продолжил он, закидывая руки на барную стойку.

— Таковой меня сделала жизнь. Не стоит меня обвинять в этом. — отмахнулась она, отпив ещё немного содержимого из своего стакана, после чего поморщилась. — И как вы эту гадость пьёте? — спросила она, пытаясь сдержать кашель.

— «Джонни Сильверхенд»? — задал риторический вопрос парень. — Тут его редко заказывают. В основном, насколько я помню, его берут лишь тогда, когда горько на душе. Помогает прийти в себя. — объяснил Райт, после чего жестом подозвал бармена к себе. — Один «Евродин» сделай мне, если не трудно. — сделал заказ он, глядя в глаза работнику бара.

— Без проблем. — с улыбкой ответил тот, после чего тут же приступил к работе.

Лола же отодвинула стакан в сторону, решив, что она больше не будет пить это, поскольку испивать данный эликсир мучению подобно, а в мученики она записываться пока точно не спешила.

— А что за коктейль ты заказал? — поинтересовалась она.

— «Евродин» — сладкая версия «Сильверхенда». По сути, тоже самое, но слаще и без перца. У нас его берут либо геи, либо лесбиянки, либо молодые люди. — с ухмылкой ответил Максвелл.

— И к какой категории ты причисляешь себя? — решила подколоть парня Лола, задав провокационный вопрос.

— Я причисляю себя к тем, кто просто хочет чего-нибудь попить. — будто подготовленной фразой ответил Райт.

Услышав ответ, девушка показательно надула губки и обратилась к бармену.

— Мне тоже «Евродин». — произнесла она, после чего посмотрела на Максвелла и по-детски вытащила язык.

— А к кому ты себя причисляешь? — решил задать ответный вопрос Райт.

— Лесби. — коротко ответила она, будто бы ожидала этот вопрос. — Я больше девочек люблю.

— Именно поэтому ты быстро меня отшила? — понимающе спросил парень.

— Да. Как я вообще могу заглядываться на таких, как ты, когда рядом ходит такая аппетитная девочка, как эта ваша Фурия? — ухмыльнулась Лола и посмотрела в сторону голубоволосой девушки, что прямо сейчас общалась с группой наёмников, сидя за одним из многочисленных столов. — Только посмотри на неё: прекрасные волосы, милое личико, великолепная грудь, стройные ножки и аппетитная задница. Думаешь, что после такого я буду смотреть на тебя? Уж лучше застрели сразу. — договорила она, не переставая смотреть на объект обсуждения.

— Боюсь, твои чувства она разделить не сможет. — поспешил обломать её Максвелл. — Она по мужчинам.

— Она просто ещё не встречала таких, как я. Будь уверен, что после нашей ночи она точно больше не посмотрит в сторону какого-то мужика. Тем более, я уж точно буду лучшим вариантом, чем наш бородатый солдатик.

— Если уж сравнивать с ним, то даже у меня шансов больше. — оценил свои возможности парень.

— В следующей жизни, парнишка. В этой тебе ничего с ней не светит. — дерзко проговорила Лола.

— Это ещё почему? — непонимающе спросил Максвелл.

— Потому что в этой жизни тебе придётся уступить мне. Я не отдам эту задницу другому. — с жадностью в голосе сказала она, после чего вернула свой взгляд к стойке.

Бармен подошел ближе к паре и неспешно положил перед ними два стеклянных стакана с напитками. «Евродин» имел насыщенный янтарный цвет и приятный сладкий аромат. Лола почувствовала, что в этом коктейле нет остроты, которая так ее раздражала в предыдущем. Она взяла стакан в руку и аккуратно попробовала напиток. Вкус показался ей гораздо более приятным, чем у «Джонни Сильверхенда». Максвелл, уловив ее положительную реакцию, улыбнулся удовлетворенно.

— Вот видишь, теперь ты оценила настоящий вкус. Не удивительно, что «Евродин» пользуется спросом у молодежи. — Максвелл приятно ухмыльнулся и приблизил свой стакан к губам, чтобы вновь наслаждаться своим выбором.

Лола ответила ему таинственной улыбкой и также приступила к своему коктейлю. Их стаканы скользнули по столу, и звук кристального стекла разорвал тишину, которая повисла между ними. Лола почувствовала, что хоть она и не чувствует влечения к Максвеллу, но общение с ним неким образом привлекательно. Он был уверенным, смелым и имел свою привлекательность, несмотря на его сомнительный выбор места для обитания, учитывая то, что она знала, что он является наёмником.

— Почему ты решил принять участие в миссии Сина? — спросила девушка, осушив свой стакан наполовину.

— С какой целью интересуешься? — спокойно задал ответный вопрос Максвелл. — Ты не похожа на того, кто хочет лезть в чужие головы.

— Мне просто интересно. — отмахнулась Лола. — Всё-таки хочется узнать побольше о человеке, с которым уже скоро отправишься на самоубийственную миссию. — продолжила она, вглядываясь в стеклянный сосуд. — Хочешь отомстить кому-то? Быть может, было трудное и несправедливое детство? Родители не занялись воспитанием, а герои показались злодеями?

— Ничего из этого. — ухмыльнулся Райт. — У меня было хорошее детство, ответственные родители, которых я до сих пор люблю, а также я до сих пор восхищаюсь некоторыми героями.

— Не похоже на портрет злодея. — подметила Лола.

— Я и не являюсь таковым. — тут же дал понять Максвелл. — Мне просто интересно, что из этого выйдет. Я вообще люблю влезать в интересные и захватывающие заварушки, из которых можно даже живым не выйти. Можно сказать, что мне просто нужны адреналин и дофамин в большом количестве.

— Только это? Никакой цели? Никакой идеологии? Никаких замыслов? — недоумевала девушка. — Всё ради чистого интереса? Ты странный, в курсе? — ухмыльнулась она.

— Мне не нужно ничего из этого. Я просто хочу прожить свою жизнь так, чтобы я ни о чём не жалел. Я мог отказаться от предложения Сина, но так я бы пропустил занимательное представление. В добавок, я хочу вблизи увидеть, как кто-то свергает Звезду и Полосу. — продолжил объяснять свою позицию Максвелл, иногда останавливаясь для того, чтобы отпить содержимое из своего стакана. — Прямо сейчас все думают, что её невозможно победить и убить. Некоторые даже причислили её к лику святых и бессмертных. Мне хочется посмотреть на то, как подобный человек проигрывает и умирает, как и то, что он успел создать. Я вижу в этом свою красоту.

— Хочешь увидеть отчаяние людей, что сильно верят в непобедимость героев? — решила уточнить Лола.

— И это тоже. — ответил Максвелл. — Моё детство было чересчур идеальным: хорошие родители, отличные одноклассники и светлейшие герои, что не имели плохих сторон. Не знаю, как ты, но мне эта идеальность надоела. Хочется немного хаоса, паники и интереса. Хочется того, что бы смогло изменить этот мир, и, как мне кажется, Син на это способен. Я рад, что могу принять участие в подобных событиях.

— Даже если они могут стать для тебя последними? — спросила девушка, удивлённая словами Райта.

— Плевать. — без колебаний проговорил он. — Если моей жизни суждено оборваться так рано, я приму это. По крайней мере, я буду знать, что решил попробовать что-то изменить в своей жизни настолько кардинально, что эти же изменения меня и прикончили. — глупо улыбнулся он и потёр затылок. — Глупо, конечно, но так я вижу смысл своей жизни.

Лола слушала Максвелла, понимая, что его мотивы действительно отличаются от её собственных. Его стремление испытать адреналин и желание наблюдать за падением героев могло показаться ей странным, но она решила не осуждать его за это. Ведь каждый имеет право выбирать свой путь и свои цели, даже если они могут показаться нелепыми другим.

Она понимала, что сама приняла участие в миссии не из-за высоких идеалов или героических мотивов, а просто из-за желания отомстить за себя, своих близких и их разрушенные жизни. В её голове возникали мысли о том, что её причины участвовать в грядущей миссии кажутся глупыми и наивными по сравнению с Максвеллом, но она скрывала эти сомнения и предубеждения. Ей было приятно общение с ним, и она не хотела испортить атмосферу, которая так спонтанно возникла между ними.

— Каждый из нас ищет свой путь, Максвелл. — сказала Лола, стараясь сдержать искренность в голосе. — И, хоть твои мотивы и кажутся странными, я не могу осуждать тебя за выбранный тобой путь. Каждому своё, верно? — произнесла она с грустной улыбкой на лице, после чего опустила взгляд вниз. — По крайней мере, твои цели гораздо лучше обычной бессмысленной мести.

— Не могу согласиться. — тут же возразил Максвелл, чем вызвал ещё одно её удивление, смешанное с небольшим шоком. — Ценность каждого мотива для каждого человека своя. Одному она кажется низкой, а другому — высокой. Нельзя сравнивать что-то такое личное, как причины делать то или иное. Каждый человек уникальный, как и всё то, что он делает и чувствует. — продолжал говорить он, вызывая всё больший и больший шок внутри девушки. — Не стоит принижать себя и всё то, что для тебя ценно. Если ты хочешь кому-то отомстить, то мсти. Не задумывайся о том, что будет дальше. С тем, что будет дальше, будешь разбираться будущая ты, а с тем, что происходит в настоящем, будешь разбираться настоящая ты. Мы же ещё оба очень молоды, Лола. — улыбнулся он. — А молодым подобное свойственно. Так зачем нарушать традиции?

Внутри Лолы бушевали разные эмоции. Она была удивлена и даже немного ошеломлена словами Максвелла. Его мудрые мысли и отношение к жизни казались ей каким-то открытием. Она понимала, что слишком долго закрывала свои чувства и мотивы, побоявшись их осуждения или неодобрения. Впервые за долгое время она встретила человека, который так беззаветно принимал её и не судил за её желание отомстить.

Такие размышления заставили Лолу задуматься о своей жизни и о том, как она стала той, кто она есть сейчас. Она решила попытаться открыться Максвеллу, хотя бы немного, и поделиться своими мыслями. Она понимала, что он тоже мог бы быть с ней более откровенным, и она хотела установить между ними взаимопонимание, которое могло бы укрепить их связь в предстоящей опасной миссии.

Лола подняла взгляд и взглянула Максвеллу в глаза. Её улыбка была немного теплее, и в её глазах зажглась искра любопытства и доверия.

— Ты первый, кто не стал меня судить за желание отомстить. — произнесла она более тихо, чем раньше. — Последние года я только и гонюсь за призрачной местью. Совсем недавно… мне удалось отомстить тем, кто стал причиной разрушения моей жизни, а также жизни моих близких людей. Из-за действий этих людей я и стала такой, какой являюсь сейчас. И знаешь, когда я… убила их, я почувствовала… пустоту. — более обрывисто говорила она, что показывало, что эти слова давались ей с большим трудом. — До этого я думала, что это принесёт мне удовольствие, но… этого не произошло. Я ничего не почувствовала. Ничего. — её глаза увлажнились, а голос стал надломленным. — Я думаю, что убийство Звезды поможет мне почувствовать приятные чувства, ибо она тоже имеет отношение к тем, кто испортил жизнь моей семье, но я боюсь, что и это не принесёт мне ничего хорошо. Я… я просто не знаю, что делать дальше. Я не знаю, что будет, если я вновь почувствую пустоту.

— Боишься жить без смысла? — уточнил парень.

— Что-то вроде того. — ответила она, приложив правую руку к своей щеке. — Я не смогу дальше жить, если пойму, что всё, что я делала, было бессмысленным. Мёртвым не нужна никакая месть, а живые от неё не получают удовольствия. Для чего же месть существует тогда? — спросила она у собеседника.

— Для того, чтобы мерзкие подонки, испортившие жизнь одним людям, не смогли испортить жизнь другим. — ответил Райт, на что Лола ухмыльнулась.

— Такая себе отговорка. — произнесла она.

— Тем не менее это так. Если ты чувствуешь удовольствия от совершения мести, подумай о том, сколько людей ты спасла от их действий, убив их. Быть может, не ты одна желала убить этих мудаков. — объяснил Максвелл.

— А есть ли мне дело до этих людей? Я больше за свою жизнь переживаю. — недоумевала девушка.

— Если не видишь смысла в собственных действиях, придумай его сама. — с ухмылкой проговорил парень. — Не нужно пытаться увидеть что-то конкретное — создай это «конкретное» сама. Поверь, так ты избавишься от многих проблем. — с лёгкостью и беззаботностью в голосе посоветовал он.

Внутри девушки кипела буря чувств. Она была благодарна Максвеллу за его откровенность и поддержку. Его слова заставляли её задуматься о своих действиях и мотивах, которые ей двигали. Ей было больно осознавать, что даже после того, как она отомстила за свою семью, пустота внутри не исчезла. Она понимала, что месть не может заменить потери, которые она испытала, и что она теперь столкнулась с необходимостью искать новый смысл в жизни.

Слова Райта звучали как наводящий на размышления совет. Он призывал её создать свой собственный смысл и наполнить свою жизнь тем, что она считает важным и ценным. Лола осознавала, что это может быть сложно, а также это требует большое количество времени, но она почувствовала, что эта идея приносит ей некий свет надежды. Возможно, она сможет найти свою цель, которая поможет заполнить пустоту в её душе.

Окружающая атмосфера стала более раскрепощенной и доверительной. Они оба открылись друг перед другом, и теперь между ними царило особое взаимопонимание. Лола понимала, что Максвелл — это не просто наёмник, а сложный человек со своими мотивами и идеями. Он не осуждал её за её путь, а старался поддержать и помочь найти смысл в её действиях.

Парень смотрел на девушку с улыбкой, но в его глазах также читалась искренняя забота. Он не торопил девушку принимать решения, а лишь поделился своим опытом и мудростью. Лола чувствовала, что он не просто напарник по миссии, а человек, на которого можно положиться и открыть свою душу, если их отношения, конечно, вскоре не испортятся и не прекратятся.

— Уже завтра, да? — решила перейти на другую тему Лола, выпив полностью опустошив свой стакан с напитком.

— Да. — подтвердил Райт. — У тебя всё готово?

— Разумеется. — ухмыльнулась она. — Ави завтра будет ждать нас на крыше этого здания.

— Умеешь водить? — поинтересовался парень.

— Это беспилотник, так что о водителе можно не беспокоиться. — тут же заверила она.

— А если он сольёт данные наших передвижений героям и полиции? — спросил Райт.

— Его память, считай, одноразовая. На подобном транспорте путешествует столько разных знаменитостей и политиков, что аж жутко. Руководству этого транспорта не очень выгодно кого-то из них сливать, учитывая то, какие деньги эта компания получает за конфиденциальность и верность. — успокоила опасения собеседника Лола.

— Это хорошо. — тут же вернулся в прежнее состояние Максвелл. — У меня тоже всё готово. Конечно, оборудование досталось не очень легко, но зато в радиусе километра никто не сможет воспользоваться какой-либо связью. — ухмыльнулся он.

— Звучит отлично. — улыбнулась Лола. — Ознакомился с планом здания?

— Да. Син принёс мне его ещё вчера, так что успел всё изучить. Собственно, всё так, как мы и планировали. Ничего лишнего и сложного.

— Надеюсь, всё остальное будет также. Не хочется мне неудач на первом же деле.

— Боишься? — подколол собеседницу парень.

— Опасаюсь, что не смогу дотянуться до задницы Фурии, будучи за решёткой. — произнесла девушка и издала смешок.

— Звучит, как отличная мотивация не провалиться. — тоже посмеялся парень. — Ещё по одному коктейлю? — предложил он.

— С удовольствием. — ответила Лола с тёплой улыбкой на лице.

Так они провели ещё несколько часов, обсуждая план действий и готовясь к предстоящей миссии. Время пролетело незаметно, и когда уже на улице стемнело, Лола и Максвелл продолжали наслаждаться обществом друг друга. Они чувствовали, что их связь укрепляется с каждой минутой, и будущее их миссии казалось не таким опасным и непредсказуемым, как раньше.

И на следующий день всё началось.