Следствие по магии 2

Глава 15

— Не то слово. До сих пор Литовское княжество, да и западная Украина — как отрезанный ломоть. Ты в пижаме до конца дня будешь?

— А что? У меня выходной, имею право!

— Право то ты имеешь. Но я предлагаю прогуляться.

— Мне еще в магазин нужно.

— Не нужно, твой домовой не плохо работает с доставкой, так что он закажет. А мы, пожалуй, прогуляемся.

— Я пока соберусь, а ты рассказывай. Как это отречение связанно с нынешней обстановкой?

— Можно сказать напрямую. Ценности, что в крови и костях у славян и иных народов, тех кто принят и оберегается Навью, не признаются там. Это потеря Правды в душе, сострадания, человечности. Оставим новые регионы, многое сказано, многое передумано. Отречение — это не лишение добродетели, это отказ от помощи предков. Тех кто направляет, оберегает и учит, от корней, что держат в человеке — человека. Как плотина для зла. Зло смывает своим потоком человечность, порядочность, доброту. Подмена понятий, вся тьма, что таилась и пряталась от предков, завела свою песнь, заглушая разум. Так уже было.

— Германия.

— И Америка, индейцы те же. Но да, нацисты и сломали тот барьер в Европе. На Руси, к сожалению, не все гладко, дудочка крысолова обещает сказку. Но вернемся к отреченным. Если бы они вцепились в свои корни, пусть подрубленные… Многое было бы иначе, без фото трупов матерям и женам, без призывов резать всех и вся, заслышав русскую речь. Ничто человеческое в них не говорит. Может где-то и слышен ее шепот, но сказочка то, чем дальше, тем страшнее. Обморочить всю нацию не получится никогда. Вспомни, как в самом начале кричали: «Русские, на колени, просите прощения»? Что ты почувствовала?

— В начале смятение, непонимание, что твориться. А потом увидела мужика с флагом на коленях. И ярость! Набатом в ушах, кровь аж закипала. Я? Да на колени?

— Вот она, Русская Правда. Но как бы не стучала кровь в ушах, как бы не сгибала ярость, дети священны. Им не рассказывают о смертях с призывами самим стрелять и резать всех отличных от них. А для отреченных это в порядке вещей.

— Не распаляйся, я тут на твоей стороне.

— Детям, нельзя такое говорить. Детская душа приходит в этот мир очищенная, по «Правде», в любом из видов. Все души пересекают реку Смородину, Лету — кто как называет реку забвения. Но в местах, отреченных от силы Нави, наши души возвращаются серыми, слабыми. А окончательно они «чернеют» благодаря родителям, которые всю жизнь учат ненавидеть, всех. Они обвиняют русских, вытравливая весь свет из маленькой, наивной души, забирая знания Навьей стороны. Подменяя понятия, отгрызая исконную человечность, поют о том, что черное это белое. А доброта — это слабость. Тем самым все дальше уводя душу от предков. Любое благополучие России, это ложь и пропаганда. Дети впитывают как губки, очерняясь, озверяясь, лишаясь даже крохи возможности прощения.

— Так может это из-за того, что сделала прапрабабка?

— Это следствие. Там не было проклятья в полном смысле этого слова. Твой предок, перекрыла доступ к силе только самой Ядвиге и ее помощникам. Но та в бешенстве перекинула проклятье на все свои вотчины. Отреклась за себя и своих потомков. И была снята защита, не со всей Украины, Новороссия не потеряла связь с Родом, она сама всеми силами цеплялась за корни. Это как подверженность болезням, если иммунитет слабый, то все болезни твои. Западная Украина сейчас окончательно потеряла себя: низкий интеллект, повышенная внушаемость, немотивированная агрессия, инфантильность. Итог, собственно, мы и наблюдаем, начиная с "Белого братства" и заканчивая сегодняшним днём. Доминирующее население инфантильно настолько, что как дети уверены, что им все должны и во всех их бедах виноваты "родители". Как видим на примере ополчения Новороссии, только русскоязычное население способно думать и принимать ответственные решения, когда думаешь на русском — это как заветное слово от слабоумия.

— Скажешь тоже, я таких «индивидуумов» встречала!

— Я тоже. Но они как Эллочка Людоедка, знают пару — тройку слов. Вспомним о болезни, у обычного гриппа сколько симптомов?

— Я не медик, но предположу, что много, больше чем я знаю. Там и кашель, насморк, температура.

— Так и тут. Отречение Ядвиги, как слабость, самое начало. Следом отказ «употреблять» русский язык — остаться без укрепляющих лекарств, витаминов. В украинском диалекте, что-то порядка сорока тысяч слов, в русском более полумиллиона. Витаминов уже не хватило. В то время как Новороссия стремилась «съесть их все». А слабость перешла в температуру, и вот уже невозможно внятно формулировать свои мысли, не хватает словарного запаса, больше того, слова из разных регионов не совпадают. Нет слов, нет мысли, и лихорадка поедает страну, ширится пропасть. Лихорадка приводит к бреду. Вот уже древние укры копают черное море, складывают Кавказские горы, без ракет и космодромов покоряют звезды. В бреду не верят, уже ничему. Да, смешно, тем не менее эти дебилы в это верят, а факту, что их язык придумали в начале двадцатого века, чтобы окончательно отколоть от Руси — не верят.

— Я честно думала, что это просто диалект. Как в Москва «акают» …

— К сожалению, так только было. Так по расколу, бред в наличии, нужно либо лечить болезнь, либо умерщвлять. Пока мы думали, подсуетились островитяне. Если человек болеет, то в разы более подвержен иным болезням. И к лихорадке они присоединяют проклятья. Сифилис — не только страшная болезнь, но и придуманная и лелеемая на Туманном Альбионе — одноименная порча, завязанная на кровь и на род. Их самих прокляли индейцы, когда те убивали их жрецов. А потом они научились ее использовать. Болезнь-порча и сама по себе ужасна, но и меняет генетику потомков. Бред становится агрессивным, влияет на мозг. После войны, когда большая, да и лучшая часть мужского населения истреблена, убить человека, морально проще. Меньше двадцати процентов не заразились — те самые области, что вернулись сейчас к нам. Ко всему прочему, у правительства было очень много проблем, и эпидемия ширилась без контроля. По-хорошему требовалось очистить ту область от заражения. Жуков попытался, потом Советы под дулом пулеметов учили зараженное население истории и русскому. Ну и не плохая медицина, позволила скрыть симптомы.

После Великой Отечественной Войны эпидемию-порчу победили, по крайней мере объявили об этом, но уже тогда опытные врачи предсказывали, что настоящий ужас не сама эпидемия, а то, что из-за генетических изменений, вызываемых сифилисом, через поколение будут рождаться тупые и агрессивные люди[1]. И сейчас мы как раз их и наблюдаем. Измененные, озлобленные, без знаний истории и понимания всего что происходит.

Ядвига, конечно, виновата, но все идет от самих людей. Род не тот бог, что подставит вторую щеку. Если люди от него отказываются, от «родословной», то он не будет их держать.

— Ты был свидетелем этого события?

— Не только. Я сам придумал этот сифилис, точнее указал, что это он. Иосиф тоже знал правду. Это было проклятье. Проклятье индейцев, перекроенное фейри, которое бесчинствовало там. Эпидемия помогла ускорить разрыв.

— Альбион такой сильный?

— И, да и, нет. Там очень хитрые колдуны. Подлые и хитрые. Под стать своим божествам и божкам. Одни Леприконы чего стоят, вроде и сильные, но сверх-жадные и трусливые. Даже гномы, их пусть и дальние, но родственники открещиваются от родства всеми четырьмя конечностями. Но так да, в мифы попали, как добрые «волшебники». Реклама — это их конек. Китайцы о таких говорят «бойся исполнения своих желаний», кстати выражение появилось именно из-за них.

— А..?

— Нет, Гамаюн властна только на своей земле. И да леприконы исполняли желание как в сказке: привязав зайца к ноге — и не бегом, и не верхом, да и луна в луже. Надень джинсы, ты уже пять минут стоишь с одной вдетой ногой.

Я покраснела. Действительно, что это я? Чуть ли не с открытым ртом слушала Кощея. Казалось, что я маленькая девочка, а он добрый сказочник, правда сказочка ближе к ужастику, но тем интереснее.

— Ты не отвлекайся, я же одеваюсь!

Колдун хмыкнул, но продолжил. А я наконец попала второй ногой в штанину, да так резко, что чуть не встретила голову с полом.

— Ты читала Булгакова?

— Конечно, «мастер и Маргарита». Но честно не в восторге от сюжета. Для меня он слишком раздут и разрекламирован.

— Ты не единственная, был я на том балу, это бал Зимнего солнцестояния, как раз у Вия. Он организовывал, правда в своем мрачноватом стиле.

— И как? Кто такой Воланд?

— Ну по признаниям Михаила, Воланд это я. С меня писал.

Я зависла, вспоминая описание Воланда, вспомнила про трость и разные глаза. Голубой и черный? В воображении Кощей стал напоминать хаски, нет, кажется, зеленый и черный, должно быть иллюзия?

— А Булгаков был обитателем Нави?

— Нет, простым человеком, но хорошо знакомым с иной стороной. Он был участником Гражданской войны. Раненного его направили в госпиталь, где он от боли перебрал морфия. Вот в этом угаре вместо врача, который к нему подошел, увидел его настоящую суть — вампира. Некоторые до сих пор работают врачами. Нашли свое место. Выписавшись из госпиталя, Михаил записал этот момент. И если в начале, ему казалось, что это был бред. То через месяц, он в окно увидел, как колдует ведьма. Будущая Маргарита. И «заболел» этой идеей. Засел в архивах, поразился истории своей страны.

Но я не про то. Всю атмосферу того Киева передает «Белая гвардия». Миша без купюр окунул всех в правду. Совместить разгул банд украинских националистов, свой неадекватный «майдан», украинизацию, террор и дискриминацию по отношению к русскому и русскоязычному населению — нужно быть именно гением от литературы. Описать тот цирк, который происходил на украинской политической арене.

— Цирк дрянь, по сравнению с политической ареной, хотя и там, и там что-нибудь представляют.

Кощей многозначительно хмыкнул.

— Ты не безнадежна, цитируешь Марка Твена. Если помнишь в его контексте речь шла о церкви, но очень точно.

Интересно, что колдун искал на моем лице? Каюсь, но только себе, исключительно себе, эту цитату я вычитала в интернете. Главное не покраснела, так что Кощей продолжил рассказ:

— Булгаков был более радикален, чем американец. Миша писал свою биографию. «Белая гвардия», как и он сам, русские киевляне — интеллигенты, которые вынуждены страдать от большевистского беспредела и украинской эпической вакханалии. Хотя к украинской идее он относился еще хуже, чем большевикам. Он любил Киев, как и всякий русский человек. Для него это колыбель его родины, охваченная ужасом и страхом.

Кощей задумался и выдал по памяти:

«— Я б вашего гетмана за устройство этой маленькой Украины повесил бы первым!.. Кто запретил формирование русской армии? Гетман. Кто терроризировал русское население этим гнусным языком, которого и на свете не существует? Гетман. Кто терроризировал русское население этим гнусным языком, которого и на свете не существует? Гетман. Кто развел всю эту мразь с хвостами на головах? Гетман…»[2]. И эта «мразь с хвостами на головах», увы, всё-таки захватила власть на Украине. А на доме, где он жил, теперь висит украинский жовто — блакитный флаг, который он терпеть не мог.

— Кто ж его любит? Но ты начал про бал Воланда?

— Помнишь лестницу?

— Только ее и помню!

— Это Потемкинская лестница. Парадный вход с моря. Из вод морских выходили витязи, встречали делегации, всех эмигрантов из Европы и Африки. Того же Анубиса, принимали на таком балу. Им вручается медальон, на подобии твоего пера, без специального амулета Навь постарается извести всех чужих. Послы тоже получают специальные знаки.

— ФМС[3]???

— НМС, или Навья Миграционная Служба. Вий ее бессменный глава.

— И Булгаков был на этом балу?

— По-моему Марфа, его соседка. Та, которую после больницы и вампира, застукал за колдовством. Она попросила его отнести коробки, как раз на Приморский бульвар, который примыкает к лестнице. В одной из коробок был амулет истины. За любым мороком разглядишь истину. Вот и простоял, что соляной столб пока шли гости.

— Сильная ведьма?

— Марфа Искусница. Лучший артефактор. Думаю, Маргариту он писал с нее.

— Почему?

— Именно она, вместе с Вием принимала бал. Хозяйка вечера. Это был первый бал после революции, ведьмы попрятались, так что кого нашли. А я иногда подменял Вия, когда тот отходил поздороваться.

Я воочию представила себя там. Михаил Афанасьевич, с коробкой, у той самой лестнице, что изменила русскую литературу. Дует ветер, а писатель вглядывается в бал нечисти, не замечая больше ничего. Шутка ведьмы, стечение обстоятельств и богатая фантазия автора.

— Ты рассказчик от бога. Я зависаю и забываю, что же я хотела сделать.

— От которого?

— От Рода! — меня уже бегающую в кроссовках и наводящую «последние штрихи» отловили, сдули прядь и щелкнули по носу. — Так куда мы?

— Тут есть варианты. Могу просто выгулять, — я фыркнула, как собаку, честное слово, — Второй вариант посмотрим, что у тебя там за дело с Ягой.

— Второй!

— Значит рассказывай.

— Во-первых нарыл Горчаков. Это уже потом в канцелярии это дело мне подсунул. У него там такие «коррупционно — шоколадые» связи, что мне, кажется, он слона шефу подкинет, а тот и не чухается. Так вот, каждые полгода честностью заражаются несколько человек и потом умирают. Он нашел только за последние шесть лет. Есть прям комбинации, раз в полгода по двенадцать человек, не всегда в ГИБДД, но всегда чиновники или государственные служащие. Все смерти естественные или так выставлены, так что дело как таковое я открыть не могу. Яга беду видит в том, в этих смертях. Она осмотрела одного, говорит, как морок висит и давно. Больше информации у меня нет, конкретно это дело вообще открыто по проверке «взяточничество», только для того, чтобы мне сумели его перенаправить.

— Едем ловить твоего гаишника.

— Как ты себе это представляешь? Сегодня воскресенье, может у него выходной?

— А сейчас узнаем!

Азартно меняя абонентов, с кем-то говорил дольше, с кем-то всего парой фраз перебросился. Я не вслушивалась, просто ждала у выхода уже полностью собранная. Наконец он дождался ответа одного из собеседников и убрал телефон в карман:

— Твой гаишник сейчас на том же месте, в тот же час. Поедем на мотоцикле, это быстрее.

— А охрана?

— Со мной тебя никто не тронет.

Я даже дверь не стала закрывать. Сигнализация в виде домового и оборотней в соседних квартирах, заставляют приобрести дурную привычку не запирать на ключ.

До пересечения Рублевского шоссе с Кутузовским колдун вез меня самыми быстрыми путями. Мы два раза пролетали поворот! Я уже говорила, что скорость мне очень нравиться. Вот Кощей и сделал мне приятное, якобы случайно проскочил, охотно верю, тем более разворот он совершил в районе МКАД, ближе не нашел!

— Спасибо!

— Не за что.

Улыбнувшись, буркнул Бессмертный и всучив мне свой шлем отправился терроризировать сотрудника автоинспекции.

С нашей последней встречи он заметно посерел.

Я не так уж далеко и стояла, так что видела осунувшееся лицо, заострившиеся черты и безумный взгляд, лихорадочно блестящие глаза. Улыбка, которая не могла принадлежать адекватному человеку. Почему коллеги не заметили этот налет безумия? Или это только через Навь можно разглядеть? Точно одно, ему не долго осталось в таком темпе. Это веяло полынью и плесенью, чем-то знакомый мне запах.

Кощей отходил от меня спокойным шагом, но за пару метров от человека — сбился с шага и казалось подобрался и оскалился. Так мне подумалось, ведь лица я не видела. Не сбавляя шага, поднял руки ладонями вверх и резко толкнул воздух перед собой. Небольшой разряд отделился от ладоней и зафиксировал ничего не сообразившего гаишника на асфальте.

Возмущенный вопль второго сотрудника, расслышали сквозь гул потока машин и закрытое окно. Потом распахнулась патрульная машина и несколько боком стал выползать напарник. Машина, освободившись от водителя, выровнялась, даже скрип амортизаторов казался осязаем.

— Спать!

Приказал Кощей и тот грузно обмяк на открытой двери, потом стек на асфальт. И кажется по хрусту сломал себе нос.

— Зоя?

— Я здесь!

И тон, и поведение колдуна, говорили о чем-то серьезном.

— Подойди, посмотри. У него должно быть что-то металлическое, медное скорее всего. На ощупь холодное и скользкое, как кусок льда. Нужно это снять. Если это сделаю я, проклятье ударит по мне, сильно не повредит, но часа четыре я буду вне зоны доступа разума. Тебе же ничего не будет.

— Что-то металлическое? Медное? — наручники, жетон, пуговицы, погоны? — а по конкретнее?

— Забирай по очереди.

Надеюсь до отрывания пуговиц и погон не дойдет? Мы здесь иначе до переклички не успеем. Или вообще что-то на теле? Обыскивать всего мокрого от пота гайца — без перчаток, даже Кощей не заставит.

Медное? Медное у нас жетоны, особенно старые. А его жетон отличался от стандартных, более округлыми формами и как будто ручным написанием цифр. Есть в нем какая-то неправильность.

Решила начать с самого простого, до пуговиц всегда дойти успею. Отдираться он не хотел, я про жетон, хотя висел на пуговице и особо плотно сидящим не выглядел. Тем не менее я помучалась почти три минуты. Наконец это недоразумение оторвалось, прям с той самой пуговицей и маленьким кусочком форменной ткани. Жетон действительно был холодный, склизкий и пах кровью, не как медь, а настоящей застарелой кровью.

— Оно?

— Кажется да. Убери пока к себе.

В карман убирать не хотелось, потому достала из рюкзака кружку термос с водой и плюхнула туда. Даже воду выливать не стала, пусть так плавает, как нечто коричневое в пруду. Разводы кстати на воде были коричнево — багряные, натурально — кровь! Чья бы это? Комментировать не стала, колдун не раз жаловался, что рядом со мной трудновато держать заговоры. Завинтила крышку, мухой убрала в рюкзачок и отошла на пару шагов. Все полегче колдовать.

— Все, убрала.

— Теперь отойди к байку.

Убедившись, что я отошла еще подальше, начал приводить в сознание Егорова, похлопывая того по щекам:

— Эй, ты как, мужик? Плохо? Может скорую вызвать?

— Где я? — гаишник пришел в себя, повел головой по сторонам, обратил внимание на Кощея, над собой, — Вы кто?

— Константин, мы с девушкой увидели вас на асфальте, может напекло?

— Может, — он потер лоб под фуражкой, — Странно все. Ничего не помню…

— Может все-таки скорую?

— Да, наверное. Что-то плохо мне. Тошнит, ударился?

Спросил сам у себя. Но ответ все равно получил:

— Простите, не видел.

Кощей виртуозно извлек мобильный из кармана и набрал экстренные службы. Что скорая, что коллеги Егорова прибыл быстро, синими и сине-красными всполохами создавая истеричную атмосферу. Как еще МЧС не приехали, для полного комплекта.

Слышала доклады по рации о проблемах с камерами.

Оказалось, Кощей позаботился и о камерах, нас «увидели» уже после того, как я обшарила форму, и даже до того, как мы подъехали. Так что врать можно было что угодно. Не пришлось. Как показала практика, нам сказали: «Спасибо», после знакомства с корочками. И практически под белы ручки отправили восвояси, записав данные на всякий случай.

Ответственный по району примчался последним и теперь ходил по пяточку, внося начальственный пригляд в эту кутерьму. На потерю жетона, пока не обратили внимание.

Коллега Егорова, так и оставшийся для меня безымянным сотрудником, все-таки сломал нос, о чем сообщил врач прибывшей скорой. Очковой пандой он о чем-то гундосил со старшим по званию, эмоционально размахивая толстыми руками.

Меня не донимали, один раз подошли, заглянули в корочку и исчезли. Я стояла, прислонившись к баку, придерживая шлем, и любовалась представлением. Злорадно радовалась, что за учиненный нами бедлам отписываться будет кто-то другой, пока Кощей не махнул рукой.

— Нам уже можно ехать.

— Куда поедем?

— В начале поесть, а потом будем думать.

— Ты уже понял, что это такое?

— Я очень надеюсь, что это не то что я думаю.

— Все настолько плохо?

— Садись. Потом поговорим.

Езда на байке с напряженным водителем уже не очень нравилась. В какой-то момент колдун так глубоко ушел в себя, что мне приходилось стучать по шлему. Напоминая, о наличии правил дорожного движения, скоростного режима и законов физики! Мне пару раз померещилось при перестроении, что я штанами вытираю чужие машины.

И да, на той скорости, что выжимал из байка колдун знаки действительно расплывались. А рефлексы сжимали руки на водителе.

Подозреваю, что Кощей колдовал, иного варианта, почему мы не собрали все машины, я найти не в состоянии.

Мгновение, когда байк качнулся останавливаясь, был воспринят с клокочущим чувством благодарности и мата. Колени подгибались, руки не с первого раза отцепились от куртки водителя, коса, торчащая из-под шлема, годилась только что отрезать. Кое-как сползла с сидения. На задворках ошалевшего сознания билась мысль, о том, что птица — Гамаюн бессмертная (ну условно бессмертная). Проверять этот факт я не собираюсь в ближайшие лет пятьдесят.

Как я поняла Кощей консервативен, так что ресторанчик сей он посещал на регулярной основе. Его без слов проводили в отгороженный угол, где уже стояли бутылки с минералкой и дымилась чашка кофе.

Бутылку воды ополовинила одним махом, в надежде вернуть желудку его законное место. Аппетит все равно не появился, но хоть дышать стало полегче.

— Ну и какая тварь тебя укусила?

— В смысле тварь?

— Ну не муха же, она даже не прокусит тебя.

— В начале поедим, потом будем разговаривать.

И снова уткнулся в меню, стремясь разглядеть в трех листочках карту мироздания.

Я знаю Кощея с начала лета, но не могу вспомнить его таким озадаченным. Потом он извинился и ушел кому-то звонить. Отсутствовал минут двадцать, я уже поковыряла салат. И теперь мрачновато прихлебывала кофе, ожидая окончания его трапезы. Кощей не спешил, ел аккуратно, издевается, гад! Но четко уловил момент, когда я вытерпеть уже не могла и перевернула бы ему на голову то блюдо, что оказалось под рукой.

— Ну? И?

— Во-первых я договорился о командировании тебя на следующую неделю.

— В смысле? Еще одно? А согласие?

— Большие звездочки разрешают многое творить и вытворять. Марфа Гаврилна все подготовит и направит твоему начальству. Я уже позвонил, тебе наберут подтвердят. Во- вторых, ты в любом случае летишь с нами. То, что у тебя сейчас в рюкзаке можешь брать в руки только ты, а таких медальонов как ты правильно заметила двенадцать штук.

— Не проще было найти все и уже потом отвозить?

— Проще, но долго их без специальных ларцов не удержать. Потому придется съездить. И не раз.

— Куда?

— В доисламской культуре Чеченской республики поклонялись другому богу. Дяла, Де́ла, Де́ли — демиург, верховный бог ингушей и чеченцев. Так его звали. Он, как и Род был демиургом, но младшим, создал себе маленький мирок, окружил его горами. Один раз я его видел, ни добрый, ни злой, равнодушный. По меркам людей — долгожитель, по меркам богов — умер молодым.

— К чему ты про него?

— Мы летим к его могиле. В Цой — Педе.

[1] Эпидемия сифилиса в Галиции и его «генетические» изменения не выдумка. Институт Мечникова проводил исследования.

[2] Цитата из романа «Белая Гвардия» Булгаков М.А.

[3] Федеральная Миграционная Служба.