Серебряная герцогиня

Глава 28 Радость ветров

октябрь того же года

«Надо что-то с этим особняком делать, — подумал Ульвар, покосившись на разрушающийся Южный дверец. Ожоги стен стремительно затягивали плети багрового плюща. — А если… Мне понадобится флот. А, значит, штурманы и капитаны… Что, если организовать морское обучалище? Умение рисовать карты, считать азимут, разбираться в звёздном небе — всему этому можно научить. И почему бы ему не расположиться здесь? Это позволит сэкономить казну…».

Всё ещё размышляя о том, как бы это устроить понадёжнее, Ульвар спрыгнул с Фрэнгона и прошёл в Шёлковый особняк. В его саду одуряюще пахло осенними розами. Короля это не удивило: розы — любимый цветок Нэйоса, логично, что сад буквально взрывался этими цветами.

Сам шёлковый герцог ожидал своего повелителя на просторной террасе за игрой «удар ветров».

— Ваше величество, — прошелестел он, остро глянув на вошедшего, — простите, что не встаю… Ноги, понимаете ли…

— Дарю вам пожизненное право сидеть в присутствии короля, — отмахнулся Уль и опустился напротив.

— Не желаете сыграть?

— Почему бы и нет?

Нэйос расставил фигуры в начальное положение.

— Как Её величество себя чувствует?

— Неплохо для её положения, благодарю. Определённая, беременность женщинам к лицу. Ну или это мне так кажется.

Герцог тонко улыбнулся.

— Внук написал мне из Султаната, что переговоры зашли в тупик. Он уверен, что ему нужно больше средств, чтобы подкупить советников султана. А как вы считаете, Ваше величество? И — ваш ход. Вы же белыми?

Ульвар выдвинул вперёд белого волка.

— Скажу, что хочу услышать ваше мнение.

Нэйос снова улыбнулся.

— Я ему ответил, но не отослал.

— И что же вы ответили?

— Что тратить деньги способен и дурак.

Ульвар рассмеялся.

— Я не тороплю Ойвинда. Пусть учится. Умение плести интриги не приходит без практики.

— Вряд ли мой внук сможет в этом искусстве сравниться с вами, Ваше величество.

— О, я — всего лишь ваш тупой ученик, мой милый герцог.

— Как там наша милая княгиня?

— Заключила с Яром мир. Взаимовыгодный, к моему удивлению. Я санкционировал. В самом деле, приближается зима, пора бы уже завершить эту глупую войну.

— Как Его высочество? Всё ещё переживает своё вдовство?

— Разумеется. Но очень уж глубоко расстраиваться я ему не дам. У нас пара месяцев остаётся, чтобы вернуть Морской щит.

— Металлическое море не замерзает, — возразил Нэйос, выводя в середину доски чёрный ветер.

— Нет, не замерзает, — согласился Ульвар. — Но осенью начнётся обширная торговля с Султанатом и в целом с Югом. Тот, кто пропускает осень и зиму — пропускает год.

— А кто, кстати, появился у княжеской четы?

— Мальчишка.

— Простите за старческое любопытство, но княжич похож на мать или на отца?

— Похож на нечто красное и сморщенное, — рассмеялся Уль. — Но я пришёл к вам не обсуждать международные новости, милый Нэйос. Вы обещали сообщить мне нечто любопытное. Как видите, я оказался достаточно любопытным.

Нэйос кивнул, погладил большим пальцем пухлый подбородок.

— Война завершилась, Ваше величество. У нас три щита без хранителей. Очевидно, что пора созывать Совет щитов для избрания новых герцогов. Хотел обсудить с вами предварительно кандидатуры.

— Думаю, это не к спеху, — Ульвар пожал плечами. — В каждом из осиротевших щитов находится мой наместник, и выборы хранителя пока потерпят. Да, Яр освободился. Шёлк тоже в безопасности. Но на Солёных островах всё ещё льются реки крови, и…

— Я стал стар, — вздохнул Нэйос, жмурясь. — Ум всё ещё остёр, но тело дряхло. Хочу передать свой щит достойному и уйти на покой. Делиться нажитой мудростью, а не править… Править это такой, в сущности, неблагодарный и тяжкий труд…

Король улыбнулся понимающе. Голубые глаза чуть потемнели.

— Кому же вы хотите передать власть хранителя, мой старый друг?

— Хотел посоветоваться с вами, государь… Я не обижен потомством, признаюсь. Хотя не все мои внуки дожили до этого дня, но признаюсь: я не вижу среди них никого достойного. Мой девиз: хитрость и верность. Но претенденты на щит словно расслоились: либо преданы, но слишком простодушны, либо хитры и изворотливы, но не верны.

— Действительно, — пробормотал Ульвар, откинувшись на спинку кресла, и посмотрел на соратника прищуренными глазами.

— Ни у одного из них нет видения пути, — продолжал жаловаться старый Кот. — Не видят дальше собственного носа и дольше одной недели. Знаете притчу о трёх путниках, мой король?

— Расскажите.

— Трое путников вышли из дома, чтобы обрести счастье. Они шли и шли, и дошли до реки. И тогда один из них решил: «рыбная тоня, хижина с соломенной крышей — что может быть лучше? А там, дальше, ещё неизвестно, что нас ждёт». И остался, а двое пошли дальше. Второй увидел красавицу-девицу и тоже решил, что дальше не пойдёт. В итоге остался лишь один из троих.

Ульвар молчал. На некоторое время оба сосредоточились на игре.

— Дальше пошёл только один из троих. И его убили разбойники за углом, — наконец завершил Нэйос, поставив королю удар ветров.

— Неожиданно. А в чём смысл?

— В том, что все трое выбрали неверную дорогу, — тихо прошелестел смехом Нэйос. — Мы рожаем детей, вкладываем в них свою душу, навыки и умения, но не знаем, что из них выйдет. Признаться, государь я разочарован в своих котятах.

Ульвар снова промолчал. Защитил невестой хозяина от корабля.

— И я подумал, что есть лишь один человек из тех, кого я знаю, кому я мог бы вручить собственный щит и не бояться, что тот его выронит дрожащей рукой или потеряет в бесконечном бою.

Нэйос пожевал губы и искоса взглянул в лицо короля. Оно было безмятежно. Ульвар молчал. Кот усмехнулся, слегка фыркнув, и прошептал:

— Этот человек — вы, мой государь.

— Но я — не ваш потомок, мой добрый друг.

— В каком-то смысле, вы более мой потомок, чем мои потомки.

Игроки внимательно посмотрели друг на друга. А затем губы Ульвара дрогнули в усмешке.

— Это щедрый дар, Ваша светлость.

Нэйос прикрыл глаза, сложил пухлые ручки на мягком брюшке и тихо, чуть нараспев произнёс:

— Я, хранитель и герцог Шёлкового щита, наследник королей Шёлка, передаю в твои руки мой щит, моих людей и мои земли. Да будет так. — Открыл глаза, чуть переставил белую невесту и мягко, по-стариковски улыбнулся: — Удар ветров, мой государь. На этот раз окончательный.

Ульвар задумчиво посмотрел на него. А потом устало сказал:

— Спасибо. Вы — мудрейший человек из тех, кого я знаю.

— Я просто очень стар. Старше твоего отца, мой государь.

Ульвар поднялся.

— Игра завершена. Меня ждёт моя королева. Но раньше, чем покину ваш дворец, у меня к вам просьба: примите должность моего первого советника. У меня каждый советник на вес золота.

— Советовать — это как раз то, что любят все старики. Благодарю, ваше величество.

Король подошёл, наклонился и поцеловал его в лоб.

— До встречи.

Развернулся и пошёл к высоким дверям.

— Вы поступили верно, мой король. Иногда, чтобы приобрести большее, нужно отпустить меньшее, — совсем тихо заметил Кот.

И было непонятно: услышал ли его уже выходящий с террасы король.

Ветры выли, ветры рвали тучи в клочья, словно голодные псы. Иштван стоял на башне ветров и смотрел в небо.

— Опаздывает, — сумрачно заметил Андраш.

— Как всегда, — тихо отозвался Иштван.

Хозяин ветров держал за руку рыжеволосого четырёхлетнего сына. В Андраша вцепились сразу двое: старшему уже исполнилось четыре года, а вот младшему едва сравнялось два. Он плохо держался на слабых ногах, но, когда Восточный ветер попытался оставить сына матери, устроил просто сумасшедший рёв. Пришлось взять с собой. Сын Иштвана, напротив, в своей молчаливости походил на отца, словно был его маленькой копией.

— Иго-го-го! — заорали снизу, и в люк впрыгнул Джерго, в тёмные волосы которого отчаянно вцепился хохочущий синеглазый мальчуган. Тёмные волосы ребёнка торчали во все стороны, словно у ежа.

— Наконец-то, — проворчал Андраш. — Ты вообще в курсе, что двухлетние дети не должны присутствовать на выборе ветра?

Джерго выразительно покосился на Рандраша.

— Дуйте тише, — посоветовал Иштван. — Ветры собираются. Видимо, почувствовали кого-то своего.

Рёв ветров усиливался. Ещё бы: они схлестнулись друг с другом, прилетев с разных концов.

— Слушай, — заорал Джерго, обернувшись к младшему брату и перекрывая вой, — я передумал. Пусть сами выбирают.

Иштван кивнул: у него был слишком слабый голос, чтобы говорить. Хозяин ветров шагнул на самый край ничем не огороженной площадки:

— Придите и возьмите, — сказал он тихо, но ветры вдруг разом умолкли. — Придите и родитесь. Да дуют ветры, не стихая.

Маленький Рандраш обхватил ногу отца. Андраш растрепал его светлые волосы.

А затем вдруг резко потеплело, повеяло морем и пальмами, зноем и песками, и все услышали лёгкий смех Ильза, старшего сына Андраша. Трое мужчин посмотрели на него, а мальчик раскинул руки, внезапно взлетел и нырнул вниз.

— Южный ветер пришёл и взял, — выдохнул Иштван невозмутимо. — Взял то, что пожелал. Здравствуй, Ветер Юга.

Ильз вновь взмыл над башней. В руке он держал спелое яблоко и грыз его с довольной, уже успевшей перепачкаться мордашкой.

Джерго тихонько выдохнул. Маленький Ларан вцепился папе в ухо зубами, и Северный ветер послушно запрыгал на месте, изображая лошаваса.

— Это не всё, — хозяин ветров обернулся к братьям. — Хотя, как по мне, стоило бы остановиться. Но ветры пришли неспроста.

— Хорошо, — кивнул Андраш, — мы подождём.

— Мы ждём вас, — сообщил Иштван в небо.

На этот раз порыв ветра овеял всех ароматом степных трав, вересковых пустошей и шафрана. Восточный ветер. И сын Иштвана шагнул вперёд, протягивая руки. Поймал свой ветер. Вскочил на него верхом и рассмеялся. Солнце заискрилось в его рыжих волосах.

Джерго сочувственно взглянул на старшего брата. Что ж, у Восточного ветра новый хозяин… или наоборот? Иштван произнёс ритуальное:

— Восточный ветер пришёл и взял. Взял то, что пожелал. Здравствуй, Ветер Востока.

— Что ж, на этот раз, думаю, всё, — заметил Андраш невозмутимо.

И тут в небо взмыл волчий вой, снежный буран взметнулся и засыпал братьев снегом, а затем завихрился юлой и начал танцевать вокруг маленького Рандраша, словно ластясь к мальчику.

— Уди, — мрачно буркнул сын Андраша и пнул ветер ногой.

Джерго побледнел, замерев. Его сильнее укусили в ухо, но мужчина даже не заметил.

— Рандраш, прими свой ветер, — с оттенком изумления посоветовал Иштван.

Но мальчик злобно взглянул на кольца вьюги.

— Нет. Не хотю.

Снова пнул, а затем вцепился в него пальцами и зубами, и взмыл.

— Судя по злобному смеху, они всё же подружатся, — Иштван с любопытством проследил скачку двухлетки на нервном ветре. Северный ветер пришёл и взял. Взял то, что пожелал. Здравствуй, Ветер Севера.

— Он слишком мал. Это не по правилам, — мрачно заметил Джерго. — Это можно как-то отменить?

Хозяин ветров тонко улыбнулся:

— Боюсь, что вряд ли. Скажи, ты тоже брыкался в детстве и дубасил свой ветер?

— Нет, — злобно солгал Джерго.

— Я тоже не в восторге, что мой сын стал Севером, — признался Андраш, с беспокойством глядя на кульбиты сына в воздухе.

Казалось, Рандраш оседлал летучую мышь.

— Это ещё почему? — рассердился тот, кого полгода назад называли Хиусом. — Что ты имеешь против Северного ветра?

Туча нашла на солнце и резко стемнело.

— Джерго, перестань.

— Это не я, скажи своему сыну… Капец.

— Что?

Сумрак, длившийся несколько секунд, развеялся и трое мужчин уставились на маленького Ларана, который, злобненько улыбаясь всеми мелкими молочными зубками, скакал навстречу другим ветрам, размахивая снежным мечом.

— Западный ветер пришёл, — бледнея прошептал Иштван.

— И почему я не удивлён, что это именно твой сын.

Андраш сумрачно обернулся, но Джерго, не обращая ни на кого внимания, широко распахнутыми глазами следил за сыном. Потом резко выдохнул и бросился вниз по лестнице.

— И что нам делать, Иштван? — поинтересовался Андраш. — Мало нам ветра Севера, так теперь ещё и Запад вернулся. Это может быть опасно?

— Посмотрим, — тихо отозвался хозяин ветров, продолжая наблюдать за детьми, бултыхающимися в воздушных потоках. И тихо прибавил: — Западный ветер пришёл и взял. Взял то, что пожелал. Здравствуй, Ветер Запада.

Джерго буквально свалился с лестницы, налетел на Ларию.

— Только не пугайся! — заорал. — Ничего не произошло. Слышишь, всё в порядке! Главное — не волнуйся!

Лари улыбнулась, поправила мужу капюшон на плечах.

— Хорошо, не буду. А долго он так будет летать по небу? Не припомню, чтобы ты когда-нибудь летал…

— Недолго, — Джерго привлёк жену к себе, зарылся в волосы. — Это только в первый день можно. Этот день называют Радостью ветров. Что ты тут делаешь?

— Лэйда покапризничала и уснула, и я решила посмотреть, как происходит Выбор ветра. Они могут упасть?

— Нет. Ветры всегда заботятся о своём человеке.

— Их четверо. Четыре ветра.

— Да. Западный ветер вернулся.

— И кто из них — Западный?

Джерго промолчал. Лария вздохнула, прислонилась спиной к его груди. наблюдая за мальчуганами в небе.

— Знаешь… всё же это неправильно было, что в Крае ветров жили только трое из ветров… Но это же не значит, что Лари станет злым, да?

— Не значит, — буркнул Джерго. — Вот только Край разделён на три, а не на четыре части. Какими землями станет править Западный ветер, хотел бы я знать.

— Морем. Я думаю, Лари будет править морем.

Джерго притиснул её к себе и тоже задрал лицо в небо.

Леолия любила сирень. И осень. И было досадно, что сирень не цветёт осенью. Чёрная королева шла по берегу острова Эйс и шуршала багряными и золотыми листьями. Здесь, в Медвежьем щите, осень была совсем иная, чем в Шуге: яркая, разноцветная, долгая, с небом, то пронзительно-голубым, то нависающим над горами словно дымчатый опал. И белая скомканная ткань гор на горизонте. Тишина и покой. Мир словно замер. Иногда Леолии казалось, что они перевернулись и оказались на дне этого громадного озера, чей противоположный берег отсюда не был виден.

Уже подходя к дому — двухэтажному каменному особняку — она заметила чьего-то коня.

«Должно быть Уль прислал письмо», — усмехнулась и прибавила шаг.

Новый король весьма ревниво относился к своей власти. В его письмах было много разнообразной информации обо всём, кроме политики и законодательства, вопросов торговли и правосудия. Уль, словно хитрая лисица, заметал следы, но возможно ли скрыть такие перемены?

Регулярная армия! Леолия пришла в ужас, представив затраты казны, и совершенно не удивилась появлению осенью нового налога. А университет? Говорят, фундамент уже залит и сейчас с мрачным упорством в небо Шуга поднимаются кирпичные стены. Совет лордов, совет торговых гильдий, военный совет — созывались регулярно, а вот Совет щитов — никогда. Казалось, что короля и вовсе не волнует, что из семи хранителей у него осталось лишь четверо.

И пулевые арбалеты, которыми оснащалась новая армия…

И обещанный по весне совет всех сословий, для приведения законодательства в надлежащий вид…

Обо всём этом младший сын упорно молчал, но было кому говорить. В августе, например, внезапно пожаловала старая неприятельница Алэйда с жалобами на выскочку из Гленна.

— Лия, ты не поверишь! Она потребовала, чтобы в Золотом щите построили лечилище для бедняков! Это я должна тратить свою казну на лечение черни! — возмущалась пожилая уже красавица, кусая всё ещё прекрасные губы. — Богини ради, возвращайся на трон! Происходит нечто невообразимое! Твой сын сошёл с ума.

— А что думает по этому поводу твой муж? — улыбнулась ей Леолия, размешивая уголь в камине: август на удивление выдался холодным и сырым.

— Ну, герцог Юдард никогда не отличался трезвостью ума… Я люблю его, и он прекрасный муж, пойми меня правильно, но… Всё же он, в отличие от нас с тобой, не из аристократического рода и не имеет той проницательности ума, которой обладают люди нашего сословия. Он не увидел ничего оскорбительного в подобной идее. Возмутительно! У нас теперь будет не девять маскарадов в год, а восемь! И на три бала меньше… Это ужасно, Лео! И всё ради какой-то голытьбы, которая и так чрезмерно плодится…

Лео усмехнулась, вспомнив этот разговор, и, легко взбежав вверх по лестнице, распахнула двери и вошла.

За те месяцы, которые она провела на озере, у Леолии выровнялся цвет лица, исчезли отдышка и боли в спине, и женщине казалось, что она сбросила лет тридцать, как минимум.

В гостиной она увидела двоих мужчин, которые, стоя у камина, о чём-то тихо беседовали.

— Яр, — ахнула Леолия.

Сын обернулся, и его мрачное лицо осветилось улыбкой. Он бросился к ней, подхватил на руки и прижал к себе.

— Мама…

— Война закончилась? — Леолия с нежностью взглянула в бородатое лицо.

Как же быстро они выросли!

— Эта закончилась. Впереди морская война с пиратской республикой. Уль просит меня справиться за два месяца.

Леолия расстроилась. Яр ласково усмехнулся, глядя в её опечаленные глаза, такие же янтарные, как и у него.

— Мам… всего два месяца. Знаешь, я даже рад, что у меня есть дело, которое надо делать. Когда мы заключили мир с князем Шэном, я буквально взвыл от тоски.

— Лэйда?

— Да, — он помрачнел. — Я знаю, что она погибла. Но не могу в это поверить до сих пор. Уль предложил отцу стать наместником короля в Медвежьем щите, пока я занимаюсь Морским.

— Но хранитель, отдавший щит, не может вернуть его обратно. Ни поменять, ни вернуть. Разве Уль не знает? — изумилась бывшая королева.

— Нет, не хранителем, мам. Наместником. Папа же тут каждый камень знает. Вот, пытаюсь уговорить…

Леолия покосилась на бесстрастное лицо мужа. Яр усмехнулся:

— А он пытается меня уговорить снова жениться. Потомство, всё вот это… Род королей-Медведей… А ты как думаешь?

Королева-мать задумалась. Нежно провела рукой по тёмной бородке сына.

— Отец прав, сынок. Но… Не торопись. Рана сердца должна хотя бы затянуться. Я думаю, нельзя принуждать своё сердце к таким вещам. Но не стоит и запирать его на семь железных замков. Горе — как шторм, оно рано или поздно стихнет. И вот тогда разреши себе быть счастливым, Яр. Ну или хотя бы не запрещай.

Медведь порывисто притянул её к себе.

— Спасибо, мам. Ты не скучаешь по столице?

— Нет. Наоборот. Признаться, мне скучновато без дела, но, если Эйд всё же согласится стать наместником, то я, пожалуй, займусь постройкой лечилища для бедняков.

— Ты?

— Почему нет? Яр, не забывай: я десять лет воспитывалась в обители милосердных сестёр. Ну, это, конечно, если наместник изыщет в казне Медвежьего щита средства для подобного.

— Изыщу, — пообещал Эйд, сдаваясь.