Серебряная герцогиня

Глава 27 Давай попробуем заново

Это было предпоследнее утро, когда Ильдика могла поупражняться с саблей. После турнира руки и ноги ныли, словно у столетней бабушки. И королева, ранним утром, ещё до восхода солнца открыв глаза, решила было малодушно, что останется в постели, ведь сегодня — охота. Скачки по лесам и полям, или где там охотятся в Элэйсдэйре? Но завтра Глематис уедет. Вряд ли найдётся ещё рыцарь, готовый учить свою королеву сабельному бою.

О муже Ильдика больше не переживала. В конце концов, вчера Ульвар чётко расставил свои приоритеты, показав обоим королевствам своё истинное отношение к супруге, браку и всему в целом. Да, в постели муж действительно был хорош, но… пусть там и останется. От того, что вы любите запечённую куропатку, вы же не станете всю жизнь выстраивать вокруг этих птиц? Кроме стола в жизни есть много всего.

— Я думал, ты не придёшь, — сухо заметил гленнский волк, когда королева появилась перед ним.

— С чего бы?

Солнце ещё не встало, и после ледяного ветра даже лужицы не оттаяли, хрустели ледком под ногами.

— Ну… Вдруг рыдала полночи, — язвительно заметил он.

Ильдика приподняла брови и холодно посмотрела на него:

— Зачем?

— По неверному мужу. Я же видел, что ты к нему потянулась. Как травка к солнышку.

Издевается.

— Перестань. Мне плевать где милый Уль и с кем развлекается. Эти шутки унижают не меня, а тебя. Ты слишком сильно ревнуешь, это очевидно. И это отвратительно.

— Ревную, — он вдруг взглянул на неё прямо и без привычного ехидства. — Ильдика, ты видишь и знаешь, что я тебя люблю. Никого не любил до тебя вот так. Даже не предполагал, что буду сносить насмешки бабы. Любую другую заставил бы ответить за малейшие слова из тех, которые ты бросала мне в лицо. Дика, мне плевать на брачные верёвки и вот это всё… Поехали со мной. Неужели моей любви ты предпочитаешь урода, который от тебя скачет к шлюхе? Чем ты тогда лучше той шлюхи? Такая же королевская подстилка.

Ильдика поёжилась, вспомнив о несчастной сире Линаре. Но она — не сира Линара, она — королева. Благоразумие требовало сдержанности, умоляло пропустить оскорбительные слова мимо ушей. Это было бы мудро. Но… Она — королева. Она не может подобное спускать кому-либо. Не должна.

— Сир Глематис, вы ошибаетесь. Ваши слова о насмешках бабы, ваше предложение — оскорбительны. Я разрешаю вам забрать их обратно. Мы с вами давние… друзья. Я очень ценю ваше общество и науку, но не забывайтесь: перед вами — королева. Ведите себя, как подобает рыцарю и гостю.

Она постаралась тоном смягчить жёсткость вежливых слов, но Глематис вдруг вспыхнул, лицо свела судорога ненависти, и он внезапно атаковал. Так яростно, что Ильдика с трудом сдержала удар, но уже следующий выпад отшвырнул её саблю. Девушка упала и оказалась вжатой в грязь.

— Королева? — прошипел гленнский убийца. — И что у королев там, под юбкой, принципиально отличается от других баб?

Ильдика с трудом удержала вопль ужаса. Но нет, нет. С такими людьми ни в коем случае нельзя бояться. Зверь, почуявший страх, непременно разорвёт жертву.

— Сир Глематис, — ровным голосом приказала она. — На сегодня тренировка закончена. Встаньте и подайте мне руку.

— Руку? Закончена? Нет, ваше величество. Хочу вас ещё кое-чему поучить, раз уж муж не смог.

Он рванул её штаны вниз, сжимая горло девушки другой рукой. И она была вынуждена вцепиться в эту руку, чтобы не задохнуться. Прохрипела:

— Матьи… Что ты творишь⁈

— Тоже, что и твой муженёк со своей шлюхой… Все вы бабы…

Она с ужасом почувствовала, насколько он возбуждён. Если бы не её штаны… Если бы была юбка… он бы уже… Зарычав, рванула и укусила его за нос. Глематис ответил рыком и ударом в лицо. И тогда Ильдика поняла, что не справится, и громко закричала. Потому что если зверь уже жрёт добычу, поздно соблюдать приличия.

Он снова засмеялся, и снова ударил, оглушая. Выхватил кинжал и одним взмахом разрезал ей штаны.

— Что, Уль попользовал тебя и бросил, да? Ничего, я не гордый — подберу.

Девушка изо всех сил вырывалась из его рук, но силы были слишком не равны. Жёсткое, сильное, громадное тело бывалого воина придавило её к земле. Глематис схватил жертву за бёдра, впиваясь железными пальцами в кожу и раздвигая их, и вдруг замер на мгновенье, а затем отпустил её и перекатился.

Он успел подобрать саблю и отбить первый удар, обрушившийся на него.

Ильдика попыталась подняться, но не смогла справиться с руками и ногами. Тогда она перевернулась и поднялась на четвереньки. Желудок скрутил болезненный спазм, и её вырвало.

— Ба, однорукое ничтожество решило сдохнуть? — издевательски засмеялся Глематис.

— Возможно, — ответил Ульвар.

Ульвар? Ильдика села и уставилась на него. Её так сильно и так не вовремя трясло, что тело совершенно не слушалась. Перед глазами всё плыло, верхнюю губу залила кровь из носа, а во рту явственно ощущался вкус металла.

Глематис провёл серию смертоносных выпадов, лишь один из которых — в живот — не был ложным. Это была страшная техника, лично им изобретённая. До сих пор никому из его противников не удавалось её пережить. Но Уль вывернулся. Оказалось, что король неплохо владеет саблей. И то, что он сражается левой рукой, видимо, несколько сбивало Глематиса.

— Ты уже оттрахал свою шлюшку? — продолжал скалиться гленнский волк.

Король не тратил силы на слова.

«Он не справится… Глематис его убьёт», — поняла Ильдика. И порадовалась, что способность мыслить возвращается к ней.

— Я мог бы убить тебя раньше, чем договорю. Но, пожалуй, буду делать это по частям…

Новый выпад, и король с трудом, но ушёл. И, раньше, чем Глематис выпрямился, атаковал круговым ударом, едва не лишив гостя головы. И всё же его клинок встретила сабля. Оба противника замерли напротив друг друга, пружиня на полусогнутых ногах.

Ильдика облизнулась. Король не справится. Опытным взглядом воина королева видела, что Ульвар уступает своему убийце. Она попыталась подняться, но земля покачнулась, и перед глазами поплыли чёрные круги.

— Какой бы части тела тебя лишить? — пробормотал Глематис. — Я даже знаю, какую я хочу тебя отрезать больше, чем остальные…

Ульвар прыгнул, но — серия ударов и… сабля короля, сверкая, отлетела, а клинок противника отсёк мочку левого уха. Уль взревел от боли, пошатнулся, упал на одно колено и схватился за ухо.

— Да нет, пожалуй, — прохрипел убийца, — время дорого. Не стану…

Ильдика подползла, схватила свою саблю и швырнула её в насильника. Времени бежать к нему не было. Сабля обухом ударила Глематиса по шее, и тот на миг дёрнулся. В этот же миг, Ульвар рывком поднялся, а затем отпрыгнул. Ильдика увидела, что из живота Глематиса, там, где расположена печень, торчит рукоять кинжала. Девушка знала, что смерть от подобного удара мгновенна, поэтому не удивилась, когда рыцарь упал и сдох.

Ульвар отпустил остатки уха, а потом взглянул на пальцы, созерцая собственную кровь и морщась.

— То есть, правая рука у тебя всё же действует? — хрипло уточнила Ильдика.

— Хуже, чем мне бы того хотелось, но лучше, чем полагал сир Глематис.

Ульвар обернулся к ней, и оба вдруг расхохотались.

— Пошли, пока нас никто не увидел в таком виде, — отсмеявшись предложил король.

— А с ним что?

— Ну… всякое случается. Мало ли. Принесу извинения твоему отцу. Подарю что-нибудь. Думаю, он не сильно будет переживать.

— Даже не думай. Переживать он будет сильно, а цена подарка будет высока.

— Разберусь.

— А кто останется виноватым?

Ульвар пожал плечами:

— Поручу следствие самому тупому из моих подданных. Оно зайдёт в тупик, но я не стану так уж сильно наказывать за это. Пошли. Встаёт солнце, и дворец начинает просыпаться.

— И рада бы, но…

Она развела руками. Король оценил внешний вид супруги. Вздохнул, шагнул к ней, завернул в свой плащ и поднял на руки.

— Но ты всё равно сволочь, — заметила та.

— Знаю. Но чуть меньшая, чем эта, не так ли? И вообще, Ильдика, давай начнём всё заново. У нас вроде неплохо получалось.

— Я не хочу быть третьей лишней.

— Не будешь. Обещаю. Нас будет только двое.

Ильдика выдохнула и расслабилась. Голова кружилась, и предстояло решать, что делать с синяками на лице, горле, разбитой губой и вообще…

— Я подумаю.

— Мы отменим охоту, — шепнул Ульвар ободряюще. — Такая трагедия… Лучший клинок Гленна найден мёртвым!

Девушка уткнулась ему в плечо и истерично хихикнула.

Шёлковый дворец с ужасом взирал на разбитые окна и сорванные двери Южного. Юго-восточный ризалит пострадавшего был закопчён начавшимся, но вовремя остановленным пожаром. И тягостная тишина пеленой опустилась на поломанные деревья некогда прекрасного сада.

Эйдис сидела у окна и с тоской смотрела на свой дворец. Хотя… её ли? Он не принадлежал Рандвальду, поэтому Ульвар мог и не отдать здание вдове преступника. Ну и не надо. Так много страшных воспоминаний связано с этим местом! Пустые глазницы с укором взирали на предательницу.

— Ты поедешь со мной в Шёлковый щит? — тихо спросила она и обернулась.

Ойвинд, уставший — под глазами пролегли круги — пожал плечами.

— Нет, Эйди. Король направляет меня послом в султанат. Ты же знаешь о предстоящей свадьбе лорда Морика?

— Изгнание? Ссылка?

Брат усмехнулся. Усики красиво очертили вишнёвую губу.

— Повышение, Эйдис. Ульвар понимает, что, несмотря на то, что мятежник спас жизнь короля, он всё равно вызовет осуждение и… Я уеду на год или два, все слухи улягутся, вся неприязнь спадёт. Вернусь с невестой и выгодным миром к тому времени, когда этот инцидент уже все забудут.

— Тебе не страшно? Не страшно, что он решит избавиться от тебя?

— Нет. Я ему нужен, Эйдис. Я умён и не обременён такими глупостями как честь и всё такое. Он знает. Что я смогу выполнить его любые грязные замыслы.

— А что взамен? Он обещал сделать тебя хранителем?

Ойвинд усмехнулся.

— Хранителей не будет, сестрёнка. Рано или поздно. Он хочет сам владеть всеми щитами.

— А тогда…

— Я стану его правой рукой, первым советником.

— Он тебе это обещал?

— Пока нет, но я это сделаю. И ты, сестрёнка, постарайся сделать всё, чтобы он был тобой доволен. Мы с тобой должны занять первые места в новом королевстве, пока остальные ещё живут в старом. Будь умницей.

Ойвинд подошёл, нежно поцеловал сестру в лоб. Эйдис опустила глаза.

— Не куксись, — хмыкнул королевский посол. — Тебе это не идёт. А вот траурное платье — да. Ты в нём такая тонкая и воздушная… Не будь ты моей сестрой… Но Яр точно не устоит. Если твоей улыбкой все восхищались, то перед печалью станут преклоняться. Надеюсь, когда я вернусь, ты уже будешь герцогиней. Последней из герцогинь.

— Тебе никогда не хотелось удавиться, братик? — мило улыбнулась Эйдис.

Лорд расхохотался и вышел прочь: надо было спешить с отъездом, пока столица ещё спала.

Восходящее солнце залило спящий Элэйс, пригород Шуга, девчачье-розовым светом. Джерго остановил лошаваса.

— Может всё-таки с нами? Горы, степи — дофига скучно.

— Война, — Фьерэй пожал плечами. Глаза его блеснули. — Война хороша везде. В горах — особенно.

Джайри зябко передёрнула плечами. Она никогда не думала, насколько волосы на самом деле тяжелы. Сейчас голова чувствовала себя непривычно лёгкой. Утренний ветерок приятно развевал светлые пряди. От ароматов весны лицо надёжно укрывал шарф.

— Не люблю войну, — возразил Джерго. — Куча тупых людей с оружием прутся куда-то и орут. И грязища. Ну ладно, тебе виднее. Жаль, не завершили поединок. Даже крови не пролили. Я бы посмотрел, какая кровь у Железного дракона. Ртуть?

— Я бы тоже проверил цвет крови ветра, — ухмыльнулся Фьерэй.

— Тогда до встречи?

— До встречи. Княгиня, ты рожаешь осенью и вернёшься в октябре?

— Вот ещё, — проворчал Джерго, его лошавас нетерпеливо зашкрябал по дороге когтями. Камень ему не нравился. — Новорожденные беспомощны, как бельки. Куда она с ним попрётся?

Джайри вопросительно взглянула на Шэна.

— Мы вернёмся осенью, — ответил тот.

— С чего бы?

Лис мягко взглянул на возмущённого Джерго:

— Фьерэй постарается сдержать драконов до осени. Но вряд ли сможет удержать до зимы. Возможно, мы успеем раньше, но не позже, чем Эвэйк поймёт, что впереди только Смерть.

— Джайри, я не понял. Объясни.

Но ответил ему Железный дракон:

— Шэн хочет попытаться спасти брата. Так себе идея, надо признаться.

— А чего не сейчас?

— Пока Эвэйк не понял, что ему нужна помощь, спасти его невозможно. Прощайте. Княгиня, береги себя.

— Спасибо, — прошептала Джайри.

Фьерэй тронул поводья скакуна и направил его к переправе на восточную сторону. Остальным предстояло из Элэйса направиться по Северной дороге.

— Нам нужно торопиться? — уточнил Шэн у девушки.

— Нет. Уль принял решение. За нами не будет погони.

— Тогда давай отдохнём на постоялом дворе. Ты бледная.

Она благодарно взглянула на спутника. Джерго скривился.

— Отдыхайте, — просвистел, смирившись. — А я тут сгоняю кое-куда…

Дьярви уже заканчивал дежурство, когда к нему подошёл Свен — один из товарищей — и протянул записку.

— Тебе, — буркнул коренастый белобрысый парнишка из Золотого щита.

Дьярви с удивлением глянул на него, развернул. На тонкой полоске бумаге изящным почерком было написано «Ты мне очень нужен. Жду в Круглой башне Запретного острова. Срочно. Дж.». Юноша вздрогнул. Быстро огляделся, но Свен уже ушёл, а больше никого не было. Тогда юноша нежно поцеловал две заветные буквы.

Едва дожив до окончания смены, Дьярви припустил бегом к конюшне. Торопливо оседлал коня, выбрав, конечно, не Бо-бо, а более приличного скакуна из Синей королевской. Промчал по дороге в город, затем по набережной щитов и повернул на недавно заново отстроенный мост к Запретному острову.

«Почему именно здесь? — удивился мимолётно. — Что герцогине понадобилось среди развалин?», но тотчас отбросил эти сомнения прочь. Можно ли понять вообще логику женщин? Сейчас, на дни торжеств, работы прекращены и остров обезлюдел. Особенно пустынным он казался ранним утром. Во всём Шуге нет лучшего места для тайного свидания. Или убийства.

Коня пришлось оставить: территорию бывшего королевского замка расчертили глубокие рвы фундамента и подвальных этажей — не проехать. Да и пройти тоже оказалось сложно, но Дьярви справился. Солнце растопило следы ночных заморозков, и даже начало уже припекать, но из-за вновь поднимающегося лёгкого ветра с севера было всё ещё прохладно. Дурацкие голубые плащи, придуманные герцогиней, не очень-то хорошо защищали от холода.

Но вот и круглая башня.

«А что мне делать, если она вдруг захочет меня поцеловать? — мелькнула шальная мысль, и Дьярви невольно покраснел. — Это ведь будет предательством государя… Или нет? Да ну, бред». И он снова отмахнулся от мыслей, но надоедливое воображение упорно рисовало ему эту картинку. Серые глаза трогательно и нежно заглядывающие снизу-вверх, мягкие розовые губы… и этот тонкий носик…

И только перед самой верхней площадкой, Дьярви, пытавшийся весь бег вверх по лестнице отделаться от навязчивого видения, сообразил: взгляд слишком наивен и робок для Джайри. Да и носик не совсем такой…

Первобытный инстинкт охотника внезапно отбросил его на пол. Дьярви перекатился и вскочил. А по воздуху просвистела дубинка.

— Юд! — ругнулся кто-то. — Прыткий!

— Не уйдёт!

Рэг? Рэг, мать вашу⁈ Что он тут…

Дьярви выхватил саблю и увидел четыре клинка, направленных на него. Тут было достаточно темно, хотя свет и проникал в узкие высокие окна, но широкие простенки давали возможность мраку приютиться между снопами света.

— Хочешь посражаться? — заржал верзила, выходя их темноты. — Ну, давай… разомнёмся.

Дьярви разозлился:

— Вы с ума сошли? Под королевский суд попасть хотите? — зло выдохнул он.

Рэг ухмыльнулся.

— Не бойся за нас. Тебя тут нескоро обнаружат. А обнаружив, решат, что ты свалился сам. Никто из нас не пострадает.

— А заодно сам себе нанёс несколько кровавых ран, — раздался жизнерадостный голос откуда-то снаружи.

На миг свет в одном из окон потускнел, кто-то тёмный запрыгнул внутрь и издевательски поклонился:

— Вы ведь сейчас именно саблями решили помахать? Наконец-то, давно этого ждал! Вы прям медленные.

— Хиус? — поразился Дьярви и обрадовался. Но потом помрачнел: — Уходи. Ты не умеешь сражаться на саблях, да…

— Пошёл вон! — громыхнул Рэг.

— А я полегоньку. Спрячусь за вашей спиной, дорогой хозяин.

— Я не буду сражаться со слугой, — недовольно процедил Свен.

Дьярви дёрнулся. Да что же это⁈ Они ведь все — лучники короля!

— Предатель!

— Ага. Зато ты, как записку шлюхи получил, так сразу и поскакал. Аж голову потерял!

— Не смей так о ней выражаться!

— Ну, когда мужчина бежит к шлюхе — это естественно, — заржал Хиус, — а вот когда четверо мужиков приглашают пятого на свидание…

— Я смотрю, ты не укоротил язык? — прорычал Рэг. — Давайте, ребята. Покончите с этим рыжим прыщом, а я накажу слугу.

«У нас, конечно, нет шансов. И жаль, что…» — только и успел подумать Дьярви, встав в боевую позу. А ещё успел понять, что ему всё же приятно, что Хиус рядом. В следующий миг слуга прыгнул на Рэга, тот нелепо взмахнул клинком и упал, дёргаясь в судорогах. Из его раскроенного живота толчками вырывалась кровь.

— Морж беззубый, — выругался Хиус с досадой. — Чисто младенец. Только жирный. Ну, кто следующий?

— Ты неправильно дерёшься, — пробормотал Дьярви, опешив. — Так нельзя…

Слуга пожал плечами:

— Так меня ж никто не учил. Как могу, так и дерусь.

Трое оставшихся заговорщиков уставились на тело товарища. Свена вырвало.

— Малыш, ты что, первый раз труп видишь? — заботливо поинтересовался Хиус.

Он вдруг прошёл между ними и встал перед дверью, преграждая выход всем, желающим улизнуть.

— Дьяр, продолжим избиение младенцев?

— Н-не надо, — пролепетал кто-то, и Дьярви с отвращением и ужасом узнал Габора. — Мы всё поняли… Это Рэг, он нас заставил…

Чёрные брови Хиуса вздёрнулись.

— Да ладно? Вот же…. Пакостник какой, а! Нет, ты подумай…

— Хиус, отпусти их, — выдохнул Дьярви разочаровано.

Это его однополчане! Те, кто будет прикрывать спину в бою… Трусы!

— Ты уверен? Я же только начал развлекаться.

— Отпусти.

Хиус посторонился, и молодые люди, бормоча извинения и с ужасом косясь на мёртвого товарища, поспешили убраться.

— Как ты узнал?

— Да увидел их. Случайно. И мне не понравилось, как Рэг улыбается. Людям, у которых такая улыбка, нужно запретить это делать королевским указом. Ну и… я просто подумал: а что этим четверым делать на пустом острове? И решил посмотреть. Но чего-то в этом роде я давно ожидал.

— Спасибо. Пойдём отсюда.

Они принялись спускаться.

— Вообще-то, я хотел тебя найти, — признался Хиус, и его голос значительно потеплел. — Попрощаться.

— И куда ты?

— Домой.

— Почему? Ты же хотел…

— Да как-то… передумал становиться лучником. Терпеть не могу голубой цвет.

Они прошли по острову. «Вот я дурак, — печально думал Дьярви. — Снова и снова…». А потом вдруг подумал: странно, что на лестнице Круглой башни в своих грёзах он увидел совсем другую девушку.

— Ну, бывай, — Хиус протянул лучнику руку. — И, это… Там твоя герцогиня передавала тёплый привет, благодарность и всё такое. Я её случайно встретил. По пути. И коняшку. Она в Серебряной конюшне. Отама в курсе.

— Коня?

— Ну раз уж тебе не удалость на ней самой прокатиться, — заржал слуга, вскочил на своего чёрного коня и пронзительно засвистел, распугивая чёрных дроздов. А затем крикнул: — В жизни главное: понять, какая лошадь — твоя.

И умчался чёрным вихрем.

«Отама… Я видел Отаму», — вдруг осознал Дьярви, и сердце затопило волной тепла и нежности. Подумать только, смерть прошла совсем рядом. И он мог больше никогда не увидеть её нежные серые глаза…