Сделаем Испанию снова великой!

Глава 13. Экспансия

Например, Испания начала подготовку, либо и вовсе уже инициировала, ряд важных исследовательских экспедиций:

Первая, и самая важная из них — кругосветное путешествие.

Вернее, фактически, это было сразу два кругосветных путешествия с разными маршрутами. Первое должен был возглавить Алехандро Маласпина, а второе — под руководством Хосе де Бустаманте-и-Герра.

Им обоим поручили подготовку этих экспедиций. Им же, по личному указу Артёма, были вручены две эскадры фрегатов. Не все корабли, конечно, были новые и не все были в идеальном состоянии. И именно поэтому им дали срок в полгода-год на подготовку экспедиции и отплытие.

Вторая миссия — это исследование Аляски под руководством Сальвадора Фидальго-и-Лопегарсия. Разумеется, это было не мелкое исследование, а фактически миссия по захвату и приобретению новых колониальных владений в Аляске.

Собственно, не была мелким исследованием и третья экспедиция — под руководством Эстебана Хосе Мартинеса Фернандес-и-Мартинес де ла Сьерра, имевшая своей целью значительное расширение испанского присутствия на острове Нутка.

Имея под своим командованием небольшую, но практически непобедимую в этих водах эскадру, он в этом же году стал строить, в соответствии с королевским распоряжением, укреплённые поселения на территории острова Ванкувер и острова Нутка.

Не шуточной была и четвёртая миссия — экспедиция Бруно де Эсета-Дудагоитиа, в рамках которой последний исследовал тихоокеанское побережье Северной Америки. В частности, он также предпринял активное строительство фортификаций на территории последнего.

Так, подготовив дополнительные припасы и предприняв ряд мер предосторожности, он вошёл в устье реки Колумбия с шестью шхунами и тремя транспортными кораблями. Уже имея опыт столкновения с коварными водами реки, он сумел продвинуться до самого места слияния рек Уилламетт и Колумбия.

В этом же месте он, собственно, и основал Форт Росас и Форт Сан Хуан. Там же, где у нас ныне стоят Портланд и Ванкувер соответственно. У самого же устья реки Колумбия он основал Форт Астурия. Там же, где у нас ныне стоит город Астория. Всё это дело заняло у него весь 1788 год, в общем-то.

Одновременно с ним, в море вышел в рамках пятой миссии Франсиско де Элиза-и-Ревента и вместе с тремя шхунами детально исследовал пролив Хуан де Фука, после чего вошёл в залив Пьюджет, который он назвал заливом Элизы.

Там же он основал два форта — Форт Сан Карлос на месте современного Эверетта и Форт Санта Мария на месте современного Сиэтла. Это, разумеется, также не было быстрым занятием и заняло у него весь 1788 год.

Было также ещё несколько других миссий — основание Форта Лос Сантос на острове Ситка экспедицией Франсиско Антонио Морелля де ла Руа. Если что, основал он его в том же месте, где ныне стоит город Ситка.

В то же самое время, Хуан Франсиско де ла Бодега-и-Куадра во главе своей экспедиции достиг острова Кадьяк, где на месте современного города Кадьяк (то есть, на территории Павловской гавани) построил Форт Эскила, в то время как русское поселение в Бухте Трёх Святителей он иронично прозвал Фортом Карибдис.

Здесь, собственно, впервые российские интересы на Аляске столкнулись с интересами Испании. Одна беда — русские, хотя и верные подданные русской императрицы, помощи со стороны центра не имели в условиях гораздо более важной для центра Русско-турецкой войны, начавшейся ещё в прошлом, 1787, году.

Испанцы же ни с кем из крупных европейских держав не воевали, как и не стояли с их пистолетами у виска, в отличие от Российской империи. Тем более, что испанцы имели значительно больше ресурсов и надёжную сеть баз в лице разрозненных поселений на всём тихоокеанском побережье Америки.

Тут, как вы понимаете, деваться просто некуда. Ну, ничего не поделать. Ну, правда, поделать что-то с этим могли англичане. Да-да, те самые англичане, что столкнулись с силами Эстебана Хосе Мартинеса Фернандес-и-Мартинес де ла Сьерра на острове Нутка.

Если быть точнее, то с испанцами столкнулся ничего не подозревавший Джон Меарес, самый настоящий, образцовый такой британский дегенерат и подонок. Почему подонок?

Ну, он обманывал британскую Ост-Индскую компанию, ходя по морю на своём английском судне под португальским флагом, лишь бы не платить за лицензию. Ради он также шёл на подделывание официальных бумаг, чтобы вы понимали.

Кроме того, чуть не прикончил своими глупыми решениями всю команду своего корабля, включая и себя самого. Был спасён вместе с остатками команды только своевременным прибытием Джорджа Диксона.

Последний ему продал припасы, необходимые для его же собственного выживания, после чего вернулся в Макао и подал там иск против Джорджа Диксона, обвинив последнего в том, что он продал ему товары, необходимые для его выживания, по завышенной цене.

Причём до этого, так как его, вообще-то, поймали за деятельностью без лицензии и с фальшивыми документами, дал спасшему его капитану клятву, что больше он такие приколы выкидывать здесь не будет и вообще забудет о северо-западном побережье Америки навсегда.

Как вы понимаете, по возвращению в Китай он не сдержал своё слово. Напротив, он подал иск против своего спасителя и после тут же начал клепать, как бешеный, новые фальшивые документы и снаряжать новую экспедицию.

После этого, оплыв 22 января 1788 года из Макао, он доплыл до Нутки, после чего, зная о том, что здесь есть испанское поселение и что здесь ему делать, по-хорошему, нечего, ведь он нарушает испанскую монополию, стал активно торговать с местными индейцами.

За этим, собственно, испанцы под командованием Эстебана Хосе Мартинеса Фернандес-и-Мартинес де ла Сьерра и поймали его. После чего, естественно, захватили оба его корабля — Felice Adventurero и Iphigenia Nubiana.

Так, если что, он назвал свои корабли, чтобы выдать их за португальские и, соответственно, не иметь нужды получать лицензию британской Ост-Индской компании и, как следствие, не платить за её получение.

В нашей истории он ещё и выдумал несуществующее поселение, а также несуществующий договор с местным индейским вождём о продаже земли, чтобы оправдать своё небольшое предприятие.

Так что, как можно заметить, подонком он действительно был, причём очень даже смачным. Хотя, разумеется, если отойти от моего стиля гонзо и принять за основу высокий штиль того времени, то он, конечно же, просто авантюрист.

Да, его поймали, но он ведь авантюрист! Более того, он выдающийся антрепренёр! Причём антрепренёр в первоначальном смысле этого слова, а не в том смысле, которое оно имеет у нас «сейчас».

В общем-то, да, завершая полёт нашей мысли, можно сказать, что Испания, к своему худу, наткнулась на самого настоящего британца, отмороженного по самые яйца подонка, готового на любую ложь, лишь бы выплыть сухим из воды.

К сожалению, это не наша версия реальности. Здесь Великобритания была всё ещё крайне слаба. Прошло всего лишь десять лет с момента прошлой войны с Испанией, и память о «союзном» флоте, что «сжёг дотла» Портсмут, была свежа.

Естественно, британцев не волновало, что и сухопутными силами, и морскими силами командовали французы, а город сгорел не из-за «злобных предприятий» гнусных французов и испанцев (про португальцев никто даже и не вспоминал), а из-за стечения обстоятельств.

Версия со специально сожжённым Портсмутом была англичанам на руку, и они ею активно пользовались в своей пропаганде. Британцы, правда, не подумали, что воевать придётся уже через десять лет.

Портсмут был, конечно, большей частью восстановлен и даже дополнительно укреплён, в частности, фортом Камберлендом. Благо, британцы всё же учатся на своих ошибках.

Правда, на этот раз позиции Великобритании были даже хуже на море, чем до 1778. Видите ли, потеря важнейших колоний в Америке, как показывает практика, очень сильно бьёт по экономике.

Высадка вражеской армии, к слову, тоже сильно бьёт по экономике — Королевская биржа после известий о поражении флота и высадке французов чуть ли не схлопнулась в чёрную дыру от манифестации самого страшного кошмара британцев.

Представьте себе, какие времена переживала после этого Королевская биржа, сначала узнав, что Портсмут дотла сгорел, затем, что вся Ирландия восстала, а затем, что единственные регулярные войска на острове практически загнаны в угол и скоро будут принуждены к поражению.

Ну, а теперь экстраполируйте это на всю Великобританию, и, возможно, вы поймёте экономический ущерб от случившегося вторжения. И, вполне возможно, вы также поймёте, в какой же заднице оказалась экономика Великобритании после этого.

Как не трудно догадаться, её экономика обвалилась смачно и на самое дно, и, хотя быстро восстанавливалась после катастрофы, но до предвоенного уровня 1775 года не дошла даже к 1788 году.

Тем временем, французская экономика, в целом, несмотря на различные трудности и природные катастрофы, росла. В принципе, росли и другие экономики.

Падение роли Великобритании на морях открыло для европейских держав новые возможности, которыми они поспешили воспользоваться. Как следствие, активно росла экономики Испании, Португалии и Нидерланд.

Серьёзный вред от падения экономики Великобритании испытали только экономики Речи Посполитой, Дании, Швеции и Российской Империи, сильно зависимые от экспорта своих товаров в Великобританию.

Впрочем, Речи Посполитой вообще не до этого было, а Российская Империя смогла компенсировать негативные последствия от данного падения за счёт приобретённых в прошлой русско-турецкой войне территорий.

Ну, а Швеция и Дания смогли компенсировать это за счёт развития торговли с Соединёнными Штатами Америки. Так что, как вы понимаете, единственной проигравшей стороной по итогу оказалась сама Великобритания.

Как не трудно догадаться, значительно ослабленная Великобритания вынуждена была искать союзников против Франции. Обеспокоенная ещё и успехами русского оружия на Балканах, она поспешила возродить свой давний союз с Пруссией и Голландией.

И в этом деле, должен признать, преуспела. Россия же, возмущённая подобным поворотом событий, и будучи сама в союзниках с Австрией, поспешила заверить Версаль в своей поддержке против Англии, одного из трёх спонсоров «партии шляп», выступавшей за войну с Россией.

Да-да, заверить ту самую Францию, инженеры которой, на пару со своими прусскими коллегами, между прочим, Измаил туркам строили! И если вы думаете, что это иронично, то да — это чертовски иронично.

Причём, должен заметить, что Франция ведь была уже очень давним союзником Турции, и сама была одним из главных спонсоров, наравне с Англией и Турцией, «партии шляп», что выступала за войну с Россией.

Тем временем, Англия, Голландия и Пруссия поспешили поддержать претензии Швеции, в то время как Дания, в составе которой по унии находилась Норвегия, поспешила поддержать Россию.

Нарисовалась довольно странная картина — Россию прямо поддержали Австрия и Дания, а Швецию прямо поддержала Блистательная порта. При этом, Россия была союзником Австрии, а союзником Австрии была Франция, а союзником Блистательной порты, в свою очередь, была Франция.

Голландия же примкнула к Англии и Пруссии против России просто потому, что враждовала с Австрией из-за Шельды, а правительство Голландии была по гроб обязана Пруссии своей победой в гражданской войне.

Пруссия же заняла выжидательную политику в отношении конфликта, наблюдая за действиями шведского короля, Густава III, рассчитывая решить вопрос о своём участии в потенциальном очередном общеевропейском конфликте, основываясь на том, какой стороной фортуна повернётся к шведскому королю.

Однако, в целом, клонилась к войне с Россией, так как последняя была союзником Австрии, в то время как Австрия была прямым конкурентом Пруссии на германской политической арене.

Ну, а тут ведь ещё и субсидии жирные гарантировали Соединённое Королевство с Голландией, да подкупами подслащали данный выбор их клятые дипломаты!

Франция же, а если быть точнее, то конкретно Людовик XVI, желал восстановить свой международный престиж очередной молниеносной победой над Англией, и потому войны желал, несмотря на неурядицы в экономике.

Тем более, что превосходство в военных силах было за французами, и было ощутимым даже без участия Испании с Португалией. Ну, а самой Португалии до европейских дел не было вообще никакого дела — они ей были совершенно до фонаря.

Даже потенциально Португалия от этого конфликта ничего не могла получить. Тем не менее, она была готова вступить на сторону Франции в конфликте, если те всё же отважатся начать войну. Ибо, как известно, за это дело можно получить жирные субсидии от французов и испанцев.

В свою очередь, Австрия не сильно горела воевать ещё и с Пруссией, потому что в этом случае ей бы пришлось воевать на два фронта, что, как известно, не очень здравая мысль.

Тем не менее, энергичному Иосифу II тоже не очень хотелось отступаться от такой возможности наказать Пруссию, ослабить её и вернуть, наконец-таки, Силезию.

Артём же, руководивший Испанией, в принципе, был не против войны с Англией, но не в текущих условиях. Через лет 10–20, а лучше и через все 30 лет — да, пожалуйста, но не сегодня.

Тем не менее, если бы пришлось, он бы, конечно, вступил в войну против Британии. Таким образом, силы всех сторон оказались мобилизованы, и в европейских дворах водворилась предвоенная тишина.

Все ждали — ждали того, как себя проявит молодой шведский король в войне с Россией. По сути, от того, как пойдут далее события на Балтике, зависело то, будет ли в Европе новая война.

И, как не трудно догадаться, Густав делал очень амбициозные планы, думал о возрождении Шведской Империи и эпохи шведского имперского могущества, имевшего место быть при Густаве Адольфе и Карле XII.

Желая окончить войну одним мощным ударом, Густав III, имевший, к слову, полное право считать Россию неготовой к подобному нападению — это было правдой, напал на русский флот в 180 километрах от Санкт-Петербурга.

Однако, не зря же ведь на русском флоте служил чертяка Грейг, шотландский офицер, поступивший на русскую службу от безысходности и бесперспективности продолжения службы на английском флоте, а также герой Хиосского и Чесменского сражений.

Верно, не зря, ведь Грейг, имея значительно меньшие силы, разгромил шведский флот и принудил его отступить, спасая от шведского вторжения, таким образом, Петербург и весь двор.

За что, собственно, и получил свою заслуженную награду — произведение в кавалеры Императорского ордена Святого апостола Андрея Первозванного.

Ну, а после Грейг умер. Вот так — умер после тяжёлой лихорадки, заразившись брюшным тифом, зверствовавшим в русском императорском флоте на тот момент.

Правда, наследовал ему не абы кто, а не менее великий флотоводец — Василий Яковлевич Чичагов, отец не менее знаменитого человека — Павла Васильевича Чичагова.

О талантах Василия Чичагова, конечно, пока ещё не знали, но полный крах шведского короля и его планов стал полностью очевиден для всей Европы.

Таким образом, Пруссия отказалась от своих планов войны с Россией, в то время как Австрия облегчённо вздохнула, избавленная от необходимости войны сразу на два фронта.

Англия и Голландия же в одиночку выступить против одновременно Франции, Испании, Португалии, Дании, России и Австрии побоялись. Европа была, по крайней мере, на время, но спасена от очередной общеевропейской войны.

Кризис же между Соединённым Королевством и Испанией, как не трудно догадаться, окончился тем, что британцы пошли на попятную. Монополия Испании на северо-западное побережье Северной Америки была успешно защищена.

Тем более, что уже в 1788 году испанцы начали активно вытравливать русских с Аляски при помощи местных индейских племён, и без того достаточно агрессивных, а потому легко поддающихся испанским интригам.

Снабжая тех же тлинкитов оружием и припасами, испанцы стали активно вытравливать русских с Аляски. Ну, а русские, разумеется, ничего с этим особенно поделать и не могли.

Нет, они, конечно, доблестно отбивались, но о каком-либо развитии русских поселений в Америке при столь мощной конкуренции со стороны испанцев и такой агрессивности местных индейцев не было и речи.

Тем временем, испанцы начали активно заселять бассейн реки Миссисипи. К слову, да, я опять забыл об этом упомянуть, но в этой реальности американцы не смогли выбить себе хорошую сделку.

Под «хорошей» сделкой подразумевается сложившаяся в нашей реальности договорённость, что за США признаются все территории к востоку от Миссисипи, к северу от Флориды и к югу от Канады.

В реальности Артёма этой сделки никогда не происходило. Земли США — это территории строго к северу от Флориды, к востоку от гор Аппалачи и к югу от Канады.

Любые попытки американцев создать поселения к западу от гор Аппалачи пресекались испанцами моментально и жестоко, после чего американцы, исправно возвращавшиеся с голой задницей обратно, активно притворялись, что ничего и никогда не было.

Чтобы предотвратить дальнейшие поползновения американцев, Артём пришёл в 1786 году к решению самостоятельно заселить бассейн реки Огайо и Теннесси. Хотя, на самом деле, не только бассейн реки Огайо и Теннесси, но и вообще всю Империю. Да, настолько вот титаническую задачу Артём поставил перед собой.

Первым же своим шагом он предложил британскому правительству самостоятельно позаботиться о британской проблеме с утилизацией преступных элементов. Зачем Великобритании тюремные колонии в Австралии? Вон, испанцы же сами согласны самостоятельно принимать преступников абсолютно всех мастей, да ещё и немного доплачивать за это.

Ну, так, собственно, вопрос и порешали в 1786 году — британцы подготавливают партии осуждённых к отбытию, а испанцы сами их забирают, выплачивают некоторую фиксированную плату за каждую голову, после чего уже могут делать с ними что угодно.

Вот Артёму, например, угодно было ссылать британский криминал в пустующую Луизиану. Обращение с заключёнными не было слишком мягким, но всё же было лучше, чем в Великобритании, а путь в Луизиану был явно безопаснее, чем в неизвестную им Австралию.

Тем более, что испанцы дали преступникам сравнительно простую и быструю возможность приобрести свободу — через верную службу короне. Более того, приобрести не только свободу, но дом, семью, положение в обществе. Да, разумеется, на контакт с властями шли далеко не все заключённые, однако те, кто всё же шёл, имели все шансы подняться по социальной лестнице, приобретая свободу и положение в обществе. И, собственно, многие поднимались.

Правда, в 1788 году эффект от этого всё ещё был не столь очевиден, хотя в Луизиану прибыло уже более 6 тысячи заключённых. Так что, как не трудно догадаться, Артём прибегнул и к другим мерам.

В частности, Артём набирал поселенцев по всей Европе и даже не только в Европе. В германских княжествах Артём, хотя и без особого успеха, но всё же набирал поселенцев.

Тысячи семей соглашались каждый год покинуть свою германскую родину, чтобы попытать свою удачу в испанской Луизиане. Тысячи еврейских семей соглашались каждый год покинуть свою «родину», чтобы тоже попытать счастье.

Тысячи семей, многие из которых поддерживали «движение патриотов», соглашались покинуть свою ирландскую родину, чтобы избавить себя от ненавистного им британского, по культуре протестантского, владычества, чтобы попытаться приобрести новую родину в дружественной католической стране.

Тысячи семей из Швеции, Норвегии, Исландии и Дании также соглашались покинуть свою родину, Скандинавию, чтобы попытать своё счастье. Особенно много беженцев было из Исландии, разорённой недавними извержениями.

Алавиты? Пожалуйста! Исмаилиты? Пожалуйста! Болгары? Пожалуйста! Греки? Пожалуйста! Друзы? Пожалуйста! Армяне? Пожалуйста! Хорваты? Пожалуйста! Чехи? Пожалуйста!

Индусы? Пожалуйста! Китайцы? Пожалуйста! Японцы? Пожалуйста! Корейцы? Пожалуйста! Чернокожие рабы из Африки? Купить всех! Французы тоже желают поселиться в Луизиане, потому что их король их не ценит? Приветствуем каждого на борту нашего непотопляемого авианосца!

Вам это покажется смешным, но испанцы, руководимые Артёмом, прибегали к банальному воровству населения. Нет, вы не подумайте, что мы сошли с ума — это правда.

Артём использовал любую возможность для привлечения нового населения, и кражей чужих подданных он вовсе не брезговал, ибо, как говорится, хороши все средства, пока они эффективны.

Преступников, рабов и прочих лиц неевропейской внешности, к сожалению Артёма, ограниченного расистскими представлениями его времени, селили в Луизиане. Ну, а также определённые группы европейцев.

В основном же, конечно же, всех поселенцев селили в Испании. Земли хватало с головой, благо, что её активно отвоёвывали у природы. Пустоши орошали, болота осушали, целину поднимали.

И да, целина была и в Испании — в ней вообще очень много пустующих земель из-за неравномерного распределения населения и не очень разумной государственной политики, причём как сегодня, так и во времена Артёма.

Ну и да, экономика росла, а при бурном экономическом росте, как известно, лишних рабочих рук не бывает. Вернее, они есть, но это не является проблемой — это является преимуществом.

В результате, ранее слабозаселённые территории Испании плотно укомплектовывались этническими анклавами, что, несмотря на весьма сомнительные результаты существования многих подобных колоний, всё же помогало развитию страны.

Хотя, с другой стороны, рождало определённое социальное напряжение, уменьшавшее популярность Артёма. Впрочем, довольно изолированный характер всех этих анклавов позволял сводить это социальное напряжение к минимуму. Позволяя, в свою очередь, новоприбывшим приспособиться к новой среде.

Правда, не всё было так хорошо — многие погибали в пути. Качество же новоприбывших, как правило, оказывалось далеко не самым лучшим. Тем не менее, Артём был более чем доволен, даже если всего лишь 1/10 части колонистов удавалось полноценно осесть на земле.

И, чтобы не быть голословным, вот статистика — за 1788 год в Испанию прибыло 82 тысячи человек. В колонии, преимущественно Луизиану — 39 тысяч человек. Итого, таким образом — 121 тысяча человек. Кажется мало, но, на самом деле, это довольно-таки внушительное число переселенцев для этих времён. Тем более, что это всего лишь за один год.

На дистанции в десятки лет же это будут сотни тысяч. Для условной Луизианы с населением в какие-то там смешные 30-40 тысяч человек — это мощно.

В любом случае, начало правления Артёма можно охарактеризовать, как очень «живое». Активное исследование уже приобретённых колоний, новый территорий и приобретение новых колоний, а также агрессивная политика по перераспределению населения Европы в свою пользу, дали развитию Империи толчок к развитию. В частности, толчок к развитию культуры.

Тем более, что Артём многое делал для торжества просвещения в Испании. Так, он начал широкое строительство обсерваторий — Мадриде (1789), Кадисе (1790) и Эль Ферроле (1790).

При нём же в 1790 открылся Королевский кабинет машин — кунсткамера, лаборатория и музей техники одновременно. По его же инициативе произошло расширение и модернизация столичной Королевской химической лаборатории.

По его же инициативе начал издавать первый испанский научный журнал — «Анналы естественных наук» (с 1787), возродилась коммерческая пресса — «Торговый курьер Испании и её Индий» (с 1787). Тогда же, в 1787 году, начал издаваться «Еженедельник о сельском хозяйстве и ремёслах».

При нём же и по его инициативе была создана Школа минералогии (1787), Ветеринарная школа (1787), Школа практической медицины (1787), Школа дорог, мостов и каналов (1787), а также Военный институт Песталоцци (1788).

Новые кодифицированные своды законов стали основой для изучения испанского права, ушли в прошлое губительные для образовательной системы привилегии «Больших коллежей» Саламанки и Алькалы.

Артём лично отбирал в свои переплётные и гравировальные мастерские при королевской типографии мастеров со всей Европы. Он же лично утверждал внешний вид литер, «годных» для использования в печати.

При нём уже к 1788 году количество периодических изданий составило более 150 штук. К этому же моменту количество типографий приблизилось к 300. Чёрт побери, при нём впервые официально, с разрешения церкви, перевели Библию на испанский язык!

Более того, именно Библия на испанском языке была принята, как единственная подходящая для проведения литургий. Ересь? Да! Вы даже не представляете, как мощно плевался ядом Папа Римский в сторону Артёма.

При нём себя чувствовали, словно масло в тарелке, Антонио де Капмани-и-Монтпалау, Хуан Семпере-и-Гуаринос, Хуан Франсиско Масдеу, Игнасио Хордан де Ассо, Хосе Кадальсо (в этой вселенной он не умер под Гибралтаром), Хуан Пабло Форнер-и-Сегарра.

Кроме них, себя прекрасно чувствовали в новой реальности Августин Эстеве-и-Маркес, Антон Рафаэль Менгс, Хуан де Вильянуэва. Тем более, что для поддержки искусств Артём принялся строить, расширять и обновлять новые учебные заведения. Среди его «жертв» — Академия Сан-Фернандо, Академии художеств Барселоны, Валенсии, Сарагосы и Вальядолида.

Артём строил арены для корриды на манер древнегреческих амфитеатров, стадионы, театры, библиотеки, фонтаны, павильоны, музеи, ботанические сада.

В общем-то, Артём вёл себя как истинный меценат, поддерживая культурное развитие Испании, и всячески подвигал своих соотечественников к тому же, пользуясь своими мощнейшими инструментами — налоговыми и не только льготами, мощной агитацией и личным примером.

Как следствие, начался «Золотой век» испанской литературы, зодчества, живописи, архитектуры. В общем-то, «Золотой век» испанского искусства. Корни то у него, конечно, растут из более глубоких времён, но именно правление Артёма стало тем моментом, когда клапан, жёстко регулировавший общение Испании с Европой, был окончательно сорван.

Этим, собственно, рассказ о событиях 1788 года мы и завершаем. Так что да…