В полумраке комнаты его глаза казались серыми, но Джайри помнила: у них зелёный оттенок.
— Обними меня, — прошептала она. — Пожалуйста.
Шэн запрыгнул на кровать, вытянулся и прижал девушку в одеяле к себе.
— Я скучала.
— Я тоже.
Она глубоко выдохнула, как будто не выдыхала с самого дня их прощания. Прижалась макушкой к его шее.
— Почему тебя так долго не было?
— Я был ранен. Мне повезло, что стрелял не профессионал.
— Почему ты так считаешь?
— Мастер бы перепроверил. И добил.
— И ты бы тоже?..
Шэн промолчал. Как всегда: не ответит на вопрос, на который отвечать не хочет.
— Это сделали по приказу Уля?
— Думаю, да, — осторожно шепнул Лис. — Когда ты уезжала в карете. Выстрел был произведён в спину, поэтому я не знаю автора.
— Бэг. Я знаю.
Она прижалась к нему, зарылась лицом в грудь и порывисто вздохнула. Они лежали и молчали, а потом Джайри призналась:
— Шэн, это, наверное, ужасно, но я не могу судить Уля за этот поступок… Он даже льстит моей гордости.
— Не можешь, — согласился Лис. — Уль — твой мужчина. Ты не должна его осуждать.
Джайри отстранилась, приподнялась на локте, вглядываясь в раскосые глаза.
— Мой мужчина? Ты так спокойно это говоришь? Ты не станешь за меня сражаться?
В голосе её прозвучал холодок. Шэн чуть улыбнулся.
— Стану. Если ты захочешь.
— А сам?
— Если ты захочешь быть со мной и быть моей женщиной, то я сражусь с твоим бывшим мужчиной. Или если он станет тебя обижать. Но если ты хочешь быть с ним — нет.
— И ты не станешь ему мстить за… попытку тебя убить?
— Нет, — Шэн покачал головой. — Зачем?
— Но это был предательский выстрел в спину…
— А как по-твоему убивал я, Джайри? — его шёпот стал совсем тихим. — Тивадар говорил мне кого убить, я шёл и убивал. Не спрашивая о вине, не давая возможности воззвать к правосудию или милосердию. Даже увидеть меня он не мог. Так делает Фьерэй. Так делает Джарджат. Так делают все убийцы. Мы не вызываем жертву на поединок. Мы приходим и забираем нужную душу.
Джайри содрогнулась и снова прижалась к нему.
— Я беременна. Ты знаешь?
— Да.
— И я не знаю, кто из вас троих — отец моего ребёнка.
На этот раз вздрогнул Лис.
— Не знаешь?
— Нет.
— А король…
— Он сказал, что для него самое важное, что это — мой ребёнок.
— По-мужски, — уважительно кивнул Шэн.
— Ты меня не ревнуешь? Совсем?
— Нет.
Джайри закусила губу. Ей вдруг стало досадно. И почему-то захотелось, чтобы Шэн злился и ревновал, но… разве дождёшься таких эмоций от Белого дракона?
— Почему?
Лис непонимающе посмотрел на девушку, нахмурился, словно пытаясь понять вопрос. Потом очень осторожно и полувопросительно ответил:
— Если я тебя люблю, значит ты для меня важнее меня. И твоё счастье — важнее. Если ты выбираешь его, значит, тебе с ним лучше. Почему я должен злиться на тебя или на него? Я хочу, чтобы ты была счастлива.
— Я бы так не смогла, — Джайри поёжилась. — Если бы ты полюбил какую-нибудь другую женщину…
Она поймала его любопытный взгляд.
— И что бы ты стала делать?
— Не знаю… Убила бы её, или тебя, или… Ну поплакала бы, например.
— Но разве не ты готовила королевскую свадьбу?
Джайри сердито закусила губу.
— Это другое. Это брак короля. Политика и интересы королевства.
Шэн продолжал внимательно смотреть на неё. Джайри отвернулась. Хлюпнула носом.
— Мне было больно, — призналась тихо.
Лис поцеловал её волосы. Нежно и трепетно.
— Понимаю. Но ты остаёшься с ним, Джайри.
— Свадьба закончится через три дня, и я смогу вернуться в свой щит. Поедешь со мной?
— Нет.
Она удивленно обернулась и недоверчиво заглянула в его лицо.
— Нет?
— Место не важно, — ответил он. — Останешься ли ты в Шуге или уедешь в Ботонд. Это неважно. Важно, где останется твоё сердце.
— Но ты мне нужен!
Шэн промолчал. Джайри не сводила с него взгляд, и вдруг заметила, что правая сторона его нижней губы чуть вздрагивает. Словно пульсирующая венка. Но…
— Ты лжёшь, — уверенно заявила девушка и села на кровати, обернувшись в одеяло. — Ты лжёшь, что ты спокоен, Шэн. Тебе больно, и ты ревнуешь. И нет, ты не испытываешь счастья лишь только потому, что счастлива я.
В закрытое окно бился ночной мотылёк. Он всё пытался прорваться к свече, догорающей на письменном столе. Лис молчал.
— Шэн?
— Это неважно. Чувства следуют за разумом.
— Разум у меня и самой есть. И я могу сама рассуждать, что правильно, а что нет. Мне нужны твои чувства. Ты говоришь, что ты меня любишь, но я этого не ощущаю! Любовь Уля — чувствую, вижу. Может, поэтому не могу от него отказаться. Его ревность, злость, даже покушение убить тебя, понимаешь?
Она вскочила, стискивая пальцы в кулаки и не стесняясь своей наготы.
— Твои слова и мой разум говорят, что ты меня любишь, но глаза… не видят. Ты хочешь, чтобы я сама решила, с кем буду и кого буду любить. И это разумно. Это правильно. А Уль не даёт мне такого выбора. Он не готов меня отпустить. Никогда. Чтобы ни случилось… И моё сердце ему верит. Вот в это страшное, уродливое, корявое оно верит больше, чем…
Внезапно двери на балкон распахнулись и в комнату влетел… Хиус.
— В городе бунт, — прорычал он. — Толпа с факелами, кольями и всем, чем придётся, валит на набережную.
Шэн вскочил. Джайри побледнела.
— Отвернись, — приказала немеющими губами.
Хиус фыркнул и отвернулся. Девушка принялась поспешно одеваться.
— Дьярви с тобой?
— Нет.
«Тогда откуда ты здесь?». Но это был лишний вопрос, а времени не было. Из распахнутых дверей доносился рокот, словно на город надвигался океан.
— Ты слышал, что они кричат?
— Кто-то пытался убить короля. Шэн, надо уходить. Забирай девку, потом договоришь.
Пальцы Джайри задрожали. Кто-то хотел убить Уля?
— Пытался? — тоненьким голоском уточнила она, отчаянно пытаясь справиться со шнуровкой корсета. — Он жив?
— Не знаю. Кричат «смерть убийце короля» и «да здравствует король», пойди их разбери.
Шэн подошёл и молча помог ей одеться. Джайри сухо велела:
— Хиус, вели оседлать коня… Или сам оседлай…
— Поедем на моём, — возразил слуга. — На твоём опасно.
Лис задрал девушке юбку, помог натянуть чулок и завязать. Потом вторую ногу. Как куклу усадил на кровать и обул в сапожки.
— Отвези меня во дворец, — приказала Джайри Белому дракону.
Времени для вежливых просьб не было. Девушка набросила плащ и бросилась на балкон. Под ним она увидела двух коней. В одном из них Джайри узнала Соловья из собственной конюшни. Сбежала по лестнице и направилась было к нему, но Хиус вдруг перехватил её за талию и зашвырнул на хрипящего скакуна с короткой, но густой чёрной шерстью.
— Шэн! — испуганно крикнула Джайри.
Лис взлетел на Соловья, пригнулся и крикнул Хиусу:
— Во дворец.
— Ты сдурел⁈
— Так надо.
Слуга запрыгнул позади герцогини, обхватил её талию рукой и засвистел. Странный скакун рванул вперёд, перемахнул садовую решётку, словно тренировочный барьер. «Он не простолюдин, — холодея подумала Джайри, — нет… совсем нет! Он лгал. Но и на рыцаря не похож… Кто же тогда Хиус⁈». Но тотчас другие мысли ворвались и заняли её разум.
Уль! Уля пытались убить! А, может, даже и убили… в брачную ночь? Но — кто? И откуда в городе стало известно про покушение?
Набережную заполнила толпа. Лица людей были искажены гневом. Отовсюду слышались крики «Смерть!», «Смерть!», а всё остальное тонуло в рёве. Конь Хиуса широкой грудью прорубал проход в толпе, а Соловей следовал за ним. Было в этом вороном что-то мистически-ужасное: люди отшатывались, расступались перед ним.
Мрачный особняк Медвежьего герцога угрюмыми глазницами окон надменно взирал на разбушевавшихся горожан. Шёлковый дворец закрылся ставнями на первом этаже, а из окон второго на толпу смотрели арбалеты. Защищаются. У мятежников, видимо, не было намерения разгромить Шёлк, но кто же знает, куда раздуется пожар народного гнева? А вот в особняке Южных герцогов происходило неладное. Из разломанных окон торчали взлохмаченные головы. Люди с факелами бегали по комнатам…
Альдо? Нет, нет… он же в тюрьме… Но тогда почему — Южных герцогов?
— Куда спешишь, парень? Поделись девкой!
Чьё-то смазанное, бородатое лицо замельтешило впереди. Огромных рост, ручищи, в них — топор… Вороной поднялся на дыбы и резко опустился, напрыгнул. Раздался странный хруст. Кто-то завизжал, но всадники уже промчались вперёд.
Перед особняком Лэйды народа заметно поубавилось, и конь перешёл на рысь, а после развилки за Шугом: одна дорога — к королевскому дворцу, другая — на Северный тракт, — они помчались галопом.
— Быстрей, быстрей, — шептала Джайри.
Сердце сковал ледяной ужас.
Девушка не заметила, когда Шэн отстал от них. Вдвоём с Хиусом они оказались перед калиткой королевского сада. Тут уже было несколько угрюмых простолюдинов, но вся толпа, явно направляющаяся именно сюда, ещё не прилила. Мрачный стражник держал пику наизготовку.
— Пропусти, — велела Джайри.
— Кто будешь?
— Перед тобой — Серебряная герцогиня, идиот! — гаркнул Хиус. — Жить надоело⁈
Калитка распахнулись. Вороной помчал по газонам, растаптывая цветы и можжевельник. И Джайри задохнулась от страха: всё было освещено. Чем ближе к королевскому флигелю, тем больше — стражников, лучников. Казалось, во дворце не спал никто.
Едва они подъехали, Джайри буквально соскользнула с коня и бегом бросилась в спальню.
— Где король? — крикнула ближайшему стражнику.
— В Голубом кабинете.
Джайри развернулась, подхватила юбки, едва ли не до колен обнажив ноги, и побежала в другую сторону. Что-то произошло. Что-то ужасное. Все встречные были бледны и растеряны. Даже стражники! Юдард возьми, даже они! Уль никогда не допустил бы такую панику…
Не чувствуя слёз, Джайри взбежала вверх по лестнице, буквально взлетела, пронеслась по коридору…
«Но он сказал: в кабинете. Значит, Уль жив…»
Схватилась за ручку двери, однако лучник, дежуривший перед дверью, вклинился, отстраняя её.
— Король приказал никого не пускать.
Дьярви?
— Дьярви, пусти меня, пожалуйста…
— Приказ короля.
— Немедленно! — закричала Джайри зло. — Слышишь⁈ Прочь с дороги!
Она ринулась на дверь, но Дьярви, весь красный, не сдвинулся с места. Девушка зарычала и ударила его кулаками в грудь.
— Я приказываю!
И тогда дверь распахнулась. Её открыл сам король. Джайри громко всхлипнула и бросилась ему на грудь. Обняла, вся дрожа, уткнулась лицом в камзол.
— Ты жив… Уль… ты жив!
Ульвар обнял её левой рукой.
— Дьярви, спасибо. Больше никого.
Ввёл в кабинет и закрыл за ними дверь. Погладил по голове, но без нежности, а затем отступил.
— Джайри, приди в себя. Я ранен, но страшно не это. Соберись. В городе мятеж. Люди требуют выдать им Альдо.
— Альдо? — Джайри вздрогнула и попятилась, широко распахнув глаза. — Но почему… Альдо?
— Сегодня ночью с помощью сообщников лорд Рандвальд Южный бежал из темницы, — ровным, жёстким голосом сообщил король. — Он ворвался в мою спальню и пытался убить меня, но смог лишь ранить.
— Нет, нет, нет, — прошептала Джайри пятясь, — пожалуйста, нет!
Ульвар тихо и глухо зарычал, шагнул к ней и встряхнул за плечо.
— Джайри, кончай истерить! Город поднялся на дыбы, дворец Южных герцогов громят, но этим дело не закончится.
— Выйди к ним, скажи им…
— Выйду и скажу. Если ты не можешь владеть собой, иди в мои покои. Ляг и спи. И не мешай мне разбираться.
Джайри сильно укусила себя за губу. Вытерла слёзы. Опустилась в кресло, схватившись за голову. Закрыла глаза и попыталась успокоиться.
— Что теперь будет с Альдо?
— Джай… Ты серьёзно? — закричал он. — Тебя сейчас волнует судьба придурка, который меня чуть не убил? Прости, но это была уже не вспышка тупой ревности и идиотской ярости. Он трижды наносил мне удар, Джай. Трижды! Я мог бы уже валяться трупом.
Джайри закусила губу. Да, Ульвар прав… Нельзя переживать за того, кто… это почти предательство. Но Альдо… Богиня…
Король подошёл к двери и снова распахнул её:
— Дьярви, передай приказ. Мне нужен Ференк и Рэнд. Срочно.
«Капитан лучников и капитан королевской стражи». Только сейчас Джайри поняла, что задыхается. Жёсткий тон Уля прозвучал обидно, но разбираться с этим не сейчас.
Богиня… Альдо пытался убить Уля! Город сошёл с ума… Народ требует крови…
— Ты напрасно приехала, — мрачно заметил Ульвар. — Я со всем сам разберусь. Ты мне будешь только мешать.
— Я боялась, что ты… что тебя…
Король мрачно взглянул на неё, подошёл, присел на корточки, взял левой рукой её ладонь. Тон прозвучал терпеливо, но девушка услышала, что Ульвар взбешён и с трудом держится:
— Я жив, Джай. Всё хорошо. Успокойся. Ладно? Было бы очень хорошо, если бы прошла в мою спальню и попыталась уснуть. Это было бы самое лучшее.
— Нет, — отчаянно прошептала она, стискивая его пальцы.
Она видела, что её присутствие его раздражает. Ульвар закусил губу, резко поднялся.
— Хорошо. Тогда останься в кабинете. Пришлю тебе начальника тюрьмы, расспросишь его.
— А ты?
— А я поеду общаться с народом, — король криво усмехнулся.
Она давно не видела его настолько злым.
— Я с тобой.
— Нет. Ты останешься. Это приказ, Джай.
— Но…
На его щеках заходили желваки.
— Юдард раздери, — зарычал он, — или ты остаёшься здесь, или я прикажу тебя арестовать, и ты заночуешь в тюрьме.
Она вспыхнула и вскочила.
— Арестуй. Я буду спать в тюрьме.
Ульвар схватил стульчик для ног, размахнулся и шарахнул его об стену. Джайри попятилась, закусив губу. По лицу короля тёк пот. Глаза сверкали злобой. «Он меня сейчас ударит», — вдруг поняла девушка, и ужас захлестнул, скрутил. Она вспомнила другое лицо, и в её ушах зарычал голос, который она часто слышала во сне: «серебряная шлюха». Джайри зажмурилась.
— Тш-ш, — Ульвар мягко прижал её к себе. — Джай… Тише. Прости. Прости меня. Я тебя напугал.
Он коснулся её макушки губами… Девушка почувствовала, что его тоже трясёт.
— Тише, моя хорошая. Я никогда тебя не обижу.
Погладил, уже мягко и нежно, снова поцеловал макушку. Джайри судорожно всхлипнула. Уткнулась носом в его плечо.
— Пойми меня, моя хорошая, — зашептал Уль с непривычной мягкостью, — я за тебя боюсь. Я рад, что мать не в городе. Её бы точно разорвали на части. Толпа — это страшно. Сейчас они готовы порвать за тебя любого, а через десять минут растопчут тебя как злейшего врага. Я не хочу, чтобы ты пострадала. Ты или твой ребёнок. Малышка, будь умной девочкой, пожалуйста. Оставайся во дворце. Ты мне нужна.
Потёрся, тихо застонав, о её волосы и добавил хрипло:
— Я тебя люблю, Джай.
— Ваше величество? — грубоватый голос капитана Ференка заставил Джайри очнуться и вздрогнуть.
— Полк выстроен?
— Да, Ваше величество.
— Капитан Рэнд?
— Да, мой король.
Ульвар отпустил Джайри, и та увидела обоих капитанов: седовласого худого Ференка с носом-уточкой и грузного Рэнда, чьи маленькие глазки остро смотрели из-под низко надвинутого на них лба.
— Людей беречь. В бой без моего приказа не вступать, — резко бросил король, обернулся, взглянул на Джайри.
Кивнул и вышел. Оба капитана поспешили за ним.
— Никого не впускать и не выпускать, — услышала Джайри последний, глухой приказ за дверью.
Не выпускать — это её. Понятно.
— Сама виновата, — проворчала Джайри, — повела себя как психованная девчонка.
Она плотно закрыла дверь на балкон, снова опустилась на кресло, подтянула колени к подбородку. Её била крупная дрожь. Джайри уткнулась лбом в коленки, попыталась расслабиться. Но мысли не уходили.
Бунт в городе…
Альдо пытался убить Уля…
Альдо ранил Уля… пролилась кровь короля.
Джайри зазнобило. Она машинально погладила живот и откинулась на спинку кресла. Потом резко вскочила и принялась ходить по комнате взад-вперёд. Голова и сердце разрывались на части.
«Он его казнит», — вдруг осознала девушка.
Это было самое логичное и правильное решение в этой ситуации. Народ обожал своего короля. Теперь, после брачных торжеств — особенно горячо. Толпа хотела растерзать злодея. Есть только два решения: выдать Альдо толпе на растерзание или ввести войска. Отозвать Яра в Шуг и… воевать со своим городом. А потом повесить зачинщиков…
Джайри знала, какой вариант выберет Уль.
Лучше пусть погибнет один невиновный, чем погибнут тысячи… Тем более, Альдо виноват.
И всё же…
Девушка подошла и прижалась лбом к стеклу двери на балкон. Сад опустел. Огни погасли.
Альдо… друг Лари. Единственный сын тёти Ювины, которую ларанята долго считали сестрой своего отца.
— Папа, — прошептала Джайри тихо, — что мне делать?
А потом решительно тряхнула головой. Нет. Она — дочь Ларана, Морского герцога и пирата. Дочь Джии, княжны кровавых всадников. Она не будет сидеть, рыдать и надеяться не понятно на что.
Распахнув дверь, герцогиня вышла в обезлюдевший сад.