Сделаем Испанию снова великой!

Глава 18. Побег из Парижа

Остальные события года — мир между Австрией и Турцией, обещанный первой ранее под давлением Пруссии.

Ну и да, последнее важное событие, а если быть точнее, то череда последовательных событий, произошедшее вне Испании в 1791 году — бегство Людовика XVI из Тюильри, означавшее фактическое предательство им же подписанной конституции.

Впрочем, детали событий были, на этот раз, совершенно иными. Артём, на этот раз, взял под своё попечение организацию побега. И в этом деле он оказался весьма хорош.

Он не только сумел убедить Людовика, что последнему необходимо срочно покинуть Париж, но и сумел убедить последнего следовать его плану побега вплоть до буквы.

Разумеется, маршрут был избран немного иной. Совершенно противоположный маршрут, на самом-то деле — в сторону Испании, а не Германии.

И ехала королевская чета не вся вместе в одной единственной карете, а двух разных. Отец семейства, Людовик XVI, ехал вместе с прислугой на одной карете. Мать семейства, Мария-Антуанетта, ехала вместе с сыном и дочерью и оставшейся прислугой на другой карете.

Обе кареты выехали из Тюильри одновременно. Карета Людовика ехала впереди, а карета Марии-Антуанетты — позади. В общем, ничего странного.

Обе кареты можно было назвать самыми надёжными и быстрыми во Франции. Артём специально припас их для этого случая сильно заранее, года за два до событий.

И, первоначально, план продвигался очень успешно. Кареты достигли Лиможа за тот же срок, за который «оригинальный» Людовик достиг лишь Варенна.

И, что примечательно, его конвоировали солдаты испанской королевской гвардии, предварительно проникнувшие во Францию под видом обычных граждан. Лошади и оружие исполнители получили уже в Париже, от агентов испанского посла.

Воссоединившись чётко в обозначенное время с королевской четой, они отконвоировали их до самого Лиможа. Там, внезапно, произошла «поломка» у кареты Людовика.

Людовик, соответственно, желал было пересесть на карету своей жены, но не сумел, так как гвардейцы заперли его в карете вместе с дочерью. Разумеется, под благовидным предлогом того, что король точно попытается пересесть на карету жены, чего допустить нельзя.

Нельзя потому, что если он всё же сделает это, то лишь замедлит побег и значительно увеличит риск поломки и второй кареты, в силу «особенностей» её конструкции.

Отряд, отвечавший за починку «поломки», ранее убедивший короля, сумел убедить и Марию-Антуанетту. Заверив её в том, что муж вскоре настигнет её после окончания починки кареты, они продолжили конвоирование последней до самой границы с Испанией.

Это, к сожалению, был последний день, когда она видела своего мужа. Хитрый план Артёма, несмотря на свою сложность, сработал практически без запинки.

План же заключался в том, чтобы захватить в своё полное распоряжение наследника Франции, Луи Шарля, и дочь императора Священной Римской Империи, Марию-Антуанетту.

Ну, и дочь Людовика, просто чтобы был дополнительный рычаг, а также потому, что Артёму было просто-напросто жалко убивать невинную девочку.

Рычаг влияния и на Францию, и на Австрию. Весьма удобно, не так ли? Тут ведь можно самое разное придумать с подобными активами. Ну, а сам Людовик и его дочь ему были не нужны, по большому счёту.

Отсюда, собственно, и весь план — убить Людовика с прислугой, выставив это всё как последствие нападения черни, прознавшей об их побеге. Таким образом, эмоциональный рычаг на активы. Тоже весьма удобно.

Собственно, примерно так всё и произошло. Агенты испанского посла при Париже провернули уничтожение всей компрометирующей испанского короля переписки. Ну, а также отвлечение народных масс от уничтожения переписки и побега четы посредством поджога.

Гвардейцы же весьма сурово расправились с Людовиком. Обладая физическим превосходством и численным преимуществом, они без проблем умертвили его и его прислугу.

Убедившись в том, что король и его прислуга мертвы, они нанесли на их тела посмертные следы борьбы. Проделав данные махинации, гвардейцы выбросили трупы на обочину дороги.

Избавившись от кареты и нанеся искусственные следы борьбы на свою одежду, они проследовали на лошадях к границе. Причём не в полном своём составе — вернулась к границе ровно половина, в то время как остальные сделали крюк и перешли её несколько позже.

Собственно, вот так вот просто Артём избавился от Людовика XVI. Мария-Антуанетта, успешно достигнувшая границы, несмотря на постоянный риск быть разоблачённой, была смертью мужа совершенно разбита…

Ладно, пошутили и хватит. Разумеется, в планах Артёма сожжение Тюильри не было. Его сожгли случайно — его агенты так успешно подожгли всю королевскую переписку, причём именно всю, а не только ту, что компрометировала Артёма, потому для выискивания нужной части переписки у них банально не было времени, что случайно подожгли и сам дворец.

Вместе со всеми находящимися здесь людьми. Большинство присутствующих во дворце в ночь побега, к счастью, спаслось. Впрочем, немало и погорело. И всего этого в планах, естественно, не было.

И убивать Людовика тоже никто не планировал. В этом банально не было потребности. Артём бы от смерти Людовика не выиграл бы ничего, что стоило бы подобного риска. Это же совершенно очевидно.

Никакого плана избавиться от Людовика не было. Поломка не была специально спланирована. Она произошла совершенно случайно. И убийство Людовика, в действительности, тоже произошло совершенно случайно.

Людовик, изрядно поехавший шифером на фоне непроработанных травм, связанных с потерей детей, а также из-за стресса, вызванного революцией и ходом её событий, вообразил испанских гвардейцев своими врагами.

Вообразил, что они желают прикончить его. И что потому они его разлучили с семьёй. Вообразил, что ему немедля надо бежать. Вообразил, что бурлящий, быстро радикализирующийся котёл парижской политики адекватно отреагирует на подобный демарш короля.

Ну и, естественно, попытался притворить свои планы в жизнь. Пытаясь сбежать, он выхватил пистолет у одного из гвардейцев, после чего размозжил ему голову свинцовой пулей.

Его попытались скрутить, разумеется, но, сопротивляясь, Людовик нанёс кинжалом несколько ножевых ранений одному из гвардейцев, от которых последний позднее скончался.

Другого гвардейца он ударил по голове своим каблуком с такой силой, что тот моментально скончался от черепно-мозговой травмы, нанесённой в область виска.

Ну, собственно, гвардеец, которому он нанёс несколько ножевых ран, взял, да и задушил Людовика, после чего скончался и сам от обширного кровотечения.

Остальные гвардейцы же, ровно половина, вынуждены были после этого ликвидировать прислугу Людовика, всё это время наблюдавшую за происходившими событиями, совершенно не понимая, что, собственно, происходит, и что им необходимо делать прямо сейчас.

Ну, а дальше всё было понятно. Умерших при исполнении обязанностей гвардейцев они похоронили в лесу неподалёку. Трупы ликвидированных персон же они просто бросили на обочине дороги, чтобы поскорее скрыться с места совершённого ими преступления.

Завершив свои дела, они прибыли к границе, чтобы доложить королю лично о том, что, собственно, произошло. Ну, а Артём, узнав о произошедшей неудаче, просто-напросто ликвидировал неудавшихся агентов, чтобы пустить концы в воду.

Вот так вот, собственно, и выглядел первый «успешный» заговор Артёма на территории другой страны. Не очень красиво, да? К сожалению, что имеем, то имеем.

К счастью для Артёма, он обладал просто чудовищным контролем над прессой по всей Европе, что позволило ему выставить убийство Людовика, как намеренный заговор радикальных политических группировок, существующих во Франции.

Его успеху способствовало и то, что, собственно, такие группировки не только существовали, но и в их существование верили монархии Европы. Как результат, Артём выскочил из кипящих вод совершенно невредимый.

Ну, а сбежавшую к нему семью он посадил под замок в соседнем с его резиденцией замке. Семью, разумеется, никто не собирался пытать. В отличие от революционеров, Артём обошёлся с правящей семьёй Франции просто прекрасно.

С семьёй обращались так, будто они были правящей семьёй Испании. Быт их в своей роскоши уступал, пожалуй, только королевскому быту. Впрочем, никакого двора у них не было.

Фактически, все члены семьи находились на очень мягком домашнем аресте. Вся их почта строго контролировалась. Все визиты к королевским особам также жёстко контролировались.

Послов, агентов влияния иностранных держав, к ним совершенно не пускали. Даже австрийского посла при дворе в Мадриде к ним не пустили, хотя, казалось бы, право он имел.

Особенно, если учесть то, что Мария-Антуанетта была младшей сестрой императора Священной Римской Империи германской нации, Леопольда II.

Артёма, разумеется, не поняли. Не понял его абсолютно никто. Не поняло его и революционное французское правительство, шокированное произошедшими событиями, разгневанное ими и желавшее больше узнать о них.

Их, разумеется, никто не спрашивал. В данный момент в Европе царила паника, безумие королевских дворов. Любые переговоры с французскими революционерами были отвергнуты, как невозможные принципиально.

Вся дипломатия рухнула. В Европе обсуждалось в данный момент только то, на каких условиях будет происходить интервенция во Францию. В самой же Франции царил полный бардак.

Никто не понимал, что именно произошло и что делать. Текущее умеренное правительство быстрыми темпами теряло контроль над ситуацией, и шокирующе быстро уступало свои политические позиции.

Причём не абы кому, а радикальным политическим группировкам из числа санкюлотов. Уступало, разумеется, на фоне слухов о готовящейся интервенции во Францию с целью восстановить старый порядок.

Артём, тем временем, действовал на опережение. Он моментально объявил, что Луи-Шарль, ака Людовик-Карл, дофин Франции, в связи со смертью отца, вступает в свои наследственные права.

Становясь, следовательно, новым королём Франции, Людовиком XVII. Таким образом, получается, что в руках у Артёма, буквально под домашним арестом, находится король Франции.

Да, ещё не коронованный король Франции, ведь ему лишь предстоит в будущем быть коронованным во Франции, в Реймсском соборе, в рамках традиционной коронационной церемонии, но всё же.

И самое главное — позиции Артёма и Луи-Шарля, Людовика XVII, были самыми сильными среди всех. Луи-Шарль был прямым потомком Людовика XVI по мужской линии, его старшим сыном после смерти Людовика Жозефа.

Он держал титул королевского принца Франции, то есть, наследника престола. Его никто этого титула не лишал. Согласно конституции самой революционной Франции он имеет полное и абсолютное право занять французский престол после смерти отца.

Разумеется, этот юридический казус вряд ли продлится слишком долго — революционное правительство вряд ли оставит за ним столь значимый титул после бегства королевской семьи из Франции.

Тем не менее, факт остаётся фактом — в руках Артёма теперь находился мощнейший козырь — главный претендент на корону Франции. И, имея его, Артём незамедлительно форсировал начало военных действий.

Кроме неё, он имел в своих рукавах жену Людовика XVI, королеву-мать при короне, регента при малолетнем Людовике XVII. И именно с ней он заключил дополнительное соглашение к Парижскому договору 1761 года.

Согласно дополнительному соглашению Людовик XVII официально передал Фердинанду VII за всестороннюю поддержку при восстановлении его на французском престоле, все колонии Франции в Вест-Индии. То есть, все колонии Франции в Америке. Разумеется, очень жирная уступка.

Был, правда, один нюанс — Великобритания это бы вряд ли одобрила. Другое дело, что пока они ничего с этим сделать не могут. Причём по нескольким причинам. Первая — они не могут напасть на Испанию, так как последняя фактически напала на Францию и является союзником великих европейских держав в борьбе с революцией во Франции.

И пока Испания сохраняет эту позицию по отношению к Франции, совершенно очевидно, что другие европейские державы не оценят усилий Великобритании по отторжению Испании от дела по борьбе с революцией.

Особенно, если учесть то, что речь идёт о заморских колониях Франции, и никакого права вмешиваться в дела Франции, разумеется, у Великобритании нет.

Тем не менее, не стоит быть наивными. Очевидно, после завершения конфликта европейских держав с Францией, либо с изменением позиции Испании, Великобритания тут же попытается предпринять ревизию данного соглашения, чтобы оттяпать что-нибудь и себе.

Вторая причина, не столь важная, но всё же влияющая на расстановку сил — слабость Великобритании. С самого момента вторжения союзных сил Франции, Испании и Португалии на Британские острова, Великобритания прошла значительный путь.

Путь, вымощенный болью и страданиями. Урон, причинённый непосредственно силами вторжения, хотя и очень значительный, меркнул на фоне того, какой урон принесли политические последствия подобной высадки.

Как уже ранее упоминалось, зашатались самые основы фундамента лоскутной монархии британцев. Началось всё, разумеется, с ирландцев. Ирландцы устроили британцам Содом и Гоморру в Ирландии.

Воспользовавшись моментом вторжения и уходом большинства расположенных в Ирландии британских войск, отозванных для защиты Лондона, они развязали крупномасштабную партизанскую войну против британского правления.

И британцы моментально оказались в очень неловком положении, ведь у них не было сил подавить восстание в самом начале. И это неловкое положение привело к очень агрессивному и очень быстрому росту числа повстанцев.

Сначала британской экономике очень сильно повредили новости о предательстве Португалии, вызвавшие справедливые опасения, что на прежний уровень экономические связи между двумя странами уже никогда не выйдут.

Затем британской экономике очень сильно повредили новости о том, что противники Великобритании собирают объединённый флот, чтобы произвести высадку на территории Британии.

После этого британской экономике очень сильно повредили новости о том, что флот, ответственный за защиту метрополии от подобных угроз, потерпел неудачу в недопущении объединения морских сил Испании, Франции и Португалии в единый кулак.

Затем британская экономика едва ли не рухнула оземь после новостей о том, что флот Канала был противником разгромлен. Причём это вы, дорогие читатели, знаете о том, что флот не был разгромлен окончательно.

Многие рядовые британцы этого не знали. Многие действительно верили слухам о том, что флот был разгромлен и полностью потоплен. Тем более, что их слухи подтверждались крайне медленным, по мнению этих людей, возвращением флота в родные гавани.

И, естественно, многие из этих рядовых британцев были активными игроками на финансовых рынках Британии. И, разумеется, они были в полной панике, и действовали они соответственно.

Да, они поддались панике и нанесли своими действиями, основанными на иррациональных страхах, экономике Великобритании просто чудовищный урон. В общем-то, так обычно всё и происходит. Так всё, собственно, и произошло.

Уже затем выяснилось, что уже в следующем году флот будет готов к реваншу, но, к сожалению, времени у британцев не было. Уже пришли новости о полном сожжении Портсмута. Причём, разумеется, у страха глаза были очень великие.

Многие искренне верили, что французы, будто демоны, если не спалили уже дотла всё английское побережье Канала, то в скором времени это сделают, и ничего их не остановит.

Никто не знает, как в итоге бы вышло, но факт остаётся фактом — страх подобного сценария властвовал над умами многих тысяч людей. И эти люди, движимые своим страхом, оправданным или нет, буквально бежали от французов.

Разумеется, в сторону Лондона, усугубляя и без того ужасную ситуацию в столице. Эти ведь люди вовсе не боялись делиться своими страхами, и многие из них выдавали свои опасения за случившуюся реальность.

Да, они были неправы — французы ещё не успели сжечь всё английское побережье Канала, вот только жители столицы об этом не знали. Им оставалось либо верить рассказам беженцев о зверствах французов, либо искать информацию где-нибудь ещё.

И многие предпочитали верить «очевидцам». И, вновь, некоторые из этих людей играли определённую роль на финансовых рынках. И эти люди вновь совершили действия, бывшие иррациональными с нашей стороны, и принёсшие значительный вред британской экономике.

Затем пришли вести о том, что армия отрезана от прямого сообщения с Лондоном, и что французская армия её вот-вот возьмёт в кольцо окружения, принудив к крайне унизительному поражению.

Вновь, многие утверждали, что это поражение уже случилось. Многие утверждали, что французы и вовсе истребили всех защитников. Многие утверждали, что французы уже идут на Лондон, и некому их остановить. Вновь у страха глаза оказались велики.

И, я думаю, вы уже понимаете, к чему мы клоним — люди поспешили сделать то, что вновь навредило экономике Великобритании. В Лондоне был настоящий пожар преступности.

Многие, поддавшись панике, бежали со всех ног из Лондона, прихватывая с собой своё имущество. Были вспышки убийств, мародёрства, грабежей. Был настоящий бунт, чуть не смётший правительство.

В городе царила полная паника, хаос и анархия. В это же самое время, французский генерал попивал кофе за завтраком, даже и не думая ни о каком походе на Лондон.

Он уже достиг всех своих целей, понимая, что лучшей позиции для мирных переговоров, чем тогда, у французов уже не будет. И это не так трудно понять, если у вас есть доступ к нужной информации. Но его не было у обывателя.

Это вам мы даровали это знание. Обыкновенные жители Лондона и глубинки были обо всём это не в курсе. Не были в курсе и те, кто уже поспешил присягнуть на верность французскому королю.

И всё это безобразие, как вы понимаете, не очень хорошо сказалось на экономике. Экономика не любит, когда у экономических агентов исчезает уверенность в сохранности их инвестиций. Ещё больше не любит, когда у экономических агентов исчезает уверенность в сохранности хотя бы их жизней.

И эта уверенность у британцев была. Ровно до того момента, когда силы вторжения разгромили британский флот, высадились на британской земле, сожгли крупнейшее производство в стране и после этого фактически поставили правительство на колени, создав опасность окружения и разгрома британской армии.

Единственной силы на тот момент, способной навести порядок в стране, на которую могло бы опереться правительство в Лондоне, могло совершенно внезапно не стать, будь у французов ещё немного военной удачи.

И тот беспорядок, что воцарился в Лондоне из-за новостей, творился не только там. Беспорядки, вызванные недовольством правительством, возникли уже в целом ряде крупных экономических центров Великобритании.

В Ирландии, упомянем вновь, возникло крупнейшее за всю историю Великобритании восстание. Ирландия практически полностью отложилась от Великобритании.

Ситуация усугублялась ещё и тем, что все рычаги для окончательного отложения уже существовали. Каждый день промедления британского правительства стремительно уменьшал шансы британцев на восстановление британского правления в Ирландии. И уж точно это правление было невозможно теперь на прежних условиях.

И не только в Ирландии бурлило недовольство. Недовольство британским правлением бурлило в Уэльсе, бурлило в Шотландии. Да, это были лишь мелкие очаги, но всё же.

Если у вас даже в Уэльсе, где уже более двухсот лет не было крупных восстаний против британского правления, начали возникать подобные очаги, это говорит о многом.

И нужно должное — британская государственная система доказала, что она не лыком шита. Она смогла подавить восстания и в Лондоне, и в крупных городах Англии, Уэльса и Шотландии, и подавить восстание в Ирландии.

Британцы сумели удержать американцев от очередной попытки отторжения Канады от британской империи, сумели разрешить в свою пользу восстания в Канаде.

Британцы преуспели во всём этом, но какой ценой? Ценой всего, как говорится, ибо британцы все последующие года, вплоть до текущего момента времени, а именно до 1791 года, вынуждены были не развиваться, а восстанавливаться до прежних позиций.

Французы, португальцы и особенно испанцы, в то же самое время, времени вовсе не теряли. Позиции Великобритании в Европе в 1791 году были значительно слабее, чем позиции Великобритании до вступления Франции, Испании и Португалии в конфликт Великобритании с её колониями в 1778 году. Весьма печальное, по мнению самих британцев, положение.

Тем не менее, факт остаётся фактом — Великобритания не имела возможности произвести ревизию заключённого между Людовиком XVII и Фердинандом VII соглашения.

В общем-то, только поэтому он это соглашение и заключил — он знал, что следующие несколько лет уж точно не будет никакой ревизии навязанного им договора…