Северное сияние

Глава 13

В это время слуга снял засов с парадного входа. Пилигрим выскочил из дома и быстро двинулся прочь, не разбирая дороги. Когда он отошел достаточно далеко, то не смог перебороть злость и обиду. Паломник остановился и обернулся к дому профессора.

Едва сдерживая в голосе слезы, он прокричал:

— Ученые — с говном толченые!

Пара приходивших мимо студентов покосили на паломника, но не стали ничего спрашивать. Ферк понимал, каким путем выйти с территории университета, но достаточно слабо представлял, как выбраться за пределы Мильцгарда. Но решил в первую очередь покинуть отвратительный город, а потом продолжить путешествие к озеру.

Ферк дошел до стены университета, привратники без расспросов выпустили его в большой город. Там пришлось подумать, прежде чем выбрать путь. Пилигрим сориентировался по солнцу и пошел по возможности на запад.

Паломник боялся городских воров. Он перекинул котомку вперед, чтобы она всегда была на виду. Для надежности положил сверху левую ладонь. Однако все встреченные по пути жители Мильцгарда больше интересовались своими делами. И удостаивали путника лишь безразличными взглядами.

Выйти за крепостную стену оказалось сложнее, чем ожидал Ферк. Он рассчитывал идти прямо к городским воротам, однако улица сделала резкий поворот, потом еще один и вместо запада паломник пошел на юг. На перекрестке он свернул направо и первое время шел в нужную сторону, но улица закончилась тупиком. Она упиралась в большую каменную церковь. Остановившись, Ферк перекрестился и огляделся. Когда он шел со студентами, то часто протискивался между домами. Стоило попробовать и сейчас.

Паломник снова поднял голову на солнце, чтобы определить, куда идти. Нашел подходящий зазор между двухэтажными домами, не слишком заваленный хламом. Прошел, оказался на заднем дворе. Там его обругала пожилая женщина, которую испугало появление паломника.

После этого Ферк пошел напрямую. Где можно двигался по улицам, если не удавалось, то пробирался задними дворами. Пока не оказался возле городской стены. Пошел налево вдоль нее. И в результате вышел к воротам. Не тех, через которые заходил.

Выйти снова удалось без проблем. Стражу куда сильнее интересовали входящие в Мильцгард. А на покидавшего город Ферка лишь пристально посмотрел стражник, но не стал ничего говорить и только махнул рукой, приказав не задерживаться в воротах.

Паломник отошел достаточно далеко, огляделся, чтобы понять, куда нужно идти дальше. Но не сообразил, где находится и решил просто пойти прочь от Мильцгарда. Он упорно шел несколько часов, не обращая внимания на подступающую усталость. Оставалось только радоваться, что богослов накормил перед тем, как стал разубеждать в существовании архангела.

Во второй половине дня Ферк обогнал пустую крестьянскую телегу, запряженную одной лошадью. Когда он удалился на дюжину шагов, возница окликнул его.

— Эй, богомолец! Чего такой хмурый идешь?

Ферк остановился, дождался, пока телега с ним поравняется.

— Это все городские, будь они неладны.

— Обидели чем? — участливо спросил крестьянин.

— Да.

— Ограбили? Или к мощам не пустили?

— Высмеяли мое паломничество. Говорят, сам все выдумал, потому что дурного хлеба наелся.

— Студенты небось были? Они всегда злые были к нашему брату-землепашцу. Ты это, залезай ко мне. Подвезу, чего зря ноги сбивать.

Ферк не заставил повторять дважды. Он закинул в кузов котомку и посох и забрался на козлы по правую руку от возницы.

— Ты торговать ездил?

— Да, последние излишки продаю. В этот раз поля много урожая дали, а в городе за хлеб платят хорошо.

Следующий час Ферк с удовольствием проговорил с человеком своего круга. Крестьянин с крестьянином легко нашли общий язык. Обсудили погоду, перспективы весенних урожаев, сравнили долю, которую забирали феодалы. За беседой пилигрима постепенно отпустила обида на студентов и их наставника.

Спутник Ферка никогда не слышал о монастыре близь озера Гослетч или Гааслец. Поэтому пилигрим не знал, правильно едет или нет. Но его это не сильно и волновало. Главное, что он ехал дальше от Мильцгарда.

— Вон там виднеется мой дом. Хочешь, можешь переночевать. И с утра в путь.

— Благодарю, но нет. У меня не так много времени.

— Тогда давай еды тебе отсыплю. Небось в припасах уже дно виднеется.

— Вот от этого не откажусь. Поиздержался, пока студентов подкармливал.

С высоты телеги Ферк осматривал деревню, по привычке сравнивая с Ночедой. Пожалуй, это селение оказалось заметно богаче. Сказывалась близость к большому городу. Легче покупать товары ремесленников, было кому продавать еду, кроме как сдавать барону.

Его спутник завел телегу в дальний двор. Скрылся в доме и вскоре вышел с краюхой утреннего хлеба, несколькими репами и кочаном капусты. Подозвал Ферка и насыпал в его глиняный горшок пшеницы.

— Спасибо тебе, хозяин. На таких людях, как ты, мир и держится.

Коротко попрощавшись, Ферк отправился в путь. Солнце уже клонилось к закату и светило сзади-справа. Значит, он точно шел в неверном направлении. Но паломник находился в благостном расположении духа и спокойно шагал по твердой земле. Дорога вела прямо, без перекрестков и ответвлений. Значит, не стоило и волноваться.

Паломник дошел до подходящей рощи, где и остановился на ночь. Собрал хворост, разжег небольшой костер. Запек репу и съел половину всего хлеба. На вкус он был точно такой же, как и домашний в Ночеде. Никакой спорыньи. Перед сном Ферк прожевал лист сонницы. Не хотелось полночи ворочаться и вспоминать разговор в доме профессора.

Следующим утром паломник отправился в путь. Тракт по-прежнему вел в неверном направлении. Со временем Ферк стал волноваться. Но сворачивать и идти напрямую на запад по полям и лесам он побоялся. Поэтому пришлось двигаться дальше.

Когда Ферк прошел приметную рощу, то внезапно замер с занесенной в воздухе ногой. Он снова почувствовал обращение архангела Ларуила. Паломник безвольно опустился на землю, лег на спину и счастливо рассмеялся. Все сомнения, которые заронил в него профессор богословия, исчезли. Архангел объяснил, что нужно делать. И даже похвалил за стойкость.

Лежать на осенней земле оказалось холодно и Ферк поднялся на ноги. Следуя поручению небожителя, паломник сошел с дороги и отправился к роще. Там он обнаружил недавно вскопанную почву и поставленный простой крест из двух связанный жердин. Сверху на него оказался надет широкополый пехотный шлем.

— Наголовье святого Веспасиана, — благоговейно выдохнул Ферк и прикоснулся к стали кончиками пальцев.

Священник из Ночеды рассказывал, что святой Веспасиан был защитником веры, который сорок лет боролся с иноверцами. Начиная с совсем юного возраста, когда воитель только получил рыцарские шпоры и до глубокой его старости. Будущий святой погиб на поле боя, сраженный кривыми саблями вторгшихся в страну чужеземцев, когда один бился с сотней врагов. Однако его жертва позволила победить в той битве и отбросить захватчиков. И вскоре воина-аскета причислили к числу святых по личному наставлению епископа, на землях которого погиб Веспасиан.

Ферк не ожидал, что уже достиг тех мест, где произошла знаменитая битва. И посчитал братскую могилу, в которой лежало тело святого, недостаточно украшенной. Срубленный прямо здесь простой деревянный крест. Но в итоге рассудил, что архангелу видней. Пилигрим подчинился воле небесного покровителя и снял с креста шлем.

Сталь холодила пальцы. Ферк понял — дело не только в осенней погоде. Он сам еще был недостаточно праведным, чтобы держать в руках вещь святого. Паломник застегнул подбородочный ремень святыни вокруг лямки котомки, чтобы шлем висел на правом боку.

Сделал несколько шагов, проверяя, как оно будет себя вести. Наголовье оттягивало поклажу и неприятно било по бедру. Пришлось остановиться, найти в котомке длинный кожаный шнурок и надежно привязать вещь святого.

Хоть идти стало тяжелее, но Ферк чувствовал легкость на душе. Сомнения, которые посеял профессор и студенты, отступили. Паломник бодро прошагал до темноты, почти не делая привалов. Пожалуй, в тот день прошел на треть больше обычного перехода.

К тому же достаточно быстро на пути повстречался перекресток и удалось свернуть на юго-запад. Теперь пилигрим не сомневался, что с небес за ним наблюдают и почти не задумывался над выбором дальнейшей дороги. Заблудиться ему не дадут.

***

Следующим утром Ферк прошел мимо чужого лагеря. На небольшой поляне двое мужчин разогревали еду на костре. По скованным движениям было видно, что они только-только встали и приходили в себя после беспокойного сна. Этой ночью ощутило подморозило и изо рта паломника до сих пор вылетал пар.

Пока пилигрим проходил мимо мужчин, те тихо переговаривались, поглядывая на него. Когда уже начал удаляться, тот, что выглядел постарше, окликнул:

— Эй, парень! Подойди.

Но Ферк сделал вид, что не услышал. И даже ускорил шаг и стал сильнее отталкиваться посохом от земли. Он был готов перейти на бег, сделай мужчины хоть шаг в ему вслед. Но те ограничились лишь словами и поленились догонять.

Пилигриму незнакомцы не понравились. Эти двое явно не были крестьянами, пастухами, торговцами или городскими ремесленниками. Теперь он с уверенностью мог исключить и студентов. Ему показалось, что возле костерка на земле лежали ножны с мечом. Это явно были воины.

А каждый крестьянин знал, что лучше держаться подальше даже от солдат своего феодала. Не говоря уже о чужаках. Всего двое вооруженных людей посреди глуши могли оказаться не просто отбившимися от отряда или передовым разъездом. А дезертирами или шкуродерами. Паломнику оставалось только порадоваться, что получилось проскочить рано утром и те поленились преследовать.

Но на всякий случай следующие пару часов Ферк шагал быстрее обычного, чтобы гарантировано оторваться. Как назло, дорога тянулась ровно, без крупных развилок. Встречались отвороты, которые больше походили на тропы и скорее всего вели к окрестным деревням.

Мысли возвращались к наголовью святого Веспасиана. Поймал себя на том, что раз за разом проводил пальцем по глубокой вмятине на шлеме. Ферку пришло понимание — нужно ее выправить. Прежде ему не доводилось всерьез работать с металлом и пока единственное, что смог придумать — найти подходящий камень и изнутри выстучать сталь.

По пути Ферк пытался понять, зачем архангел велел забрать шлем. И пришел к неутешительному выводу. Самому пилигриму предстоит принять участие в сражении. И для этого нужно было собрать доспех.

По пути часто смотрел под ноги и на обочины. Когда проходил мимо березовой рощи, зашел и собрал хворост, чтобы не тратить время и искать в темноте. Успокоился, когда набрал сухих веток на пару часов небольшого огня. Перевязал все длинным шнурком и закинул на плечо.

По пути обратно к дороге заметил подходящий булыжник. По мере убывания припасов места в котомке становилось все больше и камень легко поместился внутри. Хотя в итоге общая ноша сильнее перекосила паломника в левую сторону.

Вечером дорога потянулась по редколесью. Листья на деревьях уже пожелтели, но не опали. Поэтом стало заметно темнее — лучи закатного солнца плохо пробивались сквозь ветки. Ферк решил, что пора остановиться на ночевку. Свернул с дороги, нашел укромную полянку шагов семи в поперечине. Ногой расчистил место, сложил хворост, дольше обычного провозился с кресалом и кремнем, пытаясь зажечь трут.

Наконец, разгорелось пламя. Пилигрим поставил к огню готовиться кашу в горшке. После чего бросил на землю одеяло, сел сверху и занялся шлемом святого.

Прежде ему не доводилось всерьез работать с металлом. На отшибе Ночеды жил кузнец, который подковывал лошадей и чинил инструменты. Деревенские его традиционно не любили, как и всех прочих кузнецов, — от горна и наковальни разлетались искры, которые грозили пожаром поселению. Поэтому Ферк стал действовать по наитию.

Положил шлем на колени и начал изнутри выстукивать вмятину булыжником. Получилось не очень. Опустил камень на землю, попробовал бить шлемом, но так выходило еще хуже. Вернулся к первому способу.

Перехватил камень, стал стучать узким концом. Морщился от громкого непривычного звука. Время от времени подносил наголовье святого к огню, внимательно рассматривал. Вмятина расправлялась. Хоть и сталь покрылась мелкими отметинами от камня.

Он слишком увлекся работой и потерял осторожность. Костер сложно было заметить с дороги, однако удары по металлу явно выдавали его положение. И к тому же оглушенный звоном не смог услышать чужаков. Заметил только когда в круг света вошло двое мужчин.

Без разрешения протянули руки к огню. Ферк запоздало их узнал. Мимо них он прошел утром. Было заметно, что это воины. Один с мечом в ножнах на бедре, у второго на поясе в кольце висел боевой топор на длинной рукояти. Оба костюмах в гербовой расцветке, но разной. Паломник знал только цвета своего барона и не смог понять, кому те служат или прежде служили.

Первый мужчина наклонился к горшку с кашей, оценил, насколько готово. Второй присел рядом с котомкой паломника и по-хозяйски уверенно развязал, заглянул внутрь. Ферка их появление напугало, но получилось пересилить себя и подать голос:

— Это мое, не трогай.

— А ты-то кто? — хрипло спросил первый. Он заметил лежавшую на земле шляпу с венком. — Пилигрим?

— Да.

— Разве тебя не учили, что в дороге принято делиться?

Крестьянин пристыженно опустил глаза. Незнакомец был прав. Ему самому за недолгий путь неоднократно помогали чужие люди. Тем временем второй воин вытащил из котомки репу и перебросил первому. Тут Ферку пришлось сделать над собой усилие и прийти к мысли, что происходившее не было актом взаимопомощи. Его попросту грабили.

— Кашей-то угощайтесь, но это мои припасы. Все не забирайте.

Мужчины заговорщицки переглянулись, но на требование не обратили внимания и продолжили спокойно потрошить котомку. Ферк вскочил на ноги, стараясь скрыть дрожь в руках. Он не знал, как будет давать отпор, но просто сидеть и смотреть не мог.

Воин с мечом быстро поднялся на ноги и оказался рядом. Прежде, чем паломник успел среагировать, коротко ударил кулаком под дых. Больше чтобы осадить и унизить, а не причинить боль.

— Сиди, целее будешь. Мы за него воюем, понимаешь ли, кровь проливаем. А этот захребетник для нас еды пожалел.

Задыхаясь, Ферк почти упал на землю.

— Не, надо его за дерзость все-таки наказать.

Воин с топором поднял шляпу паломника и бросил в костер. Отсыревшая солома продержалась дольше, чем стоило ожидать, но все-таки занялась огнем. Ферк видел, как сворачивались оставшиеся лепестки ириса и ложной сирени.

— Чего у тебя в руках? — уже дружелюбнее поинтересовался первый.

Ферк показал наголовье святого Веспасиана.

— Где взял шлем?

— Нашел.

— Значит, ты еще и мародер? — вкрадчиво спросил второй, уже закончивший с котомкой.

Ферк молча помотал головой. Конечно, он действительно снял шлем с могильного креста. Исключительно потому, что следовал воле архангела Ларуила, а не из своей алчности. Но не стоило пытаться объяснить это чужакам.

Первый подошел и взялся за стальную полу шлема. Потянул на себя, но паломник не отпускал. Тогда мужчина замахнулся кулаком и пришлось сдаться и разжать пальцы.

— Дай сюда. Тебе оно без толку, а нам на войне пригодиться.

Он скептически осмотрел вмятину, провел ладонью по стали и небрежно бросил поверх своих вещей. Это послужило последней каплей для Ферка. Он был готов потерпеть обиду сам, но нельзя отдавать явным злодеям вещь святого.

Паломник затравленно переводил взгляд с одного дезертира на другого. Еще раз внимательно осмотрел каждого. Явно городские, а не их крестьянского сословия. Вспомнил короткое путешествие со студентами. И понял, как можно попробовать спастись.

— Кашу нужно помешать, — в пустоту сказал Ферк.

Он поднял брошенную на землю ложку, вытер о рукав и размешал поспевавшую кашу. Наклонился над котомкой, вслепую пошарил ладонью, нащупал искомое и зажал в кулаке. Мародеры внимательно за ним следили, но не вмешивались.

— И приправу добавить.

Пилигрим мелко разорвал листья и бросил сверху на кашу. У мужчин это не вызвало никаких возражений. Крестьянин вернулся на место, пока одеяло, на котором он сидел, не заинтересовало мародеров.

Прежде, чем каша приготовилась, все стоящие вещи Ферка оказались в поклаже мужчин. Он смиренно на это смотрел и нашел в себе силы порадоваться, что его больше не били.

— Готово. Вы мне хоть поесть дадите?

— Оставим, не трусь, — пренебрежительно ответил первый.

Обжигаясь, мародеры стали поочередно черпать кашу ложками. Ферк варил с расчетом, чтобы одному хватило на пару дней пути. Поэтому сейчас в горшке было достаточно для ужина трем взрослым мужчинам. Но мародеры оказались слишком голодны и обещания не сдержали. Сначала каши осталось меньше половины, потом меньше четверти и наконец она полностью закончилась.

Но крестьянин на это и рассчитывал. Под видом приправы Ферк покрошил в кашу весь имевшийся запас листьев сонницы. Он надеялся, что во время варки усыпляющий эффект не пропадет. И не знал, что будет с человеком, который съест слишком листьев.

Первые минуты паломник сидел смирно, опустив взгляд под ноги. Мародеры вполголоса переговаривались. По обрывкам фраз Ферк понял, что они решали его судьбу. Но речь их постепенно становилась все тише и медленнее. Первый уже лег на землю рядом с костром.

Пилигрим осмелел и пристально, как филин на добычу, смотрел на мужчин. Второй успел осознать подвох, но слишком поздно. Попытался встать, но не смог удержаться на ногах и повалился на землю. Медленно закрыл глаза и больше не двигался. Но, приглядевшись, Ферк увидел, что он дышал.

Нужно было действовать быстро. Паломник подкинул хвороста в костер, чтобы лучше осветить поляну. Первым порывом Ферк хотел бросить все и бежать сломя голову. Но сумел остановиться и подумать. Все же стоило вернуть свое. И обезопасить остальных путников.

Осторожно прошел к спящим мужчинам, наклонился и поднял боевой топор. От обычного крестьянского инструмента он отличался длинной, фута в два, рукоятью и меньшим размером лезвия. Самое навершие не превышало половину ладони. Достаточно тяжелое, чтобы нанести смертельную рану, но которое можно удержать в руках и долго орудовать в бою.

Ферк встал над первым мужчиной, расставил ноги на ширину плеч и поднял топор над головой. Эти двое были явными злодеями. Мародерами, дезертирами и шкуродерами. Они без малейших сомнений обобрали встреченного на дороге паломника, который оказался слабее. И они, если услышал верно, всерьез обсуждали возможность убить Ферка, чтобы тот не навел на них преследователей.

И просто уйти — значит обречь на подобную судьбу следующих несчастных, попавшихся на пути мародеров. Самым правильным поступком будет оборвать их жизнь. Ферк долго стоял с занесенным оружием. Он шепотом обратился к архангелу Ларуилу с просьбой указать верное решение.

Но ответа не последовало. Ферк чувствовал, как затекли руки и плечи. Наконец, признал, что не сможет отнять жизнь другого человека и отбросил топор в сторону. Но сразу осознал напрасность поступка. Он мог хотя бы разоружить этих двоих.

Подобрал топор и пояс с мечом в ножнах. Крестьяне не имели права ходить с настоящим оружием вне армии сеньора. Если его поймают, то осудят и скорее всего на смертную казнь. Паломник замотал трофеи в одеяло, засунул в суму. Они наполовину высовывались наружу, но уже не было столь заметно при мимолетном взгляде. Потом вытащил из поклажи мародеров свои вещи. Немного подумав, бросил в огонь оба холщовых мешка, в котором мужчины несли пожитки.

По окончанию сборов оглядел поляну еще раз. Мародеры пребывали в глубоком неестественном сне. Паломник перепроверил, что все забрал, поправил висевший на боку шлем святого, подхватил посох и вышел на тракт. Предстоял долгий переход — нужно с гарантией оторваться от мародеров, а это значит идти без остановки весь остаток ночи и часть следующего дня.