Слишком много

ГЛАВА 18

Тео

УДИВИТЕЛЬНАЯ, СОФИСТИЧЕСКАЯ вечеринка превращается в дикий разгул. Люди танцуют на всех ровных поверхностях, и большинство девушек уже не в платьях. Половина парней без рубашек, они напрягают грудные мышцы, как павлины, бьющие хвостами, и позволяют женщинам чертить беспорядочные линии на их груди.

Я сканирую толпу лиц, замечая несколько наглых засранцев, которых ее телохранитель, а именно я, будет держать на безопасном расстоянии от Талии. Я снова оглядываюсь по сторонам, надеясь, что Жасмин поймет намек и оставит меня в покое, если я буду достаточно долго игнорировать ее болтовню.

Впрочем, она не настолько проницательна, что странно, ведь она — помощница Нико. Внимательность к деталям и умение подмечать отклонения в схеме — это входит в ее обязанности. Она — администратор всех операций, которые мой брат проводит с моими деньгами, и она слишком много говорит об этих операциях, как будто она лучше знает и должна управлять моим портфелем.

Это занимает некоторое время, но через десять минут ее подружка спасает положение, таща Жасмин к бару.

Высокая брюнетка в облегающем бикини хватает меня за руку.

— Привет, красавчик, — щебечет она, ее глаза прикрыты веками, зрачки выпучены, когда она прижимается ко мне. — Думаю, тебе нужно расслабиться.

— А я думаю, тебе нужна чашка кофе.

Она хихикает, проводя пальцами вверх и вниз по моей груди.

— Я лучше возьму твой член.

Месяц назад, услышав эту фразу, я бы затащил ее внутрь, чтобы дать ей именно то, что она хотела, а потом еще и еще. Сегодня же от одной мысли о том, чтобы засунуть свой член в случайную цыпочку, у меня сводит живот.

Я беру ее за запястье и отодвигаю назад, чтобы ее грудь не терлась о мою руку.

— Не тот парень, милая. Найди того, кто заинтересуется.

Она по-детски надувает губы и снова выставляет грудь перед моим лицом, словно дразня меня.

— Что? Я недостаточно красива для вас, мистер Хейс?

Конечно, она знает, кто я такой. Сын мэра с шестью братьями, трое из которых — однояйцевые тройняшки, означает, что все в этом городе знают, кто такие Хейсы, чем мы занимаемся и как выглядим.

— Ты недостаточно трезва для меня, — отвечаю я, снова сканируя толпу в поисках Талии.

Мои руки сжимаются в кулаки, когда я замечаю, что она болтает с Дином. Она смотрит прямо на меня, затем переводит взгляд на брюнетку рядом со мной, ее черты лица напряжены.

Злишься, да? Мы оба, omorfiá.

— Ты меня слышал? — Девушка, вцепившаяся в мою руку, тянется к моему пиву, целенаправленно проводя пальцами по моей груди. — Я отсосу тебе очень хорошо и не буду пытаться звонить.

— Убирайся, — шиплю я и ухожу, направляясь в зону отдыха под террасой.

Дин смотрит на меня, глаза сосредоточены. Самодовольная улыбка проскальзывает на мгновение, когда мы обмениваемся взглядами, как будто это игра, и тот, кто первым заговорит, проиграет. Он сидит с Талией на восьмиместном полусонном диване, откинув одну руку на спинку, раздвинув ноги, — король мира на виду. Оно почти не меняется, когда я подхожу.

— Вот ты где. — Я откидываюсь на спинку и прижимаюсь губами к макушке головы Талии. Она напрягается, ее голова поворачивается так быстро, что, клянусь, я слышу треск. Я не обращаю на это внимания, хотя легкий подъем ее брови вызывает на моем лице самодовольную ухмылку. — Теперь наша очередь играть в понг.

Дин сдвигается со своего места, барабанит пальцами по колену, а затем проводит ими по волосам, взъерошивая их, словно не зная, что с собой делать.

Я пялюсь на него с укоризненным взглядом, который в общих чертах означает: отвали, чувак, или я выполню угрозу, которую так и не озвучил, и убираю твои руки от тела.

— О, хорошо. — Талия наклеивает на губы извиняющуюся улыбку и смотрит на Дина. — Извини, я ненадолго.

Да, точно. Она не вернется к этому засранцу.

Я веду ее прочь, молча размышляя.

— Что ты с ним делала? — спрашиваю я, когда мы оказываемся вне зоны его слышимости.

— Ты был занят. Я не хотела мешать.

Я не могу сдержать высокомерного, опустошенного удовлетворения, которое проникает в мои кости от раздраженного тона ее голоса.

Она ревнует.

Хорошо. Я тоже.

Так чертовски ревную, что хочу прибить Дина для пущей убедительности.

— Я не был занят. Я мог бы избавиться от Жасмин. Она ассистент Нико и очень решительно настроена распоряжаться моими деньгами. — Я показываю на бассейн. — Это ее девушка.

Щеки Талии разгораются до слабого розового оттенка, когда я переплетаю наши пальцы.

— Ты очень запутываешь, Тео.

— Нет. Я осторожен.

Я лжец. Я запутался. Запутал ее и себя. Я не могу определиться. Маятник ходит туда-сюда между желанием видеть ее в своей постели, не желанием причинять ей боль, желанием, чтобы она была моей, и не желанием потерять ее.

— Эй, парень! — Адриан, один из приятелей Нико, радуется, покачиваясь на ногах, когда идет к нам. Похоже, ему тоже не помешала бы чашка кофе, чтобы протрезветь. Он заступает нам дорогу и смотрит на Талию. — Кто твоя подруга?

— Привет, парень. Не ожидал тебя здесь увидеть. — Уходим. — Это Талия. — Держись от нее подальше, или я тебя покалечу.

— Ты — новая девушка из клуба! — кричит он. — Нико рассказал мне о тебе. Теперь, когда я тебя увидел, я, возможно, начну играть в гольф. — Он смеется так, как смеются все пьяные люди, и звук похож на иголки в моих барабанных перепонках. — Могу я предложить вам выпить?

— У нее есть выпивка, — говорю я, а потом ругаюсь под нос, потому что на самом деле у нее ее нет.

Подходит Нико, не давая Адриану задать еще один вопрос. Он пожимает мне руку и смотрит на меня с напряженной челюстью.

— Пойдем, ты мне нужен.

— Я сейчас вернусь. Иди и найди Шона и Джека, — говорю я Талии и следую за братом. — Что происходит?

— Ничего, — пожимает он плечами, отхлебывая из своей бутылки. — Ты выглядел так, будто тебе нужен выход.

— Нет, но тебе стоит сказать своему приятелю, чтобы он отстал от Талии.

Нико вскидывает бровь, заглядывая через плечо туда, где его друг все еще разговаривает с ней, пуская в ход свое обаяние.

— Она тебе нравится, не так ли?

— Не будь дураком. Я же сказал, что мы друзья. Я присматриваю за ней. Мы оба знаем, что Адриан просто хочет ее трахнуть, а она выше этого.

— Она умная, Тео, — говорит он голосом школьного директора. — Не веди себя как старший брат. Она может сама о себе позаботиться.

Мгновение спустя я бросаю взгляд в сторону Талии, но ее уже нет и не предвидится. Шон и Джек играют в пивной понг рядом с Жасмин и ее подружкой, но Талии там тоже не видно. Мне было бы легче сдерживать свое дерьмо, если бы она оставалась на виду.

Нико ухмыляется.

— Или остынь, или сделай шаг.

— Сделать шаг? Мы живем вместе. Я не могу переспать с ней без того, чтобы это не вылилось мне в копеечку.

— Секс — это все, чего ты хочешь? — Он качает головой, забавляясь этой идеей. — Ты полон дерьма, но пусть будет по-твоему. Если ты не хочешь ее, перестань постоянно прикасаться к ней и остынь. Если она хочет переспать с Адрианом, ты не сможешь ее остановить.

Я отмахиваюсь от него, раздражаясь, потому что кто, блять, сделал его всезнайкой? Талия не моя. Я не имею права сходить с ума, но беспокойство и чувство собственничества, зарождающиеся в глубине моего живота, не могут быть поколеблены.

Через десять минут я вхожу в дом, надеясь найти Талию и Адриана. А еще я надеюсь, что не застану их целующимися, потому что хрен знает, что я тогда сделаю.

Ничего хорошего точно.

Их нет ни в гостиной, ни на кухне, но я замечаю Талию у входа. Но она не с Адрианом. Она снова с Дином. Он курит, а она прислонилась к моей машине, скрестив руки на груди.

Шон входит на кухню, потирая руки и демонстрируя огромную ухмылку, похожую на оскал.

— Нико сказал, что тебе нужно вбить в себя немного здравого смысла. В чем дело, брат?

Хитрый ублюдок.

Я скрежещу зубами, сжимая пальцы.

— Я в порядке.

Совсем не в порядке.

Почему она с Дином?

Шон качает головой, отмахиваясь от моих слов, как отмахиваются от детей, когда они задают глупые вопросы.

— Что тебя останавливает? Тебе нравится Талия, и ты ей тоже нравишься.

Мышцы моей спины болезненно напрягаются. Я хватаюсь обеими руками за стойку, низко опустив голову.

Почему я чувствую себя комфортно только тогда, когда она рядом? Почему мне кажется, что я борюсь с Халком, пытаясь побороть то, чего хочу? И почему я вообще борюсь?

Потому что я боюсь, вот почему.

Она веселая, покладистая, умная и сострадательная. Я восхищаюсь ее позитивностью, отношением и уверенностью в себе. Она прекрасна внутри и снаружи, и это пугает меня.

После того как я всю ночь держал ее в своих объятиях, я уже не могу ограничиваться только сексом. Я хочу большего. Гораздо большего, но я не хочу ее потерять. Что, если мы начнем встречаться и через некоторое время расстанемся? Мы не сможем вернуться к дружбе. Мы станем совершенно чужими людьми, а я не думаю, что смогу пережить отсутствие ее рядом.

А что, если вы не расстанетесь?

— Я только о ней и думаю, Шон, но что я знаю об отношениях? Ничего. Я выхожу из своей гребаной зоны комфорта, просто думая об этом. У меня ничего не получится, брат. Я облажаюсь, причиню ей боль и потеряю ее.

— Это не ракетостроение, Тео. Ты разберешься.

Очень, очень полезно.

Может, я и разберусь. А может, и нет.

Решения, решения…

Она все еще на улице с Дином, и хотя я не знаю, чего хочу от нее, я знаю, чего хочу для нее, и Дин — не тот самый парень.

Я оставляю Шона на кухне, открываю главную дверь и спускаюсь по бетонным ступенькам, оглядывая подъездную дорожку, и моя грудь вздымается. Она прислонилась к моему Камаро, сложив руки на груди, сузив глаза на этого засранца. Я останавливаюсь, когда голос Дина, приятный, как жужжание комара в два часа ночи, достигает моих ушей.

— Ты несправедлива. — Он пинает гравий. — Я пытаюсь исправиться. Я все время думаю о тебе, но я также не хочу тратить свое время, поэтому, прежде чем я выставлю себя еще большим дураком, я задам тебе вопрос. Что происходит между тобой и Тео? Он ведет себя так, будто ты принадлежишь ему.

— Я не принадлежу ему, — зашипела Талия, вонзая двенадцатидюймовый клинок мне в грудь. — Я же сказала, мы просто друзья, но не выставляй себя на посмешище. У нас с тобой ничего не получится.

— Хорошо, хорошо…, — бормочет он, словно не слышал ни слова из того, что она сказала после признания, что мы просто друзья. — Я знаю Тео, и он не из тех, кому я хотел бы мешать…

Отличный выбор, мой друг.

— Если ты говоришь, что вы просто друзья, я тебе верю. Могу я заехать за тобой завтра? Здесь есть хороший ресторан…

— Дин, остановись и выслушай меня, ты приличный парень, когда вкладываешь в это голову, но мне это больше не интересно.

— Талия, — перебиваю я, когда Дин снова открывает рот, в моем голосе звучит нотка территориальности. — Пойдем, Omorfiá. Шон и Джек ждут нас.

Нет, не ждут, но мне нужно забрать ее у Дина, пока он не подошел слишком близко и, соответственно, мой кулак не оказался слишком близко к его челюсти или носу. Или и то, и другое.

— Я буду через секунду, — говорит она мне, вероятно, желая убедиться, что Дин понял, что она не заинтересована. Я в шаге от того, чтобы объяснить ему это невербально, но, наверное, лучше не устраивать сцену.

Я должен уйти. Я должен оставить их, чтобы они закончили свой разговор. Должен. Мог бы. Мне следовало бы.

Не могу.

Не могу.

Ни за что на свете.

Я спускаюсь по оставшимся ступенькам и вклиниваюсь в личное пространство Талии, притягивая ее к себе по-пещерному.

— Я тут уже старею. Давай поиграем.

Дин смотрит на мою руку, небрежно обхватившую талию Талии, и его челюсть двигается вперед-назад.

— Понятно, — бормочет он, а потом… у него хватает чертовой наглости поцеловать ее в щеку, обозначая свою территорию, как я обозначаю свою.

Талия замирает в моих объятиях; поцелуй — не то, чего она ожидала или хотела, я уверен. Ее губы сомкнуты, пока мы смотрим, как Дин запрыгивает в свой Porsche. Колеса быстро вращаются, когда он выполняет намеренное сгорание, разбрасывая гравий и отскакивая от Range Rover, припаркованного позади. Он мчится по длинной подъездной дорожке, и шины визжат, когда машина вылетает на улицу, а задняя часть летит вбок, прежде чем исчезнуть за поворотом.

Я хватаю Талию за талию и прижимаю ее к борту машины.

— Я сломаю ему руки, если он еще хоть раз прикоснется к тебе.

— Да ну? — Она придвигается ближе. Маленькая улыбка изгибает ее красные губы. Губы, которые почти касаются моих. — Чушь. Ты так относишься ко всем своим друзьям, или я какая-то особенная?

Я впиваюсь пальцами в ее бедра, мое самообладание висит на волоске, желание бурлит внутри меня, прожигая горячую дыру в животе, вырываясь на поверхность, как пузырьки в фужере с шампанским.

— У меня никогда не было друга, который был бы еще и девушкой. Ты особенная во всех отношениях.

— Какая честь. — В ее голосе слышны нотки злобы, а глаза сужены.

Я не готов признать, что знаю, почему она так себя ведет.

— Пойдем, мне нужно выпить.