Сделаем Испанию снова великой!

Глава 26. Реакция в Европе

ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ ГОД

Начался год интересно. В Грузии потерпели поражение силы, стремившиеся укрепить страну, как суверенное государство на Кавказе, вследствие Крцанисского сражения, в котором Ираклий II был наголову разбит иранскими оккупантами.

На том год и закончился. Ну, хорошо, было множество, целые мириады событий в каждой из стран, очевидно. Просто эти события нам совершенно не интересны. Вот так вот просто — мы не желаем обсуждать неважные события.

Очертим просто и легко, крупными мазками, баланс сил в Европе и текущие тенденции. Испания — агрессивная колониальная держава, восстанавливающая свои позиции колониального гегемона.

Испания в событиях в Европе прямо участвует сравнительно редко, на самом-то деле. Испания вмешивалась лишь в крупные конфликты, и там — как правило, была медиатором, а не активной стороной конфликта. В мелких же конфликтах Испания и вовсе практически не участвовала, предпочитая не размениваться на мелочи.

С 1786 года, с начала правления Артёма, испанцы в Европе приобрели огромное множество экономических преференций, однако из территорий — ничего, кроме Мальты.

Испания в 1795 году была сильнее своей версии из 1775 года в несколько раз — и по экономическим, и по военным параметрам. Эту мощь Испания применяла в колониях — не в Европе.

Исключениями стали лишь возращение Гибралтара и Майорки, захват Мальты и интервенция во Францию. С другой стороны, за счёт трёх конфликтов, связанных с этими событиями, Испания значительно расширила своё влияние в колониальных владениях.

Что касается Франции, то тут всё иначе. Франция — проигравшая сторона. Сильно ослабленная, она всё же за 4 года, с 1791 по 1795 год, в значительной степени восстановила свою мощь.

В основном, за счёт экономического сотрудничества с Испанией, её экономической помощи и финансовой поддержки. Это же, с другой стороны, определяло и довольно пассивную позицию Франции в отношении Испании.

Весьма трудно спорить с тем, от кого ты финансово зависишь — этот урок французы и их дипломаты усвоили более чем на «отлично», причём на собственном примере.

С другой стороны, это поражение позволило ей переформатировать своё основание. Революция не закончилась с интервенцией — закончились её агрессивные, опасные и радикальные формы.

Положительные, прогрессивные преобразования, благодаря хитрым действиям Испании, отменены не были, и, напротив, даже продолжились. Вернувшиеся к власти фельяны продолжили эти преобразования в умеренном русле, как того и желал Артём.

И даже ограниченные, они позволили Франции многократно усилить свой фундамент. Было устранено большинство феодальных препятствий, и экономика во Франции теперь развивалась весьма бодро — особенно на фоне экономической помощи Испании и долгожданной политической стабильности.

Армии и флоту реформы также пошли на пользу, так как сильно изменили приоритеты в кадровой политике — благородное происхождение всё ещё играло важную роль, однако оно уступило место политической лояльности и меритократии.

Франции теперь оставалось лишь реализовать свой обновлённый фундамент, дабы вернуть то, что всегда было её по праву, и заполучить то, чего она всегда заслуживала.

Как вы понимаете, довольно реваншистская и довольно агрессивная позиция. Правда, пока что Франция ещё не восстановилась окончательно, по крайней мере, в своих собственных глазах.

И, разумеется, Испания крайне активно этой слабостью, мнимой или же нет, пользовалась для достижения своих собственных, корыстных целей. И это, естественно, весьма раздражало политический истеблишмент Франции.

Что самое опасное, теперь, когда колониальная борьба была, во многом, проиграна Испании и Великобритании (Великобритания практически поделила на ноль позиции Франции в Индии в 1793 году), Франции необходимо было решить, как и за счёт кого она будет восстанавливать свою империю.

Для победы над Испанией не требовался сильный флот — лишь сильная армия. Для победы над Англией не требовалась сильная армия — лишь сильный флот.

Теперь, когда Франция была лишена практически всех своих колониальных владений, сильный флот ей был не нужен, и сильный флот она себе потому позволить не могла.

С другой стороны, французы никогда не отличались слабой армией. Напротив, сильную армию французы могли себе позволить всегда, и всё для успеха в этом направлении они имели также всегда.

Сама география Франции подталкивает её к созданию мощной армии, но никак не флоту — флот, разорванный на два фронта, Атлантический океан и Средиземное море, истинно сильным быть не может по определению.

Претензий к британцам у французов было достаточно, это очевидно, но все эти претензии — пустое. К чему претензии по поводу Канады и Индии, если Франция не имеет сил их реализовать на практике?

Претензий к испанцам у французов, напротив, теперь более чем достаточно. Это и нарушение французских интересов в Марокко, Алжире и Тунисе.

Это и претензии по поводу бывших французских владений в Америке — Луизианы, французской половины Санто-Доминго и прочих островов в Карибском море и Атлантике.

Это и претензии по поводу сознательного подрыва французской экономики испанцами во время интервенции во Франции. Это и претензии по поводу довольно жёсткого и достаточно унизительного обращения с французской королевской семьёй во время их пребывания в Испании.

Это и претензии по поводу захвата Мальты, а также весьма унизительной принудительной экстрадиции французских подданных, составлявших подавляющее большинство среди мальтийских рыцарей, с Мальты.

Это и претензии по поводу испанской поддержки России и Австрии в притязаниях к Турции. Это и претензии по поводу различных экономических прав Испании во Франции.

В общем, предметов столкновения интересов и различных претензий у французов к Испании было сильно больше, чем таковых у французов к британцам.

Кроме того, Франция могла предъявить эти претензии испанцам, в то время как предъявить претензии Великобритании — нет. Она представляла себе, какими средствами она может если не молниеносно разгромить Мадрид, то всё же победить его в конфликте.

Причём и Великобритания, и Франция — взаимодополняющий друг друга дуэт, дуэт сильной армии и сильного флота, дуэт стран, равно заинтересованных если не в расчленении Испанской империи, то в её ослаблении. По крайней мере, пока что.

С другой стороны, Австрия, почувствовав свою «мощь» в 1791 году, во время интервенции во Францию, а также ожидая поддержки от России против Пруссии в связи с достигнутыми договорённостями, разорвала Рейхенбахские конвенции лишь немногим позже.

Австрия была заинтересована в поддержке Франции против Пруссии, однако не желала её усиления. Ту же самую позицию в отношении Франции имела и Россия.

И Австрии, и России не нравились политические игрища Испании и Франции в Польше, равно как и таковые со стороны Пруссии. Австрию и Пруссию связывали узы абсолютной вражды.

Берлин претендовал на позиции Австрии в Германии и Польше, а также уже не раз продемонстрировал Вене, что он не прочь оттяпать лакомый кусок от Австрии под благовидным, или не очень, предлогом.

Вражда Пруссии и Австрии, по крайней мере, пока что, ещё была незыблема. И вокруг этого строилась политика Австрии — Россия союзник, потому что помогает на Балканах, хотя и из своих интересов тоже, а также потому, что равно не заинтересован в усилении Пруссии.

Россия не заинтересована была и в усилении Австрии, желая видеть баланс сил между Веной и Берлином, дабы самой занять позицию решающей силы в любом их конфликте, но сейчас милость России склонялась скорее на сторону Австрии, чем Пруссии.

По крайней мере, пока что, ведь Австрия была хоть и не самым полезным, но всё же важным инструментом приведения в жизнь русской политики на Балканах и в Польше.

В отличие от Пруссии, отметившейся весьма агрессивным по отношению к России поведением — тут и интриги в Стокгольме, и интриги в Константинополе. Не говоря уже о польском вопросе.

Австрия и Россия, хотя и не в равнозначной степени, желали союза с Испанией. Во-первых, она помогала им финансово в их авантюрах. По крайней мере, именно испанские банкиры финансировали русский двор через покупку российских государственных облигаций, а также выдачу различных ссуд. Точно также испанские банкиры финансировали и австрийский двор, скупая его государственные облигации и выдавая различные ссуды.

Испанские банкиры делали это из соображений экономической выгоды, а не политических соображений. Они точно также финансировали и другие европейские дворы, в общем-то.

Тем не менее, испанский истеблишмент, в частности, в лице Артёма, активно пользовался этим обстоятельством в свою пользу, когда дело доходило до политических игрищ в Европе.

Испанцы разве что британцев и турок не финансировали — и тут, вновь, не столько из политических соображений, сколько из опасений, что последние, в случае крупного конфликта, просто аннулируют все их обязательства перед испанцами.

Они, может, потом и вернут долг, причём, вполне возможно, уже после принуждения этих стран силой к этому, да только ущерб им, банкирам, всё равно уже будет нанесён, и этот ущерб будет им, банкирам, явно не по карману.

Что касается Пруссии, то последней было интересно нагадить вообще всем силам, имеющим хоть какое-то влияние в Польше и Германии, от Швеции (шведская Померания) до Великобритании (Ганновер), но пока что сильнее всего им хотелось поднасрать в тарелку с едой именно австрийцам и русским.

Заинтересованы в этом были Франция, Швеция, Великобритания, а также Турция. Ну, а ещё Польша, по понятным причинам, но её мнения никто не спрашивал.

Швеция хотела себе обратно Эстонию со Старой Финляндией. Турция хотела вернуть себе и Хорватию, и Венгрию, и Трансильванию, и восстановить контроль над Валахией и Молдовой.

Она хотела себе обратно Крым и всё остальное северное побережье Чёрного моря, а также Азовского моря. Она хотела вернуть свои прежние позиции на Кавказе.

Она хотела вернуть обратно под своё крыло Алжир и Тунис, а также завоевать Мальту, Марокко. Турция вообще хотела очень многого, но к 1795 году не смогла бы одолеть в войне даже Персию, слабейшую из держав, желающих её расчленения. Это позор, да, но что поделать — они сами себя обрекли на это.

Что касается Франции с Великобританией — тут всё сильно сложнее. Франция принципиально не хотела ни усиления Австрии, ни усиления России, ни усиления Пруссии, ни кого-либо ещё из великих держав. В принципе, как и все великие державы.

Однако в данный момент в интересах Франции было поддержать интересы Пруссии, так как Австрия, Россия и Испания, очевидно, нарушали баланс сил в Европе, и им необходимо было преподать урок.

Великобритания точно также мыслила, только с большей агрессией в сторону Испании, её основного противника в текущем времени. Испания была союзником Австрии и России — это значит, что противники Австрии и России — также её союзники в борьбе с Испанией. Всё весьма просто.

Ну, а так как главный противник Австрии и России в данный момент — это Пруссия, то тут, как говорится, сам Бог велел поддержать Пруссию. Тем более, что Пруссия традиционно выступала проводником английских интересов в Европе. Ну, а к ней заодно и всех прочих — от Турции до Швеции.

Вот так вот, собственно, и складывалось два блока — Испания, Австрия и Россия вместе с их дочерними державами и союзниками с одной стороны ринга, и Англия, Франция, Пруссия с их дочерними державами и союзниками с другой стороны ринга.

Самая интересная деталь — Артём уже готовился вовсю к грядущему конфликту. Бомбические гладкоствольные орудия для кораблей и береговых батарей, которые перевернут всю игру — это сюда.

Казнозарядные и дульнозарядные винтовки — это сюда. Бездымный порох — это сюда. Оптический, электрохимический и электромагнитный телеграфы — это сюда.

Железные дороги, а также общее улучшение инфраструктуры — это сюда. Удешевление флота и ускорение темпов строительства военных кораблей за счёт новых изобретений в области судостроения — это сюда.

Да, пока что ничего ещё из этого не в своём апексе, как сказал бы господин геометр, но ведь будет. Вопрос — когда. И Артём на этот вопрос ответ имеет — в течение 2 лет у него уже будет телеграф и бомбические пушки.

В течение ещё 8 лет он сможет внедрить по полной программе оба изобретения. К концу этого периода он также будет иметь не менее 1 крупного производства бумажных унитарных патронов с начинкой из дымного пороха, дульнозарядных винтовок с ударно-капсюльной системой под специальную пулю расширительного типа. Ну и, соответственно, не менее 1 крупного производства этих самых специальных пуль.

По плану через 15 лет у него уже должно было быть не менее 1 крупного производства казнозарядных винтовок под унитарный цельнометаллический патрон с начинкой из бездымного пороха, с развитой системой выброса гильз и скобой.

Соответственно, у него должно было быть к тому моменту крупное производство бездымного пороха, цельнометаллических патронов, магазинов и так далее — важна каждая деталь.

В идеале, через 20 лет у него уже должна быть армия, полностью оснащённая казнозарядными винтовками под цельнометаллический унитарный патрон, снабжаемая по железной дороге и передающая информацию между частями и штабами посредством телеграфа.

Ну, а также пароходный флот с бомбическими орудиями. Пароходный флот с частичным бронированием — через 25 лет, и полным бронированием — через 30 лет. Неплохой такой план он расписал, надо отдать должное.

В любом случае, Артём счёл, что бомбических пушек и телеграфа ему будет достаточно для победы над Англией и Францией. Первое полностью нейтрализовало бы любую угрозу со стороны парусного деревянного флота, что фактически бы поделило на ноль сам фактор британского флота. Ну, а второе бы сделало передачу информации, важнейшего ресурса на войне, многократно быстрее, проще и надёжнее.

Будут железные дороги, даже примитивные — это железобетонная гарантия победы. Потому что это и более быстрый, более массовый и дешёвый способ доставки солдат на фронт, припасов, медикаментов и так далее. Да и производство всего этого добра с железными дорогами в разы дешевле становится. Тут, как говорится, разница, словно между днём и ночью.

Даже более, Артём считал, что у него достаточно ресурсов уже сейчас для войны одновременно с Великобританией и Францией с заключением сепаратного мира, но подобные риски принимать на себя он не желал.

Вот хотя бы бомбические орудия — это уже можно надеяться не просто на выживание и сохранение результатов, но и на победу. Малую или большую — вопрос уже военной удачи.

Будут железные дороги — это уже сто процентов оглушительная победа над Францией и Великобританией практически в одиночку, просто в силу неизмеримо более мощной экономики. К слову, о железных дорогах…