Синева

5

Первой Макара встретила Лила, сунула любопытный нос в каждый пакет. В застекольном мире Ян нетерпеливо топал ногами, Макар и ему показал все покупки. Особенно мелкого заинтересовала большая блестящая рыбина. Вот это зубы! Как у Лилы! А и правда, у «французов» такие зубки меленькие и клиновидная челюсть – рыбья пасть. Лариса, наоборот, никакого интереса не проявила – понуро нарезала морковь тонкой, длинной соломкой.

– О, милая, плов задумала? А я смотри, каких рыб купил – хочу закоптить. Как смотришь на это? – Макар выкладывал покупки на стол.

– Да, плов. Копти. Маша очень любит рыбу. А что, хлеб теперь половинками продают? Боишься, что мы буханку не осилим?

– К Прокопию заходил, оставил ему продуктов.

– Пф… и он тебя пустил? Месяц носа к нам не казал.

– Прокопий – нормальный мужик. А и мы к нему месяц носа не совали. Тем временем он все это время был один с переломом и на костылях… зарос грязью, подъел все припасы… Я тебя прошу – приготовь и на его долю. Отнесу да приберусь у него – там ужас, что творится.

– Конечно. Сама уж догадалась. Бедный старик. Тоже загляну к нему… попозже.

Возиться с рыбой Макар вышел на улицу. Выпотрошил, промыл, уложил слоями в лоток, пересыпал крупной морской солью. Отнес в холодильник. Взял детские книжки и направился к внуку. Лила свернулась на полу у ног Лары: хозяин, я пас. Макар бы тоже с удовольствием посидел в холодке, но надо было уделить ребенку время, да и не очень хотелось оставаться с женой – слишком многое сейчас угнетало.

Маша встретила свекра с демонстративным облегчением:

– Спаситель! Я уже охрипла от болтовни… – И завалилась на койку с любовным романом.

Янчик за две недели заточения стал таким тихим, вялым, настоящим маленьким старичком.

– Потерпи, малыш, уже завтра я отведу тебя на море! – ободрил внука Макар.

К Прокопию он зашел по-свойски – утром прихватил ключи от ворот. Старик с воинственным видом, в очках на кончике носа, восседал за кухонным столом.

– Вот и ты!

– Прокопий, мы сейчас пообедаем, Лариса плов передала, а потом уже все остальное. Идет? Я жутко голодный!

– Ларисса – золотая женщина. Счастливчик ты, Макарий!

– Это да.

Макар сгреб со стола грязную посуду, протер стол, выгрузил туески с едой.

Прокопий ел степенно, явно сдерживаясь и заставляя себя тщательно пережевывать пищу. Его голод выдавали только молчание и сосредоточенность на процессе. Корочкой хлеба старик собрал последние рисинки. Промокнул салфеткой губы, положил большие темные ладони на край стола.

– Спасибо твоей наипрекраснейшей женщине. Давно так вкусно не ел. – Прокопий нахмурился, подался всем телом вперед: – Скажи мне, Макарий, ты попросил ружье… ты действительно готов выстрелить в человека?

– У меня нет выбора. Я буду действовать по обстоятельствам.

– Угу. Я тут подумал… Покопался на форуме местной греческой диаспоры. Макарий, дело нешуточное – многие горячие головы перевозбудились. Без обид, но ты, Макарий, здесь чужак, а посему я тебе нужен… мне, может, и стрелять не придется…

Макар мыл посуду. Прокопий излагал свои соображения. Немного попрепирались. Мудрость одержала верх, и Прокопий заснул в гостиной на диване.

– Старики спят днем, Макарий! Ночью они считают овец, звезды и упущенные шансы.

Макар собрал весь мусор, вынес пакеты в угол у ворот. И отправился домой готовить жену к «веселой» ночи.

Дома тоже все спали. Хм… а ведь это то, что нужно. Макар тихонько прилег, смежил веки и принялся гонять мыслишки туда-сюда.

Лара спустилась минут через тридцать. Апатичная пожилая женщина.

– Кофе будешь? – спросила безразлично.

– Буду. А есть вкусненькое что-нибудь?

– Посмотри сам. Полно же всего в доме.

– Ну, может, испекла чего, а я и не заметил…

– Нет, Макар.

– Ладно. Ты сегодня новости смотрела, читала что-нибудь?

– Не могу ничего смотреть, ничего слушать, ни с кем разговаривать. У меня из головы не выходят Слава, Лена… Мозг просто разрывается! Я не понимаю, как так можно!

– Стоп! Здесь – стоп! У нас сегодня есть задачи, которые надо решить срочно.

– Что… что еще случилось?!

– Ничего не случилось, да и ничего не случится, но нужна твоя помощь, твои сила воли и духа.

– Нормально говори.

– Мне надо, чтоб ты взяла себя в руки и у детей этот день и эта ночь прошли в штатном режиме, а ты была бы бодра и собранна.

– Макар, я тебя ударю сейчас. Что происходит?

– Мы с Прокопием сегодня ночью будем дежурить: он снаружи нашего двора, а я внутри.

– Зачем? Что все-таки происходит?!

– Говори тише. Народ протестует против решения властей принимать у нас на острове семьи союзников. Боятся заразы. Молодчики из активистов забрасывают по ночам дворы, в которых установлены карантинные боксы, бутылками с горючей смесью…

– Какой кошмар… – Лара прижала ладонь к губам. – Что нам делать, Макар?

– Мы все придумали. Слушай…

Макар уехал в город за инвалидным креслом и средствами пожаротушения. Вездесущая Джина нашла людей, готовых продать за небольшие деньги старый передвижной «трон», а по втрое завышенной цене ее знакомый складской сторож подготовил пару огнетушителей, в один день ставших дефицитом. Джина всегда могла найти решение на все случаи жизни – хвала экстравертам!

Лариса развила бешеную активность: и стряпала, и внуку кукольное представление устроила, и потихоньку обставила весь бокс по периметру кастрюлями, ведрами и тазами. Вытряхнула все комоды, притащила стопку пододеяльников и покрывал. Вечером Макар, когда будет поливать сад, заполнит все емкости водой и замочит тряпки. Лариса хотела уже сама притащить большую стремянку, но вернулся муж и шуганул ее ко всей известной ему родне.

Ночь в этих широтах глубокая и темная, даже в середине лета. К десяти вечера должно было совсем стемнеть, а Машка все еще бы не спала. Решили посвятить ее в страдания старика соседа и не придумывать причин для беготни к Прокопию.

В поздних сумерках, когда все фигуры кажутся размытыми сгустками тьмы, минуя освещенные участки дороги, Макар прикатил Прокопия к своим воротам. Пристроил коляску в полной темноте, под тяжелой массой нависающих веток магнолии, так чтоб одним поворотом колеса тот мог встать под фонарь. Укутал деду ноги пледом, термос с кофе уложил под руку, неловко коснулся ружья, что уютно устроилось на ногах.

– Не заснешь?

– Да не спится мне давно уже, сынок. Старость. Но ты мне стучи в ворота каждые минут тридцать. Отвечу – не сплю. Не отвечу – растормошишь. А есть у тебя фисташки? Посидел бы поковырялся.

«Сынок»… Еще каких-то пять лет назад Прокопий был крепким, шумным мужчиной в расцвете сил. Макар так и не научился определять возраст людей, чья жизнь прошла под палящими солнечными лучами: их темные, испещренные глубокими морщинами лица были старыми, а жизненная энергия искрила молодостью. С уходом Афины, единственной и прекрасной супруги Прокопия, он на протяжении последних двух лет стремительно скатывался в немощь.

Лариса ждала мужа на крыльце. Увидела – подскочила. Тс… Макар приложил палец к губам: у Маши все еще горел ночник – читала. Прошел мимо неспешным шагом беззаботного человека.

– Так. Прокопий на посту. Фисташек просит. Хорошая идея, кстати. Организуй нам пару пакетов. Я сяду за боксом, под деревьями, ближе к воротам…

– А я?

– Ты будешь здесь, возле электрощита. Как только я подам сигнал, ты вырубишь вот этот тумблер… третий слева. Видишь?

– Зачем?

– Надо перекрыть подачу электричества в бокс, чтобы остановить вентиляцию.

– Почему?

– Ну, Лар, элементарные вещи: если внутрь затянет пары или жидкость…

– Ой, все. Поняла. А какой сигнал?

– Надо подумать. Есть у нас свисток какой-то, что ли?

Заняли позиции. Маша наконец погасила свет.

Какие же громкие, оказывается, звуки в ночи! Свист, стук, треск, клекот, шелест, шуршание, чмоканье, чавканье… Словно огромное, жирное, черное животное одышливо сопит за спиной и слизывает мясистым, шершавым языком ночную влагу с пористой кладки каменных стен.

Первоначальное напряжение, вызванное непрекращающимся ночным шумом, отпустило. Макар будто вынырнул из-под воды. Приспособился постукивать длинной палкой в створ ворот: тук-тук. Тук-тук – отвечал Прокопий.

Около полуночи с улицы донеслись шаги двух пар ног в тяжелых ботинках. Открыто, не прячась, не меняя ритма, мужчины неторопливо прошли по брусчатке вдоль забора.

Не дыша, нервно подрагивая всеми мышцами, словно борзая перед травлей, Макар дождался, пока шаги не растворились в конце улицы.

– Прокопий, Прокопий, кто это был? – просипел он сдавленным адреналиновой лапой горлом.

– Патруль. Будут появляться периодически, не подрывайся. Наши гости придут крадучись. Бодрячком?

– Еще бы! Фух! Пойду, да?

– Угу.