Серебряная герцогиня

Глава 20 Брачное ложе в крови

Он сидел рядом и просто смотрел на неё. Красивый. Широкие плечи, атлетическая, мускулистая фигура. Неожиданно. Она почему-то думала, что у короля будет изнеженное тело. От воина его отличала очень светлая, не загорелая кожа. И шрамы. Не так, чтобы очень много, и всё же… Ей вдруг захотелось коснуться рубца под правой грудью.

«Куда я смотрю?» — испугалась Ильдика и быстро подняла взгляд.

Ульвар снова улыбнулся ей. Его обычно холодные глаза потеплели, и сейчас он не выглядел ледяным королём.

— Нет, не надо вина, — севшим голосом произнесла девушка, — просто сделай это как можно быстрее.

Ульвар рассмеялся.

— Хорошо. Быстрее так быстрее. Как скажешь.

Привлёк к себе и поцеловал. Нежно и сладко. Ильдика задохнулась и неловко обхватила его за шею. «Я, наверное, сейчас ужасно глупо выгляжу» — в панике подумала она. Ульвар снова заглянул в её перепуганные глаза.

— Расслабься. Доверься мне. Хочешь — закрой глаза, хочешь — открой. Постель — это то место, в котором ничего не получится без доверия. Пусть даже рядом с тобой тот человек, которому вообще нигде и никогда доверять нельзя, кроме постели.

Ильдика закрыла глаза, но так стало ещё страшнее, и она снова их распахнула. Ульвар хрипло рассмеялся. Подул ей в ушко и прошептал:

— Перестань думать о том, как выглядишь. Таким лицемерам, как мы с тобой, это сложно, но ты попытайся…

— Я не…

Но он не дал ей договорить, снова поцеловал, а затем вдруг легко коснулся губами шеи, и девушка вздрогнула. Её захлестнули непонятные ощущения.

— Что ты делаешь?

Но он продолжил целовать её шею, спускаясь всё ниже, и юной королеве показалось, что по телу разливается жидкое пламя. Её дыхание стало хриплым и прерывистым, накатила непонятная слабость и истома.

— Ты красива, — прохрипел король, — очень. У тебя нежная шея…

Он продолжал тихо сообщать ей о том, что именно ему нравится, и от этих странных слов, быстро ставших неприличными, Ильдика совсем потеряла голову. Очнулась, когда муж потянул завязки на сорочке.

— Зачем? — вскрикнула испуганно. — Ты же не…

Но он снова поцеловал её, сводя с ума, сначала в губы, а затем в ключицу, и Ильдика забыла обо всём на свете, уже не стыдясь, что её обнажённое тело ласкают мужские руки, не чувствуя, как судорожно всхлипывает и тихо стонет, а из глаз катятся слёзы.

Первым наружу полез Ойвинд. Альдо высунулся в дождливую ночь, моргая и вглядываясь. Было темно, но его глаза достаточно привыкли к тусклому свету темницы и довольно скоро увидели крутящийся конец верёвки.

«А хватит ли у меня сил подняться?» — испугался лорд, осознав, что за месяц значительно ослаб. Но лезть было недалеко, ведь камера находилась на последнем — втором этаже, а окно — под самым потолком.

Ойвинд вскарабкался быстро и чуть посвистел. Альдо пролез в оконный проём, схватил непослушную верёвку, подтянулся, стиснул её ногами и пополз. Мускулы заныли, ладони вспотели и соскальзывали.

— Альдо, — негромко крикнул Ойвинд, — хватайся крепче. Мы тебя подтянем.

Южный лорд стиснул зубы от унижения. Месяц назад он легко бы вскарабкался на такую смешную высоту, но… ослаб.

Они действительно успели подтянуть его раньше, чем Альдо сорвался. На крыше рядом с Ойвиндом стояла невысокая худенькая фигурка. «Паренёк? — удивился Южный лорд. — Совсем мальчишка… Лет семнадцать или восемнадцать… Неужели у Лэйды больше некого было послать?».

— Обвяжись, — прошипел незнакомец. — Можешь сорваться с крыши.

Альдо последовал совету, не став спорить. Да и ладно! Он быстро вернёт себе прежнюю форму. Пригибаясь, заговорщики поднялись вверх по кровле. Тюрьма оказалась квадратной, и окна камер обоих лордов выходили в маленький внутренний дворик, поэтому надо было перебраться на другую сторону крыши. Лил дождь, и Альдо казалось, что он вот-вот поскользнётся и скатится по скользкому скату вниз.

Дойдя до угла, парнишка остановился, скинул вниз край верёвки, зашёл за трубу, создавая опору.

— Спускайтесь.

Лорды не стали спорить или переспрашивать, сначала вниз скользнул гибкий Ойвинд, за ним — Альдо. Верёвки до конца не хватило, пришлось прыгать. Рандвальд сильно ударился пятками и закусил губу, чтобы не выругаться от резкой боли.

Пару минут спустя, достаточных, чтобы смотать верёвку и спуститься к самому краю крыши, к ним спрыгнул и спаситель. Альдо изумлённо уставился на него. Ничего себе! С такой высоты и… без всего? Незнакомец приземлился легко и по-кошачьи мягко вскочил.

— Уходим.

Они бросились по кривой улочке, и Альдо захотелось орать и смеяться. Как всё просто! Почему же раньше никто не помог? Почему⁈

Он был рад и ночной прохладе, и дождю. И лошадям, которых держал в поводу слуга.

Лошади…

Даже если погибнуть при попытке прорваться во дворец, оно того стоило. Ещё раз сжать ногами могучие бока скакуна, прогрохотать подковами по брусчатке… Да, определённо, за это можно отдать жизнь.

Альдо наслаждался встречным ветром в лицо. Он и забыл, что так бывает, почти разуверился, что скачки, ветер, свобода действительно были в его жизни, а не приснились во сне.

Словно три вихря, всадники пронеслись по тёмным кривым улицам, выехали на набережную щитов, промчались мимо притихших особняков и, наконец, покинули пределы города. На перекрёстке Ойвинд осадил коня. Альдо последовал его примеру. Дождь усиливался, теперь к нему добавился ещё и ветер.

— Альдо… С Ульваром надо кончать или сейчас, или никогда. Пока наш побег не обнаружили.

— Нам нужно оружие, — сипло возразил Южный лорд. — И юдард знает, где Уль сегодня ночует. Он же постоянно меняет место ночёвки.

— В зелёной спальне, — отозвался их молчаливый спутник, замерший рядом с ними.

Альдо невольно подумал, что в его фигуре есть нечто до крайности зловещее. Уж слишком пластичны и скупы движения… Пантера, подкрадывающаяся к добыче.

— Оружие? — коротко уточнил у него Ойвинд.

— В беседке трёх граций.

— А Яр когда к нам присоединится? — уточнил Альдо.

Ойвинд хмыкнул, тряхнул головой.

— Ему нельзя. Если вдруг всё сорвётся, если кто-то посторонний увидит убийство короля, как убийца сможет стать королём? Если после смерти Уля нас схватят, Яр сможет нас помиловать, но если убийцей будет он сам… Кто помилует его?

— А Лэйда?

— А тебе в этом деле очень нужна баба? — засмеялся Шёлковый лорд.

Альдо насупился.

— Лэйда — не баба. Не говори так о ней. Она мне как родная сестра…

— Лэйда хороша, — согласился Ойвинд. — Не в моём вкусе, ну так мне на ней и не жениться. Я знаю, она бы справилась с Улем, но… брат, давай всё же не будем в мужские дела вмешивать женщин? Делов-то: пройти в спальню, убить однорукого парня. Нас двое, он — один. Ты всерьёз думаешь, что не справимся?

— Трое, — тихо заметил незнакомец.

— Тем более.

— Лари бы сказала, что это бесчестно: втроём на одного…

— Да, и была бы права, Альдо. Ну а какой выход? Короля на поединок не вызовешь. Наше милосердие — его лёгкая и быстрая смерть. Или ты колеблешься?

Альдо вспомнил смеющиеся зелёные глаза Эйдис. Коротко рыкнул:

— Нет. Он — мой. Собаке — собачья смерть.

Кони заржали и рванули вперёд.

Ильдика прижалась к обнажённому телу мужа, зарывшись в его плечо пылающим лицом. Она чувствовала себя девочкой, впервые столкнувшейся с жизнью, и в то же время — женщиной, прекрасной и желанной. И всё то, что между ними происходило… Как такое вообще возможно?

Уль целовал её везде. Просто везде… Нежную кожу внутренней стороны бёдер, рядом с коленками, и выше, выше… А Ильдика позволяла ему делать всё, чего тот хотел. Больше того: она хотела, чтобы он это делал, стонала, выгибалась и рыдала в его руках, как музыкальный инструмент, совершенно забыв, что там, за дверями, аристократы, возможно, слышат её полустоны-полукрики.

— Пожалуйста-пожалуйста, — шептала, не понимая, о чём просит: отпустить её или продолжать пытать.

Это было что-то совсем иное чем то, о чём рассказывали принцессе старшие дамы, когда подробно объясняли, что её ждёт в браке. И сейчас, совершенно потрясённая, растерзанная, вывернутая и собранная вновь, Ильдика чувствовала себя зановорождённой.

— Так же нельзя, — пробормотала, стыдясь посмотреть на него.

А ведь ещё несколько минут совсем ничего не стыдилась.

— Почему? — насмешливо уточнил король.

Муж. Теперь — её муж. От этой мысли сладко ныло сердце.

— То, что ты делал… мы делали… богиня бы не одобрила…

— Уверен, богиня не станет подглядывать в нашу спальню, — фыркнул Ульвар, прервав смущённый, жалкий лепет жены. — А если станет, значит, не такая уж она и целомудренная, не находишь?

Ильдика приподнялась на локте и посмотрела на него.

«Он рычит — вдруг вспомнила она. — Как волк». Но в ту минуту, когда Ульвар зарычал, это её совершенно не смутило, скорее наоборот: пламя страсти вспыхнуло лишь сильнее. А ведь и имя его переводится «волк войны». И любовь — тоже война?

— Ильдика, — мягко сказал Ульвар, вскочив с кровати, — то, что происходит в постели между двумя касается только их двоих. Тебе было хорошо?

— Да.

— Остальное — неважно. Выбрось всю дурь, которую тебе двадцать лет вбивали в голову. И я — последний человек, которого тебе нужно стесняться.

— А ты сам никого не стесняешься?

— Нет. Я на редкость циничная сволочь, начисто лишённая морали. Если во благо королевства мне надо будет пройти через город нагишом, я это сделаю. Да ещё и яблочком буду похрустывать. Кстати, о яблоках… Есть мочёные, будешь?

Ильдика внезапно ощутила дикий голод. Села, прикрыв грудь одеялом. Ульвар насмешливо глянул, но ничего не сказал.

— Буду.

— И вина?

— И вина.

Король двинулся к маленькому столику, на котором расположились вазы с фруктами и кувшин с вином.

— Ты не мог бы… надеть штаны? — застенчиво прошептала Ильдика.

Она никогда в жизни не думала, что может так отчаянно стесняться. На этот раз Ульвар откровенно рассмеялся. Ну да, он, конечно прав: после всего, что произошло между ними, как-то глупо краснеть от вида его обнажённости. Но всё же король снизошёл и натянул штаны.

Разлил вино по кубкам, протянул кубок Ильдике, а затем, когда та забрала вино, положил на тарелочку мочёные яблоки и свежие мандарины. И ещё какие-то ягоды. Поставил на кровать рядом. Девушка принялась есть.

Король налил вино себе, поднял:

— За рождение новой женщины, появление моей жены и за наш союз. Да здравствует королева Элэйсдэйра!

Ильдика тоже подняла бокал и отхлебнула.

— А сто лет назад придворные обязаны были бы присутствовать до самого конца, — прошетала, содрогнувшись.

Ульвар пожал плечами:

— Я бы справился со своим долгом. А вот тебе пришлось бы не сладко. Дурацкий обычай, никогда его не понимал. Открыть дверь на балкон?

— Да, пожалуйста, — прошептала она, закрыла глаза и стала пить вино. Голод прошёл так же внезапно, как и начался. — Почему не понимал? Ты же говоришь, что тебе всё равно?

— Ты никогда не была мужчиной, — хмыкнув, заметил король, прошёл и распахнул дверь. — Ты не понимаешь, как это… зажигает, когда девушка от твоих ласк теряет голову. Когда она не может удержать стонов… Но вряд ли так получилось бы, если бы вокруг стояли важные лица, торжественно наблюдающие за процессом. А делать детей дереву… прости, я не садовник.

Ильдика неожиданно для себя фыркнула, вино брызнуло из бокала. Ульвар допил и поставил кубок на стол, а затем упал на кровать, закинул ступню одной ноги на согнутое колено другой и мечтательно посмотрел вверх.

— Ты любишь дождь? — тихо спросил он.

Девушка поставила недопитый кубок и тарелочку с фруктами на пол рядом с кроватью, цапнула яблоко, прижалась к мужу и промычала:

— А-а.

— А я люблю, — он обнял её левой рукой, повернулся лицом и вдохнул запах волос. — Жизнь так прекрасна в своей быстротечности…

— Быстротечности?

— Спи, — прошептал Ульвар. — Завтра треклятый турнир, и тебе потребуются силы.

Ильдика догрызла яблоко, послушно закрыла глаза и действительно провалилась в сон.

В королевском саду, несмотря на дождь, тягуче пахло распускающейся сиренью. Под ногами чавкала земля газонов, расквасившаяся от воды. Альдо весь дрожал от нетерпения. «Ты заплатишь за всё», — мысленно твердил он себе, но память упорно подсовывала тренировочный бой на деревянных саблях, и белобрысого Уля без передних зубов, звонко хохочущего, тощего, растрёпанного и далеко не красавчика. На сморщенном носу — рыжие веснушки.

В том памятном бою Альдо одерживал вверх, тесня тощего и мелкого принца по мосту на другой берег. И вдруг Уль согнулся, бросился в его ноги и — бултых! — Альдо оказался среди ряски и водорослей пруда. А наглый принц, перегнувшись через поручень, злорадно заржал.

Медведь отругал сына за нарушение правил боя, но Уль только хмурил светлые брови и пожимал тощими плечиками:

— Какая лазница? Я всё лавно победил.

Принцу долго не давалась буква «р»….

Они подошли к ступеням, ведущим на лоджию второго этажа. Дверь балкона была распахнута. И Альдо, сжимающий в руке саблю, замер.

«Я не смогу его убить».

Воображение упорно отказывалось представить образ взрослого, вытянувшегося и в рост, и в плечи гадёныша, потемневшего бровями, ставшего зубастым и по-мужски красивым, но оставшегося всё тем же мерзавцем, для которого главной была победа. Любой ценой.

Ойвинд коснулся плеча соучастника, Альдо стиснул зубы. Выдохнул.

Нет. Повернуть назад немыслимо! Не теперь!

И тогда он напомнил себе жену. И слова её брата: «он её взял силой…». Безумная ярость восстала, спалила детские воспоминания, полыхнула и заледенела. И мрачный, словно сама смерть, Альдо взбежал наверх, прошёл в комнату и шагнул к высокому ложу под бархатным балдахином цвета весенней травы. Ойвинд последовал за ним, а их спутник застыл с обнажённым клинком на балконе.

Альдо бесшумно прыгнул, взмахнул саблей. Но Уль, отшвырнув кого-то с кровати в другую сторону, упал на пол, уходя из-под удара, и вскочил. Обнажённый, в одних лишь подштанниках.

— Альдо?

— Сдохни! — прорычал оскорблённый муж и снова рубанул воздух.

Девица позади кровати пронзительно завизжала. Ульвар одним прыжком запрыгнул на ложе, но Альдо почувствовал: сабля всё же нашла цель. По правой руке короля заструилась кровь. Медлить было нельзя. И всей силой лорд рванул в единый выпад вперёд. Единый порыв, одна цель острия — чёрное сердце злодея.

Что-то ударило по голове, мир потемнел, пол закрутился и рванул навстречу…

Ильдика визжала, с ужасом глядя, как по правой руке мужа струится кровь, пачкая белое покрывало. Двери распахнулись, в опочивальню ворвались мужчины: лорды и стражники, но Ильдика не замечала ничего этого. Ни как рыжий парень схватил нападавшего, закручивая ему руки за спину. Ни как тот, второй, неожиданно спасший жизнь короля, напав на злоумышленника сзади, опустился на одно колено и сложил оружие. И тем более не заметила, как тёмная фигура, маячившая на балконе, растворилась в ночи.

— Вы ранены! — в ужасе воскликнул прилизанный русоволосый придворный, разряженный, словно фазан.

«Кертран, — вспомнила Ильдика, — его зовут Кертран». Она замолчала, её била крупная дрожь и зубы громко стучали.

— Немного, — процедил Уль, обернулся к жене, подошёл, срывая по пути покрывало, накинул на её обнажённые плечи. Укутал.

— У т-тебя к-кровь… — пролепетала Ильдика, но король не ответил.

— Это же… Альдо, — растеряно прошептал всё тот же лорд. — Но он же… в темнице…

— Видимо, уже нет, — процедил монарх.

Ильдика трясущимися пальцами прижала покрывало, только сейчас осознав, что обнажена. Мятежник замычал, приходя в себя. В комнату всё входили и входили люди, и среди них девушка заметила бледную герцогиню Ювину. Её поддерживала сноха.

— Альдо, — простонала несчастная.

Убийца вздрогнул, застонал и открыл глаза. Поднялся на колени. Мать в ужасе смотрела на него.

— Мама…

Она подошла и коснулась его лица, не обращая внимания на лучника. В огромных глазах застыли слёзы.

— Что ты наделал, сынок…

— Я ни о чём не жалею, — прорычал лорд Рандвальд. — Только о том, что мерзавец ещё жив.

— В мой кабинет, — рявкнул король.

— Обоих? — уточнил кто-то.

— Альдо — в подвал. Ойвинда — в кабинет. И все вон из спальни. Не пугайте мою жену. И уведите её светлость Ювину… Присмотрите за ней.

Преступников увели, а Ювина вдруг шагнула к Ульвару, упала на колени и прошептала:

— Милости, Ваше величество… я прошу милости.

Кто-то из слуг уже перевязывал руку короля.

— Теперь это не в моей власти, герцогиня, — ледяным голосом ответил король. — Вы сами знаете. Покушение на жизнь короля не может быть прощено.

— Ваше величество…

— Уведите её! — рявкнул Ульвар.

Но Ювину не увели — унесли: она потеряла сознание. Слуга, перевязавший рану короля, начал помогать Ульвару одеваться.

— Что с будет с этим человеком? — хрипло прошептала Ильдика.

Она знала ответ. Ульвар бросил на жену тяжёлый, давящий взгляд.

— Я не знаю, Ильдика. Ничего хорошего его не ждёт: он пролил кровь монарха. Ложись спать. Это дело тебя не касается.

Она не посмела ни просить, ни возражать. Слуга набросил на плечи короля плащ, и Ульвар стремительно покинул покои.