Синева

24

Когда они все это успели?

Девчонки столько впечатлений привезли, будто неделю в отеле «все включено» тусили на каждой вечеринке. Маша в закулисье перезнакомилась почти со всеми выступавшими артистами. Лариса собрала пачку визиток от желающих приобрести щенка Лилы…

– Что-о-о?! Наша Лила вам не это самое! – Макар аж подпрыгнул от возмущения.

– Как скажешь, дорогой, как скажешь, – примирительно промурлыкала Лариса.

– Вообще, это изначально наша собака… – выступила Маша, но посмотрела в лицо Макара и осеклась.

– Продолжительность жизни животного напрямую связана с его репродуктивной функцией… – Стефа зашла было в тему с тяжелой терминологией, но тоже выбрала путь отступления.

Стефания уже во время завтрака сидела у них за столом и раскрыв рот слушала рассказы о празднике. Умная же девчонка, ну как так можно? Про дуальность своих женщин Макар давно все понял, но неужели все они, даже те, что с учеными степенями, такие? Ханна ползала по полу, пытаясь хотя бы от Лилы получить толику внимания, но та упорно избегала общества и в конце концов покинула его, скрывшись на втором этаже. Зато проснулся Ян – спустился в пижамке, со следами подушки на щечке, розовый и сладкий ото сна. И ни одна из этих особ, до сих пор не смывших «цемент» с волос, не кинулась к ребенку с ритуальным: зубки чистить, водичку пить… взахлеб обсуждают артистов, туалеты, драгоценности и яства. Тьфу на вас. Макар взял Ханну под мышку, Янчика за руку и гордый всехний отец удалился со сцены.

В прекрасном мире маленьких послушных детей и утомленных плюшевых собак все так утешительно. Умытый Ян, за неимением другой аудитории, раскладывал перед Ханной и дедушкой свою праздничную добычу – из огромного картонного пакета доставал все новые и новые детские ценности китайского производства: водный пистолет с остатками воды, набор машинок – немедленно открыть, заводная курица – подкрутить пружину, пусть Лила взбодрится уже, пластмассовый катер на батарейках… Кто-то ограбил мелочные лавки на набережной? Много там еще всего? Это что?! Ведро чупа-чупсов?! Его дети никогда – вы слышите, никогда! – не возьмут в рот эту химическую дрянь! К кому это тут он мысленно возопил? Не медли, хватай и беги! Так и сделал – украдкой вынул крамолу, убрал за спину и, пятясь, пятясь, в шкафу под халатом закопал.

– Деда! Надуй! – Янчик, святая простота, не заметив убытка, достает из пакета надувную Минни Маус.

– Какой же мерзкий на вкус этот пластик! Надеюсь, никто не облизывал до меня.

Вот так сидишь среди цветов жизни, в попу мышь дуешь, а мимо тебя проплывает молодой диссертант и пальчиком в небо: тык-тык, пойду наверх, мол, поработаю, пока вы тут важным заняты.

Конечно, конечно, мы будем рады продолжить наше дело.

Уже минут через десять ученая голова снова просовывается в дверной проем.

– А вы когда, извините, успели на книжных полках уборку сделать?

Никогда, в общем-то…

– По моим наблюдениям выходит, что после предыдущего посещения, в вашей библиотеке произошли ощутимые изменения.

– Да брось, быть может, брал пару книг…

– Нет-нет, позвольте не согласиться – у меня все зафиксировано.

– Как это? – Удивление Макара весьма уместно применительно к факту принадлежности хранилища знаний. – Я у себя еще хозяин.

– Ах, это все мой аккуратизм, воспитанный крайней педантичностью отца. Всегда фотографирую полку, с которой снят фолиант, для точного возвращения на место. Прошу простить.

– Гхм. Увы! Отнюдь… Как вам будет удобно…

– Так вот, пройдемте в кабинет…

– А дети?

– Пожалуй, Ханну заберу…

Был у Макара один навязчивый бзик – любил он, чтоб книги стояли не впритык к стенке. Во-первых, он собирал не сборники литературы, а ценные издания, уникальные. Каждая книга как индивидуальность, со своими параметрами. Проще было выставить их по переднему краю полки, выстраивая ровную линию. Во-вторых, пространства образованные узкими экземплярами, служили идеальными тайниками от любопытных глаз. Подарок супруге на годовщину, початую бутылочку, незафиксированный приработок… да мало ли что порядочному человеку надо убрать подальше.

Книги стояли не на той глубине, и Стефа пролистнула перед ним фотогалерею в телефоне, тома перемещены целыми блоками. Так, будто их вынули стопкой и поставили обратно не на свои полки. Кто?

Вероятность того, что Лариса решила прибраться в царстве мужа, равна нулю – этот момент у них обговорен раз и навсегда, – она в кабинете только гость.

Макар все равно спустился вниз и спросил:

– Лар, ты у меня в кабинете, случайно, не прибиралась?

– С чего бы это?

– Да так… – Макар ощупывал взглядом все, что попадалось на глаза. – Есть ощущение, что кто-то там похозяйничал. Девочки, осмотрите дом, нет ли чего необычного, не пропало ли что.

Вот это поднялся переполох! После беглого осмотра, когда все убедились, что ничего ценного, а также второстепенного не украдено, возникло желание проверить, не появилось ли чего-нибудь лишнего.

– А почему бы к этому не приурочить генеральную уборку? – сообразила практичная Лариса.

– Ну, у меня в кабинете ужас сколько всего надо просмотреть – я туда, а вы все остальное, – выкрутился Макар.

Шмыг наверх, дверь прикрыл, сел в кресло и ноги на стол водрузил. Надо подумать.

Ничего не взяли. Все потрогали, все сдвинули. Единственное время, когда это могло произойти, вчера вечером. Сколько часов их в доме не было? Пять, шесть? Запросто можно было дом на молекулы разобрать, а потом собрать. Что искали? Что, вообще, можно у них искать? Макару вспомнилась история трехлетней давности, когда в купленной им на аукционе старой книге было спрятано письмо, за которым охотились наследники, тогда их дом также подвергся вторжению. Что стало объектом притяжения в этот раз?

– Стеша, а у вас ничего необычного вчера не было? Ничего не заметила? Прокопий во сколько вернулся? – раскидывал детективные сети Макар.

– Вообще ничего. Во сколько вернулся, не знаю. Утром встала – он в саду сидит, курит, настроение мрачное. Я завтрак приготовила, и мы к вам пришли. А что?

– Не знаю, Стеш. Не знаю.

Сентябрь заканчивался комфортными дневными температурами, мягким дыханием теплого моря, отмытыми проливными дождями от летнего жара скальными и городскими камнями. Трава вспыхнула второй молодостью – заколосились изумрудные ковры не только во дворах и парках, но и вдоль дорог, на склонах и в долинах. Плодовые деревья сбросили свой сладкий груз, вскинули легкие руки-ветки к небу – а-а-аллилуйя!

– Здесь вообще бывает зима? – спросила Стефа.

– Мы думали, что нет, пока не перезимовали, – ответили Макар с Ларисой. – Здесь хуже, чем зима.

– О-о-о, какая тут зима! – возразил Прокопий. – Завернуться в шкуру, обнять камин и пить коньяк – вот такая зима.

– Но это быстро проходит, – утешила Лариса.

Базар истекал изобилием фруктов, овощей, медов и рыб. Цены на местные продукты упали. Остатки привозных товаров по задранным донельзя ценам пылились в лавках; люди заглядывали посмотреть, не отдают ли чего задаром по истечении срока годности, – они этих барыг измором возьмут. Пресыщенные посетители лениво дефилировали меж рядов, обмениваясь новостями. А поговорить было о чем, ведь осень – сезон свадеб.

– Привет, Прокопий! Как ты после вчерашнего? Ничего? – Макар решил проведать «звезду» вечеринки.

– И не говори, ничего не чувствую – ни рук, ни ног. Может, и хорошо… хе-хе… А то в голову как стрельнет – караул кричи. Ну, как я был? Есть еще порох?

– Нет слов! Красавец! Запиши нас в свои фанаты! Будешь теперь концертировать или костюм пересыплешь нафталинном и опять в сундук?

– Э-э-э-э! Я тут еще на свадьбу приглашен! Не спеши списывать меня со счетов!

– В качестве певца?

– Бери выше – посаженого отца!

– Ого! У кого же?

– У Камилы, представь.

– У нашей Камилы? А что с ее мужем? Нашли?

– А они не были расписаны. Кто ж теперь женится, когда можно не жениться. А такая девушка не может быть одна – кто-то должен о ней заботиться.

– И что? Будущего мужа знаешь – нормальный, позаботится?

– Вдовец, чуть помладше тебя. Хороший мужик, не обидит.

– Она ж девчонка совсем, вон как Маша, как Стеша. Куда ей такого…

– Ты из какой сказки, добрый молодец? Ты в какой консерве просидел всю свою жизнь? Все хорошо у девки будет, как надо. Люди должны по темпераменту совпадать, градусу юмора и направлению взгляда. Они оба смотрят в сторону «легкости бытия»… Им будет весело вместе, даже если недолго. Не все приходят в этот мир для того, чтоб сделать его лучше. Иногда не сделать зла, не сделать ничего – наибольшее добро, на которое человек оказывается способен.

– Прокопий, да ты философ.

– Всякий старый грек – философ. Это в крови.