Синева

12

Если ты подумал о том, что все хорошо, жизнь наладилась, появилось ощущение стабильности, насторожись, ни в коем случае не расслабляйся. Постарайся получить максимальное удовольствие и пользу от момента, не теряя бдительность, – тебе просто дана передышка.

Произошло ли что-то чрезвычайно ужасное? Нет. Или да. Все зависит от того, с какого ракурса и в какой фазе оценивать ситуацию.

Ночью над боксом загорелась-заморгала сигнальная лампа. Красные сполохи прокрались сквозь кроны деревьев, вызвали птичий переполох, просочились сквозь ткань занавесок, ворвались в человеческие сны.

Макар с Ларисой, в чем спали, в том и выскочили во двор к боксу. Стефания в ужасе металась внутри. На ее руках в приступе плача извивалась малышка Ханна.

– У нее зубы! Это просто зубы!

– Она горячая?

– Да! У нее температура!

– Датчики в боксе настроены так, что реагируют на любые изменения параметров тела. Успокойся. – Макар пытался сбить градус паники, а Лариса – температуры.

– Панадол, нурофен, аспирин – что у тебя есть?

– Нас заберут?! Это же просто зубы! У всех детей в этом возрасте режутся зубы! Я всегда даю нурофен, но он не сразу действует!

– Нет-нет. Никого не заберут. У нас тоже так было. Яна продуло под кондиционером, поднялась температура, сработал датчик, прилетел дрон, сделали тесты – и все хорошо.

– Правда?

– Абсолютно. Успокойся, попей водички. Если ты не будешь в порядке, то ты не поможешь Ханне.

– И нас не оставят здесь навсегда?

– Не выдумывай. Все, все-все…

Вверх и вниз по улице в домах загорались окна. Люди выходили на балконы и переговаривались между собой. Макар настороженно прислушивался к ритму голосов, ему чудились агрессивные интонации. Чуть погодя раздались шум и резкий стук в ворота:

– Макарий! Макарий! Это я! – Прокопий с ружьем наперевес прибежал их спасать. Он задыхался, и руки его тряслись.

– Заходи, заходи скорее. Присядь на лавочку, отдышись. Ты почему так бежал?

– Вы идиоты? Закройте фонарь, – прохрипел дед. – Я вашего охранника, пока в голень не пнул, не смог добудиться.

– Думаешь, соседи с вилами набегут? – Макар судорожно соображал, чем закрыть источник тревожного света.

– С вилами – это ерунда. Любое ведро надень сверху. Не тормози.

Через пару минут после того, как исчезла алая пульсация, затихли людские голоса, погас свет в окнах. Лариса ушла в дом варить малышке травяной настой, Макар с Прокопием принесли плетеные кресла и устроились в саду, между воротами и боксом, – и улицу услышать можно, и Стефанию, если позовет. Стефа взяла себя в руки, напоила Ханну детским жаропонижающим, ходила из угла в угол, укачивала и напевала. Малышка сбавила громкость, от усталости стала делать все более и более длинные паузы в плаче… казалось, совсем уже скоро затихнет, но тут прилетел дрон и началась долгая процедура забора тестов и ожидания результатов. Отрицательно три раза. Ура! Мы и не сомневались! Но последнего лабораторного исследования ждать предстояло больше суток.

Прокопий с Макаром так и остались до утра в саду. Солнце уже подбиралось к кромке нового дня – ночь серела и потела мелкой водяной пылью. Птицы, так и не смолкнув ни на минуту, продолжали переживать ночные события: свет! шум! шум! свет! кто там? что там? Под пледами, с термосом горячего кофе старший и младший дед вели мужскую беседу – перебрасывались короткими фразами и подолгу многозначительно молчали.

Маша с Яном и Лилой благополучно проспали все ночные треволнения. У детей окна выходили в соседний сад – ни беготня, ни огни не могли их потревожить, и они чувствовали себя немного обделенными, хотя очень трудно было сказать, чем именно. А Лила свой основной сон не привыкла прерывать ни по какому поводу и, полная сил, весь следующий день посвятила сопереживанию страданиям Ханны – буквально не отходила от бокса и этим внесла свой неоценимый вклад в исцеление маленькой страдалицы.

Совместно пережитое потрясение либо объединяет людей, либо разводит в разные стороны. Даже при очень большом желании разойтись было некуда, да и не хотелось – настроение в их «общежитии» изменилось: Стефа влилась в семью, раскрылась, потеплела. Можно было видеть, как Маша со Стефой, пока Ханна спит, болтают, будто две закадычные подружки.

– О чем это вы с ней? – любопытствовал Макар.

– О всяком.

Маша никогда не любила давать отчет о своих действиях, а тут уж совсем вспыхивало что-то подростковое – она опять жила с родителями, подчиняя каждый свой шаг общему порядку. Но когда они вместе с Ларисой творили волшебство на кухне, женское естество брало верх и разговоры над кастрюлями шли обо всем на свете.

– Ларис, я все думаю, как они в общежитии с малышкой будут жить? Ой, а давай перец не будем добавлять, тогда и Стефка поест…

– Давай не будем. Я отдельно его выложу. А почему в общежитии?

– Так у них же нет больших денег, они на обеспечении государства. По спецпрограмме. А ты не знала?

– Откуда мне знать? Мне кто-то сообщал, что ли? – Лариса передернула плечами. Неудовлетворенное женское любопытство такая штучка токсичная, что ох.

– Стефа – дочь очень известного ученого, а ее муж – ученик и коллега ее отца. Представляешь? Вот так, как в книжках, Тимур ходил на консультации к ним домой, увидел ее и влюбился… Только теперь и муж, и отец в каком-то закрытом северном институте работают над вакциной. И вот они или создадут вакцину, или… В общем, к Стефе никто сюда не приедет, у нее есть только тетка Марта.

– А Марта – кто?

– Сестра отца. Одинокая женщина, положившая свою молодость на алтарь служения семье. Это не я, это Стефа так говорит. Кажется, у них какой-то конфликт.

– Может, и конфликт. А может, просто Марта достала вечной суетой и инициативностью, своей-то жизни никакой.

– И я вот подумала… Это просто как вариант, я ей ничего не предлагала, не говорила, да она и не согласится…

– Да что ты там подумала? – Лариса уже чуяла, куда ветер дует: у Машки появилась подружка и надо было ее держать поближе к себе.

– А что, если мы их у себя оставим? У нас же есть еще одна свободная спальня… и Стефа ведь сама с малышкой справляется… – Маша тараторила, не поднимая головы, и нож мелькал над пучком петрушки часто-часто.

– Маш, остановись, посмотри на меня. Мы можем ее оставить. Они с Ханной совершенно чудесные девочки. Но Марта… Ты представь, что тут у нас колготится Марта. У них со Стефанией, как ты говоришь, конфликт. Это все перенесется в наш дом, нашу семью. Да и три женщины, а то и четыре на одной кухне – это же просто ад.

– Я знала, что ничего не получится…

– Почему ничего? Придумаем что-нибудь.

– А может, вообще Марта уже жениха себе присмотрела и будет рада жить в общаге одна. – Макар подкрался незаметно и влил в общий дискурс свою порцию мнений.

Маша сделала лицо молодой женщины, возмущенной отсталыми соображениями старшего поколения, а проще говоря, закатила глаза.

Лариса ухмыльнулась в ответ на шутку мужа и повела бровью в сторону Маши:

– А у нас тут молодежь начинает обозначать свою отдельную позицию…

Лето стремительно неслось вперед на красном коне – уж скоро скроется в воротах стойла. Банки с консервацией начали было расставлять по всем комнатам, а потом перенесли большую часть к Прокопию, ведь впереди осенний урожай – это ж сколько еще всего будет! Семья-то большая.

Да, окончательный тест у Ханны пришел отрицательный. В суете упустили такое важное событие.

Янчик босой ногой наступил на осу, которая в высокой траве – кто-то, на кого мы не будем указывать пальцем, давно не доставал газонокосилку – пила сок перезревшей сливы. Жало застряло прямо между пальчиков, ступня покраснела и отекла до самой щиколотки. «Ушная сера!» – воскликнул Макар, но у людей, которые проводят на море по полдня, в ушах не бывает никакой серы, а уж заподозрить Ларису в таком – ну вы просто «от ума отстали». Дед Прокопий разрезал сахаристый помидор и приложил срезом к месту укуса. Стефа покрутила у виска – антигистамины! Что-то подействовало – на следующий день Янчик носился, позабыв обо всем, а Макар выкосил сад «под троечку».

А еще Прокопий с первого намека, словно сам уже не первый день думал об этом, согласился поселить у себя и Стефу с Ханной, и Марту – эту беспокойную белку.

– Мертвые никогда не знают, что они умерли. Когда я среди людей, то чувствую, что точно жив.

Что тут было еще обсуждать? Оставалось лишь ждать, примет ли это предложение Стефания.

Стефания задержалась с ответом лишь на миг, чтобы придти в себя, от неожиданного предложения. Ее прагматичный ум быстро оценил все плюсы жизни с ребенком в частном доме с садом неподалеку от моря. (Ха! Вот так задачка была.) Со старым дедом, что шел в придачу, у них с первого взгляда возникла особенная связь – была бы Стефа девочкой подленькой, сама бы уже раскрутила старичка.

Неожиданно заартачилась Марта:

– Да я уже пол-общаги отмыла! Новую сантехнику выбила! Да я занавески повесила! С молочником договорилась! Да и сосед – врач! – Куча каких-то супервеских аргументов.

(«Ну, что я говорил? У Марты имеется свой интерес…» – многозначительно сигнализировал мимикой Макар.)

– Марта, Марта, вы там уже качество жизни подняли на невиданную высоту, пора перенаправить энергию. Вы только посмотрите, какое разнообразие забот вас ожидает, да и Стефания ведь настроена решительно.

И в доме Прокопия появились новые занавески, подушки, сковородки…

– Макарий, выкрои денек, помоги беседку довести до ума.

Прокопий прятался в саду у Макара от суеты, что в доме устроила «белка» Марта.

– Так нормально же вроде? Но да, да, конечно, помогу.

– Крышу надо поправить – течет. И кресло старое хочу туда перетащить – дожди начнутся, а покурить спокойно негде.