Северное сияние

Глава 30

После ужина Орель опустился на колени, сложил руки и вполголоса прочитал несколько молитв. Одну девушка разобрала и узнала, но две остальных показались незнакомыми. Впрочем, дома ее учили только «Отче наш».

Сорина вытащил из седельной сумки одеяло, завернулась в него. Увидела, что при дыхании изо рта вырывался пар. Уже стоило ложиться спать, но девушка решила поговорить со спутником.

— Зачем ты молишься? Никто же не видит, кроме меня. А передо мной нет смысла притворяться, я знаю правду.

— Иисус на небе все видит, — совершенно серьезно ответил монах.

— Смеешься?

— Нет.

В тот вечер путники больше не говорили. Сорина легла спать на хвойную подстилку, монах-воин остался сидеть у костра. Когда девушка проснулась, ей показалось, что спутник за ночь так и не пошевелился.

Утром вновь двинулись в путь. Хотя Сорина сомневалась, что у них было какое-то конкретное место, куда нужно дойти. Скорее, брат Орель хотел оторваться от маанотского войска, оказаться в новых землях и продолжить воинскую жизнь.

Спустя час девушка окликнула спутника:

— Посмотри на свои руки.

Монах опустил взгляд на ладони, в которых держал поводья. Кожа на ладонях побледнела, пальцы вытянулись и оканчивались загнутыми когтями. Сквозь человеческий облик проявилась его истинная натура.

— Теперь я тоже управляю твоей внешностью.

— Никогда так не делай, — монах оставался спокоен. — Случайного свидетеля пришло бы убить. И вина ляжет на тебя.

— Знаю. Но помни, отныне я могу в любой момент показать твое настоящее лицо. То, что вместо лица.

— Без разницы.

— Врешь. Тебе нравится играть в рыцаря. Это я успела понять. Чтобы все вокруг восхищались, слагали баллады, а герцоги и короли щедро награждали. Но теперь я могу тебя всего этого лишить.

Брат Орель молчал. Долго. Они прошли мили полторы, прежде чем монах заговорил. Он повернулся к девушке и коротко спросил, словно не было протяжной паузы в разговоре:

— Чего ты хочешь?

— Отпусти меня.

— Нет.

— Найти другого человека. Договорись. Пусть служит добровольно.

— Я не встречал таких же сильных, как ты. С тобой мне хорошо. Придется выдрессировать тебя.

Сорина молчала. Она ожидала другого развития разговора. Понимала, что спутник вряд ли согласился бы дать ей свободу. Но рассчитывала на начало торговли с монахом-воином, попытку договориться. Но тот лишь пообещал еще больше боли. Вскоре девушка решила подступиться с другой стороны:

— Я могу заставить людей нападать на тебя. Как того несчастного пилигрима. В тот раз получилось неосознанно. Но я учусь. Помнишь вчерашнего зайца? Это я призвала и заставила замереть.

— Ты не станешь этого делать.

— Стану. Просила же воинов спасти все эти годы. Хоть и понимала, что шансов победить у них совсем мало.

— Нет. Успел тебя узнать.Каждый раз просишь. Чтобы помогали по своей воле. Заставить пойти на смерть не сможешь. Стыдишься, что поступила так с пилигримом. Залезла к нему в голову и все там сломала. Лишила свободы воли. Самого важного, что дал твой Иисус человеку.

Сорина промолчала. Брат Орель говорил правду. И она действительно до сих пор жалела, что с Ферком так вышло. Еще накануне божьего суда пыталась исправить произошедшее с крестьянином. Но пилигрим вообще не воспринимал ее слова. И лишь влюбленно смотрел. А отменить сделанное ей самой не удалось.

— Я все равно не сдамся.

— Сдашься. Рано или поздно. Терпения у меня хватит.

Следующей ночью выпал снег. Орель с монашеским спокойствием принял холод и на его поведении это не отразилось. А вот Сорине пришлось тяжко. На ней оставался по сути летний костюм.

Лужи на дороге покрылись коркой льда. Для девушки это стало хоть какой-то отдушиной — можно было крошить лед сапогами. Когда поднялось солнце, первый снег начал таять. Но погода все равно оставалась весьма прохладной.

— Если бы не костер, то ночью я бы околела.

— Я следил за тобой. Стань слишком холодно — прижал бы к себе. Согрел.

Девушка скривилась. Подобного ей не хотелось. Но понимала, что не отказалась бы от такого тепла.

— Долго я так не протяну. Уже пора задуматься о зимовке. До настоящего снега остались считанные недели.

Сорина лукавила. Она понимала, что если удастся найти теплую одежду, то сможет двигаться дальше. Но девушка была заинтересована в том, чтобы оставаться на месте. Надеялась, что по их следу ехала погоня.

Монах ответил коротко:

— Знаю.

На этом разговор закончился. Долго шли на запад вдоль реки Гооцы, ощущая на затылке и плечах осеннее солнце. К полудню еще потеплело, но все равно чувствовалась подступающая зима. Внимательно смотрели по сторонам, выискивая съезды с большого тракта к местным деревням.

На следующий день издалека увидели небольшую, на три-четыре двора, рыбацкую деревню. Брат Орель направил туда коня. Сначала проехали мимо убранных полей. Увидели след от большого огня. Сорина предположила, что раньше там стоял стог сена. А потом его сожгли, причем относительно недавно, судя по пеплу.

В деревне не было церкви, но на окраине оказалось собственное кладбище. Сорина предположила, что землю когда-то освятили, чтобы не пришлось далеко возить мертвецов и тратить дни на посещение могилы. Воин-монах указал на свежую землю. Не так давно здесь кого-то похоронили. И еще не успели поставить крест.

Когда они въехали в центр деревни, никто не вышел навстречу. Напротив, в окне ближайшего дома показалась женщина и торопливо захлопнула ставни. Сорина заметила веретено у нее в руках. Похоже, пряла при свете. Чужаков боялись.

— И что ты будешь делать? Тебе здесь не рады.

— Предложу защиту.

Великан привстал на стременах и почти прокричал обращение к жителям деревни:

— Вы про меня слышали. Я — брат Орель из ордена святого Альфонса. Известный на весь свет монах-воин. И я здесь, чтобы защитить вас. Выходите, не бойтесь.

Последнюю фразу пришлось повторить несколько раз, прежде чем из дальнего дома осторожно вышел старик. Он боязливо подошел к путникам. Остановился на почтительном расстоянии, низко поклонился.

— Выпрямись, отец. Как ты слышал, я — монах-воин Орель. Рядом со мной — блаженная дева Сорина, которую Господь наградил даром предсказаний. Нас в пути настигла непогода. Я прошу приюта. Взамен обещаю защитить вас от любой беды.

Старик наморщил лоб, потер лицо ладонью. Он действительно запоздало припомнил, что слышал о воине-монахе. Но где, когда и от кого — не удавалось вспомнить, как сильно бы не старался. Крестьянин перевел растерянный взгляд на девушку. Но Сорина лишь отвернулась.

Она чувствовала острое жжение в солнечном сплетении. Чтобы внушить крестьянам ложные воспоминания, спутник тянул из нее много силы. И это откликалось острыми вспышками боли.

После затянувшейся паузы старик заговорил:

— Какая непогода, всегда ж после дня святой Клариссы начинает холодать... — начал отвечать старик, но осекся. Когда понял, что перед ним стоят люди, осененные святостью. — Благодарю за предложение. Защита нам действительно нужна. И мы с радостью примем вас у себя.

— Пошли в дом. Моей спутнице стоит согреться.

Следом за крестьянином вошли в третий дом. Еще недавно в нем жил староста. Как оказалось, это его могилу увидели путники при въезде в деревню. Старик, отец погибшего, рассказал, что здесь происходило последнюю неделю.

Поселение называлось Дужица и была единственным владением клойнортского рыцаря. Когда войска маанотов вторглись в страну, господин отправился на войну, взяв с собой двух оруженосцев и пажа. С тех пор минуло немало времени, а от хозяина не было вестей.

А три дня назад в Дужицу явилась банда шкуродеров. Они требовали отдать им все запасы зерна и деньги. Монет у крестьян никогда не водилось. А вот потерять зерно было смерти подобно. Деревенские уперлись. Тогда шкуродеры начали их запугивать. Подожгли запасенное сено. Потом принялись допрашивать старосту. Пытать. Но не заставили говорить.

В итоге старосту убили. И пообещали возвращаться каждый вечер и убивать по человеку, пока крестьяне не выдадут спрятанные запасы. Жители деревни отправили просителей к местному барону, господину их господина. В замке пообещали помочь, но пока никто не приехал. Барон тоже ушел на войну с большей частью воинов и до сих пор не вернулся.

Выслушав старика, монах-воин серьезно кивнул:

— Я помогу вам. Когда мародеры придут следующий раз, поговорю с ними. Попробую убедить отступить и больше не трогать вас.

— Не послушают ведь, — покачал головой старик.

— Тогда решу все силой.

— А сможешь? Их там по меньшей мере пятеро. Каждый при оружии.

Брат Орель встал из-за стола и показал рукоять меча. На взгляд Сорины и крестьянина ничем особо не выделяющуюся. Монах-воин указал пальцем и пояснил:

— Вот здесь, под кожаной оплеткой, спрятана могущественная реликвия. Щепка от креста, на котором распяли самого Иисуса Христа. Сами понимаете, с таким в руках я по определению не могу проиграть.

Сорина удивленно подняла брови, но не стала ничего говорить. Ее спутник решил вплести в свою новую историю христианскую святыню. И нетрудно было догадаться, где он подсмотрел эту идею.

— Ну, с такой штукой ты точно не проиграешь. Спасибо за помощь. Давайте мы хотя бы вас накормим с дороги.

После еды Сорину разместили в доме. Для брата Ореля нашлось место в сарае, где он мог полностью посвятить себя молитвам и богословским рассуждениям. Как отметила Сорина, сарай предназначался для домашней скотины, но сейчас стоял пустым. Что наводило на мрачные мысли.

До вечера брат Орель провел в сарае. Он неподвижно стоял на коленях, сцепив ладони на груди. Крестьяне из других домов убедились, что чужаки не представляют опасности. Подходили, уважительно поглядывали на рослого монаха и возвращались к ежедневным делам.

Солнце уже клонилось к закату. Жители Дужицы часто оборачивались на пустую дорогу к деревне. С надеждой, что шкуродеры нашли новую жертву и сегодня не придут. Однако за несколько часов до заката вдалеке показалось шесть человек, два всадника и четверо пеших.

Отец старосты торопливо зашел в сарай и потормошил монаха.

— Идут!

Брат Орель легко поднялся на ноги, словно и не провел без движения половину дня. Подхватил лежавшие по левую руку ножны с мечом.

— Это точно они?

— Да, никаких сомнений. Сегодня вшестером пришли.

— Хорошо. Я постараюсь убедить их оставить деревню в покое.

Монах-воин взял оружие и неторопливо направился на улицу. Прошел через центральную деревенскую площадь, потом покинул пределы Дужицы. Дошел до кладбища и остановился, широко расставив ноги. Клинок не обнажал, ножны небрежно держал в левой руке, не стал вешать на пояс.

Сорина замерла возле последнего хозяйства в деревне, шагах в пятидесяти от монаха. Девушка понимала, что стоило спрятаться. Но не смогла перебороть себя и осталась смотреть за судьбой Ореля. На этой дороге мог оборваться жизненный путь брата Ореля и она обязана была это увидеть.

Мародеры остановились в полудюжине шагов от воина-монаха. Орель выглядел внушительно, но не был защищен доспехом. И выступал один против шестерых лишь с мечом, даже без щита. Но и в таком проигрышном положении воин мог убить или серьезно ранить одного или несколько человек. Поэтому главарь решил поговорить.

— Кто ты, боец?

— Брат Орель из ордена святого Альфонса. Монах и воин.

— И зачем ты встал на нашей дороге?

— Чтобы защитить жителей деревни.

— А справишься?

Орель не стал отвечать. Он неуловимо быстрым движением выхватил меч, одним броском сократил расстояние до ближайшего шкуродера и нанес короткий укол. Острие клинка на два пальца погрузилось в горло противника. Тот не успел даже выхватить оружие.

Следом монах ударил снизу-вверх по всаднику, попал в бедро. Клинок пробил полу гамбезона и глубоко погрузился в плоть. После чего брат Орель разорвал дистанцию несколькими большими шагами назад.

Неожиданное нападение ввело шкуродеров в ступор, но они быстро сбросили оцепенение и начали действовать. Пешие стали заходить с двух сторон, чтобы монаху сложно было защититься. Сидевший на коне всадник перехватил легкое копье и готовился к атаке, когда пешие отвлекут врага.

Однако Орель не стал ждать и сам пошел в атаку. Сильным ударом сбил меч противника, короткой рубящей атакой достал лицо. Потом снова разорвал дистанцию. Когда второй мародер попытался поразить монаха топором, тот легко увернулся. И успел уколоть мечом правую кисть противника.

В этот момент всадник пустил коня галопом. Брат стоял на месте, смотрел за кончиком копья в руках главаря. В последний момент Орель отстранился в сторону и левой ладонью ухватил за древко. И дернул на себя с невероятной силой. Вывел всадника из равновесия и успел нанести рубящий удар по шее.

На этом схватка по сути закончилась. Второй всадник справедливо рассудил, что справиться не сможет. Развернул лошадь и сорвал с места галопом. Двое оставшихся пеших мародеров также попытались сбежать, но монах-воин оказался быстрее. Он хладнокровно убил обоих ударами в спину.

На этом деревня Дужица была спасена от угрозы со стороны шкуродеров. В честь этого крестьяне устроили пир. Организовали все на скорую руку, поэтому получилось достаточно скудно — речная рыба, свежая и сушеная, хлеб, репа и недавно сваренное пиво. Из не повседневных продуктов был только маленький горшок с медом. Брат Орель принял благодарность скромно. Мало ел, а предложенное пиво наполовину разбавил водой из колодца.

Для Сорины нашли более подходящую под погоду одежду. Она с удовольствием переоделась в длинную шерстяную юбку и жилет из той же шерсти. Сразу стало заметно теплее. Впервые за последнее время блаженная дева поела досыта и получила возможность провести ночь под крышей.

Перед тем, как отойти ко сну, Сорина зашла в сарай к монаху.

— Местные готовы приютить нас на зиму.

— Знаю.

— Говорят, здесь ловят рыбу и когда на реке встает лед. Так что еды точно хватит, и мы их не объедим.

— Мне все равно.

— Неправда. Тебе нравится, когда благодарят и восхваляют воинскую доблесть. Именно из-за тщеславия ты продолжаешь ходить среди людей.

***

Следующие две недели путники провели в деревне. Сорина часто следила за дорогой. Иногда украдкой, в другие разы выходила на окраину и смотрела вдаль. В надежде, что увидит людей, которые приехали ее забрать. Но за это время так никто и не появился.

Тогда девушка решила спастись самостоятельно. Она уже лучше понимать, как управлять своими силами и влиять на спутника. И не стала действовать в лоб, как во время божьего суда в замке Гоольт. А осторожно показывала крестьянам, кто живет с ними на самом деле.

Иногда деревенские периферийным зрениям замечали что-то неправильное и страшное. А когда поворачивались, видели брата Ореля. В другое время слышали, как длинные когти царапают дерево. Издалека замечали массивную, явно нечеловеческую фигуру. Но позже удавалось распознать монаха-воина.

Сорина хотела выгнать монаха в дорогу. Чтобы он почувствовал отчуждение от прежде благодарных крестьян. И отправился в путь, не ожидая наступления весны. Что делать дальше, девушка не понимала до конца. Но дальнейшее пребывание в Дужице лишь продлевало ее мучения. Возможно, если они окажутся в большом город, то было бы легче разоблачить чудовище и наконец-то освободиться.

Однако оставался у всех ее усилий и побочный эффект. Деревенские охладели и к Сорине. Сначала ее отселили из дома в сарай к монаху-воину под надуманным предлогом. Потом начали сторониться. И наконец назвали ведьмой. За спиной, но достаточно громко, чтобы девушка услышала.

А закончилось все совсем не так, как ожидала Сорина.

Она проснулась ночью оттого, что закашлялась. И почувствовала сильный запах дыма. Вслепую попробовала подняться, но рядом оказался Орель и прижал ее к земле. Попыталась вырваться, но монах держал крепко.

— Не двигайся.

— Что случилось?

— Они пытаются нас сжечь.

Монах медленно цедил слова. Сорина поняла, что он очень зол. Редко когда Орель столь открыто показывал искреннюю злобу. И в основном его недовольство было направлено на саму девушку.

В темноте заметила движение. Монах подошел к дверям в сарай, попытался открыть. Но та не поддалась. Оказалась подперта с внешней стороны. В это время Сорина увидела красный отблески над собой. Горела солома на крыше.

— Решили убить! В благодарность за спасение! За такое нужно наказать. Каждого.

Девушка поняла, к чему все идет. Она ухватила монаха за рукав и быстро затараторила:

— Стой, ничего не делай! Я могу заставить их передумать. Они откроют дверь, упадут на колени и до утра станут вымаливать прощения!

Она сообразила, что монах не понял, почему крестьяне решили их сжечь. Он не замечал действий Сорины в последние недели. И воспринял происходящее как подлое необоснованное предательство. Несмотря на опасность, девушка замерла.

Впервые с их встречи три года назад ей удалось обмануть пленителя.

В темноте Сорина рассмотрела белесую кожу. Тролль показал свой истинный облик. Он подпрыгнул, ухватился когтистыми лапами за потолочные стропила. Резко подтянулся, пробил головой и плечами кровлю и скрылся из виду.

Снаружи послышались крики. Громкие, мужские и в меньшей стадии женские. Потом голоса начали стихать. Сорина легла на землю, закрыла нос и рот рукавом и стала ждать. Либо того, что тролль выпустит ее и спасет. Либо же смерти. Она уже поняла, что сильно ошиблась. И в результате ее неверного расчета пострадает много людей.

Сорина была близка к тому, чтобы потерять сознание, когда дверь сарая открылась. Внутрь пролез тролль, ухватил ее за волосы и вытащил наружу.

Когда тролль выбрался на крышу, он раскидал горящую солому на соседние постройки. И теперь занялась огнем половина деревни. Тролль поднял девушку, оторвал от земли, заставил смотреть на себя. Бывший брат Орель был сильно перемазан кровью.

Он невнятно произнес:

— Виновата ты. Последний мне рассказал. Показывала. За моей спиной. Прими последствия.

Крестьяне предполагали, что расправа над ведьмой и нечистым может пойти не по плану. Поэтому заранее посадили детей и большую часть женщин на лодки и отправили их на тот берег Гооцы. Однако все взрослые мужчин с женами остались в деревне. И стали жертвами клыков и когтей тролля.

Брат Орель начал возвращаться к человеческому облику. Он подтащил девушку к телу старика, который встретил их по приезду в деревню.

— Смотри. Он мертв по твоей вине.

Сорина молчала, но чувствовала, как по щекам текли слезы.

— И все остальные. Пройдемся, посмотришь на них. Я говорил, что буду тебя дрессировать. И каждая попытка сопротивляться закончится также.

К утру деревня Дужица полностью выгорела. В огне погибла большая часть жителей и двое путников, которые случайно оказались там — воин-монах Орель из ордена святого Альфонса и блаженная дева Сорина.