Серебряная герцогиня

Глава 1 Серебряная шлюха

Сеумас, хранитель и герцог Горного щита, был низкорослым — его голова едва достигала плеч взрослых мужчин — но очень добрым, несмотря на некоторую грубость. Дьярви довелось побывать его пажом, и это было едва ли не лучшее время в жизни сына Домара. В гневе Сеумас орал как горный тролль — у него был низкий и раскатистый голос — но никогда не бил и остывал быстрее, чем брусничный чай на морозе. Когда на отряд Сеумаса сошла лавина, и хранитель гор погиб, Дьярви даже горько плакал, хотя парню уже и исполнилось пятнадцать лет. Новый герцог — Ингемар, сын Сеумаса, не отличался добротой, зато вышел ростом: здоровенный детина с рыжеватыми волосами.

А ещё в Горном замке были книги. Целых семь!

Среди книг, что успел прочитать Дьярви у Сеумаса, одна рассказывала, как благородный рыцарь Арчисвальд встретил Прекрасную Даму, купающуюся в озере. И очень ярко было описано, как обнажённая Дева медленно выходит из залитых золотом заката вод. Не стоило даже пытаться сосчитать, сколько раз потом юный Дьярви грезил этой сценой. Вот только…

Этого не могло быть. Как можно медленно выходить из озера? Сколько Дьярви видел этих озёр — изломов в скалах, трещин в горных породах, наполненных водой. Как правило, ледяной. Водой подземных рек или снежных шапок, весной стекавших с вершин. Не каждый мужчина решался искупаться в подобном озере, чьё каменное дно резко уходило вниз, в кромешную тьму и холод, и не понятно, исчезало там или продолжалось. А уж женщина…

Дьярви решался. Он даже несколько раз пытался спуститься на дно, придерживаясь рукой за скользкий камень, но каждый раз приходилось всплывать, когда грудь обжигало ледяное пламя и воздух в лёгких заканчивался. После такого купания ты не выходишь медленно и красиво, а выскакиваешь, словно ошпаренный, растираешься, стуча зубами, и напяливаешь всю имеющуюся одежду с такой поспешностью, словно за тобой к берегу движется дракон.

И вот сейчас горцу казалось, что он снова в чёрной ледяной воде озера, бьёт руками, загребая тяжёлую воду и пытаясь выплыть наверх, но, словно вмёрзшая рыба, не может пошевелиться. А там, наверху, серебряная точка света, воздух и… жизнь.

Ещё один безнадёжный рывок и… Озеро всё же поддалось, свет нахлынул и вдруг зазолотился, потеплел.

Дьярви захлопал глазами, пытаясь разогнать красные круги. Губы саднило болью, тело ощущалось каменным, а во рту чувствовался привкус железа. Юноша повернул голову, вглядываясь в золотистый свет, и резко выдохнул. В трёх шагах от него сидела та самая… путана. Шелковистые волосы выбивались из-под белого чепца, тонкие руки двигались. Золотистый, мягкий свет масляной лампы сиял, озаряя нежный профиль. Парень сглотнул.

Но — как? Она что, не ушла тогда? Вернулась?

Девушка оглянулась, и Дьярви понял, что ошибся. Эта была лишь похожа на ту, которую он пытался защитить. Не только обычное коричневое платье, украшенное разве что белым воротничком и белым передником, но и само лицо оказалось всё-таки другим. Глаза застенчивой лани, робкая линия губ. Просто похожа, даже не очень, а так, на первый не очень внимательный взгляд.

— Вы ранены, — прошептала девушка, потупившись. — Господин Бэг велели проследить за вами… Хотите пить? Лекарь сказал, что вам можно. И вина можно, если хотите.

Дьярви снова сглотнул и прохрипел, не узнавая своего голоса:

— Пожалуйста, воды.

Девушка встала, отложила вязание — она вязала, отодвинула от себя большую корзину, налила из кувшина, стоявшего на столе рядом, в кружку, подошла к кровати, наклонилась, и прохладный глиняный край кружки коснулся горячих губ юноши. Вода полилась в распалённое, пересохшее горло прохладной струйкой.

Дьярви чувствовал её напряжение. Это было нормально, так и должно было быть, но парню некстати вспомнились ноги в жёлтых сапожках, так фривольно и расслабленно лежавшие на грубом столе… Не должна была девица так вести себя! Не только в присутствии мужчин, но и старших женщин… Вот эта девушка — правильная, а та… Сердце грохнуло и заныло.

Он вспомнил, как распутная девица насмешливо отсалютовала ему кубком. «Если она… ну то есть… То, сколько, интересно, стоит с ней ночь?» — подумал Дьярви и сам испугался своих нечистых мыслей.

— Кто такой господин Бэг, который велел заботиться обо мне? — посмешил переключить свои мысли юноша, как только утолил жажду.

— Хозяин таверны.

— А ты?

— Его невеста, — безрадостным голосом ответила девушка.

Она вернула кувшин на стол, взяла из корзинки большой свёрток, прижала к груди, тихонько покачивая. «Ребёнок», — догадался Дьярви и расстроился. Даже эта нежная, правильная девушка оказалась неправильной. Хотя… Какое ему дело до чужих невест? Он приподнялся на локте. Девушка испуганно глянула на него:

— Вам нельзя. Рана может разойтись.

— Сколько я вам должен за заботу?

— Я позову хозяина.

Хозяина? Дьярви проводил девушку удивлённым взглядом, но затем выбросил из головы всё лишнее и снова опустился на подушку. «Мне всё равно нужно будет снимать жильё, — подумал он. — Почему бы не здесь? Этот Бэг, видимо, неплохой малый, раз позаботился о совершенно чужом ему человеке». Правда, «Рыжая кошка» находилась при самом въезде в столицу и, наверное, добираться из неё до королевского дворца далековато, но… Должно быть, комнаты здесь будут стоить дешевле.

Дверь стукнула, открываясь.

— Ну вот! А я что говорил! — раздалось жизнерадостное. — Ай да парень! Недаром я в тебя верил!

«Точно не даром», — усмехнулся про себя Дьярви и снова попытался сесть. У него получилось. Только ослабевшая правая рука дрожала. Хорошо, что удар сабли пришёлся по левой. Видимо, этот Фьерэй специально пощадил противника, ранив то, что не сказывалось на боеспособности. Интересно, почему? Тот черноволосый бандит не был похож на сентиментального добряка.

— Сколько я вам должен за заботу? — повторил раненный.

— Семь медных щитков. Но, если снимете комнату, то два щитка я вам скину, — жизнерадостно осклабился хозяин и прошёл внутрь.

Это был высокий, широкоплечий, но уже обрюзгший мужчина с несколько расплывшимся лицом, тщательно выбритым. Одет он был просто, но чисто: из-под кожаной, как у воина, куртки виднелся белый воротничок рубахи.

— И во сколько мне обойдётся комната?

— Пятнадцать щитков в месяц, а если снимете две, то по двенадцать каждая. То есть, двадцать четыре в месяц.

«Интересно, это дорого для Шуга или нет?» — подумал Дьярви.

— По десять. Две по десять. А так же завтрак и ужин. И стирка белья. И сверху щиток за овёс для коня.

Бэг уставился на него. Серовато-бардовое лицо отобразило восхищение.

— От себя отрываю… При всём моём к вам уважении и восторге… Одиннадцать. И два щитка за овёс.

Король Ульвар обещал платить жалованье своим лучникам. Это было странно: воинская повинность лежала на всех дворянах, и каждый обязан был при военной необходимости выставить конных и вооружённых людей. Никогда такого не было, чтобы за то, что и так каждый должен, ещё и платили что-то. Домар ругался на чём свет стоит, но Дьярви обещанное жалованье было просто необходимо. Сколько там обещал златокудрый король? Помнится… пятьдесят медных щитков? Что ж, двадцать четыре из них — это же меньше половины?

— Десять, — упрямо настаивал Дьярви. — И два за овёс.

Бэг хмыкнул.

— Мы с вами поладим. Но — одиннадцать. В столицу хлынуло множество провинциалов, желающих попасть в королевскую гвардию. Скоро снимать комнаты даже в конюшнях будут.

«Он прав, — мрачно понял парень. — Слишком заманчивое предложение…»

— Десять. Но без ужина.

Бэг расхохотался.

— Договорились. Из каких краёв вы, господин, прибыть изволите? Если, конечно, это не…

Это не было секретом.

— Из Горного щита.

Бэг кивнул:

— Довелось мне лет пять назад готовиться к бою с горняками…

— К бою с горцами? — удивился Дьярви.

Он не слышал о такой войне. Хозяин трактира хмыкнул. Потянулся пальцами к усу, вспомнил, что выбрит.

— Нет. Бой-то ожидался с краснокосыми. Ну да юдард с ними! Но раз уж так, господин Дьярви, извольте деньги за месяц вперёд. И пять щитков за уход, лечение… Итого двадцать семь щитков.

«Вот я… прошляпил, — с досадой подумал Дьярви. — Пять щитков за лечение! А что там лечить то было? Замотать тряпкой руку⁈ И за это — пять щитков⁈».

— Завтра, — процедил он. — А сейчас велите мне подать завтрак и… проваливайте.

Парень был зол. На себя, конечно. Что злиться на человека, соблюдающего собственную выгоду? Но раздражение прорывалось. Горцы никогда не умели сдерживать эмоций.

— Завтрак? — удивился Бэг. — Так ведь вечер на дворе…

Дьярви прищурился.

— А я сегодня завтракал?

— Нет, но…

— Тогда принесите мне тот завтрак, который я сегодня не съел.

Хозяин расхохотался и вышел. Дьярви тоже усмехнулся, довольный собой. Всё же не совсем дурак…

Утром он уже чувствовал себя намного лучше. Левую руку ещё дёргало, и она слабо ныла, но Дьярви уже смог встать, сполоснуться в тазу и даже одеться самостоятельно. Одежда оказалась чистой и выглаженной: видимо, хозяин был верен сделке. Отлично.

Парень спустился вниз, и молчаливая невеста хозяина принесла ему еду: кашу с тыквой и мясом. Уже неплохо. Молодой организм не хотел есть, он хотел жрать, и Дьярви быстро расправился с завтраком, а затем вышел во двор. Светило солнце, и его яркие лучи плескались в стремительно сохнущих лужах. Повсюду выхаживали ленивые куры и моргали сонными глазами.

Весна… А в Горном щите всё ещё воют по ночам метели…

Дьярви глубоко вдохнул наполненный солнцем воздух и усмехнулся. Отец, наверное, проклял младшего сына, хотя тот и не надевал шёлк и бархат, но… Сейчас Дьярви чувствовал себя почти равным королю, а впереди его ждало великое будущее. В этом юноша был уверен.

Он перепрыгнул через широкую синюю лужу и направился к конюшне, которая была тут же, объединённая единым фасадом с гостиницей.

Старик Бо-бо выглядел прекрасно: кто-то даже вычистил его пегую шкуру. Дьярви не стал утруждать слуг, правой рукой набросил потник на спину всё ещё жующего коня, закрепил седло, а затем взнуздал. Проверил подпругу, просунул палец. Хмыкнул. Вытащил сбережённый кусок хлеба, дождался когда тёплые губы, прощекотав «усиками» ладонь, заберут угощение, а затем вскочил в седло и выехал на улицу.

Перед ним лежал Шуг. Город, раньше представлявшийся ему детской сказкой. Волнующе-неприличный, роскошный, развратный. Город изнеженных мужчин и неверных женщин.

Бо-бо уверенно ступал копытами по грязной улице, и Дьярви почувствовал разочарование. Матушка рассказывала, что мостовые Шуга покрыты драгоценными камнями, а дома сплошь сделаны из розового мрамора. Но не было ни того, ни другого. Грязь и покосившиеся халупы.

Однако, когда конь выехал на центральные проспекты, столица всё же удивила провинциала. На окнах и балкончиках изящных особняков пылали разноцветные цветы, улицы были сплошь покрыты брусчаткой, стены раскрашены разнообразными красками, в скверах и садах виднелись мраморные скульптуры. А уж дамы! Красавицы прогуливались по бульварам под ручку с мужьями, и их яркие платья горели и переливались.

Всё-таки, сказка.

Особенно впечатлила набережная реки Шугги: вдоль неё вытянулись особняки всех семи хранителей щитов. Сверкающий позолотой алый особняк Золотых герцогов. Похожий на нарисованную иллюстрацию к детским сказкам дворец Серебряных щитов, с башенками, флигелями, мезонинами, островерхими крышами. Мрачный и суровый, тёмно-серый особняк Медвежьих. Изумрудно-зелёный, почти скрытый в саду, поражающий огромными окнами и обилием колонн и арок — Шёлковых. Белоснежный, очень простой с виду, с плоской крышей, почти затянутый плющом, уже распустившим зелёные пятипалые листья, — Южных. Горный дворец Ингемара походил на замок, простой и неприступный, почти как особняк герцога Ярдарда, но более древний и скучный.

А вот этот… Нежно-лазурный, украшенный майоликой и мозаичными полотнами, изображающими море и корабли… Две круглых, совершенно бесполезных в бою, башенки… Белый балкон с тремя окнами, украшенными витражами… Этот — чей? Дьярви снова перебрал в памяти всех семерых и понял: Морского герцога. Точнее… Герцогини. Ведь сейчас Солёным архипелагом правит женщина. Лэйда, дочь Ларана. Точно. Её.

Особняком Морской герцогини набережная и заканчивалась. И город заканчивался. Дальше шёл небольшой сосновый лесок.

Напротив светлейших дворцов находился Запретный остров, и Дьярви увидел, что в чёрных развалинах бывшего королевского дворца возится какой-то люд. Ульвар решил отстроить дворец, вернув его на прежнее место? «Да какая мне разница! Будет даже проще добираться», — хмыкнул новобранец, ещё раз полюбовался голубым особняком и пустил коня вскачь. Насколько, конечно, это слово было применимо к большеухому Бо-бо.

Уже через полчаса Дьярви увидел кованную решётку и стражника, вальяжно опершегося о калитку.

— Кто таков? — веснушчатый мужчина зевнул.

Ему, казалось, тоже передалось всеобщее сонное настроение.

— В королевскую гвардию. По призыву короля Ульвара.

Стражник снова зевнул.

— Добро.

Открыл калитку, потянулся, пропустил всадника.

— Налево, мимо ротонды. Потом поворачиваешь направо, где фризы с поднесением чаши, проедешь вдоль мраморных анфилад, и там, где пилястры с амброзией, будет аппарель в азалиях. Минуешь флигель с четырьмя кариатидами, объедешь и увидишь лестницу. Поднимешься на второй этаж, спросишь капитана Ференка.

Из всего перечисленного Дьярви понял про мрамор, чашу, флигель и лестницу. И про капитана со странным именем. Он хотел переспросить, но встретил издевательский взгляд узких желтовато-карих глаз и передумал. Очень уж явно нахал хотел унизить деревенщину.

Дьярви кивнул и молча проехал мимо.

Итак, сначала налево. Что такое — ротонда? Он не знал. Юноша ехал-ехал мимо клумб, каких-то незнакомых деревьев с расцветающими лиловыми плетями длинных ветвей, мимо небольшого круглого здания, похожего на башенку, пока не натолкнулся на десяток колонн, накрытых сверху каменной балкой. Колонны стояли полукругом и действительно напоминали улыбающийся рот. Если, конечно, можно было бы посмотреть на них сверху. Рот-онда? Зачем эта отдельно стоящая стенка нужна, Дьярви не понял. Может, коней привязывать?

Поздравив свою сообразительность, повернул направо, направляя коня вдоль здания с выступающим на стене лепным изображением каких-то голых мужиков. Один из них держал кубок. Дьярви остановился, задумавшись.

Но чаша — это же то, что плоское, верно? На неё ещё козлятину кладут.

Будущий лучник снова пустил коня вперёд и облегчённо выдохнул, когда минут десять спустя увидел мраморную чашу, из которой били струи воды. Наверное, это та самая.

Тропинки вились, разветвляясь. Зачем вообще нужны все эти загогулины? Почему бы их не выровнять?

Дьярви совсем уже было отчаялся, осознав, что совершенно заблудился в саду, как вдруг увидел четыре дерева, покрытых нежно-розовыми огромными цветками, за ними — небольшое изящное здание, смыкающееся галерей с более просторным и высоким. Это точно флигель! С мраморной широкой лестницей. А вот эти незнакомые деревья, возможно, назывались кариатидами. По крайней мере, их было четыре и кора их, насыщенного тёмно-малинового цвета, привлекала внимание.

Вот только к чему бы привязать коня?

«Ладно, — решил Дьярви, — никто тут Бо-бо не украдёт». Он спрыгнул, оставил повод и решительно двинулся вверх по ступенькам. Разряженные, словно петухи, кавалеры в беретах и коротких плащах, изумлённо оглядывались на него. Как вообще можно носить такие плащи? Зачем? В них же и не завернуться как следует!

А вот дамы в пышных, нарядных платьях, с завитыми, заплетёнными и красиво уложенными в причёски волосами, Дьярви понравились. Все как одна — красавицы! Немного смущали слишком низкие вырезы на платьях. Конечно, под вырезом виднелись сорочки, но белоснежная ткань была так тонка и прозрачна, что горец каждый раз с усилием отводил глаза и вымученно улыбался. Под полупрозрачным шёлком угадывались очертания грудей.

«У кого из них спросить про капитана?» — напряжённо думал Дьярви, но не решался заговорить. Нет, сначала надо подняться на второй этаж.

— Смотрите, королевская шлюха опять пьяна, — услышал он вдруг тихий, но ядовитый и отчётливый шёпот.

Оглянулся и замер.

Мимо него проходила та самая беглянка из трактира. На этот раз на девушке переливалось серебром богатое платье, светло-русые, пепельные волосы были причудливо переплетены и украшены бриллиантовыми заколками. В левой руке красавица держала бокал с вином. Полупустой бокал.

Она здесь, но… Но разве таким женщинам сюда можно?

Девушка в серебряном обернулась к даме, сказавшей гадость, и радостно ей улыбнулась.

— Магрит! — воскликнула громко и шагнула к оскорбительнице. — Как я рада вас видеть! Вам так идёт этот нежно-кремовый шёлк! А то, что прыщи на лице, так это не страшно, я пришлю вам служанку, которая принесёт целебную мазь. И, дорогая, маленький совет: если подкладывать небольшие подушечки в корсет, то окружающие подумают, что грудь у вас всё-таки есть. Обман небольшой, но, уверена, поможет вам, наконец, выйти замуж.

Дьярви покраснел и украдкой невольно взглянул на плоскую грудь несчастной опозоренной дамы.

— Благодарю вас, ваша светлость, — процедила Магрит, раздувая ноздри тонкого, породистого носа, — у меня нет необходимости обманывать мужчин, чтобы выйти замуж…

— О да, конечно, — насмешница одобрительно кивнула, — Так и надо утверждать, чтобы никто не понял, как вы несчастны. Уверена, все обязательно вам поверят. Вторник.

Покрасневшая со злости дама, сравнявшая цветом со своим платьем, растерялась.

— Что — вторник?

Голос её дрожал от сдерживаемого гнева.

— Во вторник я занята. Постель короля Ульвара совершенно свободна. Я намекну Его величеству, что вы не прочь её погреть. Обещаю, он непременно рассмотрит ваше предложение в порядке очереди.

И та, которую назвали «её светлостью», отпила из бокала и двинулась дальше. Дьярви проводил девушку завороженным взглядом. Вокруг раздались смешки.

— В отличие от вас, я не прыгаю в постель к неженатым мужчинам, как только они позовут! — выкрикнула Магрит, не выдержав.

— Вы предпочитаете прыгать к женатым? Или прыгаете, когда не зовут? — рассмеялась девица в серебряном платье, обернулась и тут заметила застывшего Дьярви. — Будь любезен, отдай это слугам.

Она протянула ему пустой бокал, и парень, растерявшийся до остолбенения, машинально взял его. Магрит задыхалась.

— Да как вы… да вы… У меня нет слов!

— Когда нет слов, стоит помолчать.

Новый голос, вмешавшийся в диалог, принадлежал молодому мужчине в сером камзоле, буром коротком плаще, горчичного цвета штанах и высоких кожаных сапогах. Незнакомец, никем не замеченный, появился из коридора. Все дамы и кавалеры, которые в этот момент были на лестнице, тотчас поклонились.

— Ваше величество, — пролепетала Магрит, склонившись в низком поклоне.

Дьярви во все глаза уставился на короля. Тот вовсе не производил впечатление изнеженного или женоподобного. Да, щёки гладко выбриты, да, волосы вьются крупными кольцами, но… Лицо мужественное и решительное, одежда достаточно проста, и фигура принадлежит воину, а не вельможе.

— Джайри, — король посмотрел на ехидину в серебряном платье пронзительным взглядом ярко-голубых глаз. — Ты мне нужна. Сейчас. У нас появился шанс переманить к себе Барнабаса, того самого, кому Ларан заказывал огнедыха.

И он протянул девице левую руку. Правая была скрыта под коротким плащом.