Серебряная герцогиня

Глава 23 Влюбленный рыцарь

Море покачивалось, лаская и убаюкивая. Кричали чайки, и солёный ветер надувал голубые паруса. Джайри лежала на палубе, пахнувшей влажными досками, и смотрела в бескрайнее небо. «Подумать только, — думала она, жмурясь на солнце, — я могла бы стать Морской герцогиней и водить корабли… Если бы родилась на несколько минут раньше».

И ей стало смешно.

— Ничего подобного, — хмуро возразила Лэйда. — Ты не смогла бы водить корабли. Ты не смогла бы справляться с чайками.

Джайри перевернулась на живот, приподнялась на локте и взглянула на вечно сердитую сестру. Зло-радостную.

— Ты права. Я больше люблю сушу. И мне по душе мои люди. Литература, искусство, торговля… Знаешь, однажды я заблудилась и очень проголодалась, гуляя по городу. И меня накормил гончар. Это была обычная каша, но очень вкусная. А потом он показал мне, как лепить чашу на гончарном круге. Это очень интересно видеть, как нечто бесформенное и безобразное в твоих руках обретает форму и красоту.

— Тебя никогда не манили горизонты, — обвиняюще ткнула в неё пальцем сестра.

— Ну отчего ж… манили. И странствия, и приключения… я столько об этом прочла книг…

Лэйда презрительно фыркнула:

— Книг. Книг, Джайри! Ты как Лари: не живёшь, а только читаешь про жизнь.

Серебряная герцогиня вновь легла на спину и мечтательно уставилась в небо. Спорить не имело смысла. Доказывать — тоже. Только не таким, как Лэйда.

— Пойдём со мной, — зашептала хранительница чаек, вскочила. — Пошли, я покажу тебе что там, за горизонтом!

— Ты же умерла, — возразила Джайри, скосив на неё взгляд.

— Да плевать! Смерть — всего лишь путешествие. Просто более дальнее. Пошли!

— Но это значит умереть?

— И что? Это всего лишь незначительные детали. Всё равно, как пройти в Радужные ворота.

Лэйда была полна энтузиазма. Но это вообще ей было свойственно.

— Мы давно никуда с тобой не ходили вдвоём. Пошли!

— Авантюристка, — проворчала Джайри и закрыла глаза.

— А ты — трусиха. Совсем как Лария. Клянусь фальшбортом!

«Ничего не меняется. Проходят годы, а ничего не меняется», — подумала Джайри и открыла глаза.

Полуденные лучи солнца не могли разогнать полумрак комнаты: они терялись в бархатных голубых гардинах. Тишина. И лазурные глаза, напротив.

— Уль?

Резкая боль пронзила горло, из которого вырвался только сип. «Я сорвала голос», — осознала девушка и всё разом вспомнила. Ночь. Лучников. Озверевшую толпу. Короля. Палача и…

— Он мёртв? — прошептала она.

— Да.

Ульвар не стал лгать. Джайри горько усмехнулась.

— Ты обещал его помиловать…

— Я и помиловал. Насколько мог. Это была единственная возможная для него милость.

— И Ювина?..

— Да. Она тоже мертва.

— И что теперь?

— Жить дальше, — устало выдохнул Уль.

— Как ты мог⁈

Она закрыла пальцами глаза, чувствуя, как горло сжимают сухие рыдания.

Альдо… Глупый мальчик.

— Никак иначе, — Ульвар тяжело лёг на спину. — Помнишь, что я говорил тебе насчёт толпы? Если тебе кажется, что власть короля абсолютна, то ты ошибаешься. Король всегда ведёт корабль между скал. С одной стороны — народ, его гнев, ярость, с другой — дворянство с его чаяниями. С третьей — торговцы и именитые люди. С четвёртой — родственники и аристократы. И это я ещё про международную политику не говорю. И ты огибаешь все эти скалы, лавируешь, стараясь удержать власть над штурвалом. Король — это паяц, всегда кого-то играющий. Шулер за карточным столом…

Джайри всё это знала, но звук его голоса успокаивал её.

«Альдо мёртв…»

— Джай, тебя надо бы наказать: ты ослушалась моего прямого приказа. Я очень расстроен. Я мог не успеть, и тебя бы затоптала толпа. И, чтобы ты понимала, потеряв статичность своего положения, я мог так же потерять и власть над ней. Иллюзорную, но власть. Толпа это зверь, который бросится на дрессировщика в момент его слабости. Ты — моя слабость, Джай.

— Что будет с Югом?

— Во времена святого Фрэнгона пресёкся род Золотых королей. Во времена моей матери — род Серебряных. При мне — Южных. Но каждый из предшественников ставил нового хранителя, ты это знаешь. Когда я созову Совет щитов, мы решим эту проблему. Сейчас на Юге — мой наместник. Поэтому в приоритете дела на востоке и западе.

Джайри кивнула. Она чувствовала бесконечную пустоту внутри. Её словно засасывало в какую-то тёмную и страшную дыру, хотелось закрыть глаза и ни о чём не думать. Качаться на волнах, валяясь на палубе, жмуриться на солнце и болтать с невыносимой сестрой.

— Джай?

Девушка отвела ладони от лица, открыла тяжёлые веки и устало взглянул на короля. А затем снова их закрыла, вздохнула и свернулась в клубочек.

— Оставь меня, пожалуйста…

— Джай…

— Я хочу побыть одна. Мне нужно всё это пережить.

Ульвар задумался. Коснулся её лица, поправляя волосы. Это был очень ласковый жест. Вскочил с постели.

— Хорошо. Но не одна. Ты столько натворила глупостей, моя сердечная умница, что я не рискну оставить тебя наедине с тобой же.

— Я не хочу никого видеть.

— Это и в самом деле будет никто. Дьярви. Он составит тебе компанию. Если ты захочешь молчать — он будет молчать. Захочешь поговорить — он поговорит.

— Не надо…

— Я не спрашиваю тебя, моя хорошая. Прости, Джай, но будет так, как сказал я.

Внезапно он снова лёг рядом, сгрёб её в объятия и стал целовать лицо.

— Джайри, Джай… Я бы и сам остался, если бы не юдардов турнир. И плевать мне было бы: хочешь ты этого или нет. Пойми, тебе нельзя сейчас быть одной. Это всё ужасно. То, что произошло. Ты слишком много пережила за последнее время. Пожалуйста, не предпринимай ничего. Дождись меня, хорошо?

Она не ответила. Ульвар стиснул, поцеловал в губы, раздвигая их. Жадно и горячо. Прижался лбом ко лбу.

— Джай… Жизнь моя и смерть моя… что ты со мной делаешь⁈

И снова приник к её губам. Она ответила, потянулась к нему. Вокруг ней была смерть, её холод проникал отовсюду. И только в нём тлело тепло. Ульвар принялся осушать её слёзы поцелуями. Затем коротко выдохнул, отстранился и встал:

— Будь умницей. Я вернусь, и мы во всём разберёмся.

И вышел.

Джайри поднялась, пошатываясь. Разум словно отупел, мысли с трудов ворочались, как жернова. Но сейчас сюда придёт Дьярви… И нельзя было перед ним вот так… С Улем — можно, с Лисом — можно, но с Дьярви…

Девушка пригладила волосы, расправила юбку, забралась в кресло и укуталась в плед. В дверь постучали и зашёл рыжеволосый лучник.

— Простите, ваша светлость, Его величество…

— Ты хочешь есть? — просипела герцогиня. — Вели нам накрыть. Здесь. И вина. А потом садись напротив. Прости, у меня голос… Придётся говорить тебе.

Ты можешь умирать, твоё сердце может быть порвано в клочья, но, если ты воспитанная леди, то никогда не забудешь о правилах приличия.

Ульвар, как всегда, оказался прав. Ей стало немного легче. Откинувшись на спинку кресла, Джайри рассеянно слушала своего верного рыцаря. Сначала мальчишка смотрел на неё виноватыми глазами. Видимо, раскаивался, что обиделся. И это было по-детски мило и смешно.

«Мне только двадцать четыре года, — думал Джайри удивлённо, — а какой же старой и умудрённой жизнью я чувствую себя рядом с ним».

— Простите меня. Я должен был понять, что у вас что-то происходит… Его величество мне всё объяснил… я — тупица. Хотя, конечно, кто я вам, но…

— Ты — мой рыцарь, — мягко и устало улыбнулась Джайри, — мой верный рыцарь. И перестань извиняться. Я не хочу этого.

Дьярви взглянул на неё с немым обожанием, и это поклонение юности приятно согрело её замёрзшую душу.

— Я дурно говорил о вас…

«Обо мне… надо же…»

— Нет-нет, мой друг. Я не хочу ничего слышать. Расскажи мне лучше, что с тобой было, пока мы не общались.

Ей стало немного грустно, что где-то в кабаке с товарищами её прекрасный рыцарь унизился до сплетен, но… Не привыкать. В конце концов, кто из нас свободен от этой страсти?

«Шэн… Он всегда осторожен в словах. Никогда не швыряется напрасными обвинениями».

И ей вспомнились его горячие руки. Подумать только, этой ночью здесь был Лис… Ей показалось, что комната до сих пор пахнет степными травами. Джайри закрыла глаза и, рассеянно слушая незатейливый рассказ, стала вспоминать ночной разговор. Шэн тогда говорил очень обтекаемо, стараясь не давить, но в тоже время недвусмысленно дал понять, что не станет делить её с королём. И Джайри должна выбрать между ними…

И девушка вдруг разозлилась.

«Да пошли они оба… Не хочу выбирать. Пусть не будет никого».

В конце концов, у неё есть университет. И книги. И её щит. Ей есть чем заняться. Слишком много времени потрачено на любовные переживания. Шэну не нужно ничего, а Ульвару нужно сразу всё. А хоть кто-нибудь из них хочет знать, что нужно ей, Джайри?

— … и королева стояла обнажённая, представляете? То есть они вломились прямо так… Я сразу не увидел, а потом не знал, куда смотреть. Хорошо, что его величество быстро укрыл её. И… только не рассказывайте, ладно, что я…

— Прости, что?

— Ну… это же брачная ночь, понимаете? У нас в Горах, конечно, девушка не снимает сорочки, но в Шуге…

— Нет, подожди. «Они вломились». Они — это кто?

— Ну так… лорд Рандвальд Южный и лорд Ойвинд Шёлковый. А я в ту ночь на часах стоял.

— Ойвинд? — Джайри словно очнулась от чувств и мыслей. Нахмурилась. — Он тоже нападал на Уль… короля?

Но почему тогда на площади казнили только Альдо?

— Нет. Лорд Ойвинд не нападал, только лорд Рандвальд.

А, ну, понятно. Значит, суд над Ойвиндом будет позже. Ойвинд не наследник рода, его могут казнить лишь за попытку покушения. Совет щитов для приговора не нужен. Но… А откуда горожане узнали, кто именно ранил короля?

— По правде сказать, это лорд Ойвинд спас Его величество. Он ударил своего созаговорщика сзади, а затем преклонил колено и сдался на милость короля. Мы бы не успели…

— Ч-что?

Дьярви пояснил. Девушка неверящим взглядом уставилась на него. Лучник неверно истолковал этот взгляд, приняв его за пристальное внимание к себе. Расправил плечи и заторопился.

— Получается, что лорд Ойвинд спас королю жизнь. И это вроде как благородно с его стороны, да, Ваша светлость? Вот только, знаете, что я думаю? — помолчал, ожидая её реакции, но Джайри молчала и смотрела на него тем же неподвижным взглядом, и Дьярви всё же продолжил: — Оно-то так, но… Знаете, у нас, в Горах, считают, что низко и подло кидать товарища. Пусть даже товарищ и не прав. Пусть даже преступник. Раз уж решились на злодейство вдвоём, дошли до конца пути, так надо его вместе и завершить. А то вот твоего друга, лорда Альдо — на плаху, а тебя, значит, в кабинет на приватный разговор. Не дело это. Не по чести. А вы как считаете?

— Да-да, — прошептала Джайри побледневшими губами. — Да-да…

Парень поёжился под этим странным, немигающим взглядом.

— Вот и я… Но только…

И смолк, смутившись. Он как-то вдруг разом осознал, что перед ним — герцогиня, что они не ровня и…

— А что с Отамой? — вдруг нежно уточнила Джайри.

Черты её лица смягчились. Взгляд ожил.

— Так а что с ней будет-то?

Дьярви застенчиво скомкал салфетку. Девушка приветливо улыбнулась, отхлебнула вина из кубка. Парень выдохнул.

— Вы меня напугали, — признался честно. — Я заходил к Отаме, пока у вас был король. Милая такая девушка. И малышка у неё забавная. Вроде как всё у них хорошо.

— Да, она очень мила. Дьярви, я знаю, тебе сложно это понять, ты ведь мужчина. Но женщина, когда любит, не может не верить любимому. Не может в нём сомневаться. Однако некоторые не стоят ни любви, ни доверия, увы. Ребёнок — не вина Отамы. Это вина того, кто её бросил, кто предал любовь чистой девушки.

Дьярви заалел.

— Да, я тоже так…

— Думаю, если бы она была бесчестной, король Ульвар не стал бы заботиться о ней. Как считаешь?

— Да, конечно…

— Но Его величество совершил ошибку. Бэг, конечно, был не лучшей кандидатурой в мужья такой нежной девочке. Ей нужен совсем другой человек. Добрый, открытый, сострадательный. Тот, кто не станет попрекать, кто полюбит её дочку и станет ей отцом.

— Д-да…

— А ты бы смог полюбить не свою дочку?

Уши Дьярви цветом почти слились с его волосами. «Она меня испытывает? А может… Она же тоже беременна? А если…». Он побоялся даже подумать про себя о том, что мелькнуло в его голове.

— Конечно, — ответил осторожно, голос внезапно осип. — Ребёнок ни в чём не виноват… Дети всегда дети… У меня знаете сколько племянников? И я их очень люблю, и они — меня, и…

И замолчал.

— Женись на Отаме, Дьярви, — всё так же тепло и нежно улыбаясь прошептала герцогиня. — Ты ей нравишься. Очень. Она тебе доверяет, а это — дорогого стоит. Вы будете счастливы.

— Но…

Дьярви запнулся и стиснул кулаки. Сердце пронзила боль.

— Иногда, Дьярви, не мы выбираем свои пути. Знаешь, если решишься жениться, то я подарю вам обоим небольшое имение в Серебряном щите. В нём нет замка, но есть прекрасный двухэтажный особняк с вишнёвым садом. И несколько приписных сёл. Вы сможете просто жить и радоваться…

— Не надо, — буркнул Дьярви.

Она ласково заглянула в его будто опрокинутое лицо.

— Ну, не надо, так не надо. Но ты, пожалуйста, всё равно не бросай её. Отама очень хрупкая, и непременно погибнет без защиты. А сейчас… прости. Я так устала. У меня очень болит голова. Мятеж улёгся, город спокоен, и мне ничего не угрожает. Я знаю, ты, конечно, хотел взглянуть на рыцарский турнир, верно? Считай, что это моё задание: ты посмотришь, как что там происходит, кто победит, кого изберут Прекрасной Дамой, вернёшься, и завтра мне обо всём расскажешь, хорошо?

— Но король приказал…

— Нет, король только попросил. Мне было плохо, я очень переживала казнь старого друга. Ты же понимаешь, да? Мы женщины, не умеет хладнокровно относиться к таким вещам… Ты со мной поговорил. Спасибо, мне стало легче. Ты же видишь, что я пришла в себя. Разве нет?

— Да, но…

— Я всё равно сейчас лягу спать. Со мной всё будет хорошо. Обещаю.

— Но король…

— Разве это был именно приказ?

— Нет, он сказал: «Дьярви, побудь с герцогиней. Развлеки её».

— Ну вот, и ты это выполнил. Или Ульвар велел тебе дожидаться его здесь?

— Нет.

— Тогда поезжай. Спасибо тебе, что разделил со мной тяжкую минуту. Буду ждать твоего рассказа. И — доброй ночи, мой друг. И вот ещё… Передай ей от меня вот это. Думаю, вам, или ей, понадобится. Если что-то случится, вы сможете это продать.

Она встала, протянула ему руку на прощанье. Дьярви вскочил, поцеловал тонкие пальчики. Джайри в ответ коснулась губами лба юноши и снова безмятежно улыбнулась. А потом, не удержавшись, зевнула. Сняла с руки браслет из каких-то отполированных голубых камней, похожих на стёклышки, отдала ему. И, бормоча какие-то вежливые фразы, Дьярви поторопился убраться прочь.

Вышел в коридор, закрыл двери и задумался.

«Ну, она точно пришла в себя, — решил он, поразмыслив. — В начале разговора совсем убитая была, как будто и вовсе не она. А под конец ожила. Даже нас с Отамой просватала». Он печально усмехнулся. Самонадеянный глупец! «Я для неё — мальчишка… Обычный лучник… Мальчик на побегушках и не более того. А она для меня — весь мир и вся жизнь моя. И однажды я отдам за неё жизнь. Не нужен мне больше никто».

С этими благородными мыслями он вышел из дворца. Солнце уже перевалило за зенит. Надо было торопится — вторая часть турнира, очевидно, уже началась. Но Дьярви всё же решил зайти во флигель для слуг. Однако не дошёл: увидел Отаму, сидящую на скамейке рядом, и забавляющуюся с малышкой. Та гулила, хватала мать за волосы и смеялась. Дьярви споткнулась.

— Дя, — сказала Астрелия, ткнув пухлой ручкой в его сторону.

Отама оглянулась. Белый чепец красиво оттенял её золотившиеся на солнце волосы. Серые глаза, сначала распахнувшиеся в испуге, потеплели.

— Господин Дьярви, — прошептала девушка, тотчас потупившись.

И он невольно залюбовался её тонким носиком и нежно-розовыми маленькими губками.

— Не вставай, — вымолвил тепло и мягко. — Я просто зашёл… Просто зашёл.

Она снова посмотрела на рыцаря, и в её взгляде было столько восхищения, даже почти благоговения, что Дьярви почувствовал себя ужасно мудрым и сильным. Это оказалось очень приятным чувством. Лучник вскинул голову.

— Ладно. Я рад, что с вами всё хорошо. Поеду сейчас на турнир.

В серых глазах мелькнуло беспокойство. Видимо, Отама вообразила, что Дьярви едет сражаться. И этот испуг за него, пусть и ошибочный, согрел юноше разбитое сердце.

— Я завтра вернусь и расскажу, что там было, — пообещал он.

А потом повернулся и лёгкой походкой зашагал к конюшне. Хиус куда-то исчез ещё со дня свадьбы, поэтому седлать своего коня рыцарю предстояло самостоятельно.