Сделаем Испанию снова великой!

Глава 5. Знакомство с невестой

— Приветствую вас, Ваше Величество. Надеюсь, вы будете благосклонны ко мне, — покинув свой экипаж, Марианна первым же делом поприветствовала своего жениха, короля Испании. Заученные слова, до мышечной памяти отрепетированный реверанс. Всё в Марианне кричало, что она — типичный представитель высшей знати женского пола.

«…» — впрочем, её представление не произвело никакого впечатления на Артёма. В принципе, в данный момент ничего бы не произвело. В данный момент Артём пытался осмыслить своё положение.

Он настолько погряз в этом деле, что полностью растворился в собственных мыслях, и в сознании его настала полнейшая тишина. Сражение теперь шло на более глубоком уровне.

— Ваше величество? — для всех остальных же он, разумеется, выглядел как неподвижная фигура, которая, кажется, ничего не ощущала — ни муравьёв, ползущих по тыльной стороне ладони, ни ветра, обдувавшего волосы, ни обращений со стороны других людей.

«…» — глубокое погружение Артёма в транс, тем временем, продолжалось.

— Его Величество утратило слух в детстве? — тихо прошептала на ухо одному из своих конвоиров маленькая принцесса.

— Боюсь, Ваше Высочество, что Его Величество вновь погрузился в себя. Последнее время, к сожалению, Его Величество сам не свой. Ранее Его Величество был крайне весел и общителен. Теперь же, к великому сожалению его подданных, Его Величество часто предстаёт перед двором замкнутым в себе, отрешённым, — пояснил ей один из её конвоиров. Действительно, это был не первый раз, когда Артём впадал в некое подобие транса и, порой, часами в нём находился.

Вот читал он вдумчиво прекрасную книгу в своём кабинете, решил отдохнуть от чтения, как вдруг — механически отринув свою руку от книги, он впал в некий ступор.

И так проходит час, за часом час, а за ними ещё два. Прислуга уже беспокоиться, как бы с Артёмом не случилось того, что случилось с его дедом.

Внезапно, он возвращается к сознанию, тихо вздыхает, легонько потирает глаза, будто после сна, а после продолжает свои дела, как ни в чём не бывало. Согласитесь, весьма интересное для наблюдения явление.

— Сеньоры, прошу же вас, не ждите меня и попросите прислугу, чтобы она внесла мои личные вещи внутрь, — нежно, с улыбкой, произнесла Мариана.

Да, это была всего лишь обычная для знати внешняя любезность с её стороны, и, всё же, она была приятна её конвоирам. В любом случае, они повиновались её просьбе и прошли внутрь вместе с прислугой, чтобы аккуратно перенести её личные вещи в специально подготовленную для неё комнату.

Сама же она, в свою очередь, осталась снаружи, на воздухе. Аккуратно присев рядом с Артёмом, она принялась наблюдать за ним, пытаясь понять, о чём же он, всё-таки, думает.

«…» — Артём, тем временем, всё никак не реагировал.

— И на что ты мне такой, а? — пробормотала про себя на португальском языке Марианна. Не видя необходимости стесняться перед застывшей статуей, она, наконец, была честна в своих словах.

Наконец-то, португальская принцесса произнесла не заученные ею ранее на уроках этики фразы, словно какой-то автоматон, а проявила себя как чувствующее, думающее существо.

Уж не знаю, поэтому ли или по какой-либо ещё причине, но Артём пробудился. Выглядело это столь же прекрасно, словно пробуждение Пандоры от небытия.

Красивое зрелище — наблюдать за тем, как медленно поднимаются глаза прекрасного, здорового телом юноши. Артём, высокий в сравнении со своими сверстниками из-за регулярных упражнений, своим сонным видом заставил щёчки принцессы немного, совсем чуть-чуть, но покраснеть.

«Девочка около 10-ти лет? Видимо, это невеста приехала…»

— Ох. Вижу, ты уже приехала? Надеюсь, тебе понравились одежды, подготовленные матерью. К слову, если желаешь — покажу, чем здесь можно заняться, где здесь можно отвлечься, — впрочем, любые иллюзии о нём, витавшие в её голове, были моментально разрушены Артёмом, раздавлены, словно оливки под прессом.

Едва вышедший из транса, Артём всё ещё витал в облаках. Не обращая своего взора на девочку, он внимательно наблюдал за лёгкими, грациозными передвижениями божьей коровки, нашедшей в его ладони временное пристанище, подходящее для отдыха.

С ней же он говорил словами, лишёнными всякой жизни. Иными словами, был к ней хладен. Более того, говорил он с ней прямо, то есть, весьма грубо.

— Ваше Величество, почему вы сидели здесь, погружённый в свои мысли, словно статуя? — весьма раздосадованная, принцесса, по всей видимости, решила вести диалог с Артёмом в той же манере.

«Затем, что хотел уединиться в своих мыслях, глупышка» — пробормотал Артём, будто боясь, что она услышит его и здесь, в его собственном сознании.

— К чему всё это? Ты всё равно не поймёшь всю мою боль, всю мою трагедию. Ты же маленькая, глупая девочка, всё существование которой сведено к примитивному рождению наследников. Лишённая любых прав, ты — лишь марионетка в руках своего деда, его политическое… — взгляд Артёма, направленный прямо в глаза Марианны, пронзал её, словно снег пронзают сосульки. Он был холодным, жёстким и грубым, в нём она не чувствовала тепла.

Слова его обладали бритвенной остротой, обжигали её, словно кипяток. Он разил её прямо в сердце, откровенно намереваясь причинить ей боль.

К счастью, Марианна остановила его ранее, чем он смог бы причинить своими едкими, словно кислота, словами ей ещё больший вред. Остановила весьма просто — хлёсткой, мощной пощёчиной.

«Какого?!» — очевидно, Артём был весьма ошарашен её действиями.

— За что? — что, снова хочешь выставить себя невинной овечкой, да, Волк?

— Ты ещё спрашиваешь за что, дорогой мой Фердинанд?! Я твоя невеста! Ты должен был быть моим рыцарем в сияющих доспехах! Что же я вижу? Жалкое дитя, которое плачется там, небось, в своих мыслях, жалеет себя, желает быть утешенным. Неужели ты не замечаешь, сколь противен? Раненый, ты лишь желаешь ранить других! Думаешь, мне приятно, что дорогой дедушка отправил меня сюда, к тебе — быть твоей игрушкой на веки вечные? Нет! Но я не вываливаю свою злобу на первого встречного, не заботясь о его чувствах! Мы ведь даже в письмах не общались до этого! — разъярённая словами Артёма, Мариана, вопреки собственным же словам, вывалила на него всё, что в ней накипело. Разумеется, изрядно удивив последнего прямотой своей речи.

За прошедшие восемь лет она была первой, кто был с ним полностью честен в своих словах. По крайней мере, таковы были ощущения Артёма в этот момент.

«Ох, бл*ть. Кажись, я неисправимый идиот. Я ведь проходил уже через всё это» — прокрутил в своей голове Артём, после чего заметил, как по щекам Марианны начали литься ручьём слёзы.

— Прости, — заметив это, Артём, наконец, осознал, что это было весьма по-мудацки с его стороны — морально ранить бедную девочку. Наконец, Артём сделал первый шаг — признал свою природу.

Артём, наконец-то, признался хотя бы самому себе, что он — та ещё мразь. Снова и снова, он, словно барбарис, ранил. Ранил всех, кто пытался приблизиться к нему. Не притворно, ради своей выгоды, а по-настоящему, желая узнать его настоящего.

Наконец-то, он признал свою природу. Признал, но не принял. Ох, боже, почему с людьми так тяжело? Благо, мы иные. В любом случае, Артём хотя бы сделал первый шаг.

И ему, к счастью, хватило лишь расплакавшейся девочки, хлёсткой пощёчины и месяца активных ментальных страданий. Честно признаться, я видал экземпляры и похуже.

— Ну, а я уж думала, что ты даже не извинишься, хи-хи! — утерев слёзы, хихикнула Марианна.

«Да, уж чего я не пойму, так это способности некоторых прощать даже смертельные обиды. Поступи кто так со мной, я бы обидчика стёр в труху» — да, Артём. Мы знаем. Твоё прошлое для нас не секрет.

— Мариана? — многозначительно спросил Артём.

«Никогда бы не подумал, что предложу это буквально первой встречной, но, раз уж я провинился, полагаю, она имеет полное на это право» — о, уже? Действительно, мы от тебя такой скорости не ожидали.

— Да? — переспросила его Марианна.

«Уж не знаю, как пойдут наши отношения далее, но, по крайней мере, мне стоит дать ей шанс. Она, полагаю, заслуживает хотя бы одного»

— Знаешь, на самом деле, у меня здесь есть одно место, которое я бы хотел тебе показать. Что думаешь? — наконец-то, Артём.

— Веди же, принц, хи-хи! — действительно, наивное, милое дитя. Вот у него ссора, а вот, и ведь всего лишь пара минут прошла, веселье.

В любом случае, Артём отвёл её в сады, а если быть точнее, то к конкретной части паркового ансамбля — к Fuente de Los Baños de Diana, она же «Купальня Дианы».

Здесь Артём, отвлекаемый звуком фонтана, часто проводил своё время в окружении самых разных людей. Естественно, чтобы отвлечься. Не думали же вы, что он просто так здесь зависал, да?

— Собственно, вот оно — то самое место, — сделав лёгкий вдох, произнёс Артём.

— Должна признать — очень красиво. Было бы прекрасно, если бы мы добавили ещё пару таких здесь! — по-детски наивно, совершенно невинно, произнесла Марианна.

«Ну, я тоже кое-что должен признать — это, в некотором роде, даже весело, что эта девочка совершенно не понимает, что её слова действительно означают для тех, за кого она в ответе — её подданных» –

— Ха-ха! Хорошая шутка. Ещё пара таких, и наш бюджет точно отправиться на встречу с богом! — со смехом произнёс Артём. Знаете, я тоже должен признать — в данном случае это было бы правдой, я полагаю.

— К чему ты это? — уязвлённая иронией Артёма, Марианна решила до него докопаться.

— Неужели ты никогда не думала, чего всё это стоит? Один этот фонтан стоил моему прадеду почти четыре тонны чистого серебра. На эти деньги он мог бы более чем 100 000 фанег пшеницы. На эту сумму можно было бы кормить целый год около 50 000 человек. То есть, мой прадед, Филипп V, мог бы, условно говоря, кормить половину населения того Мадрида круглый год. И это — только один фонтан, да ещё и без учёта всех деталей. Итак, ты уверена, что действительно хочешь построить ещё парочку таких? — жестоко, но имеет смысл. Иллюзии необходимо крушить безжалостно, чтобы впоследствии они не отравляли мышление.

— Ну, это, конечно, всё очень прекрасно, но это ведь наши деньги — мы вправе распоряжаться ими, как пожелаем. Чернь не вправе указывать нам, на что мы должны тратить деньги! — собственно, этой фразы Артём и ожидал.

— А с чего бы это они «наши»? Я не помню, чтобы ты, или же я, самостоятельно заработали хотя бы один реал за нашу жизнь. Ты помнишь? Я вот нет! — да, весьма жёстко по отношению к наивному ребёнку. Однако, как говорится, реальность лучше иллюзий, даже если она столь горька на вкус.

— В смысле?! Мы владеем этой землёй по праву. Мы наделены властью быть наместниками бога на этой земле. Подданные должны быть рады передать нам все свои средства по первому же зову! Если нам понадобятся их средства, я уверена, они это поймут, и поддержат наше начинание, — даже и не знаю, что сказать. Наивность — это наивность. Тут уж ничего не поделаешь.

— С чего бы им обеспечивать финансово строительство никому ненужного фонтана, которым никто, кроме нас и представителей столь же привилегированных классов, не сможет насладиться? С чего бы им вообще тебе что-либо, тем более своё, передавать? Твоё право на их средства, поверь, они не поддерживают. Им плевать на то, что ты голубых кровей. Поверь, голова с твоих плеч слетит настолько же быстро, насколько и с их плеч. Им плевать на дарованное тебе самим богом право править. Им важны лишь деньги. Деньги — это их единственный бог. По крайней мере, это единственный бог, которому они действительно поклоняются, — очевидно, судя по лёгкой, едва уловимой ухмылке Артёма, он наслаждался уничтожением чьих-то иллюзий. В данном случае — иллюзий его будущей жены.

— Фердинанд, как же ты можешь говорить что-то столь жестокое, столь мрачное? Уверена, что они ни за что не поступят так со своей королевой! Это просто немыслимо! — да? Луи Капет бы с этим не согласился, моя дорогая.

— Да? Ну, какой бы оптимистичной в отношении своих будущих подданных ты бы ни была, моя дорогуша, но история имеет другие виды. Карл I, король Англии — был казнён своими же подданными, причём за покушение на шкурные интересы своих подданных. К слову, Карл I — мой дальний родственник через Генриетту Марию, одну из дочерей Генриха IV, сестру деда моего прадеда. Так что, моя дорогая, я бы на твоём месте так уверен в верности подданных не был, — в общем-то, Артём всё ещё продолжал наслаждаться реакцией Марианны.

— Что же тогда, если ты прав? Нам бояться собственных подданных? Нам? Тем, кому было на правление свыше даровано божественное право? — наконец, был задан главный вопрос. Вопрос, о котором размышлял и сам Артём.

— Твои рассуждения, разумеется, прекрасны, моя дорогая Марианна, но дело в том, что твой разум ещё слишком закрепощён. Как я уже тебе сказал, бог — он там, далеко. Его напрямую не спросить в ходе суда. А вот тебя, приведённую в колодках, и тем опозоренную перед собственными подданными, не только спросить, но и допросить, вполне можно. И, поверь, им не понравятся твои рассуждения о том, что они — твои рабы по воле божьей. Нет, конечно, ты им нравишься, но нравишься постольку, поскольку играешь перед ними миловидную дурочку. Так что да, не стоит питать иллюзий в отношении лояльности собственных подданных, — продолжил Артём.

— Ты ужасен, Фердинанд. За свою жизнь я впервые встретила кого-то настолько мрачного. Какой же из тебя король, если ты не веришь в собственных подданных? — шокированная словами Артёма, Марианна сперва поникла, но быстро оклемалась и, устав сидеть на бортике фонтана, встала напротив Артёма.

— Полагаю, что лучший король из тех, что были на выбор, ха-ха. Видишь ли, нет ничего плохого в том, что подданные имеют собственные идеалы, мысли и интересы. Напротив, так даже лучше, — произнёс Артём, после чего также встал с бортика и, широко улыбнувшись, взял Марианну за руки, — потому что это значит, что нашу судьбу, как суверенов, решает не какой-то там Бог, а мы сами. Наши судьбы в наших руках, Марианна! Представь только, во что мы будем способны превратить нашу страну! — после чего, вновь изменив своё положение, взял одной рукой Марианну за талию, а другой стал направлять их полный энергии танец.

— Знаешь, Фердинанд, я, быть может, и не настолько же умная, как ты, но я, по крайней мере, весьма уверена в своих умениях, как танцора, — сказала Марианна, после чего резко увеличила темп их танца.

— Марианна, ты прекрасна и такой, какая ты есть. Незачем корить себя за то, что ты не идеальна. Идеальными могут быть только фарфоровые куклы. А ты, к счастью, не фарфоровая кукла — нет, ты нечто большее. Ты — Мариана Витория де Браганса, прекрасная такой, какая ты есть. Тебе вся эта косметика ни к чему. Не она тебя красит, а твоя личность, — неужели Артём запал на Марианну? Эту глупышку? Видимо, правду говорят, что любви покорны все.

— Знаешь, ты тоже по-своему милый. Ты бестактен, мрачен и мысли твои полны настоящих ужасов, но всё равно милый. Правда-правда, хоть и самую чуточку, ха-ха! — да уж, не думал я, что когда-либо смогу вновь запечатлеть нечто подобное — невинный, детский флирт. Да, всё-таки детский флирт, хоть один мальчик и усердно пытается убедить самого себя, что он взрослый.

— Не хочешь узнать, каковы ощущения от поцелуя? — наконец, Артём сделал первый шаг.

— Ты что! Нам нельзя целоваться до свадьбы! Тем более, что от поцелуев появляются детки, а я пока что не хочу становиться мамочкой! — но, увы, кто бы мог подумать, воспитанная в строгой христианской морали Марианна запротестовала против подобной инициативы.

— Ха-ха, хорошая шутка, — Артём, по всей видимости, настолько был шокирован подобными взглядами на процесс зачатия, что даже и не подумал о том, что Марианна это говорила серьёзно.

— В смысле, шутка? — Марианна, искренне не понимая, к чему клонит Артём, попросила у него разъяснений.

«Она что, серьёзно думала, что дети появляются от поцелуев? Ах, точно. Это же XVIII век, а не XXI век. Это же Средневековье, хоть и на самом его исходе»

— Видишь ли, дети появляются вовсе не через поцелуи, — видимо, чувствуя потребность провести Марианне сложную и длинную, несмотря на значительные упрощения, лекцию об устройстве человеческого организма, Артём начал свой рассказ.

— Как это — не через поцелуи? — вновь, с искренней, детской наивностью, Марианна переспросила у Артёма

«Боже, она же действительно верит во весь этот бред, не так ли?» — ужаснулся внутри себя Артём…