Синева

18

Скальные птички не перестали волноваться – крутили головками, перепархивали с места на место. Могли бы улететь, что их держало? Осень не время высиживания яиц. Пичуги отважно охраняли свой маленький пологий участок, свой дом. Люди сидели неподвижно, молча. Седой сложил на коленях большие узловатые руки, дыхание его было ровным, спокойным, взгляд рассеянным, направленным внутрь – старик разговаривал со своими богами и был невозмутим. Его более молодой спутник не переставал беспокоиться – все внутри у него ерзало и подпрыгивало. Он смотрел, как вздымается тяжелая масса воды, и раздувался вместе с ней от затяжного вдоха; волна отступала, и следом ухало вниз его сердце. Животный страх перед неуправляемой стихией туманил рассудок – хотелось сдаться и прыгнуть, хотелось бежать. Макар поворачивался к деду, понимал, что тот не замечает его присутствия, вздыхал, окидывал взглядом горизонт в поисках объекта наблюдения, но там все так же неподвижно стояли на рейде все те же корабли.

– Спасибо, Макар. – Кажется, впервые Прокопий не исказил его имени. – Для меня важен этот день. Три года назад я развеял здесь прах Афины. Такова была ее воля – стать морской пеной. Сын не понял. Ну да ладно.

Прокопий опять надолго замолчал. Макар переменил положение тела, снял мокасины, почувствовал, как прилипают к босым ступням мелкие соленые брызги. Притихшие было обитатели нижнего яруса встрепенулись, забегали туда-сюда, квохча и покрикивая.

– У Афины был братишка. Любила она его. Сейчас таких называют адреналиновыми маньяками. Слышал, может? Вот. Мы тоже тогда ничего такого не слышали. Родители просили, молились, проклинали, а Афина считала: не грабит, не убивает, не колется, не пьет – и слава богу. А то, что гоняет, прыгает, ныряет, так это только его дело. Он купался в таких местах… сумасшедший! Прыгнет со скалы, наплавается, с дельфинами поныряет… Ты заметил, дельфины ушли? Что-то делают эти корабли… А потом взбирается наверх по мокрому камню. Приложит его пару раз волной о стену, ему в радость – весь в синяках, порезах. Афина только просила звонить ей каждый день. И однажды он не смог подняться. Или волнение на море было такое сильное, или увлекся, не рассчитал силы… Его конец только таким и мог быть. Афина разговаривала с морем, как с братом. А теперь я здесь разговариваю с Афиной.

Макар слушал, молчал. А что тут скажешь? Смотрел, как зеленая желеобразная стена прикладывается к серо-бежевой ступенчатой, колючей. Где-то на неопределенной глубине длинные, широкие стебли водорослей шевелились волосяным ковром. Крошечными ледяными лапками бежали мурашки вдоль спины к затылку.

– Славный был парень. Обаятельный. Сынок у него остался. Присматривали мы за ним. Такая же шальная кровь, но дурь не против себя пошла, против людей. Я ему не судья… родители его расписаны не были… Знаю, тебе не терпится узнать, что и откуда известно мне про пропавших твоих постояльцев. Вот от него. И больше ничего не скажу. А ты чего зеленый такой?

Вот ведь здорово, их сосед – дядя незаконнорожденного мафиози. Как-то неправильно звучит. Наплевать! И именно у него они нашли самое безопасное место для детей. А может, так и есть? В любом случае Маша с Яном уже дома.

Завтра, которого так ждал Ян, наступило. Как и все именинники в мире, в день своего рождения малыш проснулся раньше обычного. Открыл глаза, а мамы уже нет в комнате. Вскочил, босиком побежал в комнату бабушки с дедушкой, и там никого, даже Лилы. Полный предвкушения чего-то восхитительного, Янек припустил вниз по лестнице, отбивая голыми пяточками веселую дробь. Мимо аппетитных запахов кухни, прямиком во двор. И ах! Над лужайкой, между верхушек садовых деревьев, неспешно прогуливались огромные детеныши динозавров. Шары с гелием, привязанные к стволам и веткам, раскачивались под легкими дуновениями ветерка и наполняли раннее утро волшебством и сказкой. Надувная горка-батут манила скатиться меж двойных пластин зеленого хребта стегозавра прямиком в огромную зубастую пасть акулы, полную разноцветных пластмассовых шариков. Посреди лужайки стоял перевязанный шикарным бантом детский электромобиль. Янчик переводил огромные глазища с одного на другое и не знал, куда бежать скорее и где же все, кто разделит с ним восторг.

И тут за спиной дружным хором грянуло:

– С днем рождения, Янчик!

Малыш подпрыгнул от неожиданности, счастливо рассмеялся, да так, что солнце пощекотало небный язычок. И тут же, первой, на него напрыгнула Лила, лизнула в нос и умчалась прямо в насыпной бассейн. Вот кому несвойственны муки выбора. Черная гладкая спинка ныряла среди цветных шаров – настоящий дельфин.

А Ян загадывал желания, задувал свечи на бабушкином торте, разворачивал подарки и делал все то, что положено, – был безгранично рад всем подаркам, гостям, тортам и прыжкам в мешках.

Откуда же взяться гостям?

А чем дед Прокопий, Стефа и Ханна не гости? Особенно если учесть то количество книжек и игрушек, которое они принесли с собой. Вы догадались, куда сразу же направилась Ханна? Правильно, к Лиле в бассейн, и уже через пять минут ее волосики так наэлектризовались, что встали вокруг головки солнечным нимбом.

Или продавец мороженого, которого вместе с тележкой, полной сладкого лакомства, в подарок Яну прислала Имельда? Тележка мороженого! Лариса быстро сообразила и выставила ее вместе с продавцом за ворота на улицу – дарить прохожим бесплатную радость.

И все?

А вот и нет. Когда все перебрались в беседку к Прокопию, где был накрыт праздничный стол с трехъярусным тортом из мастики, шоколадных фигур и леденцовых шаров, в воротах появилась скромная девушка в ситцевом сарафане, а с ней маленький темноглазый мальчик. Мальчик выдернул ладошку из ее руки и побежал к Лиле. Мальчиком этим оказался Принц. Преодолевая бытовой скепсис, стоило признать в скромнице Камилу. И это действительно была она. Умытое лицо, высокий хвост и никакого жеманства. Что делает с человеком естественная среда!

Все посмотрели на Прокопия. Прокопий улыбнулся: ну, я ж говорил – и усадил новых гостей за стол. Кстати, в своем доме он хозяин, даже на чужом дне рождения.

Нормальная девчонка оказалась эта Камила. Принц, он же Джуниор, вообще мировой пацан. Надо быть гибкими, господа, и верить в лучшее в людях.

А потом пришла Джина и привела с собой пускателя магических мыльных пузырей. И было так весело, что даже торт немного намылился, но правильному праздничному торту под броней мастики невозможно нанести ощутимый вред.

Кое-что отложили на потом. А именно небольшую коробку, которая прибыла от Имельды вместе с мороженщиком. Внутри оказалась мягкая игрушка – Стич в натуральную величину сидящей Лилы. Это кому? Дали Яну. «Ха! – подумал Ян. – Прикольно!» Но тут подбежала Лила, увидела свою мультяшную копию и влюбилась с первого взгляда – вцепилась в розовое ухо-треугольник и побежала подальше ото всех, в уголок, жевать и обниматься. Так тому и быть.

Белый тисненый конверт с приглашением лежал на самом дне.

– Блэк тай, – прочла Лариса и вздохнула: – Обожаю это все.

– У меня здесь нет костюма, – сразу сообщил Макар.

– У меня тоже нет вечерних нарядов, подходящих для приема. Маш, ты же вообще у нас раздета, вернее, одета только для пляжа и огорода.

– А… я не пойду, – махнула Машка рукой без обиняков.

– Неудобно как-то. – Лариса чувствовала себя ответственной за сложившуюся ситуацию.

– Пусть Прокопий с Яном и Лилой идут! Мы Яну мигом «блэк тай» сообразим! – нашел оригинальное решение Макар. – А у деда костюм точно есть! Похороны там всякие у них…

– Сморозишь тоже! – возмутилась Лариса для проформы.

А ведь это выход. Кто в их компании самые ценные для чужого праздника люди? Певец Прокопий, лучший друган Ян и интерактивная игрушка Лила. Лариса, Макар и Маша – не обременительное, но всего лишь дополнение. Есть еще время придумать предлог для отказа.

К ночи, когда за столом остались только самые стойкие, самые взрослые – те, кто умеет и выпить, и песню спеть, и танец станцевать, – у Ларисы зазвонил телефон.