Серебряная герцогиня

Глава 26 Побеждаю и сдаюсь

Джайри сидела и смотрела в камин. Ей дали время. Ульвар хотел, чтобы она выбрала один из трёх вариантов, но ни один из них не устраивал её. Простить? Невозможно. Джайри знала, что простить не сможет. Закрыть глаза и сделать вид, что ничего не было?

— Ты не лжёшь себе, Уль. Я тоже так не делаю.

Отвернуться и сделать вид, что она ничего не понимает и не видит? Строить университет, развивать ремёсла… Но она не сможет не видеть! Каждый раз, когда будет происходить что-то ужасное, Джайри будет подозревать Уля. Да и… он ясно дал понять, что не смирится с таким положением. А эту борьбу она однажды уже проиграла. Сила человека состоит в том числе и в том, чтобы знать свои слабости.

— Неужели ты не видишь, кем ты становишься, Уль? Ты не был таким пять лет назад… Да даже месяц назад ты таким не был…

И она вдруг поняла, что у неё есть лишь один вариант: бежать. Притом — именно сейчас, пока не закончились торжества, и Уль занят. И смертельно устал. Притом бежать надо в Медовое царство, к Лари. Других вариантов нет. Или в дикие степи, но… Кибитки, кумыс, пыль и… Лучше бежать к сестре. Там рядом будет хотя бы один родной человек. И образованные люди, книги, всё то, ради чего вообще имеет смысл жить.

Вот только ей нужна помощь. Все её люди остались в Серебряном щите. У неё никого больше нет. А Натфари убил Шэн… Натфари бы смог ей помочь.

Джайри встала, подошла к окну, прислонилась к стеклу лбом.

— Ты не оставляешь мне иного выхода, Уль, — прошептала, горько усмехнувшись.

Позвонила в колокольчик. Буквально через пару минут дверь открылась. Пышногрудая румяная служанка присела в реверансе

— Ваша светлость?

— Вели сходить на рынок и купить мне щегла в металлической клетке.

— Щегла?

— Да. Мне скучно, и я хочу послушать пение птицы. Ты же знаешь: в такое время я не могу открывать окна.

Изумлённая девушка снова присела в реверансе и вышла. «Кто-то из них — предатель, — мрачно подумала Джайри. — Кто-то из них обо всём, что происходит, докладывает Улю».

Что ж, первый шаг к свободе сделан. Серебряная герцогиня вдруг успокоилась. Как будто разом прошли все эмоции. Ум стал чётким, холодным, рука — твёрдой. Теперь, когда Джайри определилась с целью, она прекратила волноваться, и сердце перестало разрывать на части.

Ульвара шатало от напряжения бессонных ночей. Пара часов, которые он смог перехватить днём — не в счёт. Всё было не так, всё вдруг повернулось в нежелательном направлении. Но, чтобы решить задачу, нужно выспаться. Он дал Джайри три варианта на выбор, но понимал, что ни один из них не осуществим. Она слишком умна, чтобы совершать безумие. Нет, она не станет сражаться копьём против замка. Третий вариант, к счастью, не её.

— Ну и зря, — презрительно фыркнул двойник.

Ульвар покосился на него. «Видимо, ты, проклятое порождение моего мозга, появляешься в момент моей исключительной слабости», — мрачно подумал он.

— Ты — трус и слабак, — продолжал двойник. — Для всего королевства было бы лучше, чтобы ты лишил змею зубов. Она — твоя слабость. Ты даже с турнира убежал у всех на глазах. Позор.

— А лучше всего — убил бы, да? И стал бы полностью твоим, не так ли?

Двойник выпятил губу.

— Ты и так будешь моим.

«А это мы ещё посмотрим», — подумал Уль.

Он прошёл через чёрный ход, пересёк коридор, вышел во внутренний садик, прошёл его и оказался в коридоре собственного флигеля. Его всё сильнее знобило. Двойник продолжал учить жизни, и, по его словам, выходило, что третьим вариантом всё непременно и закончится. И это правильно, потому что…

— Нет, — Ульвар захлопнул за собой дверь кабинета.

Здесь всё ещё оставалась разложенной походная кровать. А на столе сидел двойник и смотрел на него.

— У тебя нет других вариантов.

— Сегодня — нет, завтра — будут. Иди к юдарду, — проворчал Уль, упал и провалился… в лабиринт.

От серых стен веяло ледяным холодом.

— Это твой кошмар, Джайри? — спросил король и с любопытством коснулся пальцами заиндевелой стены.

Он пришёл, когда Джайри, уже готовая, задремала в кресле, положив правую руку под коротко стриженую голову. Присел рядом, коснулся занемевших пальцев. Она вздрогнула и взглянула на него мутным взглядом. А потом порывисто обняла за шею:

— Уль сказал, что убьёт тебя… Прости, но мне больше некому помочь.

— Ты пойдёшь со мной?

— Да.

Шэн посмотрел внимательно, словно пытаясь найти ответ на другой вопрос.

— Я стану твоей женой. Ты знаешь, что для меня это значит. Я сделала выбор.

— Хорошо.

— Только я… не хочу степи, прости. Мы можем бежать на север, к моей сестре…

— Хорошо.

— Фьерэй тебя не заметил?

— Он занят. Нам пора.

Она судорожно схватила его за руку.

— Шэн… если… то, пожалуйста, убей меня.

— Хорошо.

Белый дракон сказал это просто, без малейшего колебания или душевного смятения. Как будто она попросила о чём-то незначительном. Джайри невольно вздрогнула. Взяла шарф и замотала лицо.

— Я пыталась сама, но не смогла, — глухо пояснила, вставая.

— Самой сложно, — согласился Шэн.

Джайри подошла к окну, вытащила игрушку лиса из клетки, из которой ещё вечером выпустила щегла, и направилась было в сад, но Лис взял её за руку и потянул к двери. Девушка напряглась:

— Там могут быть слуги…

— В саду — Фьерэй.

Они вышли в коридор, но не стали спускаться вниз, вместо этого поднялись на чердак, а оттуда, через слуховое окно — на крышу. Дул резкий северный ветер, жаля лицо колкими снежинками. Джайри запахнулась в грубый шерстяной плащ, но его снова распахнуло сильным порывом. Девушка обернулась и увидела две тёмные фигуры, замершие напротив друг друга среди срубленных вишен.

— Он стоит к нам спиной, — шепнул Шэн и увлёк её вверх по скату.

Они перебежали на другую, теневую сторону, прошли дворец вдоль. К одной из труб на углу здания была привязана верёвка. Шэн обвязал её вокруг талии девушки, пропустив между ног.

— Держись двумя руками.

И очень осторожно спустил вниз. Встав на ноги, Джайри принялась развязывать хитрый узел, а потому не заметила, как Шэн спустился сам.

— Кто это?

Лис верно понял её вопрос.

— Хиус.

— Фьерэй его убьёт.

— Возможно. А возможно — нет. Они равны.

«Равны?» — удивилась Джайри. Беглецы двинулись вглубь хозяйственных построек быстрым, но не бегущим шагом. Если кто-либо из слуг в окно увидит их, проходящих мимо, то ничего не заподозрит. А вот если бежать или таиться…

«Это мог бы быть Шэн, но он был с тобой, — зазвучал в её голове голос Уля. — Железный дракон, но его бы узнали, он слишком известен в Тинатине. Андраш, Восточный ветер, но у Андраша светлые волосы. Его брат Джерго, Северный ветер. Джарджад, племянник Персикового султана, по внешности подходит. Ярдард, мой брат. И Глематис Гленнский, вассал короля Амбруса, известный тем, что уже раз пять побывал в тюрьме за разбои, насилия и грабежи…».

Равные… Не Андраш, не Шэн, не Глематис… У Джарджата глаза чёрные. Значит…

— Северный ветер, — прошептала Джайри. — Это — Джерго…

И всё встало на свои места. Из писем Лари старшая сестра знала про особенность Ветров: когда дует их ветер, они чувствуют, что в нём происходит. И способны вызывать этот самый ветер.

«Шэн был ранен. А сейчас он с Хиусом, и в ту ночь тоже был с ним. Вероятно, Джерго и нашёл Шэна. Иначе как и откуда они? А, значит, тогда Джерго был именно там… Уль ошибся: Тивадара убили не по приказу султана, а по приказу Иштвана, медового царя. И убил его — Джерго. Но — зачем?» — «Чтобы натравить Тинатин на Элэйсдэйр, это же очевидно», — хмыкнул мысленный Уль.

Она никогда больше его не увидит. Но никогда не сможет расстаться с ним до конца. Он всё равно останется в её душе.

Беглецы прошли мимо конюшен, перелезли через забор и оказались на небольшой улочке. И тут вдруг Джайри замерла.

— Шэн, подожди.

Уль шёл по лабиринту, касаясь его левой рукой. Он быстро понял, что эти сумрачные коридоры вытягивают из него жизненные силы. Поэтому идти нужно было быстро. Но не бежать: бег лишь поможет лабиринту высосать жертву.

«Интересно, что будет, если я убью твоего монстра, Джай?» — думал король. Он задыхался, пот катился по лицу и спине, а ноги пробирал ледяной холод, и левая рука занемела, но Уль продолжал ухмыляться.

— Огонь и лёд. Железо и вода. Я побеждаю и сдаюсь тебе на милость… — вдруг вспомнились ему её стихи.

Сердце заныло. Её стихи о нём. Вероятно, она уже уничтожила все свои душевные строки. Перед тем, как пытаться уйти в Смерть. Это было так похоже на Джайри! Но он помнил их все.

— Я не должен был влюбиться в тебя, — прошептал король, мрачнея. — Ты слишком слабая для меня. Рано или поздно, я тебя уничтожу… Не физически, нет, но ты перестанешь быть сама собой…

И в этом был парадокс их любви.

— Но если бы я тебя не полюбил, ты бы уже была мертва, не так ли? Физически, Джай.

Он замер, осознавая собственные слова. Покачал головой. Иррациональная, нелогичная чушь, но… именно потому — правда. Это было сложно принять: Ульвар не любил абстракции. И ненавидел проигрывать. «Я выиграл в нашем поединке, Джай, — подумал он. — Но отчего-то моя победа делает меня намного несчастнее. Почему эта победа так похожа на поражение?».

«Я не смогу тебя любить»…

Он мог её принудить. Мог даже сломать, и, рано или поздно, она бы сдалась и перестала его ненавидеть… Так дикое животное, посаженное в клетку, со временем смиряется и начинает брать корм из руки тюремщика. И человек тоже приспосабливается ко всему, но… Это будет уже не Джайри. Не та, которую он полюбил.

А других вариантов нет. И впервые в жизни Уль не знал, что ему делать. К чему стремиться, чего добиваться. Тупик. Чтобы он ни сделал, он всё равно потеряет: или её, или её душу.

И ледяным холодом его насквозь пронзила мысль, что там, в сердце лабиринта, в губительном монстре, которого тогда так испугалась Джайри, он обнаружит — себя…

Единственная защита короля Ульвара от всех, кто жаждал его убить, состояла в том, что никто не мог знать точно, где монарх будет ночевать. Королевский дворец, или Берлога, или Серебряный особняк, или вообще что-то иное. Но в одном только королевском дворце было четыре или пять спален, всегда готовых принять властителя Элэйсдэйра на ночь. Однако Джайри точно знала: Ульвар не любит мягких перин. Он предпочитал жёсткие кушетки или узкие походные кровати. Такие были спрятаны во всех его кабинетах. Но неприхотливый Уль запросто мог растянуться и на ковре. Некогда младший принц был наследником Медвежьего щита, а потому с детства умел засыпать в самых непритязательных и суровых условиях. А долго спать он не любил: ложился поздно и вставал рано, всегда готовый к бою.

Его жизненная энергия поражала Джайри. Перебросить войска с востока на запад Медвежьего щита ускоренным марш-броском по горным дорогам? Это — Уль. Всю ночь проработать над отчётами торговых гильдий, а утром рвануть в Серебряный щит, чтобы поговорить с серебряными мастерами о возможности изготовления пулевых арбалетов? Это тоже он. Вместе с отцом гасить пожар, пожирающий город, а потом с Джайри чертить план университета? Да, да. Хотя, помнится, однажды принц упал, поднимаясь по лестнице Серебряного дворца.

Джайри упрекала его, говоря, что нельзя вот так наплевательски относиться к потребностям своего тела. Уль смеялся и пожимал плечами:

— Я всё равно проживу недолго. Я это знаю. А успеть надо так много… Мне просто некогда, Джай.

Но сейчас девушка точно знала, где может его найти. Однако, прежде чем вошла в кабинет, услышала его глухой крик. Рванула дверь, ворвалась. Уль сидел на постели с видом человека, увидевшего предел ужаса. Лицо его блестело от пота. Обернулся к ней, вскочил.

— Ты жива?

Шагнул и замер, приходя в себя. А затем перевёл взгляд на Шэна за её спиной и прищурился, усмехнувшись. Джайри стиснула кулаки, взяв эмоции под контроль:

— Добрый вечер, Уль. Нам надо поговорить.

— Фьерэй мёртв, надо полагать? — хрипло уточнил король.

— Нет, — возразила Джайри.

Шэн закрыл дверь, притянул девушку к себе, и она почувствовала, как холодный металл коснулся горла.

— Я не отдам тебе её, Ульвар, — тихо пояснил Белый дракон. — Только мертвой.

— Вот как?

Уль скрестил руки на груди, присел на кончик стола и, наклонив голову набок, с любопытством посмотрел на них.

— Да.

— Возможно, мёртвая Джайри мне подходит больше, чем живая. Ты об этом не думал? Не жалко будет убивать?

— С тобой она всё равно умрёт. Только умирать будет долго и мучительно.

Джайри закрыла глаза, набираясь… нет, не смелости, не решимости — они у неё были и так. Спокойствия.

— Уль, выслушай меня. Я приняла решение.

— И почему мне кажется, что оно меня не устроит?

— Не спеши судить. Мне думается, что это единственное возможное решение для всех нас. Я действительно проанализировала все варианты, предложенные тобой. Но ты ведь в этом и не сомневался, не так ли? Однако все они плохи, Уль. Прости, но я не смогу простить тебе смерть Лэйды. Да, я поняла всё, что ты мне сказал. Да, если бы Лэйда осталась жива, она бы подняла щит и потребовала бы от тебя освободить Альдо. Для неё благо королевства было пустыми словами, это верно. Она всегда выбирала интересы друзей, а не государства. Я смогла понять твой поступок, Уль. Мой разум его понял. Но не сердце.

Лезвие кинжала неприятно холодило горло. Ульвар молчал, и это радовало. Он готов слушать. В отличие от Джайри, король умел принимать решения молниеносно, но сейчас он действительно внимательно слушал её. Настораживало лишь то, что девушка не понимала выражение его лица. Чуть ироничная, непроницаемая маска.

«Это из-за Шэна, — поняла Джайри. — Он не хочет, чтобы мой Лис его прочитал».

— Я не смогу жить с сердцем, которое не принимает тебя. А оно не сможет ни оправдать, ни простить твой поступок, какими бы целями тот ни оправдывался. Но ты прав: королевство выше щита. И я, хранитель и герцог Серебряного щита, наследник Серебряных королей передаю в твои руки мой щит, моих людей и мои земли. Да будет так. Я знаю, что ты не причинишь им зла, и что, напротив, для моего щита твоя рука станет благом.

Вот тут Ульвар побледнел. Маска слетела, и она увидела в его глазах страх и отчаяние. На мгновение сердце стиснуло неуместное сострадание. Но Джайри переборола чувства и продолжила.

— Ты прав. Смерть — не выход. И, если ты позволишь Шэну оставить мне жизнь, то я не стану её прерывать.

— Ты хочешь, чтобы я отпустил тебя? К нему? — хрипло переспросил Уль.

— Нет, не совсем. Гибель Тивадара развязала войну. А я знаю, что ты этой войны не хотел. Настолько, что готов был отдать меня Золотому дракону, ведь так? Элэйсдэйру нужен союз с восточным княжеством. Тебе нужен этот союз.

Странно, но в его глазах она всё ещё видела непонимание. Уль не разгадал её план? Уль⁈ Или полное истощение физических сил, или не хочет, боится её понять?

— Я дам тебе этот союз. Только я и смогу его дать. Я снова стану женой Тинатинского князя. Ты же помнишь, что Шэн — брат Тивадара? Он бастард, но, если других наследников не останется, и если его поддержит Железный дракон…

— Ты уже похоронила Эвэйка?

Она пожала плечами:

— Княжич обречён. Ты это знаешь. Он не примет помощи Шэна, а против Эвэйка — Железный дракон. И не только он. Смерть мальчишки — лишь вопрос времени, Уль. Даже если бы я хотела его спасти, я бы не смогла. Я не стану его убивать, или приказывать убивать, если ты об этом. Но Фьерэй сказал, что Эвэйк вряд ли дотянет до осени. Золотым драконом станет Шэн. Его наследником — мой ребёнок. Всё почти так, как ты хотел. И да, до того, как идти к тебе, я говорила с Железным драконом. Ему мой план понравился.

Ульвар закрыл глаза. По лицу его прошла судорога: гнев, ярость, боль, осознание потери. Но вскоре оно вновь стало непроницаемым.

— Почему ты решила, что я на это соглашусь?

А вот голос выдавал короля: хриплый, рвущийся.

— Потому что ты живёшь ради своего королевства, Уль. И твой разум не может не понимать, что это станет для всех благом. Ты больше не будешь раздираться между своим долгом и любовью. Я смогу дышать и уважать себя. Элэйсдэйр получит союзника на востоке, а, значит, вероятно, не случится войны на юге. Уль, спаси Элэйсдэйр от войны, а меня — от себя. Ты же понимаешь, что из всех трёх твоих вариантов для меня выпадет лишь третий. Пожалуйста.

Ульвар молчал.

— Я говорил тебе, что никогда тебя не отпущу и не отдам никому другому, — наконец заметил устало.

— Я помню. Но: слово короля, словно ветер…

Уль открыл глаза и с мягкой насмешкой взглянул на Джайри.

— Ты — моя ученица. Я — младше тебя, и всё же я — твой учитель, — и добавил: — Отпусти её, Шэн.

Лис не двинулся, однако Джайри сама отвела его руку с кинжалом.

— Прощай, Душа моя, — мягко шепнул Ульвар и отошёл к окну.

Джайри замерла. А потом поняла: он согласился. Он её отпускает. Сердце укусила лёгкая горечь: и в этот раз интересы королевства победили его любовь к ней. Но это была мелкая и низменная горечь, на которую не нужно было даже внимания обращать.

— Уль, — тихо позвала девушка.

Король обернулся.

«Прощай, — сказали её глаза. — Но я всё равно буду любить тебя. Всегда».

«Я знаю, — усмехнулся он. — Теперь — точно. Ты всегда будешь помнить обо мне. И стрижка, кстати, тебе весьма к лицу».

Она слабо улыбнулась. Уль не был бы Улем, если бы не превратил поражение в победу.

— Прощай, — шепнула и вышла.

Ульвар посмотрел ей вслед, а затем спустился в сад. Светало. Ветер унялся. Небо стало жемчужно-серым в предвкушении восхода.

— Я побеждаю и сдаюсь тебе на милость, — прошептал король. — Моё время сдаваться, не так ли? Ты меня всё-таки купила, Джай… Я же говорил, что все люди продажны. Главное — понять их цену.

Непривычное чувство опустошённости охватило его. Разум понимал, что Джайри нашла единственно верное решение. То, которого не смог найти даже Уль. Но сердце протестовало и плакало. У него есть сердце? И оно умеет плакать? Вот так новости! Но это было глупо. Шэн прав: оставшись с королём, Джайри всё равно бы погибла. А он смотрел бы, как она сходит с ума и медленно умирает.

Он шёл и шёл, мимо кустарника и растрёпанных холодным ветром цветов. Вокруг просыпались замёрзшие за ночь птицы. И, засунув руки в карманы, Ульвар запрокинул лицо навстречу назревающему в небе дождю.

— Надо же… Кто бы знал, что, для того чтобы сохранить душу, надо её потерять…

И вдруг услышал пронзительный крик.