Следствие по магии 2

Глава 18

Спать я ложилась в смешанных чувствах. Но усталость взяла верх. Всю ночь мне снились горы. Я парила над ними, они ловили меня своими ветрами и показывали самые красивые свои места, «хвастаясь» красотой. Эти не тронутые фантастические красоты природы, чистый воздух, ароматы трав. Меня разбудили минут за пятнадцать до рассвета, довольные волки по щенячьи резвились, гоняясь друг за другом по склонам, земля, трава и камни только разлетались, когда они резко меняли направление.

— Ну, проснулась? Пора идти.

Мы прошли сквозь каменные ворота, знаки на них загорелись, стекая на траву, как свечной воск. Оборотни и наш проводник остались на той стороне.

На Навь это было не похоже, все такое же солнце, но абсолютно не греет, люди непонятно живые или не совсем.

— Это не совсем мир мертвых, просто Эштр оставил здесь часть душ, чтобы помогать себе. Это можно сказать ворота в его царство, а за вторыми вратами уже Навь. Нам вот туда.

Усыпальница бога была обыкновенной хижиной, чуть в стороне от вторых ворот, более готичных и мрачных, чем первые, из-под них то и дело выбирался привычный уже серый туман. Последнее пристанище бога, невзрачное, с очень низкими потолками и абсолютно без дверей или окон. Высота дверного проема подарила шишку мне, маленькой. Кощей был более гибкий или более привычный.

Нас кстати никто не встретил, по тихому комментарию Кощея, я поняла, что местный бог обиделся.

Во второй комнате хижины все было наоборот. Золото, алый бархат, живые цветы, и вытянутый гроб. Хорошо не хрустальный, я бы посмеялась, всего лишь из белого мрамора. Сам мрамор испещрен неизвестными символами и залиты золотом. Из дверного проема проникали тонкие лучики, постоянно играя с надписями. То одни, то другие светились ярче, некоторые становились невидимы. Восток и этим все сказано.

Кощей не полез под крышку, обошел гроб, что-то нажал, и он просто отъехал.

— На случай воров.

— Кто же сюда полезет?

Мало того, что в горы, так еще и в мир мертвых.

— Я тебя расстрою, даже к Анубису залезли. Здесь храниться не меньше. И это не бог, а демиург.

Кощей скрылся где-то внизу. От любопытства, кажется, померли все кошки? Надеюсь, к следователям это не относится?

В огромной пещере, куда мы спустились по винтовой лестнице (как представлю, что наверх подниматься — ноги заранее отваливаются), в центре, билось каменное сердце. Огромное, закрывая весь сводчатый потолок, опускаясь к центру пещеры, как гроздь винограда. Теплый бордовый свет внутри камня мерно освещало своды, сверкая в глубине, как маленькая звезда. Именно звезда внутри сердца, создавала ощущение биения. Привычного стука не было, только вспышки света.

Это рубин или гранат?

— Гранат.

— Я это в слух сказала?

Тихо произнесла я. Вдруг разбужу? Эхо наших шагов, звучало почти шепотом. И говорить в полный голос не «моглось». Мне, но Кощей не обращал на такие мелочи ни грамма внимания.

— Да.

— Что это? Это сердце гор?

— Да, это сердце Дела. Именно благодаря этому артефакту Кавказ только иногда «взбрыкивает», когда сердце переполнено злобой.

— А сейчас?

— Сейчас оно спокойно. Я больше, чем уверен, благодаря тебе. Ты вчера очистила его, вот и бьётся ровно, спокойно.

— И часто мне нужно так петь? –

Кощей глумливо сверкнул глазами.

— Ну раз в десять лет минимум.

У меня отлегло от сердца, мне не нужно прилетать сюда каждый год с концертом.

По краям пещеры обнаружились каменные сундуки, если о них не знать, пройдешь и не заметишь. Настолько они сливались с тенями.

Но колдун знал о них, откинул крышку в начале одному сундуку, потом второму, третьему. Он неистово открывал каждый, обойдя по кругу всю пещеру. Полыхнуло магией, выругался. Даже эхо пещеры примолкло от тех конструкций, что были озвучены. А потом громко, чтобы наверху услышали:

— Эштр!

Интерлюдия.

Рейс приземлился перед рассветом, но задержался, так как трап застрял где-то в неизвестности и пока решали, как выпустить пассажиров, прошло не меньше двух часов. Таможня еще вяло огрызалась, на попытки пассажиров утроить скандал.

В Москве лето вспомнило о своих обязанностях и сидеть можно было только под кондиционером, даже ранним утром. До конца смены оставалось всего десяток минут и один, если не повезет два пассажира на паспортном контроле. Мало того рейс был из-за границы, что не внушало спокойствия, но требовало по новому регламенту тщательной проверки.

Молодой человек возвышался над толпой прибывших где-то на полторы головы. Он был спокоен, не смотря на задержку и очередь. Строгий деловой костюм в летнюю жару еще сильнее выделял его из толпы. Девицы в очереди на проверку документов, с интересом поглядывали на статного красавца, даже скандалили с этакой хрипотцой в голосах. Но предмет их интереса оставался просто арктически равнодушен к этим призывам.

Багажа как такового у человека не было, небольшая ручная кладь, да ноутбук. Мужчина стоял расслабленно, теребя массивный перстень на руке, а его взгляд вроде лениво, но очень зорко сканировал окружающее пространство.

Таможенник долго всматривался в документы, может от усталости, может от летней жары, все расплывалось. Человек никак не мог сфокусировать зрение. Подумав, что немного устал, он вызвал сменщика, нужные десять минут прошли, и кучка новый смены уже стояла за их спинами.

Иногда, случайность — это просто случайность. А иногда так только кажется. Новенькая в аэропорту девушка — таможенник уселась на место, взяла документы и профессионально — вежливо улыбнулась.

— Добрый день, рады вашему прибытию. Цель приезда.

— Туризм.

Девушка прищурилась, тонкий браслет нагрелся, предупреждая младшую ведьму о магическом предмете.

— Прошу вас пройти дополнительный досмотр.

— Какие-то проблемы?

— Все нормально, штрих — код на визе не читается.

Злой блеск светлых глаз ей, наверное, показался, а тонкий браслет — анализатор грозил расплавить ей руку, значит опасный предмет. Заметив проблему, к девушке подошел Стражник.

— Проблемы?

— Небольшие, отправляю на досмотр.

— Как скажешь, — и уже обращаясь к пассажиру, — Прошу вас, пройдемте.

— А на каком основании?

— Вам все объяснят.

У пассажира все оказалось в порядке, в багаже лежали кое-какие личные вещи и книга, но не более того. А вот его личность, Стражник попался опытный, попенял, что не указал на регистрации принадлежность к обитателям Грани, заставил расписаться в специальной книге — артефакте. Чернокнижник Динни Ши. Таможенник не поверил, может имя то и настоящее, даже где-то слышанное, но на чернокнижника этот ариец похож не был. Скорее на мага. Не поверил, прикрепил дополнительную метку к проверенной книге. Нацепил маячок и передал по инстанции пассажира на слежку.

К утру, оборотень, что за ним следил, не вышел на связь. И спустя полчаса был найден мертвым, с перекусанным, словно тисками горлом.

А заклинателя и след простыл.

ЧП произошло в людном месте. Без камер. Сменщик получил последние координаты наблюдателя прошел пару улиц по запаху и наткнулся на эту картину. Пока звонил по инстанциям прошел еще час.

Клан оборотней примчался с разборками за полчаса. Но телефон главы Стражи был вне зоны доступа.

Если Кощей не появится в течении дня, в Москве начнется резня.

Бог даже не подумал ответить. Минут через десять, Кощей начал повторяться, а по прошествии еще пятнадцати минут мы, читай я, выползли с этой клятой лестницы. Предварительно опустив медь в один их каменных ящиков. Эштр спокойненько ждал нас у входа.

Колдун на полной скорости сгреб это существо и чуть не волоком куда-то потащил. Как бы мне не было интересно, но меня не приглашали, а подслушать на открытом пространстве не получалось. До меня правда долетали особо эмоциональные фразочки, но они были мало информативны. Что думает Кощей об этом конкретном боге, я и так представляла по экспрессивной тираде в пещере.

Люди, что работали в этом месте, тоже остановили свою деятельность, при этом очень недобро поглядывали, что на меня, что на колдуна. Но обошлось без мордобоя. Я хоть и регулярно посещала занятия по самообороне, но скорее для того, чтобы не заплыть жиром на сидячей работе, чем для реального мордобоя. Наконец Кощей зло оттолкнул оппонента и позвал меня.

— Все, будем выходить.

— Что случилось?

— В двенадцати ларцах находилась проклятая медь. Ровно по количеству казненных. Сейчас они пусты. Твой кусок я вернул.

— И много там?

— Такие же кусочки, как и для того значка. Грамм сто максимум.

— И как их искать? Я, конечно, следователь, но кто же мне даст просто так проявить инициативу?

— Тут все дело в том, что найти — не проблема. Но взять это можешь в руки только ты, — меня передернуло от осознания той мерзости, что еще недавно побывала у меня в руках, — Теоретически я тоже могу, ну и еще парочку существ. Мне просто плохо будет, им не знаю. Яга на пушечный выстрел не приблизится. Если ты заметила, медь находилась в руках обычных людей, постепенно выкачивая их силы, но, если она попадет к навьим детям — они почти сразу лишаться сил. У всех будет по-разному, кто по сильнее — уснет, кто по слабее умрет.

— Так кто искать будет?

— Стражники, с наказом не трогать, а вызвать нас.

— Приемлемо. Надеюсь, хоть не по всей России гулять придется.

— Скорее всего по Москве и области, там самое большое количество энергии. В Мурманске хоть и не меньше, но она инертна — злая. Собирать ее можно много, возвращаться она не будет. Россия в основном состоит из природных мест, мало городов — много природы. А природа она не любит раскачиваться, не терпит пустоты, но не зла сама по себе. Города злее, концентрация больше.

— Уже радует. Поэтому именно здесь лежала проклятая медь?

— Да, горы и леса неплохо скрывают проклятья.

— А когда же она пропала?

— Он не знает. Не следит. Придется, наверное, сюда тоже загонять стражников. В том числе и оборотней побольше.

— Так они у подножья сидят.

— Наверх загонять. Здесь то они не особо любят появляться, здесь им холодно.

Выходя из ворот нас, как по команде, стали атаковать звонки, больше всего надрывался телефон Кощея, выдавая по три — четыре звука одного вызова и тут же переключаясь на второй, а то и третий. Выказав недоумение такой настойчивостью, колдун углубился в разговор.

Мне же с той же настойчивостью звонила Ксения, моя подруга по университету.

— Да Ксень, я, конечно, рада тебя слышать, но что случилось?

— С чего ты решила, что что-то случилось? –

Ксю звонит не часто, примерно раз в месяц, чтобы вытащить меня со службы в забег по кабакам, а так как прошлый хоть и давно, кажется в прошлой жизни, но потом был ее отпуск, то я откровенно не верила в ее Чистосердечный порыв. Так что отвечать не стала, может у нее совесть проснется?

— Уговорила, ты сейчас где?

— В Чечне, — даже ради этого вопроса стоило отвечать на телефон.

— Стесняюсь спросить, ты что там забыла? — потом немного подумала и добавила, — Тебе нужна помощь?

— Ну не мужа точно. Командировка у меня, все хорошо, судя по всему, скоро возвращаемся.

— Как скажешь.

— Так по какому делу ты мне звонишь?

— Тут понимаешь, около твоего дома убили сотрудника. Приехали на вызов и дело интересное, горло перекусили, а нас подвинули. Налетели какие-то звезданутые и орут уже около часа. Даже своего криминалиста дернули, а он из Следственного комитета, хотела у тебя узнать.

— О трупе или криминалисте?

— Об обоих. Труп, конечно, интересный, явно сотрудник, особка так и вьется, но вот криминалист! Высокий, темненький, статный, а улыбка…я кажется влюбилась!

— Ты? Да влюбилась?

— Зойка, а что я не человек что ли? Ты бы его видела… — и тут в голове щелкнуло. Анубис. Кощей — мрачной тенью расхаживает вперед — назад, как взбесившийся маятник и спокойным голосом отдает какие-то распоряжения, способность головы, чуять попой — и она чуяла проблемы. В трубке все это время раздавалось полное описание Влада, — Перекусили…

— Кем?

— Ты меня слушаешь вообще? Трупу конечно!

— Так, Ксень, в столице планирую быть ночью, и у тебя два варианта, либо наберу из аэропорта по прилету, либо утром встретимся.

— Жду звонка.

Я так и думала, телефон замолчал и кажется решил еще, и разрядиться. Колдун планомерно вытаптывал круг в траве, ожесточенно размахивая свободной рукой. Интересно, Кощея инфаркт может хватить? Нет, я в принципе уже думала над этой дилеммой, но периодически такие мысли все равно посещают мою голову. Трубку не выкинул, хотя хотел, даже занес руку, но передумал.

— Я так понимаю, тебе полностью известно о том странном трупе, что обнаружен недалеко от моего дома? И на который был вызван Анубис.

— Что тебе известно?

Тут же вспыхнул колдун, вот кто его в легендах холодным то назвал?

— Ровно столько, сколько мне рассказала приятельница — криминалист. Но она в основном про Влада говорила, про труп всего пару слов. А именно про перекусанное горло.

— Нам нужно ехать в Москву.

— Очевидно. Но мы в горах, нам ехать минимум часа три. Не считая Спуска отсюда.

— Решаемо. Алло Рамзан? Здравствуй друг, нужна твоя маленькая помощь…

Какие еще есть варианты, если после этого имени, минут через тридцать за нами прибыл вертолет? Пассажирский, с двумя молчаливыми сопровождающими и очень аккуратно погрузили нас в кабину, второй раз они выгрузили нас уже на взлетной, без слов загрузив в частный самолет. Слово досмотр и контроль здесь даже не ночевало. В остальном перед взлетом Кощей позвонил явно на тот же номер, поблагодарил и обещал заехать в следующий раз.

— Удивительные знакомые, удивительного колдуна.

— Издержки долгой жизни. Ты по-другому общаешься с людьми, не лучше, не хуже. Главное не смотреть на людей сверху вниз. Я же прожил не одно тысячелетие, у меня и корона была, Яга тогда с помелом меня по кремлю, еще деревянному гоняла. Она ведьма, ей положено ведать. Так что, все было. И я научился. Это только так кажется, что смертные это миг. Но они умеют гореть, даже сиять. А многие из нас даже жить толком не умеют. Все опираются на свое бессмертие. Я практически старейший из ныне существующих.

— С тебя еще песок не сыпется?

— Было дело.

— А тебе не хотелось уйти?

— Практически нет. Было пару моментов, но я хранитель знаний. Жажда познать, как можно больше не может просто так иссякнуть.

— А что же заставляло задуматься?

— Почти десять тысяч лет я не думал об этом, а прошлое столетие. Оно сильно подточило мое существование. Мне, казалось, я видел любую форму жестокости. Я был и в Китае, в самом кровавом ее времени, я был в Америке. Да где я только не был. Сколько воин… Они были жестокими и кровавыми. Любая цивилизация развивается так, от меча к дипломатии. На место жестокости приходит мудрость. И вот он, двадцатый век. Век прогресса! Столько нового, я разрывался. Больше всего литературы, технической, открытия…. Война. Эта война была концентратом ненависти. Ненависти к России. Как будто собрали по всему миру.

И вот та ненависть. Удушающим кольцом вокруг Советов. Потомки изгнанников мстят? Те, кто не захотел жить по тем законам, что давала эта земля. Это было их желание, но простить свою трусость нам они не смогли. Ведь это трудно ползать с высоко поднятой головой! Проще стоять на коленях. Сильно проще, знаешь, только свободный человек может так легко пожертвовать собой, вызвав огонь на себя.

На пряжках немецких солдат писалось «С нами Бог». Но они были порождением ада и несли ад на нашу землю. Солдаты Красной Армии были комсомольцами и коммунистами, но советские люди оказались куда большими христианами, чем жители просвещенной религиозной Европы.

— Это прошло. Ты знаешь, мы не дадим этому повторится.

— Это война, наша рана. И заживет она не скоро. Не у бессмертных. Да и люди помнят. Ты была в Питере. Но не видела главу их ведьм. Рогнеду.

— Ты сам со мной был.

— Рогнеда в ту войну попала в рабство.

— В рабство? Она ж ведьма…

— Выложилась полностью и была захвачена. Многие так попались. А в Европе нам почти нет доступа к силе. Не то, чтобы слабее котят, но сильно ограниченны. Привезенных с Востока рабов выставляли на продажу. Крупные фирмы: Круппа, Сименса, Юнкерса, Геринга — закупали десятками тысяч — оптовыми партиями, кормить при этом никто не обязывал. Но также фюрер позаботился, чтобы и простой немец мог купить себе рабочего, а то и несколько….

Кощей криво ухмыльнулся, ему не давала покоя эта мысль уже больше восьмидесяти лет преследовавшая его, ее горечь заставляла ненавидеть Запад, и я его понимаю.

— Рогни очень красива сейчас, а тогда… Что такое первое тысячелетие для сильной ведьмы? Расцвет! Она волосы укоротила, грязная ходила.

— Не убереглась?

— Нет конечно. Но она ведьма и княжна, не сломалась. Изяслав гордился бы дочерью. Чуть не выгорела, так проклинала всю Германию. Я лично сжег тот завод. И еще два, что были рядом.

— А Рогнеда?

— Она выследила всех. Всех, кто мучил ее, насиловал. Тридцать лет по всему миру. А потом простила. Германию простила, не тех, кто виноват. Она не помиловала тех, кого помиловал Нюрнбергский процесс.

— Только за одно то, что они делали с детьми и женщинами Рогнеда имела право уничтожить Германию полностью с ее жителями.

— Только сильный может простить. Но я тоже думаю, зря не добили. Но Русь, она жила и живет по Правде, в большей степени. Отщепенцы сама понимаешь есть везде. А в Правде есть «прощение».

— Возможно, если бы, тогда, мы не простили, сейчас было бы по-другому?

— Нет. В заводских цехах, куда пригоняли рабов на работы, их встречали плакаты, напоминающие об их статусе: «Славяне — это рабы»[1]. Для всех них, мы навсегда ими останемся. Рабами, которым повезло жить на такой большой территории. Солдаты России показали чудо. Они простили Войну. Учитывая то, что немецкие солдаты сделали у нас, на оккупированных территориях, бойцы Красной Армии имели полное моральное право уничтожить весь немецкий народ. Оставить на месте Германии выжженное поле, руины и только параграфы учебников напоминали бы о том, что была когда-то такая страна. Жалею ли я об этом? И да, и нет. Я преклоняюсь перед стальной волей тех людей, которые нашли в себе какие-то невероятные силы, чтобы не стать такими же скотами, какими были солдаты Вермахта. Я так не могу.

В его глазах танцевало зеленое пламя, а потом усилием воли он его потушил.

— Но я кажется тебя заговорил, уже снижаемся.

— Нет, не заговорил. Все будет хорошо. Мы справимся сейчас и всегда.

— Я смотрю на то, что твориться и вспоминаю ту войну. Меня не покидает ощущение, что автор той войны, теперь руководит этой.

— Мы найдем его.

Я перелезла на кресло к Кощею и обняла. Колдун только вздохнул.

Действительно, нашу доброту приняли за слабость, великодушие за трусость. И теперь мы расплачиваемся, опять смертями наших воинов. Европа уже дважды объединялась против России — в 1812 году и в 1941. И вот третий раз! Неужели мы не можем хоть немного пожить в мире? И созидать Европу — вместо того, чтобы воевать?

Мы справимся, у нас просто нет выбора.

И больше не будем каяться.

«Я строю мир, я люблю мир, но воевать я умею лучше всех![2]»

[1] Чтобы мы помнили. События в отрывке взяты из воспоминаний немцев.

[2] Монолог «Здравствуйте! Я русский оккупант»